Царево государево послание во все его Росийское царство на крестопреступников его, на князя Андрея Курбсково с товарищи о их измене. 4 страница

И тако убо ниже во внешних (Так ХСУ; К в нынешних.), ниже во внутренних, ниже в малейших и художейших, до обуща (Так ХСУ; К обита.) и спания, вся не по своей воле бяху, но по их хотению творяхуся; нам же аки младенцам (Испр. К младенца) пребывающим. Ино се ли супротивно разуму, еже не восхотех в совершением возрасте младенищем быти? Та же потом и сие утвердися: еже нам супротивословие ни единому еже от худейших советников его тогда потреба рещи (К рещи нет.)), но сия вся аки злочестива творяхуся, яко же в твоей бо составной грамоте писано; от его же советников аще кто и худейший нам не яко ко владыце или яко к брату, но яко к худейшему чесому надменая словеса неистове изношаху, и сия вся благочестива вменяхуся; кто убо мало послушание или яко покой нам сотворит, тому убо гонение и мучение; аще ли же кто раздражит нас чем или кое принесет утеснение, тому богатество (К богатеству.), слава и честь; и аще не тако, то души пагуба и царству разорение! И тако убо нам в сицевом гонении и утиснении пребывающим, и такова злая не токмо от дни и до дни, но от часу ростяху; и еже убо нам сопротивно, сия умножахуся, а еже убо нам послушно и покойно, сия умоляхуся. Таково убо тогда православие! И сие еще кто же убо может подробну исчести, еже убо у житейских пребываниях, хожениих, и в покое, та же и во церковных предстояниих и во всяком своем житии и гонение и утеснений (Так ХСУ К успение.)? И тако убо сим бывающим: нам же сия Бога ради вменяюще, мнящи убо, яко душевленая ради пользы сицевая убо утеснения творит нам, а не лукавства ради.

Та же, по Божию изволению со крестоносною хоруговию всего православного християнского воинства, православнаго ради християнства заступлением, нам подвигшимся на безбожный язык Казаньский и тако неизреченным Божиим милосердием, иже над тем бесерменьским языком победу давшу, со всем воинством православнаго християньства здрава восвояси возвратихомся: что же убо изреку от тебе нарицаемых мучеников доброхотство к себе? Како убо: аки пленника всадив в судно, везяху с малейшими людьми сквозе безбожную и невернейшую землю (Та же... нам подвигшимся на безбожный язык Казаньский... аки пленника, всадив в судно, везяху... сквозе безбожную и невернейшую землю. - Это замечание царя Устрялов (цит. изд., прим. 268) и Костомаров (ук. соч., стр. 262) толкуют как доказательство того, что царя «везли насильно под стены Казани» и что он «играл... жалкую, глупую, комическую роль» во время казанского похода. Такое толкование совершенно неправомерно (ср.: Н. П. Лихачев. Дело о приезде Поссевина. Летопись занятий Археографической комиссии, вып. XI, СПб., 1903, стр. 255) - речь идет лишь о возвращении из Казани (и о недостаточной охране царя при этом возвращении); казанский поход в целом был совершен с полного одобрения и по приказу царя [см. ниже, прим. 37 и 40; «ревность» царя и его готовность не щадить «здравия своего» во время Казанского похода отмечал даже Курбский в «Истории о в. к. Московском» (Соч., стлб. 174)]. То, что возвращение царя из Казани было несвоевременным шагом, признает и Курбский (там же, стлб. 206), но он взваливает за это ответственность на «шурьёв» царя (Захарьиных).) Аще не бы всемогущая десница Вышняго защитила мое смирение, то всячески живота гонзнул бы. Таково тех доброхотство к нам, за кого ты глаголеши, и так за нас душу полагают, еже душу нашу во иноплеменных руки тщатца предати!

