О местех и их повинностех

Места упривильеваные привильев своих уживати будут, а которые не вызволены от платов, мают платити: з волоки грунту преднего, цыншу 50 грошей, а з среднего грунту – 40 грошей, а з подлого – 30 грошей, а со всякого грунту, за толоки, – 12 грошей; а з домов в рынку – от прута по пол-8 пенязя, а в улицах от прута – 5 пенязей, з огородов в месте – от прута пол-3 пенязя, а з гуменных пляцов на предместью – от прута один пенязь, а от моргу – 3 грошы, а инших повинностей полнити и стации давати, и з листы нашими и врядников наши ездити не повинни. А войту местскому при болшом месте по волоце, а при меншом – по пол-волоки, ревизорове наши давати мают, за што они повинни будут порядку в местех и пожитков наших примножати и догледати, на подводы складатися и платити всим по тому, яко в особливой уставе нашой описано.

 

Капщизна однакова по всему Великому князьству Литовському мает быти брана, то есть: от меду, копа грошей, от пива – копа грошей, от горелки – 30 грошей. А при отбиранью капщизны и вписыванью в реистр, хто ново приймет вряд, не больш брати мает, только от меду и от пива – по чотири пенязи. А хто шинку и волоки не мает – тот от ворот мает дати 2 пенязи. А обачивши лепший пожиток з наймованья шинку, вольно будет кому хотя наняти, або тым же мещаном, за ведомостью подскарбия нашого.

 

Резники вси в местах наших абы ся вписывали в реистр ревизора, а в небытности его – на вряд. С которых (різників) на нас мает быти брано в кождый год: за камень лою по 15 грошей, а особно – на вряд; за лопатку от кожного быдляти пенязми дня торгового, то есть: за воловую и яловичою грош 1, а за вепровую – 5 пенезей, а за баранью, козою, телячью – по три пенязи, а с писчого от каменя лою, то есть – от пятнадцяти грошей на вряд по 2 пенязи.

Даем теж вольность всим подданым нашим и чыи-колвек будь, абы дня торгового возили до мест на торг мясо всякого быдляти битого, почавши от дня святого Бартоломея аж до мясопусту, а торговое на вряд также мают давати пенязми, а больш ничого. А хто бы мясо здохлого, шаленого и уродованого быдла на продажу привозил, а то на него слушне переведено будет водле права, того скарати горлом, яко фальшера. Для чого ж подданые наши, бьючи быдла в селех, мают оказывати лавником. А хто-колвек мясо на торг взет, тот и шкуру быдла того забитого з собою взяти мает для подозренья в злодействе.

 

 

Коморники в местех быти мают, которые жадних робот на нас а ни на вряд наш делати не мают, одно, иж торгов и вольностей местских уживают, и догледати, абы теж нихто поблудне и без ведомости вряду на грунтех наших не мешкал. А мают давати в кождый год до скарбу нашого по 2 грошы. И про то врядови мают господарские коморники приймуючи оповедати для того, ижбы межи такими збродня в местех не была*.

 

Корчмы покутные конечне по селам абы не были для злодейства и инших збытков, што вряд забороняти мает водле статуту. Также пива абы нихто с подданых наших на селех варити не смел под виною копы грошей на нас (господаря), бо с того многие з них в роспутсность и в убожство приходять. Ведже в кожном войтовстве, в слушном селе, звлаща при гостинцу, может быти корчма за ведомостью вряду альбо ревизора постановлена, одно так, яко бы капщизна наша не гинула, с которое подданым нашим грунтов шинковных уживати незаборено.

 

Торги нигде новые подле мест наших ближе трех миль к переказе местом и торгом нашим абы не были, окром торгов старих. Тые по давному быти мают.

