— Где Луна? – таково было первое, что произнёс Шурик. Зина попыталась ответить что-нибудь внятное, но дальше открытого рта дело не пошло. А тем временем инженер, не обращая на девушку никакого внимания, устремился к дому.
— Шурик, погоди! – наконец опомнившись, воскликнула Зина. – С ней всё в порядке! Да погоди ты…
Но Шурик ждать совсем не собирался. Зайдя в открытую дверь, он нос к носу столкнулся с заспанным Якиным, проснувшемся по той же причине, что и актриса. На выросшего словно из-под земли Тимофеева Карп Савельич отреагировал бурно, так как события последних дней не очень хорошо сказались на нервной системе кинорежиссёра: отшатнувшись, словно перед ним призрак, Якин чуть не свалился, но, вовремя схватившись за перила лестницы, удержал равновесие.
— Это и есть тот, кто «увёл» твои перчатки? – смерив пытающегося прийти в себя кинорежиссёра презрительным взглядом, поинтересовался у подоспевшей сзади девушки Александр Сергеевич. – А впрочем… Впрочем это неважно. Я здесь совсем не для того, чтобы выяснять отношения. Где Луна, Зина? Я знаю, что ты с ним, — Шурик показательно кивнул в сторону Карпа Савельича, — причастна к её исчезновению.
Выждав небольшую паузу, инженер продолжил:
— Надеюсь, вместе с перчатками у тебя не увели ум, и тебе хватит сообразительности не врать и не увиливать. Итак, я повторюсь: где Луна?
— Да здесь она, здесь!– не без ноток гнева и раздражительности, возбужденно заговорила актриса. — Успокойся и дай, наконец, объясниться!
— Бывший? – глядя на Зину, только и вымолвил Якин. Несмотря на то, что это было сказано тихим голосом, его вопрос услышали всё.
— Да… — всё так же тихо, но твёрдо ответила Зина, – Александр Сергеевич, мой бывший муж…
— Тогда какого чёрта он делает на МОЕЙ даче?! – взорвавшись, заорал кинорежиссёр. – В МОЁМ доме?!! Вы что, совсем свихнулись? Хотите свести меня с ума? Как же мне всё это надоело за последние два дня! Да я бы лучше их в чистилище провёл, чем в окружении вам подобных! Где предел унижениям и оскорблениям моего достоинства?! — многострадально подняв руки к потолку, неизвестно к кому обращаясь, воскликнул Карп Савельич.
— Тебя никто и не просил в этом участвовать! – наступал в ответ Тимофеев. – Я, смирившись с уходом Зины, предоставил вас вашей судьбе, отпустил из своей жизни – но нет! Если гора не идёт к Магомеду – Магомед пойдет к горе! Вы ворвались в мою квартиру, устроили там разгром, натравили на меня милицию и «психов», а в довесок увезли Луну! И после этого вы ещё в чем-то меня обвиняете?!
— Натравили? Никто и не просил? А у меня был выбор?! – указывая на актрису пальцем, продолжал распыляться режиссёр. — Данная особа утащила мой чемодан прямо со студии, и когда я приехал к ней домой, чтобы законно забрать свою собственность, ваш мутант закатил мне клоунаду, принявшись орать на меня и унижать на пару с этой истеричкой, будьте вы все трижды неладны! Но этого мало: дальше в ход пошёл шантаж и угрозы, затем хамское и издевательское отношение ко мне, и вот теперь, после того, как я приютил этих… на своей даче, ко мне врываются и начинают меня чихвостить! Ну уж нет, с меня довольно!
— Истеричкой? Мало вам, Карп Савельич, досталось! Но ничего…
— МОЛЧАТЬ! – громовой голос сотряс прихожую. Всё удивленно подняли головы вверх, увидев стоящую на лестнице принцессу.
— Так-то лучше! – прокашлявшись, заметила та. – Криками и переливанием из пустого в порожнее пока ещё никто результатов не добился. Дабы не грызться на месте, предлагаю нам всем сейчас сесть рядком, да поговорить ладком. А прощё говоря — всё спокойно обсудить в более тихой и благоприятной обстановке за чашечкой кофе. Идёт?
…Чувствуя, как по телу разбегается бодрящая кофейная свежесть, а оголодавший за два дня организм постепенно насыщается маковыми коврижками, Луна улыбнулась. Вот уже полчаса как в относительном спокойствии за столом вёлся конструктивный диалог, что было всяко лучше бессмысленного ора друг на друга. Утренняя беседа позволила людям расставить всё точки на «и», а также выяснить все интересующие аспекты этой странной истории, заодно поведав о случившихся за эти дни событиях.
— …На студии я встретился с некой Сенецкой, которая, по её словам, была лично знакома с «этим подлецом Карпом». От неё-то я и узнал, что у вас есть дача, — пригубив пару глотков горячего кофе, сказал Шурик. – Решив переночевать в Москве я, по возвращению домой, был «приятно» удивлён, узнав, что в моё отсутствие квартиру посещали стражи правопорядка и псих-бригада, вызванные по поводу неких «чертей-лошадей», — после этих слов он многозначительно посмотрел на Зину.
— Ну уж прости, что о твоих опытах не знали! – вспыхнула девушка. – Объявление бы на дверь повесил, что ли…
— Утром, на первом же автобусе, я приехал сюда, – продолжал Тимофеев. Найти дачу оказалось нетрудно, и вот я здесь. А дальше вы и так знаете.
— Ну что ж, всё хорошо, что хорошо кончается, – подвела черту лунная принцесса. — Когда выезжаем?