Та же, нам пришедшим во царьствующий град Москву, Богу же милосердие свое к нам множещи и наследника нам тогда давшу, сына Дмитрея. Мало же времени минувшу, еже убо в человеческом случаетца, нам убо немощию одержиму быти и зельне изнемогшу, тогда убо еже от тебе нарицаемыя Доброхоты восташа, яко пияни, с попом Селивестром и с начальником вашим с Олексеем, мневше нас не бытии (восташа яко пьяни, с попом Селивестром и с начальником вашим с Олексеем, мневше нас не быти. -Упоминаемый здесь «мятеж у царевой постели» в 1553 г. особенно подробно описан в приписке к «Царственной книге». Там рассказывается, как заболевший царь упрашивал бояр целовать крест его новорожденному сыну Димитрию (речь идет о первом сыне царя от Анастасии Романовны, скончавшемся некоторое время спустя, а не о Димитрии, сыне Марии Нагой), как многие из них открыто выступали против этого решения, ссылаясь на то, что за «пеленочника» будут править его родичи Захарьины и т. д. В числе противников присяги и сторонников Владимира Андреевича Старицкого называются Сильвестр, отец Адашева (но не сам Адашев), Курлятев, Палецкий и Фуников (ПСРЛ, XIII, 522-526). Большинство историков придает важное значение этому событию, рассматривая его чуть ли не как переломный момент в отношениях между царем и «избранной радой» (ср. напр.: С. Соловьев. История России, кн. II, стлб. 136 - 141). Однако в исторической литературе высказывались и сомнения по поводу достоверности этого известия приписки к «Царственной книге» и комментируемого послания (ср. напр.: С. Б. Веселовский. Последние уделы сев.-вост. Руси. Ист. зап., т. XXII, стр. 106). В Синодальном списке Никоновской летописи (более ранний источник, чем «Царственная книга», см. прим. 22) никаких известий о мятеже у царевой постели нет.), забывше благодеяния наших и своих душь, яже отцу нашему целовали крест и нам, еже кроме наших детей, иного государя себе не искати: они же хотеша воцарити, еже от нас растояшеся в колене, князя Владимера; младенца же нашего, еже от Бога данного нам, хотеша погубити подобно Ироду (как им не погубити!), воцарив князя Володимера. Понеже бо аще и во внешних писанных древних реченное, но обаче прилично есть: «царь убо царю не покланяетца; но, единому умершему, другий обладает». Се убо, нам живым сущим таковая от своих подовластных доброхотства насладихомся: что же убо по нас будет! Та же Божиим милосердием нам оздравившим, и тако сии совет разсыпася; попу же Селивестру и Олексею оттоле не проста юнщ вся злая советовати, и утеснение горчайшее сотворяти, но доброхотным же нам гонения и разными виды умьшшяющи, князю же Владимеру во всем его хотение утвержающе, та же и на нашу царицу Анастасею ненависть зельну воздвигши и уподобляюще ко всем нечестивым царицам; чад же наших ниже помянути могоша.

Та же собака, изменник князь Семен Ростовской, иже по нашей милости, а не по своему достоинству, сподоблен быти от нас синклитства, своим изменным обычаем литовским послом, пану Станиславу Давойну с товарыщи, нашу думу изнесе, нас укоряя и нашу царицу и наших детей; и мы то ево злодейство сыскавше, и еще милостиво над ним учинили казнь свою (Та же собака, изменник князь Семен Ростовской... над ним учинили казнь свою. - Тайные сношения кн. Семена Лобанова-Ростовского с польским послом Довойно, очевидно, происходили летом 1553 г., когда этот посол приезжал к Ивану IV (Сб. РИО, т. 35, № 27). Летом следующего года он (вместе с сыном) сделал неудачную попытку бежать за границу. Согласно инструкции, данной русским послам, ехавшим в Польшу осенью 1554 г., на возможный вопрос о С. Ростовском они должны были ответить, что он «малоумством шатался и со всякими иноземцы говорил непригожие речи про государя» и что вместе с ним «воровали его племя [родичи], такие ж дураки» (там же, стр. 453). Сходный рассказ о С. Ростовском содержится и в тексте Синодального списка Никоновской летописи (ПСРЛ, XIII, 237 - 238: «хотел бежати... от малоумства... а с ним ехати хотели такие же малоумы»). В приписке же к этой летописи сообщается, что С. Ростовский затевал тайный заговор во время болезни царя в 1553 г. и что в этом заговоре участвовали представители крупного княжья: Щенятев, Серебряный, Пунков-Микулинский и др. (стр. 238, прим. 1). Следователями по этому делу были, согласно этой приписке, Курлятев, Палецкий и Фуников, т. е. те самые лица, которых более поздний источник (приписка к «Царственной книге») обвиняет в мятеже во время болезни