 

Цыншу з волоки сельское грунту доброго 21 грош, з середнего – 12 грошей, с подлого – 8 грошей, а з вельми подлого, песковатого альбо болотистого, – 6 грошей. Овса з волоки доброго и середнего грунту по две бочки, а с подлого – одна бочка. А естли пенязми за овес казано будет давати, ино за кождую бочку 5 грошей, а за отвоз бочки кождое – 5 же грошей. С тых же менованых грунтов, с кождое волоки сена воз один альбо 3 грошы за сено и за отвоз – 2 грошы. А з вельми подлого грунту сена и овса давати не повинни. Нижли с кождое волоки всякого грунту мають давати гусь альбо полтора грошей, кур двое або пенязей 16, яиц двадцять або пенязей 4, на неводы – грошей два, за стацыю – грошей полтретья, а коли стацыю кажем брати, ино один раз в год. За тые пенязи мают давати с тридцяти волок яловицу одну, бараны два, и с кождое волоки по куряти и по десяти яиц, а пенезей вже того году за стацыю не мают давати.

 

Робота тяглым людем с кождое волоки по два дни на неделю, а толоки (в) лете с чим скажут, за што мает быти отпущона им робота о Божьем Нароженьи тыждень, о мясопустех – тыждень, о Великодни – тыждень.

А которых на роботу не надобе, ино их на осаде посадити. И будут давати с кождого грунту осады грошей 30, толок – 12 або за толоки – грошей 12, а за гвалты первоустановленые – жыта бочка альбо грошей 10. И вже такие осадники робити ничого не повинни, кром сена. Розделивши на войтовства тяглые и осадные сеножати ровно, и то им зробити и в час спрятати.

А з застенков тая повинность: где волока полная быти не может, ино от моргу грунту доброго грошей 3 и пенязей 4, а з среднего моргу – грошей 3, а с подлого – грошей 2, а з вельми подлого пол-2 гроша. А з волоки сеножатное, где могут быти дрова и поробки, з сеножати доброе 50 грошей, а з серение – 30 грошей, а с подлое – 20 грошей, а з вельми подлые, болотне альбо песковатые – 15 грошей.

А иж вже подданые наши на тых платех и повинностех волочных суть осажены и постановлены, про то жадных стацый давати а ни подниманья чинити на послы наши и чужоземские не повинни.

 

 

Огородники при дворех наших мают быти, даючи кождому по три морги земли, а им с того служити по одному дню в тыждень пешо, а жоны их, (в) лете, не болш, одно шесть дней до жнива альбо до полотья будут повинни.

 

Овсыдякольные подданые наши волостные з волок мают отвозити до Вильни, до дворов наших, где скажем за 20 миль, а сено – за 15 миль. А к тому еще сена дворного с кождое волоки по возу одному отвезти повинни, где им будет сказано. А коли дворных сен и овсов с потребу на наши кони быти может, тогды пенязми за сено и овес заплатити. А отдаючи овсы дякольные, не мают в иншую меру, только в бочку отдавати в которой чотыри корцы краковских, под стрых, без верху топтанья, а больш им ненадобе платити, только вписного в реистр, от бочки овса – пенязь. И колько хто откуль сен и овсов приимет, мает с того квитовати не беручи за квит ничого.

А коли потреба наша укажет сена и овсы где-колве провадити в таковые далекие места, яко вышей описано, до портов и инде до дворов, и до ловов, о том за час о святом Балтромею, от нас альбо с скарбу через лист ведомо учинити врядником нашим, а с того не вымовляти ся всим подданым нашим и в Жомойти, и в Подляской земли. А иж за отвоз овса платят подданые от двух бочок по 10 грошей за 20 миль, то за кождую милю прийдет по полгрошку.

Тогды таковым, хто до Вильни альбо где-колве уставичне овсов не возят, а будет на то им росказанье наше, ино колько миль до порту альбо где инде тот овес провадити будут, так много им з отвозных пенязей отпустити – за милю от кождое бочки по полтретя пенязя – а остатком тых пенязей отвозных наймовати судины на отпроваженье тых овсов до Вильни альбо где потреба наша укажет. А которые уставичне овсы возят, ино и того остатку отвозов на них не брати.

 

Серебщизна на подданых наших абы николи от волов и кляч не брана, одно з волок, ино с кождое волоки, не уживаючи розности грунту доброго и подлого. А з руских волостей серебщизна по старому, и там, где померы нет.