— Не всё так просто, Ваше Высочество, — вздохнул Шурик, протирая очки. – Видите ли, дело в том, что в связи с последними событиями вокруг обворованной квартиры Шпака теперь постоянно крутится милиция, да и с пропажей Ивана Васильевича шум поднялся неслабый…
— Что ты хочешь этим сказать?– переспросила Луна.
— Я лишь хочу донести до вас то, что на данный момент попасть в квартиру с агрегатом не предоставляется возможности. Исходя из этого, расклад у нас такой: пробираться сейчас в квартиру, вокруг которой повсюду мелькают милицейские фуражки – сродни самоубийству. А потому вам необходимо затаиться примерно дней на пять. Дача вполне сгодиться для роли «тихого омута», — пристально посмотрев на собеседников, изложил план Шурик. – В довесок, не всё так гладко с самой машиной – при последнем её осмотре вчера вечером я заметил, что замены требуют не только перегоревшие транзисторы.
В эти дни я отнюдь не буду сидеть, сложа руки. Напротив – всё это время я посвящу починке и настройке машины времени. И как только события поутихнут, а машина заработает, надеюсь, у нас получится отправить Луну и её сестру к себе домой, царя в древнюю Москву, а Ивана Васильевича и его товарища благополучно возвратить в настоящее, завершив этот уже изрядно затянувшийся эксперимент…
— Вы не учли одно «но», — категорично заявил Якин. – Всё это вы будете проворачивать уже без меня. Довольно с меня этих бирюлек. Я так и быть разрешу вам использовать мою дачу как временное укрытие, но с уговором: по истечению пяти дней вы должны покинуть это место и раз и навсегда исчезнуть из моей жизни. Идёт?
— Мы согласны, — недолго думая, ответила за всех Зина. – А пока, многоуважаемый Карп Савельич, скатертью дорожка! И не забудьте отдать ключи!
Якин молча поднялся из-за стола, порылся в кармане пиджака и извлёк на свет связку ключей, выкладывая её на стол. Всё так же, не говоря ни слова, кинорежиссёр сделал своему шофёру знак собираться.
Уходя, Семён спросил Шурика, не желает ли он, чтобы его подбросили до города, на что последний вежливо отказался. Пожав плечами, шофёр вышел, оставив Зину, Шурика и Луну в воцарившейся на кухне тишине.
— Шурик, у меня к тебе есть важный разговор, — нарушая затянувшееся молчание, произнесла принцесса. – Не уделишь минутку внимания?
— Хм, ну если важный… — согласился Тимофеев, вставая из-за стола и направляясь к лестнице.
Незаметно подмигнув девушке, аликорн устремилась за ним.
— Так о чём ты хотела со мной поговорить? – спросил Шурик, выходя на балкон, где ещё совсем недавно вели душевную беседу две подруги.
— О Зине… — коротко ответила Луна. – И о тебе.
— Обо мне и о Зине? А чего тут разговоры разговаривать? Всё и без того ясно, как божий день, — отрезал Тимофеев. – Мы не сошлись в характерах, она не выдержала «трудной» жизни со мной и ушла на поиски более легкой – с Гаграми, ресторанами и дорогими автомобилями. Я не виню её – с таким как я и вправду трудно ужиться, что немудрено при моей излишней увлеченности наукой. Так что отчасти я сам в этом виноват…
— Не казни себя раньше времени, Шурик, — по-дружески просто сказала принцесса. — Зина хочет с тобой поговорить и вновь наладить отношения.
Инженер недоверчиво посмотрел на пони.
— Всё сказанное мной – чистая правда, — заверила собеседница. — Вчера ночью у нас состоялся… разговор, в котором выяснилось, что она не прочь вернуться к тебе. Но боязнь того, что ты, взбаламученный и окрыленный успехом своей машины, набросишься на гранит науки в погоне за новыми изобретениями ещё пуще прежнего, заставляет её переживать.
— О чём же?
— О том, что ты совсем уйдешь в себя и перестанешь замечать её и всё вокруг, — строго произнесла кобылица. — А ведь именно это было одной из главных причин, повлиявших на её уход. Ты и сам признал, что винишь себя в незнании меры. Она же всего лишь хочет того, что должно принадлежать ей по праву, как любящей жене — быть любимой и не обделенной вниманием со стороны мужа.
Я обещала ей поговорить с тобой и надеюсь, ты извлечешь урок из этой беседы, — продолжала Луна. — И дай слово, что если Зина даст тебе шанс и вернётся, ты не будешь излишне сильно заигрываться с наукой. А теперь иди, и пожалуйста, не подведи меня.
Шурик был отнюдь не прочь, чтобы Зина вернулась. Он тоже любил её, но мужская гордость не позволяла ему кому-то навязываться. И вот теперь, узнав, что девушка идёт навстречу его желаниям, воспрял духом. Горячо поблагодарив принцессу, Тимофеев отправился вниз, на кухню, где его поджидал серьезный разговор.
«С каких это пор, Ваше Высочество, вы заделались свахой? – вопрошала себя Луна, глядя вслед удаляющемуся воодушевленному Тимофееву. – Ну да не буду им мешать…»
Луна устало добрела до раскладного дивана, служившего ей кроватью, и ещё раз осмотрев комнату, заключила: «Да, кажется, в очередной раз моё возвращение отсрочилось. Но нет худа без добра – в вечной суете кантерлотских будней у меня не хватало времени даже на себя. Вчерашний разговор пробудил во мне воспоминания давно ушедших дней, что немудрено при такой благоприятной обстановке. И теперь у меня выдалась отличная возможность хорошенько поразмыслить над этим, не боясь быть встревоженной очередным государственным вопросом».
Забравшись на свою импровизированную кровать, принцесса, укрывшись одеялом, закрыла глаза.
«Но прежде всего я хорошенько высплюсь».