царя. К сожалению, мы не знаем, как изложила бы дело Ростовского «Царственная книга», так как ее текст доходит только до 1553 г.). И после того поп Селивестр, и с вами, своими злыми советники, того собаку почали в велице брежеши держати и помагати ему всеми благими, и не токмо ему, но и всему роду его. И тако убо отселе всем изменником благо время улучися; и нам убо оттоле в большем утеснении пребывающе; от них же во едином и ты убо еси: являнно, еже с Курлятевым сыном хотесте судити про Сицкаго (Курлятевым сыном хотесте судити про Сицкаго. - Этот, довольно «темный» (Соловьев, кн. II, стлб. 151) намек царя может быть несколько разъяснен благодаря его же замечаниям во 2-м послании Курбскому (см. стр. 209). По убедительному предположению Бахрушина, «дело шло о ссоре между князем Сицким и его соседями по вотчинам в Ярославском уезде - Прозоровскими - из-за 150 четей земли... Сицкий, бывший в свойстве с царицей Анастасией, надо думать, пробовал воздействовать на судей именем малолетнего Федора и добился вмешательства в дело самого царя. В судебном разбирательстве участвовали, между прочим, кн. А. М. Курбский и кн. Д. И. Курлятев» (ук. соч., стр. 44). - Упоминание «Курлятева-сына» (в списке Археографической комиссии) не совсем понятно. У Д. И. Курлятева был сын Иван, постриженный в 1562 г. в монахи вместе с отцом (ПСРЛ, XIII, стр. 344), но «Курлятевым-сыном» можно было назвать и самого Д. И. Курлятева (по отношению к его отцу, кн. И. В. Оболенскому-Шкурле). В других списках послания читается: «с Курлятевым нас хотесте судити про Ситцкого».).

Та же убо наченшеся войне, еже на (К на нет.) герман, - о сем же убо напреди слово пространнейши ся явит, - попу же Селнвестру и с вами, своими советники, о том на нас люте належащу, и еже убо, согрешений наших ради, приключающихся болезнех на нас и на царице нашей и чадех наших и сия убо вменяху, аки их ради, еже нашего к ним непослушания, сия бяху! Како же убо воспомяну, и еже во царьствующий град с нашею царицею Анастасеею с немощною от Можайска немнлостивное путное прихождение? (Та же убо наченшеся войне, еже на герман... како же убо воспо-мяну... немилостивное путное прихождение? - Речь идет о столкновениях между царем и Сильвестром во время Ливонской войны (см. ниже, прим. 41 - 42). История этих столкновений (так же как и причина враждебности Сильвестра и его партии к царице Анастасии Романовне) не известна. Согласно Никоновской летописи (Синодальный список), царь с женой и детьми находился в Можайске в конце 1559 г., туда к нему пришла весть о нарушении ливонцами перемирия (заключенного, вероятно, под влиянием Сильвестра и других - см. ниже, прим. 41 - 42); царю срочно пришлось выехать, несмотря на «беспуту» (распутицу, бездорожье); при этом выезде «грех ради наших царица недомогла» (ПСРЛ, XIII, 321).). Единаго ради мала слова непотребна! Молитвы же убо и прехождения пустым местам, и еже убо приношения и обеты ко святыни о душевном спасении, и о телесном здравие, и о всем благом пребывании нашем и царицы нашея и чад наших, и сия вся вашим лукавым умышлением от нас отнюдь взяшеся; врачевстей хитрости, своего ради здравия, ниже помянути тогда бяше.

И сице убо нам в таковех зелных скорбех пребывающим, и понеже убо таковая отягчения не могохом понести, еже неа человечески сотвористе, и сего ради, сыскав измены собаки Олексея Адашева со всеми его советники, милостивно гнев свои учинили; смертные казни не положили, но по розным мзстом розослали. Попу же Селивестру видевши своих советников ни во что же бывши, сего ради своею волею отоиде, нам же, его благословив, не отпустившу, не яко устыдившися, но яко не хотевшу судити (К не нет Так ХСУ; Я судия.) здесь, но в будущем веце, пред агнецем Божиим, еже (К еже нет.) он всегда служа и презрев лукавым обычаем, злая сотвори ми: тамо хощу суд прияти, елико от него пострадах душевне и телесне. Того ради и чаду его сотворих и по се время во благоденьствии пребывати; точию убо лица нашего не зря. И аще убо, подобно тебе, хто смеху быти глаголет, еже попу повиноватися? И понеже убо до (К до нет.) конца не весте христианского мнишескаго (Так ХСУ; К мосишского.) устава, како подобает наставником покорятися; понеже бо немощны бысте слуха, требующим учителя лета ради, ныне же бысте требующее (К учителя лета ради ныне же бысте требующе нет.) млека, а не крепки пища; сего ради тако сия глаголет. И того ради убо попу Селивестру ничего зла не сотворих, яко же выше рех. А