Надо сказать, что не так давно я наблюдал в городе Мюссидане [1],находящемся по соседству со мной, - как те, кто был выбит оттуда нашейармией, а также приверженцы их жаловались на предательство, ибо во времяпереговоров, условившись о перемирии, они подверглись внезапному нападению ибыли разбиты наголову. Подобная жалоба в другой век могла бы, пожалуй,вызвать сочувствие. Но, как я говорил выше, наши обычаи не имеют большеничего общего с правилами былых времен. Вот почему не следует доверять другдругу, пока договор не скреплен последней печатью; да и при наличии этого,чего не случается! Никогда, впрочем, нельзя с уверенностью рассчитывать, что победоносноевойско станет соблюдать обязательства, которые дарованы победителем городу,сдавшемуся на сравнительно мягких и милостивых условиях и согласившемусявпустить еще разгоряченных боем солдат. Луций Эмилий Регилл, римский претор,потеряв время в бесплодных попытках захватить силою город фокейцев, ибожители его защищались с поразительною отвагой, пошел, в конце концов, с нимина соглашение, по которому он принимал их под свою руку в качестве "друзейримского народа" и должен был вступить в их город, как в город союзников.Этим он окончательно рассеял их опасения насчет возможности каких-либовраждебных действий со стороны победителей. Но, когда они вошли в город -ибо Эмилий, желая показать себя во всем блеске, ввел туда все свое войско, -усилия, которые он прилагал, чтобы держать их в узде, оказались напрасными,и значительная часть города была разгромлена у него на глазах: жаждапограбить и отметить поборола в них уважение к его власти и привычкуповиноваться. Клеомен имел обыкновение говорить, что, каковы бы ни были злодеяния,совершаемые во время войны в отношении неприятеля, они выходят за пределыправосудия и не подчиняются его приговорам - за них не судят ни боги, нилюди. Договорившись с аргивянами о перемирии на семь дней, он напал на нихуже в третью ночь, когда их лагерь был погружен в сон, и нанес имжесточайшее поражение, ссылаясь в дальнейшем на то, что в его договоре оперемирии ни словом не упоминается о ночах. Боги, однако, покарали его заэто изощренное вероломство. Жители города Казилина [2], беспечно полагаясь на свою безопасность,подверглись во время переговоров внезапному нападению, и это произошло в векнаисправедливейших и благороднейших полководцев превосходящего во всехотношениях римского войска. В самом деле, нигде ведь не сказано, что нам недозволено в подобающем месте и в подобающий час воспользоваться глупостьюнеприятеля, подобно тому, как мы извлекаем для себя выгоду из его трусости.Война, естественно, имеет множество привилегий, которые в условиях военныхдействий совершенно разумны, вопреки нашему разуму; здесь не соблюдаютправила: neminem id agere, ut ex alterius praedetur inscitia. {Никто недолжен извлекать выгоду из неразумия другого [3] (лат).} Меня поражает, однако, та безграничность, какую допускает в отношенииотмеченных привилегий такой автор, как Ксенофонт, о чем свидетельствуют иречи и деяния его якобы совершенного самодержца; а ведь в подобных вопросахэто - писатель, обладающий исключительным весом, ибо он - прославленныйполководец и философ из числа ближайших учеников Сократа. Далеко не всегда ине во всем я могу согласиться с его чрезмерно широкими, по-моему, взглядамина этот предмет [4]. Господин д'Обиньи, обложив осадою Капую, подверг ее жесточайшейбомбардировке, после чего сеньор Фабрицио Колонна, комендант города, стоя настене бастиона, начал переговоры о сдаче, и, так как его солдаты утратилибдительность, наши ворвались в крепость и не оставили в ней камня на камне[5]. А вот еще более свежий в нашей памяти случай. Сеньор Джулиано Роммеродопустил в Ивуа [6] большой промах: он вышел из крепости для веденияпереговоров с коннетаблем - и что же? - возвращаясь назад, обнаружил, чтоона захвачена неприятелем. Я расскажу еще об одном событии, дабы показать,что порою и мы оставались в накладе: маркиз Пескарский осаждал Геную, гденачальствовал покровительствуемый нами герцог Оттавиано Фрегозо; переговорымежду обоими военачальниками щли настолько успешно, что соглашение междуними считалось уже делом решенным. Однако в момент их завершения испанцыпроникли в город и стали распоряжаться в нем, словно и в самом деле одержалирешительную победу [7]. И впоследствии также город Линьи в Барруа, гденачальствовал граф де Бриенн, а осадою руководил сам император, был захваченв то самое время, когда уполномоченный вышеназванного графа - Бертейль,выйдя за пределы крепостных стен ради переговоров, вел их с представителямипротивника [8]. Fu il vincer sempre mai laudabil cosa, Vincasi о per fortuna о per ingegno, - {Победа всегда заслуживает похвалы, все равно, достигнута ли онаслучайно или благодаря искусству [9] (ит.).} так, по крайней мере, принято говорить. Впрочем, философ Хрисипп [10]не разделял этого мнения, и я также далек от того, чтобы признать его доконца справедливым. Он говорил, что соревнующиеся в беге должны приложитьвсе свои силы, чтобы опередить остальных; но при этом им никоим образом неразрешается хватать рукою соперника, тем самым задерживать его, илиподставлять ему ногу, чтобы он упал. И еще благороднее ответ великого Александра Полисперхонту, которыйсоветовал воспользоваться ночной темнотой для неожиданного нападения навойска Дария. "Не в моих правилах, - сказал Александр, - одерживатьуворованную победу " - Malo me fortunae poeniteat, quam victoriae pudeat. {Япредпочитаю сетовать на свою судьбу, чем стыдиться победы [11] (лат.).} Atque idem fugientem haud est dignatus Orodem Sternere, nec iacta caecum dare cuapide vulnus; Obvius, adversoque occurrit, seque viro vir Contulit, haud furto melior, sed fortibus armis. {Тот же (Мезенций) не счел достойным сразить убегающего Орода и, метнувкопье, нанести ему удар в спину; он мчится навстречу и, оказавшись передним, сходится с ним, как муж с мужем, превосходя не с помощью уловки, асмелостью в бою [12] (лат.)} Глава VII
