ВЕВЕРЛЕИ

 

 

Пошел купаться Веверлей,

оставив дома Доротею.

С собою пару пузырей

берет он, плавать не умея.

 

И он нырнул, как только мог,

нырнул он прямо с головою.

Но голова тяжеле ног,

она осталась под водою.

 

Жена, узнав про ту беду,

удостовериться хотела.

Но ноги милого в пруду

она узрев, окаменела.

 

Прошли века, и пруд заглох,

и поросли травой аллеи;

но все торчит там пара ног

и остов бедной Доротеи.

 

 

Гомер

 

1. В полдень купаться идет из дворца

Веверлей богоравный.

А во дворце он оставил супругу

свою Доротею.

В пышном дворце Доротея ткала

большую двойную

цвета пурпурного ткань, рассыпая

узоры сражений

 

5. между Ахейцами в медных бронях

и возницами Трои.

Не было в целой Ахайе героя

подобного в беге,

всех побеждал Веверлей быстроногий

в ристалищах буйных,

плавать же он не умел. И с собою

берет он в подмогу

два пузыря тонкостенных, из жертвен-

ных телок добытых

 

10. Близко от Скейских ворот их готовили

мудрые старцы,

к богу воззвав, они вкруг разбро-

сали ячмень крупнозерный,

шеи приподняли жертвам, зарезали,

кожу содрали,

бедра потом отрубили, двойным их

пластом обернули,

светлого жира и мяса сырого наверх

положили.

 

15. из-под кишок извлекли упругий

пузырь тонкостенный

и через легкий тростник надували

с различною силой.

Так снарядившись, на пруд поспешил

Веверлей боговидный.

Были устроены там водоемы; вода

в них обильно

светлой струею лилась, нечистое

все омывая.

 

20. Платье совлекши, на мелкоблестящем

хряще, наносимом

на берег плоский морскою волной,

он все разостлал их;

кинулся в пруд с головою, но ног

голова тяжелее,

медным доспехам подобно, осталась

она под водою.

Только узнала о том Доротея, богиня

средь женщин,

 

25. тотчас закутавшись в белое, как

серебро, покрывало,

вышла из спальни она, проливаючи

нежные слезы.

Вышла она не одна: вслед за нею

пошли две служанки -

Эфра, Питфеева дочь, с волоокой

Клименою рядом.

Вскоре пришла она к месту, где

пруд протекал светловодный.

 

30. Милые ноги узрела и стала рыдать

безутешно,

волосы, плача, рвала, далеко

покрывало откинув,

и Ниобее подобно в тот миг она

окаменела.

Тучегонитель Зевес сохранил для

потомства их вечно.

Много столетий прошло и много

ушло поколений,

 

35. но до сих пор там стоят над водой

Веверлеевы ноги

и в стороне средь песков - Доротеи

белеющий остов.

 

До н. э. (А. Финкель)

 

 

Данте

 

1. В те дни, когда на нас созвездье Пса

глядит враждебно с высоты зенита,

и свод небес, как тяжесть, оперся,

 

2. И от лучей не сыщешь ты защиты,

пошел купаться знатный Веверлей,

хламидой бренною едва прикрытый,

 

3. С собою взявши пару пузырей,

в дворце жену оставив Доротею.

Вот граф идет среди густых аллей,

 

4. От духоты полуденной потея.

К пруду придя, нырнул, как только мог,

но голова у графа тяжелее

 

5. Его прекрасных, стройных графских ног.

И вот она осталась под водою.

Хрустит в саду тревожимый песок

 

6. Под легкою воздушною стопою.

То Доротея, светлая жена,

спешит на пруд, волнуема молвою,

 

7. И, ноги увидав, поражена,

окаменела, как супруга Лота.

С тех пор сошли в могилу племена,

 

8. Века иной омрачены заботой,

и высох пруд, и сад давно заглох,

и одичали бывшие красоты,

 

9. И на дворце растет зеленый мох,

и поросли крапивою аллеи,

но до сих пор торчит там пара ног

и остов бедной нежной Доротеи.