еже убо мирским (Так ХСУ; К мирскому.), подо властию нашею сущим, сим убо по коих измене, тако и сотворихом; исперва же убо казнью конечною ни единому коснухомся; всем же убо, к ним не приставшим, повелехом от них отлучатися, и к ним не пристаяти, сию убо заповедь положивше и крестным целованием утвердихом; и понеже (Так ХСУ; К по них.) убо от нарицаемых (Так ХСУ; К рицаемых.) тобою мучеников и согласных им наша заповедь ни во что же положися и крестное целование преступивше, не токмо осташа от тех изменников, но и болми начата им помогати и всячески промышляти, дабы их на первой чин возвратити и на нас лютейшее (Так ХСУ; К ни налютейшее.) составит умышления; и понеже убо злоба неутолимая явися и разум неприклонен обличися, - сего ради повинныя по своей вине тако суть прияли (Милостивно гнев свой учинили... повинныя по своей вине тако суть прияли. - Падение виднейших представителей «избранной рады» относится к началу 60-х годов. А. Адашев был отправлен летом 1560 г. на ливонский фронт (ПСРЛ, XIII, 327); затем он был назначен воеводой в Вильян (Вильянди, Феллин), оттуда переведен (по утверждению Курбского - сослан) в Юрьев (Тарту, Дерпт), где и умер [царь, по утверждению Курбского (Соч., стр. 264), подозревал его в самоубийстве; во всяком случае о его смерти было произведено специальное следствие (Акты Археогр. экспед., т. I, 354)]; брат его Даниил был казнен несколько лет спустя (по известию Курбского: Соч., стлб. 278). В конце 1562 г. был насильственно пострижен в монахи «за его великие изменные дела» кн. Д. Курлятев (ПСРЛ, XIII, 344). К этому же времени, невидимому, относится и ссылка Сильвестра в Соловецкий монастырь (Курбский, Соч., стлб. 264 - 265; даты нет). Обстоятельства этой ссылки и вообще опалы Сильвестра не известны; трудно сказать поэтому, правильно ли чтение списка Археографической комиссии: «нам же, его благословив, не отпустившу» (т. е. Иван отказался принять отставку Сильвестра) или вернее чтение других списков: «нам же его благословение отпустившу». - Предпосылки падения «избранной рады» так же неясны, как и самый ее характер (см. выше, прим. 25). Если Карамзин, излагая историю падения «рады» (История государства Российского, т. IX. СПб., 1892, стр. 5 - 15), просто повторял рассказ Курбского (Соч., стлб. 259 - 270), объяснявшего все эти события действиями «презлых ласкателей» (в частности, Захарьиных), то уже Соловьев справедливо отметил противоречивость и намеренную запутанность рассказа Курбского (Соч., зтлб. 148). Сводить все дело к конфликту во время болезни 1553 г. (если даже доверять известию об этом конфликте, - см. прим. 29) едва ли возможно, ибо после 1553 г. деятели «избранной рады» сохраняли свое влияние в течение почти целого десятилетия. Бахрушин (ук. соч., стр. 55) обращает внимание на разногласия царя с «избранной радой» по внешнеполитическим вопросам, но почему-то считает этот конфликт «не принципиальным» и «формальным».). Се бо есть по твоему разуму «сопротивно разуму обретеся, разумевая», еже вашей воле не повинуяся? Понеже убо, сами имуще совесть непостоятельну и крестопреступну, малого ради блистания злата пременну, се бо нам советуетете (Так ХСУ; К пременспну сего ради блистания злата пременлу.)! Сего ради реку: о июдино окаянство сие хотение! От негоже избави, Боже, душа наша и всех православных християн! Яко же бо Июда, злата ради, предаде Христа (Так ХСУ; К злата прсдаде), тако убо и вы, наслаждения ради мира сего, православное християнство и нас, своих государей, предали есте, свои души забыв и крестное целованье преступив.

В церквах же, яко же ты лжеши, сия несть (Так ХСУ: К не ты.) было. Се убо, яко же выше рех, сего ради повинныя прияша казнь по своим винам, а не яко же лжеши, неподобие изменников и блудников нарицая мученики, их кровь победоносну и святу, и нам супротивных сильных нарицая мученики, и отступников наших воеводами нарицая; доброхотства же их и души их пологания за нас - сия вся изъявлена есть, яко же выше рекох. И не можеши рещи, яко не облыгани (Испр.; К облагани.) есть, но сия их измены всей вселенней ведомы, аще восхощеши, и варварских языцех увеси и самовидцев сим злым деянием можеши обрести, иже куплю творящим в нашем царствии и в посольственных прихождениих приходящим. Но сия убо быша; ныне же убо всем, иже и в вашем согласии бывшим, всякого блага и свободы наслажающимся и богатеющим, и нпкоея же им злобы первая поминаетца, в первом своем достоянии, чести суще.

