VII СНОВА АЛМАЗНЫЕ РОССЫПИ

Около полудня Сара вошла в украшенный гирляндами остролистника класс во главе целой процессии. Мисс Минчин в нарядном шелковом платье вела ее за руку. За ними следовал лакей с ящиком, в котором лежала "Последняя кукла", затем служанка несла другой ящик, а в арьергарде шла с третьими Бекки в чистом фартуке и новом чепце.

Саре было гораздо приятнее войти в класс просто, без таких церемоний, но мисс Минчин настояла на этом. Она послала за ней и высказала ей свое желание.

-- Ваше рождение, дорогая Сара, далеко не простое событие, -- сказала она, -- и я хочу, чтобы все поняли это и именно так смотрели на него.

Итак, Сару торжественно ввели в класс, и она почувствовала некоторое смущение, когда старшие девочки устремили на нее глаза, подталкивая друг друга локтями, а маленькие завертелись на своих местах. По классу пронесся сдержанный гул голосов.

-- Тише! -- сказала мисс Минчин. -- Поставьте ящик на стол, Джемс, и поднимите крышку. Эмма, поставьте свой ящик на стул... Бекки! -- вдруг строго сказала она, возвысив голос.

Бекки в своем возбуждении забыла обо всем на свете и, ухмыляясь, смотрела на Лотти, которая в восторженном ожидании вертелась на своем месте.

Услыхав строгий голос мисс Минчин, Бекки вздрогнула и, чуть не выронив ящика, сделала в свое извинение такой испуганный, смешной книксен, что Лавиния и Джесси засмеялись.

-- Вы не должны смотреть на молодых леди, -- сказала мисс Минчин. -- Вы забываете свое положение. Поставьте ящик.

Перепуганная Бекки поспешно поставила ящик и пошла к двери.

-- Вы можете уходить, -- объявила слугам мисс Минчин, величественно махнув рукой.

Бекки почтительно отступила от двери, чтобы пропустить вперед старших слуг, и бросила жадный взгляд на стоявший на столе ящик. Что-то голубое, как будто атласное, сквозило из-под тонкой бумаги.

-- Не позволите ли вы, мисс Минчин, остаться Бекки здесь? -- сказала вдруг Сара.

Для такого вопроса была нужна большая смелость. Девочки уверяли потом, что, услыхав его, мисс Минчин даже слегка подпрыгнула от изумления. Потом она надела очки и тревожно взглянула на Сару.

-- Бекки? -- воскликнула она. -- Моя дорогая Сара!

Сара подошла к ней.

-- Я попросила вас, мисс Минчин, оставить ее здесь, -- сказала она, -- потому что ей, вероятно, тоже хочется взглянуть на подарки. Ведь и она маленькая девочка.

Мисс Минчин почувствовала себя шокированной.

-- Дорогая Сара, -- сказала она, -- Бекки -- судомойка. А судомойки -- гм, гм -- не маленькие девочки.

Она действительно никогда не смотрела на них с этой точки зрения. Судомойки -- машины, которые моют посуду, носят ящики с углем и топят печи.

-- Но Бекки -- девочка, -- возразила Сара, -- и я знаю, что это доставит ей удовольствие. Пожалуйста, мисс Минчин, позвольте ей остаться в честь дня моего рождения.

-- В честь дня вашего рождения -- извольте, -- с достоинством сказала мисс Минчин. -- Поблагодарите мисс Сару за ее доброту к вам.

Бекки стояла в уголке, в блаженном смущении вертя рубец своего фартука. Сделав неловкий книксен, она выступила вперед и переглянулась с Сарой.

-- О, мисс! -- запинаясь, проговорила она. -- Я так благодарна вам, мисс! Да, мне очень хочется посмотреть на куклу, мисс. Благодарю вас, мисс. И благодарю вас, сударыня, -- прибавила она, обернувшись к мисс Минчин и так же неловко приседая, -- за то, что вы позволили мне... иметь... смелость...

Мисс Минчин снова махнула рукой, на этот раз по направлению к углу, ближайшему к двери.

-- Ступайте и встаньте там, -- распорядилась она. -- Не подходите близко к молодым леди.

Бекки, улыбаясь, пошла к своему месту. Ей было решительно все равно, где ни стоять, лишь бы не уходить в кухню, а остаться в классе и полюбоваться на все прелести, лежащие в ящиках. Она даже не обратила никакого внимания на мисс Минчин, когда та, откашлявшись, снова заговорила.

-- Теперь, молодые леди, -- объявила она, -- я хочу сказать вам несколько слов.

-- Она хочет говорить речь, -- шепнула одна из учениц. -- Как бы я желала, чтобы эта речь уже кончилась.