 

1301 г. (А. Финкель)

 

 

И. А. Крылов

 

В одну из самых жарких пор

затеял Веверлей купаться.

И надобно сознаться,

что Веверлей сей плавал как топор.

В кладовке, в старом хламе роясь,

нашел он плавательный пояс

и, на свою беду,

решил: пойду.

(А дома бросил он супругу Доротею.)

Спешит наш Веверлей по липовой аллее,

пришел, нырнул, как только мог,

нырнул он прямо головою.

Известно - голова всегда тяжеле ног,

и вот она осталась под водою.

Его жена, узнав про ту беду,

удостовериться в несчастии хотела.

И, ноги милого узревши в том пруду,

в сей миг она окаменела.

Хотя с тех пор прошел уже немалый срок,

и пруд заглох, и заросли аллеи,

но до сих пор торчит там пара ног

и остов бедной Доротеи.

--Супругов мне, конечно, очень жаль, но в басне сей заключена мораль:

не зная броду, не суйся в воду.

 

1807 г. (А. Финкель)

 

 

Н. А. Некрасов

 

Вот что мне рассказал мой попутчик,

мой случайный знакомый на миг,

отставной лейб-гвардеец поручик,

седовласый почтенный старик:

 

"Нынче что? Нынче рай и приволье:

дресмашины у вас, бункера,

все толкуете - пар, многополье.

Не такая бывала пора.

 

Жил в деревне Отрадной помещик,

Варсонофий Петров Веверлей.

Ну и был, доложу я Вам, лещик,

вряд ли было в округе лютей.

 

Только слышишь: в колодки злодеев,

на Камчатку сошлю, засеку.

Ну, и много ж засек Аракчеев

на своем на злодейском веку.

 

Вечно пьяный - страдал, вишь, от жажды,

вечно фляжку с собою имел.

Вот пошел он купаться однажды,

ну, а плавать-то он не умел.

 

Подошел он к пруду; шаровары

снял и на берег лег отдохнуть

(с тела был он сухой и поджарый,

заросла волосами вся грудь).

 

Полежал он в мечтательной неге,

встал и тело обрызгал водой,

отошел с три шага и с разбегу

прямо в воду нырнул головой.

 

Затянуло беднягу в пучину,

над водой только ноги видны.

Кто опишет тоску и кручину

Веверлеевой бедной жены?

 

А любила ж его Доротея,

а за что - не пойму до сих пор

Как узнала - помчалась скорее,

дрожь в руках и взволнованный взор.

 

Прибежала на пруд и узрела -

пара ног над водою торчит.

И старушечье дряхлое тело

превратилось мгновенно в гранит

 

До сих пор в деревеньке той дальней

видят ноги и белый скелет".

Так закончил рассказ свой печальный

мой знакомый и вышел в буфет.

 

1867 г. (А. Финкель)

 

 

Валерий Брюсов

 

СОНЕТ

 

Царь всех царей земных, властитель Веверлей

торжественно грядет к священному Мериду.

Царь плавать не умел. И пару пузырей

дает ему жена, избранница Изиды.

 

И, тело обнажив под сенью пирамиды,

он погрузился в пруд, творя молитву ей.

Но мудрая глава ног царских тяжелей -

осталась голова в объятьях Нереиды.

 

Той вести гибельной довериться не смея,

спешит на озеро царица Доротея

и, к озеру придя, окаменела вдруг.

 

С тех пор прошли года тягучей вереницей.

Но до сих пор хранит песок скелет царицы

и над водою тень костей берцовых двух.

 

1907 г. (А. Финкель)

 

 

К. Д. Бальмонт

 

(На два голоса)

Оставив дома Доротею,

пошел купаться Веверлей.

- Как в полдень тают тучки, млея,

как солнце в полдень золотей.

 

Берет он, плавать не умея,

с собою пару пузырей.

- Как солнце гаснет, золотея,

как тучки вечером алей.

 

Нырнул он прямо головою,

нырнул он в пруд, как только мог.

- О, как мне страшно в часы прибою,

о, как тревожно хрустит песок.

 

Но он остался под водою,

ведь голова тяжеле ног.