И что еще? На церковь востаете и не престающе нас всякими озлоблении гоните, иноплеменных язык на нас присово упляюще всякими виды, гонения ради и разорения на кристьяньство; яко же выше рех, на человека возъярився, на Бога вооружился есть и на церковное разорение; гонению же - яко же рече божественный Павел: «аз же, братие, аще обрезания единаче проповедаю, что и еще гоним есмь; убо упразднися соблазн креста. Но да и содробнятца развещевають сия!». И аще убо, яко же вместо креста, обрезание тогда потребна быша, тако и вам, вместо государя своего владения, потребно самовольство; но и ныне свободно есть: про что еще не престаете гонити? (На церковь востаете... но и ныне свободно есть: про что еще не престаете гонити? - Иван сравнивает «избранную раду» с гонителями христианства - сторонниками ортодоксального иудейства; конец приведенной им библейской цитаты: «да и содробнятца развещевають сия» (в других списках - «да и содругнутся развещеващеи сия») искажен; должно быть: «дабы отсечены были развращающие вас». Выражение «но и ныне свободно есть» переводим предположительно; в «сборниках Курбского» этот текст читается: «иное сподобно [подобно?] есть». (см. стр. 103)).

Се убо вся известно ти есть пространнейше, что убо по твоему разуму супротивным обрестеся разумеваяй совесть прокаженна. От безбожных же что и глаголати, яко ни во вселенней не обрящеши подобно согласно твоему бесовскому хотению! И сия вся явлена суть, яже от тебе сильных нарицаемы и воеводам мучеником, аще кая прилична им суть истинною, а не яко же ты, подобно Антеру и Енеи (Так ХСУ; К Менеи.), предателем Троянским (подобно Антеру и Енеи... - Имеются в виду Антенор и Эней, герои Троянской войны; в «Илиаде» ни тот, ни другой не обвиняются в предательстве; легенды о их предательстве относятся к более позднему времени [Ликофрон, Дионисий Галикарнасский, поэмы о Троянской войне IV в. н. э. (см.: Pauly - Wissowa, Real-Encyclopadia t. I, 1894, стлб. 2352)].), много соткав, лжеши. Доброхотство же и души полагание их выше реченное есть; облыгание же их им всем явленно есть во всей вселенней.

Света же во тму прилагати не тщуся (Так ХСУ; К тщуяся.), и слаткое горькое не прозываю. А се ли убо свет, или сладко (Я горькое не прозываю а се ли убо свет или сладко нет.), еже рабом владети? А се ли тма или горкое, еже от Бога данному государю владети, о немже многа словеса напреди пространнейша явленна? Все бо едино, обращая разными словесы, во своей бо составной грамоте писал еси, похваляя еже рабом мимо господий своих владети. Тщужеся со усердием люди на истинну и на свет наставити, да познают единого истиннаго Бога, в Троицы славимого, и от Бога данного им государя; а от междоусобных браней, ни строптиваго жития да престануть, ими же царьствия растливаютца. Се ли убо горко и тма, яко от злых престати и благая творити? Но се есть (Так ХСУ; К на се ен.)) сладко и свет! Аще УОО царю не повинуются подовластныя, никогда же от междоусобныя брани не престанут. Се убо злоба обычей сам себе пати! Сам не разумея, что сладко - свет, что горко - тма, иных поучает. Или се есть сладко и свет, яко от благих престати и злая творити междоусобными браньми и самовольством? Всем явлена суть, яко несть (Так ХСУ; К никогода.) свет, но тьма, и несть сладко, и горько.