 

Робота подданым через войта мает быти заказана для недельного с чим и на который день люди до роботы прийти мают, и войт того ж дня людем закажет роботу. И который чоловек не выйдет на роботу, ино за первый день огурного заплатит грош, а за другий день – барана. А коли и в третий раз огурит ся або за пьянством не выйдет, ино бичем на лавце скарати, а дни повинные велети заробити.

А ведже где бы з якое пригоды не мог подданый выйти на роботу, он мает через суеда альбо лавника вряду оповедати. А вряд, порозумевши слушную причину, не мает его никоторую с тых вин казнити, а иншого дня заробити ему повинное, што замешкал. А не откупати ся от роботы никому.

Пустых волок подданым не пахати. А который не вписавши ся в реистр смеет то вчинити – збоже до скарбу нашого тратит и вины рубль грошей до скарбу нашого заплатит.

 

А становити ся к роботе подданым як слонце всходит, а сойти з роботы як слонцу заходити. А отпочивати тым што с быдлом робят перед обедом година, в полудню година, над вечером година. А которые пешо робят, тым отпочивку в тыеж часы, одно пол годины мает быти, а то (в) лете на великом дне отпочиванье.

А хто рано на роботу не выйдет за огурством, таковый другого дня только часов, колько омешкал, заробити мает.

 

Фольварки хочем мети абы везде становлены были, а набольши быти могут при кождых замках и дворех наших, окром где бы грунты злые и непожиточные были. И таковые казати людьми осажати, оставивши на вряд в кождом поли по одной волоце. А то вряд огородники и своим быдлом заробити мает. А к тому моргу земли на огород, с чого личьбы чинити и платити не повинен.

 

 

Уряд наш гумно в пильной опатрности мети мает, яко бы в нем ни в чом шкоды нам не было. А от збожья ужатья всякого мает мети на себе третий сноп, отдавши первей десятину и засеявши пашню нашу. А умолоту всякого збожья ревизорове наши у-во всих гумнах при дворах наших пробовати мают и того догледати и научати абы везде з выбоем и без опилку збожья молочены были.

А продаванье збожья гуменного мает быти на личбе принято, по чом врядник положит, яко продавати. Для того для всих поданых мают быти бочки торговые в местех, в дворех и гумнах наших, в селах и на всих гостинцах однакое меры по чотыри корцы краковских, которых корцов на тот час десят в полубочку виленскую, и тою ж мерою продавати и засевати пашню з гумна. И такие бочки держати под клеймом однаким.

А в гумнех наших мает быти гуменник, подданый наш в той же волости оселый, чоловек добрый, справный, неподозреный, который на тую службу гуменную мает мети волоку от цыншов и всяких иных платов, робот и повинностей вольную.

А около засеванья пашни уряд мает пильность чинити абы вси были засеваны. А где бы который за недбалостью не засеял а либо теж пашню кому наймовал, а то бы ся слушне перед ревизором оказало, таковый мает дати с кождого моргу незасеяного або кому нанятого по десети коп збожья, о чом с пильностью ревизорове мают ся доведывати от войтов, лавников и инших подданых наших. Ведже где бы в котором году неврожай был, а так много, чим бы пашню засеяти не нажал, мает о то по науку послати до подскарбьего нашого за часу, и подскарбий мает ему казати старым збожьем засевати. А где бы не было, ино з пенязи цыншовые куповати альбо з иншого двора прибавляти абы ся с тым николи пашни наши не зменьшивали. А з гумна нашого жита в отсоп не давати, одно в леты голодные и то алиж за нашим альбо подскарбьего нашого листом. А дати то на волю подданых, всхотят ли у копах альбо молочоным жытом брати. Евьи теж где бы вряд розумел быти не потребные, мает з гумна нашого выкинути, кгдыж на быдло и на стадо солома от збожья не з евьи молочного пожиточнейшая есть. А где бы евьи мети была потреба, там поодаль от стодол и скирт у гумнех наших и подданых, для небезпечности от огня, мают быти деланы. А на заробленье пашни на кождую волоку абы было ставлено по семи волок оселых подданых наших, з волы и з клячами, поблиз двора и пашни, которые по два в тыждень служити мают с чим уряд роскажет.