Сара почувствовала себя неловко. Так как был день ее рождения, то мисс Минчин будет, по всей вероятности, говорить о ней. А очень неприятно стоять и слушать, как говорят о вас.

-- Вы уже знаете, -- начала мисс Минчин, -- что дорогой Саре исполнилось сегодня одиннадцать лет.

-- Дорогой Саре! -- прошептала Лавиния.

-- Многие из вас тоже праздновали свое рождение в одиннадцать лет, но рожденье Сары значительно отличается от всех остальных. Когда она подрастет, то станет наследницей громадного богатства, которым, как я уверена, она будет пользоваться достойным образом.

-- Алмазные россыпи, -- с усмешкой шепнула Джесси.

Сара не слыхала ее. Она стояла, устремив свои зеленовато-серые глаза на мисс Минчин, и начинала раздражаться. Когда мисс Минчин говорила о деньгах, Сара всегда чувствовала к ней ненависть, а ненавидеть взрослых, конечно, не следует.

-- Когда ее дорогой папа, -- продолжала мисс Минчин, -- привез ее из Индии и отдал на мое попечение, то, шутя, сказал мне: "Боюсь, мисс Минчин, что она будет очень богата". А я ответила ему на это: "В моей семинарии, капитан Кру, она получит такое образование, какое послужит украшением самого громадного богатства". Сара заняла первое место среди учениц. Ее французский язык и танцы делают честь семинарии. Ее манеры -- благодаря которым вы прозвали ее принцессой -- необыкновенно изящны и благородны, а свою любезность она доказала, пригласив вас на свой праздник. Надеюсь, вы цените ее великодушие! И мне бы хотелось, чтобы вы выразили это, сказав все вместе: "Благодарим вас, Сара!"

Весь класс поднялся с своих мест, как в то памятное утро, когда Сара вошла в него в первый раз.

-- Благодарим вас, Сара! -- сказали все, а Лотти запрыгала от радости.

Сара на минуту смутилась, но тотчас же оправилась.

-- Благодарю вас, что вы приняли мое приглашение, -- ответила она.

-- Очень мило, Сара, -- одобрила мисс Минчин. -- Так могла бы ответить и настоящая принцесса на приветствия народа... Лавиния, -- строго сказала она, обратившись к Лавинии, -- мне кажется, что вы позволили себе фыркнуть? Если вы завидуете своей подруге, то я попросила бы вас выразить свои чувства более приличным для молодой леди образом... Ну, а теперь я оставлю вас.

Как только мисс Минчин вышла из комнаты, чары, которые ее присутствие всегда наводила на учениц, сразу разрушились. Не успела затвориться за ней дверь, как все вскочили с места и бросились к ящикам. Сара с сияющим лицом наклонилась над одним из них.

-- Это книги, -- сказала она.

Маленькие недовольно зашептались, а Эрменгарда с ужасом взглянула на ящик.

-- Неужели папа дарит тебе в день рождения книги, -- воскликнула она. -- Значит, он такой же, как мой! Не вынимай их оттуда, Сара.

-- Я люблю книги, -- с улыбкой сказала Сара, но подошла к другому, большому ящику.

Когда она вынула из него "Последнюю куклу", все девочки заохали, с восхищением смотря на нее.

-- Она почти такая же большая, как Лотти, -- сказала одна из них.

Лотти закричала и захлопала в ладоши.

-- На ней туалет для театра, -- заметила Лавиния. -- Ее накидка обита горностаем.

-- Ах, у нее в руке бинокль! -- воскликнула Эрменгарда, подвигаясь поближе. -- Он голубой с золотом.

-- А вот ее дорожный сундук, -- сказала Сара, -- откроем его и посмотрим на ее вещи.

Она села на пол и отперла замок. Девочки с шумом окружили ее, с восхищением глядя на наряды, которые она вынимала. Тут были кружевные воротники, шелковые чулки и платки, шкатулка с драгоценностями, в которой лежало ожерелье и диадема, как будто из настоящих бриллиантов, меха и муфты, бальные и визитные платья и костюмы для гулянья, шляпы, капоты и веера. Даже Лавиния и Джесси забыли, что они слишком велики для кукол, и с интересом рассматривали всё и восхищались всем.

-- Представьте себе, -- сказала Сара, надевая большую черную бархатную шляпу на бесстрастную обладательницу всего этого великолепия, -- представьте себе, что она понимает нас и гордится, что ею так восхищаются.

-- Вы всегда представляете себе что-нибудь, -- тоном превосходства заметила Лавиния.

-- Да, знаю, -- спокойно ответила Сара, -- это доставляет мне большое удовольствие. Я чувствую себя как будто волшебницей. Если хорошенько представить себе что-нибудь, то кажется, что это есть и на самом деле.