О провинении же и прогневании подовластных наших пред нами. Доселе руские обладатели не истязуеми (Так ХСУ; К истезуми) были ни от кого же, но вольны были подовластных жаловати и казнити, а не судилися с ними и ни перед кем; аще же и подобает рещи о винах их, ино выше реченно есть. Предстатели же называешь тленных человек, подобно еллинъскому блядословию: яко же бо они Богу равно уподобляху Аполона, и Дия, и Зефеса и иных множайших прискверных человек, яко же рече в богословеи тезоименитый Григорей, в своих словесех торжественных пиша: «Не Дию си рожества и крадения, судия Критом (Так ХСУ; К крестом.), мучителя, ни юношам гласы, а плища и плесания вооруженна, богу плачюся глас покрывающе, яко да утаитца отцу чадоненавидцу; люто бо бяше яко младенцу плакатися, яко камени поглащенному, ни Фриигиская резания и пискания и елико о Реи (Так ХС; К Ире; У ОнЬ) человецы бесятца. И Дионисия, и стегну болящая и без времени рождение, яко другоицы глава прежде; и Фивеем безумие, сего почитающе и Семелиею молния поклоняема; и лакидонъским юношам (Так ХСУ; К юженам.) струженым ранами, имиже почитаетца богиня. Где ли Екати темныя и страшныя мечты и Строфиниева по земли играния и волшвения. Ниже Осиродова томления, другая напасть чтомы Египтяны, ниже Исиды безчестия. Им же присно особна; кому же до требы, и торжество и общее на всех злочестие. Ино се убо точию люто, еже сотворенно добрыми делы во славу и хвалу Творца и божественному подобию, елико мочна, стремления быти всяким отрастем, жирующим зле и поядуще внутренняго человека, но еже и боги поставити спомошники страстем, да не точию неповинно будеть прегрешение, но божественно мнетися, в текий текающе ответ поклоняемая. Ина множайшая скверная еллиньская деяния, яко же от страстей (К и стра и далее пробел.) от них боги почтошася, блуда и ярости, неудержания и похоти желания. И елико убо хто от них коею страстию одержим бяше, то подобна своей страсти и бога себе избираше (Так ХСУ: К изряше.), и в онь верующе, яко же Ираклия блуда (Так ХСУ; Я буда.), Крона же ненависти и вражды, Ариса же ярости и убивства, Деониса же гудения и плесания, иныя же от страстей и боги почтошеся». Сим же и ты уподоблялся по своему хотению, тленных человек смея предстатели нарицати, продерзая славы не трепещу я. Яко же убо еллини подобно своим страстем боги почитаху, тако же и ты, подобно своей измене, изменников похваляеши; яко же убо онем страсть прикровеньна богом почитаема, тако же убо и ваша измена покрываема равно правде почитаема. Мы же убо, християне, веруем в Троицу славимаго Бога нашего Иисуса Христа, яко же рече апостол Павел: «Имамы убо нову завету ходатая Христа, иже седе одесную престола величествия на высоких, иже, открыв завесу плоти нашея, всегда проповедает о нас, от их же волею пострада, очистив кровию своего завета новаго». Та же и Христос рече во евангелии: «Вы убо не (Я не нет) нарпцаетеся наставницы, един убо наставник ваш - Христос». Мы убо, християне, знаем предстатели тричисленное Божество, в ней же познание приведени быхом Исус Христом Богом нашим, тако же заступницу християнскую, сподоблышуюся быти мати Христа Бога нашего, пречистую Богородицу; и потом предстатели имеем вся небесныя силы, архангелы, аггелы, яко же Моисею предстатель бысть архангел Михаил, Исусу Наввину и всему Израилю; та же во благочестии, в новой благодати, первое ему, християнскому царю, Коньстянтину, невидимо предстатель Михаил архангел пред полком его хожаше и вся враги ево побежаше, и оттоле даже и доныне всем благочестивым царем пособствует. Се убо имеем предстатели, Михаила и Гаврила и прочих всех безплотных, молитвенники же имамы к Богу пророцы и апостоли, святители и мученики, лик преподобных исповедник и безмолвник, и мужей и жен. Се убо имеем предстатели християнския. О тленных же человецех, - не вемы их предстатели нарицати. Не токмо сия не подобает подовластным (Так ХСУ; К подостиым.) нашим, но и нам, царем, неприлично есть нарицатися предстатели: аще убо перфиру носим, златом и бисером украшену, но обаче тленны есми и человеческою немощью обложени. Та же убо не стыдяся тленных и изменных человек предстатели нарицати, Христу глаголющу во святом евангелии: «еже-есть высоко в человецех, мерзость есть пред Богом». Ты же на изменных и тленных человек, не токмо человеческую высоту восхищая, покладаешь, но Божию славу восхищаеши (К но Божию славу восхищавши нет.)