- О, как подавлен я темнотою,

о, как мне страшно, а путь далек.

 

Удостовериться хотела

жена его, узнав беду.

- Как отдаешься ты мне несмело,

твоей я ласки чаруйной жду.

 

И вмиг она окаменела,

увидев ноги в том пруду.

- О, как целуешь ты неумело

в каком-то сладостном бреду.

 

И поросли травой аллеи,

и высох пруд, и сад заглох.

- Как в полдень тают тучки, млея,

о, как тревожно хрустит песок.

 

Но остов бедной Доротеи

торчит там вместе с парой ног.

- Как солнце гаснет, золотея,

о, как мне страшно - а путь далек.

 

1908 г. (А. Финкель)

 

 

Александр Блок

 

Где дамы щеголяют модами,

где всякий лицеист остер,

над скукой дач, над огородами,

над пылью солнечных озер, -

 

там каждый вечер в час назначенный,

среди тревожащих аллей

со станом, пузырями схваченным,

идет купаться Веверлей.

 

И, медленно пройдя меж голыми,

заламывая котелок,

шагами скорбными, тяжелыми

ступает на сырой песок.

 

Такой бесстыдно упоительный,

взволнован голубой звездой,

ныряет в воду он стремительно

и остается под водой.

 

Вздыхая древними поверьями,

шелками черными шумна,

под шлемом с траурными перьями

идет на пруд его жена.

 

И ноги милого склоненные

в ее качаются мозгу,

и очи синие, бездонные

цветут на дальнем берегу.

 

И, странной близостью закована,

глядит за темную вуаль

и видит берег очарованный

и очарованную даль.

 

И в этой пошлости таинственной

оглушена, поражена,

стоит над умершим единственным

окаменевшая одна.

 

1910 г. (А. Финкель)

 

 

Андрей Белый

 

Я только временный заем

у йогов Дорнаха всевластных,

я - стилистический прием,

инструментовка на согласных.

 

И Доротеин Веверлей,

и Доротея Веверлея

над бессловесной бездной реют,

как закипевший словолей.

 

Я - составитель антифонов,

пифагорийская земля.

Тогда еще блистал Сафонов,

известность с Надсоном деля.

 

И Веверлей, усталый мистик,

средь тополей, среди аллей,

голубоглазый злой эвристик,

спешит купаться в водолей.

 

(Так звуки слова "Веверлей"

балда - неумный гимназистик

переболтает в "ливер лей",

а Веверлей усталый мистик.)

 

Идет купаться Веверлей,

оставив дома Доротею,

с собою пару пузырей

берет он, плавать не умея.

 

Нырнул - лазорь и всплеск в лазорь,

багрец и золото в лазури,

и в небо брызги - розы зорь,

а в воды - розовые бури.

 

Усталый мистик - бледный йог

с волнистой русой бородою.

Но голова тяжеле ног,

она осталась под водою.

 

Средь тополей, среди аллей,

среди полей, полуалея,

...чего так медлит Веверлей...

взлетает, тая, Доротея.

 

(Так мой отец - декан Летаев,

промолвив: интеграл из пи, -

взвихрится и взлетит, растаяв,

взлетая в голубой степи.)

 

И Доротея в том году

астральное узнала тело.

Но ноги милого в пруду

она узрев, окаменела.

 

И Мережковский, русский йог,

был воплощенье Доротеи:

...ты знаешь, этот пруд заглох

и поросли травой аллеи.

 

И Соловьев, лазурный бог,

был воплощенье Веверлея.

...Но все торчит там пара ног

и остов бедной Доротеи.

 

Так на кресте и в Красоте,

блистая песнею чудесной,

мы умираем во Христе,

чтоб в Светлом Духе вновь воскреснуть.

 

1911 г. (А. Финкель)

 

{Сафонов - Известный московский дирижер.}

 

 

Анна Ахматова

 

Все как прежде небо лилово,

те же травы на той же земле,

и сама я не стала новой,

но ушел от меня Веверлей

 

Я спросила: чего ты хочешь?