-- Можно заниматься этим, если ни в чем не нуждаешься, -- возразила Лавиния. -- А разве могли бы вы представить себе разные вещи, если бы были нищей и жили на чердаке?

Сара, поправлявшая страусовые перья на шляпе "Последней куклы", остановилась и задумалась.

-- Мне кажется, что могла бы, -- после небольшого молчания ответила она. -- Если бы я была нищей, мне пришлось бы все время представлять себе что-нибудь. Но это было бы нелегко.

Только что успела Сара сказать это, в комнату вошла мисс Амелия. Как странно, что она пришла как раз в эту самую минуту! Сара впоследствии часто думала об этом.

-- Сара, -- сказала мисс Амелия, -- поверенный вашего папы м-р Барроу приехал и желает видеть мисс Минчин. А так как угощение приготовлено в ее гостиной, то она не может принять его там. Не пойдете ли вы туда теперь же? Тогда она примет его в классе.

Угощение было хорошо во всякое время, и никто ничего не имел против него.

Девочки встали по парам и последовали за мисс Амелией, которая пошла впереди, рядом с Сарой. А "Последняя кукла" осталась одна. Она сидела на стуле, и ее вещи были разбросаны кругом; на спинках стульев висели платья и кофточки, на сиденьях лежали обшитые кружевами юбки.

Бекки, которой не предстояло принимать участия в угощении, осталась на минутку в классе, чтобы на свободе получше рассмотреть роскошный гардероб куклы. Это было, конечно, очень нескромно с ее стороны.

-- Ступайте в кухню, Бекки, -- сказала, уходя, мисс Амелия; но Бекки была не в силах исполнить ее приказание. Оставшись одна, она осторожно, с благоговением взяла в руки муфту, потом платье и с восхищением стала рассматривать их. Вдруг около самой двери послышался голос мисс Минчин. Пораженная ужасом, Бекки совсем потерялась и, не зная куда скрыться, бросилась под стол и опустила скатерть.

Мисс Минчин вошла в комнату в сопровождении низенького худощавого джентльмена с резкими чертами лица. Он, по-видимому, был немного взволнован. Мисс Минчин тоже казалась несколько взволнованной и смотрела на маленького худощавого джентльмена тревожно и довольно сердито.

Она величественно села и показала на стул

-- Садитесь, пожалуйста, м-р Барроу, -- сказала она.

Но м-р Барроу сел не сразу. Его внимание привлекла "Последняя кукла" и разбросанные кругом нее вещи. Он надел очки и неодобрительно посмотрел на нее. "Последняя кукла", по-видимому, не обратила на это ни малейшего внимания и равнодушно встретила его взгляд.

-- Сотня фунтов! -- отрывисто проговорил, как будто отрезал, м-р Барроу. -- Все это очень дорогие вещи. Они были заказаны в Париже. Да, он-таки любил мотать деньги, этот молодой человек.

Мисс Минчин почувствовала себя оскорбленной. Ее гость, осуждая человека, щедро платившего ей, позволял себе слишком много. Даже поверенные не имеют права на такую грубую бесцеремонность.

-- Извините, м-р Барроу, -- сухо сказала она, -- я не понимаю вас.

-- Делать такие подарки одиннадцатилетнему ребенку! -- все так же резко и отрывисто продолжал м-р Барроу. -- Я, со своей стороны, считаю это безумной расточительностью.

Мисс Минчин выпрямилась и приняла еще более величественный вид.

-- Капитан Кру человек богатый, -- сказала она. -- Одни алмазные россыпи...

М-р Барроу круто повернулся к ней.

-- Алмазные россыпи! -- иронически сказал он. -- Их нет. И не было никогда.

Мисс Минчин вскочила.

-- Как не было? -- воскликнула она. -- Что это значит?

-- Если даже они и были, -- пояснил м-р Барроу,- то было бы гораздо лучше, если бы их совсем не было.

-- Если бы не было алмазных россыпей? -- растерянно проговорила мисс Минчин, ухватившись за спинку стула и чувствуя, что чудная мечта, которой она жила в последнее время, разлетается, как сон.

-- Алмазные россыпи приносят гораздо чаще разорение, чем богатство, -- продолжал м-р Барроу. -- Когда у человека есть близкий друг, а сам он не имеет никакого понятия о деле, то ему лучше всего поскорее отделаться от алмазных россыпей своего любезного друга или от его золотых россыпей, или от каменноугольных и каких бы то ни было копей, в которые его любезный друг хочет вложить свои деньги. Покойный капитан Кру...

Тут мисс Минчин прервала его.

-- Покойный капитан Кру! -- воскликнула она. -- Покойный! Неужели вы хотите сказать, что капитан Кру...

