Types of exercises for developing monological speech on utterance and discourse levels.

Дата добавления: 2015-09-19; просмотров: 685

Я не знала, что это был последний раз, когда мы разговаривали.

Я приняла душ, проскользнула в пижаму и влезла в кровать. Бабушка Фрост вошла в комнату и подоткнула мне одеяло, как она делала, когда я была маленькой. Она погасила свет, я поудобнее устроилась на подушке и заснула.

Мои сны в эту ночь очень стнанными, наполненные мечтами, неотчетливыми фигурами и парой красных горящих глаз, которые всюду следовали за мной, все равно как бы я не пыталась ускользнуть от них.

Во сне я бежала и бежала с серебрянным мечом в руказ, но глаза всегда были там и охотились за мной.

Когда я наконец остановилас и повернулась к ним, они все приближались, окутали мея как облако из густого дыма, прежде чем они поглотили меня...

Я проснулась в поту с криком на губах. Мое сердце дико билось в груди. Бум-бум-бум. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это был сон, и я была в безопасности в теплом доме бабушки Фрост.

Я дрожала. По какой-то причине меня не успокаивало знание о том, что это был только сон, нет. Не сегодня ночью.

Я перевернулась и посмотрела на часы рядом с кроватью. Три часа тридцать семь минут. Все равно я знала, что не смогу снова заснуть, не с этим свежим воспоминанием горящих глаз в голове. Было странно, что у меня не было никакого предчувствия, откуда пришло это видение.

Всегда, когда я прикасалась к предмету, вспыхивали связанные картины и чувства вспыхивали во мне, они становились частью меня, и я всегда могла вспомнить, что я видела.

Это было похоже на фотографическую память. Иногда, если я спала, мой дух путешествовал по воспоминаниям и показывал мне случайные отрывки, как будто я одновременно смотрела отрыки из дюжины различных фильмов.

Но я никогда еще не видела пару горящих красных глаз, и я определенно вспомнила бы об этих глазах и их ужасном жаре.

Все еще немного сонная я вылезла из кровати и пошла в направлении ванной. Внизу я услышала голоса, которые доносились с лестницы, тихие, мягкие. Мама должно быть наконец вернулась домой и разговаривала с бабушкой. Хорошо.

Когда я закончила в ванной, я пошла вниз на кухню, где мама и бабушка всегда сидели, когда беседовали по ночам, приготовив домашнее какао и подходящие лакомства, которые бабушка выпекала днем.

Но они не сидели в кухне, даже свет не горел. Странно. Я больше не слышала никаких голосов, итак я пошла вдоль по коридору в переднюю часть дома.

Бабушка Фрост поникла прислонившись к входной двери. Ее рука лежала на ручке, как будто она только что закрыла дверь за кем-то.

Бабушка? — прошептала я, и в моем животе распространилось очень дурное предчувствием. — Что-то не так?

Понадобилось какое-то время, пока она не повернулась и не посмотрела на меня. Слезы бежали по ее щекам, наполняли каждую складку, и внезапно она выглядела столетней.

Я не была провидецей как бабушка. Я не могла занлянуть в будущее, но откуда-то я знала, что она сказала бы, если бы открыла рот.

Произошла ужасная авария, — начала бабушка Фрост.

Остаток ее слов я больше не слышала. Я была слишком занята тем, что снова начала кричать.

Следующие дни, нет, следующие недели, я едва ли воспринимала из-за моей скорби. Моя мама Грейс попала в аварию тем вечером по дороге домой.

Пьяный водитель появился из неоткуда и въехал в бок ее машины, прежде чем он исчез. Моя мама якобы умерла сразу.

Она так сильно пострадала в аварии, что бабушка не дала мне взглянуть на ее тело, а во время погребения ее гроб оставался закрытым.

Я все равно не могла думать не о чем другом кроме того факта, что моя мама мертва, а я виновата в этом.

Если бы я только не прикоснулась к расческе Пейдж, если бы я только не захотела узнать, что она скрывает, если бы я только не хотела бы так сильно узнать ее тайну.

Если бы я просто взяла бы расческу Бетани, то ничего этого не произошло бы. Я никогда бы не увидела, что отчим Пейдж делает с ней, и моя мама не ехала бы так поздно вечером домой.

Она была бы дома со мной, а не в дороге с этим тупым, пьяным водителем.

Конечно, это также значило, что отчим Пейдж продолжал бы издеваться над ней, и никто бы ничего не узнал. Никто бы не помог Пейдж.

Я не была уверена от какой мысли мне было хуже. Что моя мама должна была умереть, только потому что я была любопытна, или что Пейдж причиняли бы боль снова и снова, так как я овладела бы своим любопытством.

Ужасные, наполненные виной мысли снова и снова крутились в моей голове как большая карусель, которую я не могла остановить и с которой я не могла спуститься, как бы сильно я этого не желала.

Я не многое делала в этот период. Я не пошла снова в школу. Я не делала домашнее задание. Я не разговаривала с моими подругами. Я ела что-то, спала мало. Я просто оставалась в своей комнате в доме бабушки Фрост и плакала.