Он ответил: купаться в пруду

Засмеялась я: ах, напророчишь

нам обоим, пожалуй, беду

 

Как забуду? Он вышел бодрый,

с пузырями на правой руке

И мелькали крутые бедра

на хрустящем желтом песке

 

Для того ли долгие годы

в одинокой любви прошли,

чтобы отдал ты темным водам

свой загадочный древний лик?!

 

Тихо сердце мое угасло,

на душе у меня темно

О, прости, - я не знала, что часто

голова тяжелее ног

 

О, как сердце мое темнеет,

не смертельного ль часа жду?

И я одна каменею

на холодном темном пруду

 

1914 г (А. Финкель)

 

 

Владимир Маяковский

 

Вы заплесневели,

как какая-то Бакалея,

о, чтобы вас разорвало,

чтоб!

А я лучше буду

кричать про Веверлея

и про то,

как он утоп.

Солнце палило в 3000 дизелей,

ставило ва-банк на какую-то

сумасшедшую игру.

И тогда

Веверлей из дому вылез

и затрюхал на пруд.

Вытер запотевшие красные веки

и, когда

наконец

дошел,

с благодушием, странным в рыжем человеке,

вдруг пробасил

"Хорошо"...

Скинул рубаху, штаны и прочее

и в холодную воду

скок.

Будьте любезны, убедитесь воочию,

что голова тяжелее ног.

Пошел ко дну, как железный ключ, и

даже пузыри не пошли.

А бог потирает ладони ручек,

думает -

здорово насолил.

Идет Доротея,

сажени режет,

идет Доротея,

визжит и брызжет

Глазами рыщет -

где же, где же

ее Веверлей,

любимый, рыжий.

Уже до колен, до груди, до шеи,

Доротеино тело - кварц

Стоит Доротея

и каменеет -

ноги, грудь, голова

100, 1000, миллион, много,

прошло миллиард червонцев лет

И все торчат Веверлеевы ноги

и Доротеин скелет.

Душу облачите смертным саваном,

лягте живые в гроб.

Я, иерей, возглашаю

слава им, кто окаменел и утоп.

 

1915 г. (А. Финкель)

 

 

Осип Мандельштам

 

Уже растоптана трава в лугах Эллады

и блещет ярко в небе Фаэтон

В прохладных рощах в полдень спят дриады,

и Пану самому слетает светлый сон

 

Широколистые не сеют тени клены,

лучам пылающим открыт песок аллей

Полуденным пыланьем утомленный,

купаться поспешил прекрасный Веверлей

 

Оставил верную он дома Доротею,

на тело голое навлек простой хитон.

Обул сандалии. Но, плавать не умея,

два легких пузыря берет с собою он.

 

Эмаль холодную он рассекает смело,

с разбегу в воду он ныряет головой

Но тяжелее голова, чем тело,

и, дивная, она осталась под водой.

 

Летят, как горлицы, стенанья Доротеи.

Спешит прекрасная, бежит, как легкий пух.

Но, ноги милого заметив средь аллеи,

несчастная, она окаменела вдруг.

 

Не для того ль ползли арбы веков в тревоге,

на мне столетия оставили свой след,

чтоб видел над водой я высохшие ноги

и на аллеях зрел я горестный скелет?!

 

И вновь вигилии ночные скорби множат, -

и наш век варварский, как бывшие, пройдет,

и снова бард чужую песню сложит

и, как свою, ее произнесет.

 

1916 г. (А. Финкель)

 

 

Демьян Бедный

 

Вот, братцы, сказочка про Веверлея,

который не жалея

ни рук своих, ни ног

нырнул как только мог

глубоко.

В мгновенье ока

засосан был водой

и там остался с бородой.

Жена его, Доротея,

узнав про эти затеи,

прибежала на пруд

в большой тревоге

и, увидев мужнины ноги,

навеки окаменела тут.

--Сказка, говорится, складка, а вот вам и ее разгадка. Похохочу я над

вами всласть. Пруд-то он - Советская власть, а Веверлеи и Доротеи, все эти

богатей, - социал-предатели, соглашатели и буржуазные лакеи.

 

1919 г. (А. Финкель)

 

 

Николай Тихонов