-- Умер, сударыня, -- резко докончил м-р Барроу. -- Умер от индийской лихорадки и деловых забот. Лихорадка, может быть, и не убила бы его, если бы его не сводили с ума заботы, и одни заботы, может быть, не убили бы его, если бы к ним не присоединилась лихорадка. Капитан Кру умер.

Мисс Минчин снова опустилась на стул. Слова поверенного привели ее в ужас.

-- Какие же заботы у него были? -- спросила она. -- Что тревожило его?

-- Алмазные россыпи, -- ответил м-р Барроу, -- и любезный друг. А кончилось все разорением.

Мисс Минчин с трудом перевела дыхание.

-- Разорение! -- задыхаясь, проговорила она.

-- Он потерял все -- до последнего пенни. У этого молодого человека было слишком много денег. Его любезный друг сходил с ума от этих россыпей. Он вложил в них все свои деньги и все деньги капитана Кру. А потом любезный друг удрал. Капитан Кру узнал об этом, когда лежал больной в лихорадке. И он не мог вынести этого удара. Он умер без сознания, говорил все время в бреду о своей девочке -- и не оставил после себя ни пенни.

Теперь мисс Минчин поняла все. Никогда в жизни не обрушивалось на нее такого удара. В одно мгновение школа ее лишилась и самой богатой воспитанницы, и отца этой воспитанницы, платившего за нее так щедро. Она почувствовала, что ее оскорбили и ограбили и что виноваты в этом все -- и капитан Кру, и Сара, и м-р Барроу.

-- Неужели вы хотите сказать, что после него не осталось ничего? -- воскликнула она. -- Что Сара не будет богата? Что у нее нет ни пенни? Что у меня на руках осталась не богатая наследница, а нищая?

М-р Барроу, как человек деловой, поспешил раз навсегда выяснить дело и выгородить себя. Мисс Минчин должна понять, что он тут ни при чем и на него рассчитывать нечего.

-- Да, она нищая, -- сказал он. -- И она действительно осталась у вас на руках, сударыня, так как, насколько мне известно, у нее нет родных.

Мисс Минчин вскочила с места и сделала несколько шагов к двери. Казалось, она сейчас бросится из комнаты и положит конец пиршеству, которое позволила устроить в своей собственной гостиной, откуда доносился веселый говор и смех.

-- Это ужасно! -- воскликнула она. -- В эту самую минуту она сидит у меня в гостиной вся в шелку и кружевах и угощает учениц на мой счет!

-- Если она угощает их, то, без сомнения, на ваш счет, сударыня, -- спокойно заметил м-р Барроу, -- Барроу и Скипварт не отвечают ни за что. Капитан Кру умер, не заплатив нашего последнего счета, -- а он был не маленький.

Мисс Минчин, гнев которой все возрастал, отошла от двери.

-- Какой ужас! Какой ужас! -- задыхаясь, проговорила она. -- Я была так уверена в его богатстве, что истратила много своих денег на его девочку. За эту нелепую куклу и ее странный, фантастический гардероб заплатила по счетам я. Девочке не было отказа ни в чем. У нее был свой экипаж и пони, своя горничная, и я платила за все это с тех пор, как получила последний чек!

М-р Барроу, по-видимому, не чувствовал ни малейшего желания выслушивать рассказ о горестях и потерях мисс Минчин. Он сделал все, что от него требовалось, -- передал ей факты и очистил от ответственности свою фирму. К раздраженным же содержательницам школ он особой симпатии не чувствовал.

-- Вам больше не следует платить по таким счетам, сударыня, -- сказал он, -- если только вы не пожелаете делать подарки этой молодой леди. Никто не вернет вам затраченных денег. У нее нет ни одного фартинга.

-- Но что же мне делать? -- спросила мисс Минчин, как будто считала его прямой обязанностью помочь ей. -- Что же мне делать?

-- Делать тут нечего, -- ответил м-р Барроу, спрятал очки в футляр и положил их в карман. -- Капитан Кру умер. Девочка осталась нищей. И она осталась на вашем попечении.

Мисс Минчин побледнела от гнева.

-- Почему же на моем попечении? -- возразила она. -- Я не признаю этого.

М-р Барроу встал, собираясь уходить.

-- Это меня не касается, сударыня, -- сказал он. -- Барроу и Скипварт тут ни при чем. Очень жаль, конечно, что все это случилось.

-- Если вы воображаете, что я оставлю ее у себя, -- воскликнула мисс Минчин, -- то вы очень ошибаетесь. Я вышвырну ее на улицу!

Не будь мисс Минчин так раздражена, она никогда не позволила бы себе говорить так грубо и откровенно. Но ее приводило в отчаяние, что не имеющая ни пенни девочка, которую она к тому же невзлюбила с первого раза, осталась у нее на руках. И она потеряла всякое самообладание.

М-р Барроу невозмутимо пошел к двери.