! Подобно еллином, иступив ума, неистовишеся, бесному подобяся; во своей страсти тленных и (Так ХСУ; К человек.) изменных человек избирая» похваляешь, яко же еллины своих богов почтоша! И ови убо режущеся и всякими пагубами себе погубляюще» в почесть богом; овии же всяким страстем вдашесь, богом подобящеся» яко же рече божественный Григорей: «се убо сквернительство почтоша и сверепьству вероваша», тако же убо и тебе подобает. Яко же убо они предскверным своим богом поеледоваша, тако и тебе своим изменным другом сострадати страстей их подобает и погибнути. Яко же бо еллины неподобно скверных человек боги нарекоша, так и ты неподобно тленных человек мученики нарицая, и того ради подобает тебе в праздники мучеников своих резания, и страдания, и плесания, и гудения приносити. Яко же еллини, тако же и тебе подобаеть; яко же они пострадаша, тако и тебе мучеников своих в праздники страдати (Света же во тму прилагати не тщуся... мучеников своих в праздники страдати. - Царь отвечает на обвинение Курбского, что он «прелагает свет во тьму» (т. е. выдает свет за тьму), и на вопрос, «чем прогневали» его «христианские предстатели». Из ответа царя ясно, что этим термином Курбский обозначает казненных бояр, а не самого царя, как понял это место Кунцевич, видя здесь звательный падеж: «предстателю» (Курбский, Соч., стлб. 2; ср. Штелин, ук. соч., стр. 22, с). Царь считает недопустимым именование «предстателями» (покровителями, защитниками) простых смертных и сравнивает за это Курбского с язычниками.). А еже писал и то, бутто те «предстатели предгордыя царства разорили и подручны нам их во всем сотворили, у них преже в работе были праотцы ваши», - се убо разумно есть, еже едино царство Казаньское; от Астрахани (К после небольшого пробела тархани.) же, неже близ вашея мысли было, не точию дело. О бранной же сей (Так ХСУ; К и се.) храбрости свыше начну ти обличати. Безумие! Како убо гордостию дмяся, хвалишися! Како бо (К гордостью дмяся хвалишися како бо нет.) прародителем вашим и отцем и дядем, в какове разуме, храбрости сущее (Так ХСУ; К суше.) и помысла попечения, яко вся ваша храбрость и мудрость ни к единому же их сонному видению подобно, и такие храбрыя и мудрыя люди никим же понужаеми, но своими хотении,, а не яко же вы, еже понужаеми на рать и о сем скорбяще, - и такие храбрые тринадесять лет (К лет нет.) до нашего возраста не могоша от варвар християн защишати! По апостолу Павлу реку: «бых вам подобен, безумен хваляся, понеже вы мя понудисте, власть бо приемлете, безумии, аще кто вы поедает, аще кто в лице бьет, аще кто величится; по дасождению глаголю». Всем убо явленны суть, какова тогда злая пострадаша от варвар православнии, от Крыма и от Казани: до полуземли (Так ХСУ; К да полуземи.) пусто бяше. И егда начаша, восприяхом з Божиею помощию еже брани на варвари,. егда первое посылахом на Казаньскую землю воеводу своего, князя Семена Ивановича Микулиньского с товарыщи, тако вы глаголали есте, яко мы в опале своей послали, казнити х хотя, а не своего для дела. Ино, се ли храброство, еже службы ставите во опалу? И тако ли покоряти прегордые царства (Так ХСУ; К нокорятися прегордые царство.)? Тако же, сколко хождение не бывало в Казанскую землю, когда не с понуждением, с (Так ХСУ; К своим нуждением.) хотением, ходисте? Егда же Бог милосердие свое яви нам, и тот род варварски християнству (Так ХСУ; К христианство.) покори, и тогда како (Так ХСУ; К каковых.) не хотесте с нами воевати на варвары, яко боле пятинадесять тысещь, вашего ради нехотения, с нами тогда не быша! (А еже писал и то, бутто те «предстатели предгордыя царства разорили... с нами тогда не быша! - Царь указывает вначале на неудачи в борьбе с Казанью во время его детства и «боярского правления» (тринадцать лет царь отсчитывает, повидимому, от своего рождения до конца «боярского правления», - ср. прим. 23). Первая «посылка» С. И. Пункова-Микулинского на Казанскую землю относится, очевидно, к 1545 г. (ПСРЛ, XIII, 146, 445 - 446). В 1550 г. происходил новый (неудачный) поход на Казань; в 1551 г. по приказу Ивана Грозного стала строиться напротив Казани русская крепость Свияжск. Взятие Казани произошло осенью 1552 г. Слова царя: «боле пятинадесять