Історична пам'ять — один із найважливіших компонентів інтелектуальної культури.

Дата добавления: 2015-10-12; просмотров: 648

лении на грамоте печати. Контроль государства за этой про­цедурой значительно усилился после введения писцовых книг. Первым законом, в котором закреплялись обязательная явка и запись договора в регистрационную книгу, был Указ 1558 г., изданный в дополнение к Судебнику 1550 г. В XVII в. практиковалось составление договорных грамот площадны­ми подьячими, чаще всего получавшими свою должность «на откуп» или «на поруку». Написанные ими грамоты заверялись печатями в приказной палате.

Но даже утвержденная договорная грамота создавала новое правоотношение только при условии его фактической законности. Иногда для обеспечения законности требова­лись дополнительные юридические действия, непосредст­венно не связанные с содержанием основного обязательства. К ним относилась, например, передаточная запись на догово­ре, «кабале», переводящая обязательство на третье лицо, со­ставление справки и пр. Так, Соборное Уложение предусмат­ривало выдачу в дополнение к договорным грамотам, закреп­ляющим право на землю, также отказных грамот, которые направлялись в местности, где расположены земли, переда­ваемые по утвержденному договору. Процедура, связанная с выдачей «справки», была дополнительной гарантией при ус­тановлении факта законного перехода земли от отчуждателя к приобретателю. На «справку» законодатель смотрел как на административную меру (обеспечивающую службу владельца земли) и гарантию финансовых интересов государства, а также как на технический прием, необходимый для перерас­пределения государственного имущества (неправильно оформленное землевладение могло быть передано государст­вом другому служилому человеку).

Способы приобретения вещей, известные русскому праву XVI—XVII вв., указывают на то, что правовое мышление эпохи разграничивало в самом составе вещей фактическую, природную, хозяйственно-потребительскую стороны и при­знаки юридической, условной природы. Простой факт владе­ния вещью, господства над нею противопоставлялся более формализованному, условно очерченному праву собственнос­ти. Захват как способ приобретения соседствовал с пожало­ванием и договором, потребительская функция вещей в зна­чительной мере воздействовала на их юридическую сущность и юридическую судьбу.

4-607

98 IV.

Представление о юридической судьбе вещей допускало как бесконечно длящуюся принадлежность вещи определен­ному субъекту (даже при переходе вещи к другому лицу пред­полагалась возможность ее возврата бывшему владельцу в пределах всевозрастающего срока выкупа), так и ее принад­лежность сразу нескольким лицам (в рамках одного рода, семьи либо в системе феодальной иерархии как «расщеплен­ная» собственность). Таким образом, представление об окон­чательном решении юридической судьбы вещей не было до­статочно четким и как бы отодвигалось в будущее. В значи­тельной мере даже акты и действия, подтверждающие сам переход вещи (послухи, присяга, судебный поединок), имели ритуально-символический характер, который придавался и более формализованным актам-доказательствам («рукопри­кладство», пометка договора символом). Только государст­венное вмешательство в действия, связанные с решением юридической судьбы вещей (сделки), выразившиеся в реги­страции и заверении договоров, как и в действиях, связанных с пожалованием, делало эти договоры более определенными и придавало им характер окончательности.

Факт регистрации в данном случае расценивается более высоко, чем субъективное право одной из сторон, нарушен­ное неправомерными действиями другой стороны. С подоб­ными представлениями связывались такие качества, как ин­тенсивность правового регулирования тех или иных отноше­ний и объектов и детальность регламентации отдельных пра­вомочий, принадлежащих частным и коллективным лицам.

Правовую регламентацию отдельных правомочий собст­венника (пользования, владения, распоряжения) в русском праве XVII в. все еще нельзя признать предельно выдержан­ной (как видно из примера с поместными владениями, пере­даваемыми по наследству и обмениваемыми на вотчину, что противоречило самому существу этой формы условного зем­левладения). Не случайно законодатель устанавливал опреде­ленный способ наделения правами собственника, предусмат­ривая различные дополнительные способы утверждения дан­ного права. Например, при захвате (как первоначальном спо­собе приобретения права собственности) пожалование игра­ло роль дополнительного средства, хотя и само по себе могло быть первичным источником установления права собствен­ности.