-- На вашем месте я не делал бы этого, сударыня, -- на прощанье сказал он. -- Это произведет дурное впечатление и повредит вашей школе. Нельзя вышвырнуть на улицу маленькую девочку, не имеющую ни денег, ни родных.

М-р Барроу был неглупый человек и подал мисс Минчин благоразумный совет. Он знал, что она, как женщина практичная, в конце концов согласится с ним. Если она выгонит Сару, все будут считать ее бессердечной и жестокой.

-- Лучше оставьте ее у себя, -- продолжал м-р Барроу. -- Она, кажется, девочка неглупая. Когда она вырастет, вам можно будет извлечь пользу из нее.

-- Я извлеку из нее пользу и теперь, прежде чем она вырастет, -- воскликнула мисс Минчин.

-- Я вполне уверен в этом, сударыня, -- сказал м-р Барроу. -- Вполне уверен. Честь имею кланяться.

Он поклонился и вышел, притворив за собою дверь. В продолжение нескольких минут мисс Минчин стояла, смотря на нее. Да, он говорит правду. Она понимает это. Убытков ей никто не вернет. Ее лучшая ученица превратилась в ничтожество, в нищую девочку без родных и друзей. Деньги, которые она издержала на нее после получения последнего чека, пропали и не вернутся никогда.

В то время, как она стояла, задыхаясь от гнева, гул веселых голосов донесся из ее собственной гостиной, из этого святилища, в котором она позволила устроить празднество. Теперь она наконец могла прекратить его.

Не успела мисс Минчин дойти до двери, как та отворилась и в комнату вошла мисс Амелия. Увидев расстроенное, гневное лицо сестры, она с испугом отступила назад.

-- Что такое случилось, сестра? -- воскликнула она.

-- Где Сара Кру? -- не отвечая ей, спросила мисс Минчин дрожащим от гнева голосом.

Мисс Амелия совсем растерялась.

-- Сара? -- пробормотала она. -- Сара в твоей гостиной... с другими девочками.

-- Есть какое-нибудь черное платье в ее роскошном гардеробе? -- с язвительной иронией спросила мисс Минчин.

-- Черное платье? -- снова пробормотала мисс Амелия. -- Черное?

-- У нее есть платья всевозможных цветов. Найдется между ними черное?

Мисс Амелия побледнела.

-- Нет... да, -- ответила она. -- Только она уже выросла из него. У нее есть черное бархатное платье, но оно коротко ей.

-- Ступай и скажи ей, чтобы она сняла свой нелепый розовый туалет из шелкового газа и надела черное платье, все равно, коротко оно или нет. Она покончила с роскошью.

Мисс Амелия заломила свои толстенькие ручки и заплакала.

-- О, сестра! -- всхлипывая воскликнула она. -- О, сестра! Что же такое случилось?

Мисс Минчин не любила терять много слов.

-- Капитан Кру умер, -- ответила она. -- Он умер, не оставив ни пенни. А эта изнеженная, избалованная девчонка осталась у меня на руках.

Мисс Амелия упала на ближайший стул.

-- Сотни фунтов истратила я на разные глупости для нее. И я не получу ни одного пенни из этих денег. Вели прекратить сию же минуту это глупое веселье и скажи Саре, чтобы она надела черное платье.

-- Я? -- жалобно проговорила мисс Амелия. -- Я должна пойти и сказать ей это сейчас?

-- Сию же минуту! -- гневно оборвала ее мисс Минчин. -- Что же ты сидишь и таращишь на меня глаза, как гусыня? Ступай!

Бедную мисс Амелию часто называли гусыней, и она привыкла к этому. Она и сама считала себя гусыней, и знала по опыту, что все неприятное выпадает на долю гусынь. Вот и теперь ей нужно идти в гостиную, где так веселятся дети, и сказать девочке, устроившей этот праздник, что она стала нищей и должна пойти наверх и надеть слишком короткое для нее черное платье. Но нельзя избежать этого. Теперь не время расспрашивать сестру.

Мисс Амелия так натерла себе глаза, постоянно вытирая их, что они стали совсем красные. Она встала и вышла из комнаты, не прибавив больше ни слова. Когда у старшей сестры было такое лицо и она говорила таким тоном, как теперь, самое благоразумное было тотчас же исполнять ее приказания, не спрашивая никаких объяснений.

Оставшись одна, мисс Минчин начала ходить взад и вперед по комнате. Она говорила громко, сама с собою, но не замечала этого. В продолжение последнего года алмазные россыпи были ее любимой мечтой, и она возлагала на них большие надежды. Ведь и содержательницы школ могут разбогатеть с помощью владельцев россыпей. А теперь вместо богатства ей приходится терпеть убытки.

-- Принцесса Сара! -- презрительно сказала она. -- Девочку нежили, как будто она была королева!