тысещь, вашего ради нехотения, с нами тогда не быша», были истолкованы Н. Костомаровым, как утверждение, что под Казанью (в 1552 г.) было не более 15 000 воинов. Костомаров видел в этом вопиющее искажение истины, доказывая на основании других источников (Морозовский летописец, Курбский), что в действительности в казанском походе участвовало 120 - 150 тыс. человек (ук. соч., т. XIII, стр. 263 - 265). Однако это место послания не обязательно понимать так, как это делает Костомаров. Штелин (ук. соч., стр. 74, Ь) переводит эти слова иначе: с царем; «не было», к нему не явилось 15 000 человек из числа обязанных явиться воинов. Это толкование текста представляется тем более вероятным, что у нас имеются прямые сведения о неявке многих служилых (из Новгорода) в казанский поход и о том, что царь приказал «отписать поместья» у таких «нетчиков» (ср. «Грамоты по делам поместным» 1555 - 1556 гг. в «Дополнениях к Актам историческим», т. I, № 52, стр. 92, 102, 107, 110.).) И тако ли прегордые царства разорять, еже народ безумными глаголы наущати и от брани отовращати, подобно Янущу Угорскому? (И тако ли прегордые царства разорять, еже народ…от брани отовращати, подобно Янущу Угорскому? - Впервые издаваемый здесь текст списка Археографической комиссии (в других списках - «Юношю Угорскому») подтверждает предположение И. Н. Жданова (Сочинения царя Ивана Васильевича, стр. 115 - 116), что в этом месте послания царь. имел в виду венгерского магната Яна Заполю, воеводу Трансильвании (Семиградья), ставшего с 1526 г. (после победы турок при Могаче над венгерским королем Людовиком) королем Венгрии. Габсбурги (германские императоры) обвиняли Яна Заполю в связях с Турцией, и на Руси на него также смотрели, как на турецкого ставленника. В 1578 г., во время переговоров с послами Стефана Батория, польского короля и бывшего князя Трансильвании, русские дипломаты по поручению царя напоминали полякам, что «был на королевстве Угорском...Лодовик,. которого Турецкой убил, а посадил на Угрех Януша Седмиградцкого, а Яныш был у Угорского короля у Лодовика гетман навышшой, и Януш, по ссылке с Турецким, Лодовика короля подал, и всем своим полком оступил, и для тое израды Турецкий его на королевстве учинил» [цит. по рукописи, содержащей переговоры с послами Батория (Рукоп. отд. Гос. Публ. библ. им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, р. IV, 33, л. 35 об. - 36)]) Како же и в тамошнем пребывании всегда развращенная советовасте, и егда запасы истопоша (егда запасы истопоша. - Потопление запасов, о котором сообщает Грозный, имело место, очевидно, в начале осады Казани, 24 - 25 сентября 1552 г., во время «бури великой» на Волге. Летопись сообщает, что гибель «судов и многих запасов» во время этой бури вызвала «скорбь в людях», но царь приказал подвезти запасы из Свияжска и из Москвы (ПСРЛ, XIII, стр. 205, 501).), како три дни стояв (Так ХСУ; К три стаяве.), хотесте во свояси возвратитися! И повсегда не хотесте во многопребывании подобна времени ждати, но глав своих щадяще, ниже бранныя победы смотряще, точию: или победив наскоре, или побежденным бывшим, скорейши во своя возвратитися. Тако же и воины многоподобныя, возвращения ради скораго, остависте еже от сего много пролитья крови християнския бысть. Тако же убо и в самое взятье града, аще бы не удержал вас, како напрасно хотесте погубити православное воиньство, не в подобно время брань начати? Та же убо по взятии града Божиим милосердием, вы же убо, вместо строения, на грабление текосте! Тако ли убо царства разоряти, еже убо ты, безумием дмяся, хвалишися? Иже ни единыя похвалы, аще истинною рещи, достойно есть, понеже вся, яко раби, понужением сотвористе, а не хотением, и паче же с роптанием. Се убо похвално есть, еже хотением желания брани творити. Подручна же тако царствия сия сотвористе нам, яко же множае седмь леты миж сих царств (Так ХСУ; К царству.) и нашего государствия бранная лютость не преста! Егда же Олексеева и ваша собацкая власть преста, тогда и тако царствия нашему государьствию во всем послушны учиншиеся, и множае треюдесять тысящь бранных исходит в помощь православию. Тако бо предгордые царства (К царства нет.) разорили и подручны нам сотворили! Тако же нашь промысл, попечение о православии и тако сопротивеы разум, по твоему злобесному умышлению!