Вдруг Равиндра перестал плакать. Он вскочил на ноги, постоял немного — вид у него был несчастный — и, немного поколебавшись, вышел, хлопнув дверью.

Драматический уход Равиндра-сварупы из сознания Кришны потряс преданных. Свамиджи сидел неподвижно и говорил очень серьезно. Он призывал их сплотиться и, на благо себе и другим, развивать движение сознания Кришны. Они должны просто повторять то, что узнали от него.

Может быть, впервые они осознали, что являются частью проповеднической миссии, движения. Они были вместе не только для того, чтобы приятно проводить время и слушать красивые, ласкающие слух звуки. На них лежали обязанности перед Свамиджи и Кришной, которые они приняли на себя из любви.

Свамиджи вернулся к себе на квартиру, где вскоре началось столпотворение. Уже стемнело, а желающих получить посвящение было немало. Мукунда, Джаянанда и другие лидеры храма пытались определить, кто из желающих был наиболее достоин этого, и выбранных кандидатов по шесть человек впускали в комнату.

Свамиджи сидел за маленьким столом, повторяя мантру на четках каждого из них, после чего возвращал четки ученику и называл его духовное имя. Киртанананда просил его остановиться; остальные могли получить посвящение по почте. Но Свамиджи решил, что даст посвящение всем, кто пришел.

Мукунда и Джаянанда установили принцип очередности. Кто-то месяцами ждал посвящения и несомненно был искренен. Другим пришлось уйти.

Джон Картер: К концу лекции я твердо решил получить посвящение. И хотя ходили слухи о посвящении по почте, я знал, что хочу получить личную связь с духовным учителем, хочу, чтобы он лично посвятил, лично принял меня. Я подбежал к Мукунде и сказал:

— Сколько уже записалось? Я тоже хочу попасть в список.

Он сказал:

— Знаешь, Свамиджи не придерживается какого-то строгого порядка. Мы просто пытаемся выбрать самых искренних людей.

— Пожалуйста, внеси меня в список! — сказал я. — Я искренен, я действительно хочу получить посвящение!

Он записал меня и отнес список Свамиджи. Тот по одному начал вызывать кандидатов. Он вызвал первого, второго, третьего, но мое имя не называл, и я начал немного нервничать. Он назвал четвертого… Я заерзал, как на иголках… Затем, когда позвали пятого и опять не меня, я был совершенно раздавлен. Я думал: «О, он собирается в Индию, а затем - сразу к Кришне. Я упустил последний шанс! Все кончено. Жить больше незачем».

Я попытался добраться до вешалки, чтобы взять куртку и уйти прежде, чем другие увидят мои слезы. Я еще не начал плакать, но чувствовал, что вот-вот начну. Кое-кто похлопывал меня по спине и говорил:

— Ничего страшного. Он напишет тебе письмо и сообщит тебе твое имя.

Но в моей голове была единственная мысль: «Да-а-а, то, как он говорил сегодня, возможно никогда уже больше не повторится». Я едва держался на ногах. Я вышел на улицу и через автостоянку пошел к Голден-гейт-парку. Я шел по направлению к мосту и думал: «Я просто сброшусь вниз». Тогда я был еще новичком и не знал, что если совершаешь самоубийство, то становишься призраком. Мне казалось, что жизнь моя потеряла смысл.

Я наполовину пересек автостоянку, когда меня осенило: «А что, если он надумает принять еще одного, а меня в это время там не окажется?» Эта идея наполнила меня такой надеждой, что я развернулся и побежал обратно. И не успел я зайти в храм, как сверху сбежала Джанаки и сказала:

— Он примет еще одного.

И она схватила кого-то другого и с ним побежала наверх. У меня подкосились ноги, а из глаз брызнули слезы. Но там стояла Харшарани. Они вцепилась в мою руку и скомандовала:

— Пошли!

Она помчалась по лестнице, таща меня за собой, и ворвалась в комнату Свамиджи, даже не постучав.

Свамиджи взглянул на нас с изумлением. Она сказала:

— Свамиджи, вы должны дать этому юноше посвящение.

К этому времени я уже просто ревел, и Свамиджи засмеялся. Он сказал:

—Все хорошо. Не плачь. Все будет хорошо.

Он прочитал мантру на моих четках и назвал меня Дживанандой.

* * *

На следующее утро Свамиджи должен был расстаться со своими любящими последователями. Несколько машин, наполненных преданными, сопровождали его в сан-францисский аэропорт.

Нандарани: Некоторые были искренни, а кто-то плакал просто потому что это было правильно — плакать, когда уезжает духовный учитель. На самом деле, никто из нас толком не знал, кто такой духовный учитель.