Проходя мимо углового стола, мисс Минчин вдруг остановилась как вкопанная: из-под него послышалось громкое всхлипывание.

-- Кто там такой? -- гневно спросила она.

В ответ на это снова послышалось всхлипывание. Мисс Минчин нагнулась и приподняла скатерть.

-- Как вы смели! -- крикнула она. -- Как вы смели! Выходите сию же минуту!

Под столом сидела, скорчившись, бедная Бекки. Чепец ее сполз набок, лицо покраснело от сдерживаемого плача.

-- С вашего позволения, сударыня, -- заикаясь, пробормотала она, -- это я. Я знаю, что этого не следовало... Но я смотрела на куклу, сударыня... и я испугалась, когда вы вошли... и спряталась под стол.

-- И вы слушали все это время? -- сказала мисс Минчин.

-- Нет, сударыня, -- возразила Бекки, делая книксен. -- Нет, не слушала. Я думала, что мне можно будет уйти незаметно, но я не могла и должна была оставаться. Только я не слушала, сударыня... я ни за что не стала бы слушать. Но я никак не могла не слышать.

Тут Бекки снова залилась слезами и, казалось, перестала вдруг чувствовать страх к грозной леди, стоявшей перед ней.

-- О, сударыня! -- воскликнула она. -- Боюсь, что вы откажете мне от места... но мне жаль бедную мисс Сару... мне очень жаль ее.

-- Ступайте отсюда! -- приказала мисс Минчин.

Слезы лились градом из глаз Бекки.

-- Да, я сейчас уйду, сударыня, -- сказала она, дрожа и приседая. -- Мисс Сара... она была такая богатая маленькая леди, и все прислуживали ей как можно лучше. Как же будет она теперь без горничной, сударыня? Если бы... о, позвольте, пожалуйста, мне прислуживать ей после того, как я перемою посуду и сделаю все, что нужно. Я буду работать очень скоро... только позвольте мне прислуживать ей теперь, когда у нее нет ничего... Бедная, бедная маленькая мисс Сара!.. А ее звали принцессой, сударыня!

Слова Бекки еще больше раздражили мисс Минчин. Даже какая-нибудь судомойка, и та становится на сторону этой девчонки, которую она сама не терпит. Это уж слишком!

-- Я, конечно, не позволю вам этого, -- резко сказала она, топнув ногою. -- Она сама будет прислуживать себе да и другим тоже. Ступайте вон сию же минуту, или я откажу вам от места!

Бекки накинула на голову фартук и бросилась из комнаты. Она побежала в кухню и, усевшись там, между горшками и кастрюлями, начала рыдать так горько, как будто ее сердце готово было разорваться.

-- Все вышло, как в волшебной сказке, -- всхлипывая, шептала она. -- Там бедные принцессы тоже всегда страдают!

 

Мисс Минчин смотрела еще суровее и неприступнее, чем обыкновенно, когда, спустя несколько часов, к ней вошла Сара, за которой она посылала.

Веселое празднество, так неожиданно прерванное, казалось Саре сном или чем-то бывшим много лет тому назад не с ней, а с какой-то другой девочкой.

Ничто теперь не напоминало о празднике. Гирлянды остролистника сняли со стен, скамейки и пюпитры снова поставили на места. Гостиная мисс Минчин имела такой же вид, как всегда -- в ней не осталось никаких следов празднества, -- а сама мисс Минчин сняла свое парадное платье. Ученицам тоже велели переодеться и отправляться в класс, где они взволнованно перешептывались, собираясь кучками.

-- Пошли Сару ко мне, -- сказала своей сестре мисс Минчин, -- и внуши ей, что я не потерплю ни слез, ни душераздирающих сцен.

-- Этого опасаться нечего, -- возразила мисс Амелия, -- она очень странная девочка. Помнишь, как скрывала она свое горе, когда капитан Кру уехал в Индию? И теперь она держала себя так же. Когда я сказала ей, что отец ее умер, она не двинулась с места и не проронила ни слова. Только глаза ее стали как будто больше и побледнела она, как смерть. Когда я кончила, она с минуту смотрела на меня, а потом подбородок у нее задрожал и она, выбежав из комнаты, бросилась наверх. Некоторые девочки заплакали, услыхав, что случилось, но она не видала ничего и слушала только меня. Мне было как-то неловко, что она молчит. Когда рассказываешь людям что-нибудь особенное и важное, то всегда ждешь, что они ответят что-нибудь.

Никто, кроме Сары, не знал, что происходило в ее комнате, когда она вбежала туда и заперла за собою дверь. Она и сама помнила лишь смутно, как сквозь сон, что она ходила взад и вперед по комнате и твердила каким-то странным, не своим голосом:

-- Мой папа умер! Мой папа умер!

Раз она остановилась около Эмили, которая смотрела на нее со своего стула, и с отчаянием крикнула:

-- Эмили! Ты слышишь? Папа умер! Он умер в Индии -- за тысячи миль отсюда!

Когда Сара вошла в гостиную мисс Минчин, лицо се было бледно, глаза окаймлены темными кругами, а губы крепко сжаты, как будто она твердо решилась не выдавать своего горя. В настоящую минуту она была совсем не похожа на ту сияющую хозяйку праздника, в легком розовом платье, которая перепархивала, как бабочка, от одного подарка к другому в украшенной зеленью классной комнате. Теперь это была бледная, убитая горем, одинокая девочка.

Она переоделась без помощи Мариетты в давно уже брошенное черное бархатное платье. Оно было ей слишком коротко и узко, и ее тоненькие ножки, выступавшие из-под короткой юбки, казались слишком длинными и худыми. Так как у нее не нашлось черной ленточки, то ее короткие густые темные волосы не были перевязаны ничем и свободно падали ей на плечи, отчего лицо ее казалось еще бледнее. Она держала в руке Эмили, завернутую в кусок черной материи.

-- Бросьте куклу, -- сказала мисс Минчин. -- Зачем принесли вы ее сюда?

-- Нет, я не брошу ее, -- ответила Сара. -- Это все, что у меня есть. Мне подарил ее папа.

Мисс Минчин часто чувствовала себя не совсем ловко, разговаривая с Сарой. Ей стало неловко и теперь. Твердый, спокойный тон Сары подействовал на нес, как всегда, и она решила не настаивать -- может быть, отчасти и потому, что сознавала, как жестоко и бессердечно поступает с девочкой.

-- У вас теперь не будет времени играть в куклы, -- сказала она. -- У вас будет много дела, и вам придется приучаться быть полезной.

Сара пристально смотрела на нее своими большими странными глазами, но не сказала ничего.

-- Теперь ваша жизнь переменится, -- продолжала мисс Минчин. -- Мисс Амелия объяснила вам все?

-- Да, -- ответила Сара. -- Мой папа умер. Он не оставил мне денег. Я теперь не богата, а бедна.

-- Вы нищая, -- сказала мисс Минчин, раздражаясь при воспоминании о том, какое значение это имело для нее самой. -- И у вас нет ни родных, ни дома и никого, кто бы позаботился о вас.

По худенькому, бледному личику пробежала как будто судорога, но Сара не сказала ничего.

-- Что же вы молчите? -- резко спросила мисс Минчин. -- Неужели вы так глупы, что не понимаете? Повторяю вам еще раз: вы теперь одна на свете, никто не позаботится о вас, и вам некуда деваться, если я не позволю вам из милости остаться в школе.

-- Я понимаю, -- тихо ответила Сара, как будто проглотила что-то, стоявшее у нее в горле. -- Я понимаю.

-- Эта кукла, -- сказала мисс Минчин, показывая на последний подарок, полученный Сарой от отца. -- Эта смешная кукла с ее нелепым, роскошным гардеробом -- не ваша. Я заплатила за нее.

Сара взглянула на куклу.

-- Последняя кукла! -- сказала она. -- Последняя кукла!

И ее грустный голос зазвучал как-то странно.

-- Последняя кукла? Совершенно верно! -- воскликнула мисс Минчин. -- И она моя, а не ваша. Все ваше теперь принадлежит мне.

-- Так возьмите ее, -- сказала Сара, -- она не нужна мне.

Если бы Сара жаловалась, плакала и приходила в отчаяние, мисс Минчин была бы терпеливее с ней. Она была женщина властная, любившая, чтобы ей подчинялись, а смотря на бледное, гордое лицо Сары и слушая ее спокойный голос, мисс Минчин чувствовала, как будто ее власть превращается в ничто.

-- Прошу не говорить со мной таким важным тоном! -- воскликнула она. -- Теперь вам придется оставить это: вы уже не принцесса. Ваш экипаж и вашего пони отошлют. Вашу горничную отпустят. Вы будете носить самые старые и простые из ваших платьев -- роскошные туалеты не подходят к вашему настоящему положению. Теперь вам, как Бекки, придется зарабатывать себе хлеб.

Лицо Сары, к удивлению мисс Минчин, немного просветлело при этих словах.

-- Я могу работать? -- сказала Сара. -- Что же мне придется делать?

-- Все, что вам прикажут, -- ответила мисс Минчин. -- Если вы сумеете быть полезной, я оставлю вас в школе. Вы хорошо говорите по-французски и можете учить французскому языку младших воспитанниц.

-- Могу? -- воскликнула Сара. -- О, пожалуйста, позвольте мне! Я знаю, что сумею учить их. Они любят меня, и я люблю их.

-- Не говорите глупостей о том, что вас любят, -- остановила ее мисс Минчин. -- Но вам придется не только заниматься с воспитанницами. Вас будут посылать с разными поручениями и дадут вам работу в кухне. Если я буду недовольна вами, то отпущу вас. Помните это. Можете идти.

Сара с минуту молча смотрела на нее. Странные, тяжелые мысли пробегали у нее в уме. Потом она повернулась и пошла к двери.

-- Постойте! -- остановила ее мисс Минчин. -- Что же вы не поблагодарите меня?

Сара остановилась и обернулась к ней.

-- За что? -- спросила она.

-- За мою доброту к вам, -- пояснила мисс Минчин, -- за то, что благодаря мне у вас будет дом.

Сара сделала несколько шагов вперед. Она тяжело дышала и заговорила странным, недетским тоном.

-- Вы не добры, -- сказала она. -- Вы не добры, а это не дом.

С этими словами она повернулась и выбежала из комнаты, прежде чем окаменевшая от гнева мисс Минчин успела сказать что-нибудь или остановить ее.

С трудом переводя дыхание, Сара тихо поднялась по лестнице, крепко прижимая к себе Эмили.

"Как было бы хорошо, если бы Эмили могла говорить! -- думала она. -- Как бы хорошо это было!"

Она хотела пройти к себе в комнату, лечь перед камином на тигровую шкуру, прижаться щекой к голове тигра и думать, думать, думать, смотря на огонь. В эту минуту, как она поднялась на площадку, из ее комнаты вышла мисс Амелия и, притворив за собой дверь, остановилась около нее. Она казалась смущенной и взволнованной. И действительно, она в глубине души стыдилась того, что ей приказали сделать.

-- Вам... вам нельзя войти туда, -- сказала она.

-- Нельзя войти? -- воскликнула Сара, отступив назад.

-- Теперь это уже не ваша комната, -- прибавила, слегка покраснев, мисс Амелия.

Сара сообразила, в чем дело. Она поняла, что это начало перемены, о которой говорила мисс Минчин.

-- Где же моя комната? -- спросила она, стараясь, чтобы ее голос не задрожал.

-- Вы будете спать на чердаке, рядом с Бекки.

Сара знала, как пройти туда. Бекки рассказывала ей. Она отошла от двери своей прежней комнаты и поднялась по лестнице наверх. Начиная со второго, последнего поворота, лестница стала очень узкой и была покрыта обрывком старого ковра. Саре казалось, что она уходит далеко- далеко, оставляя за собой прежний мир, в котором жила другая, непохожая на нее девочка. Сама она, поднимавшаяся на чердак в своем коротком узком черном платье, не имела с ней никакого сходства.

Когда Сара отворила дверь чердака, сердце ее сжалось. Она вошла и остановилась, притворив за собою дверь.

Да, это был совсем другой мир. Комната с покатым потолком была выбелена. Известка потемнела и местами обвалилась. По одной стороне стояла старая железная кровать, покрытая полинявшим одеялом, на другой был камин с ржавой решеткой. Кроме того, в комнате стояла еще кое-какая мебель, которую принесли сюда снизу, так как она была слишком стара и плоха, чтобы оставаться там.

Под проделанным в крыше окном, через которое виднелся только небольшой кусочек серого неба, стояла старая табуретка. Сара подошла к ней и села на нее. Она плакала очень редко. Не заплакала она и теперь. Положив Эмили на колени и обняв ее, она прижалась к ней лицом и сидела неподвижно.

Вдруг послышался стук в дверь -- такой тихий и робкий, что Сара даже не обратила на него внимания. Потом дверь тихонько приотворилась, и перепачканное в саже, мокрое от слез лицо заглянуло в комнату. Это была Бекки. Она все время плакала и терла глаза своим грязным кухонным фартуком, отчего оно приняло очень странный вид.

-- О, мисс! -- прошептала она. -- Можно мне... позволите вы мне войти?

Сара подняла голову и взглянула на Бекки. Она старалась улыбнуться, но не могла. И в то время, как она смотрела на любящее, мокрое от слез лицо Бекки, ее собственное лицо приняло более детское, не такое старое для ее возраста выражение. Она протянула руку, и рыдание вырвалось у нее из груди.

-- Я говорила тебе, Бекки, что между нами нет никакой разницы, -- говорила она. -- Теперь ты видишь, что это правда. Я такая же девочка, как и ты. Я уже не принцесса.

Бекки подбежала к ней, прижала ее руку к своей груди и, опустившись на колени, заплакала от горя и сострадания.

-- Нет, вы принцесса, мисс, -- задыхаясь, воскликнула она. -- Что бы ни случилось с вами... чтобы ни случилось... вы все равно останетесь принцессой... всегда, всегда!