Модуль ІІ. Лекція 4.

Дата добавления: 2015-08-17; просмотров: 624

Впрочем, психокинез не объясняет всех аспектов неуязвимости «конвульсионеров». Существует такое явление, как инерция – тенденция движущегося объекта сохранять полученный импульс. Когда с высоты падает пятидесятифунтовый камень, он несет с собой большую энергию; сталкиваясь с препятствием на своем пути, эта энергия должна во что-то вылиться. Например, если ударить тридцатифунтовым молотом по человеку в доспехах, он вряд ли сильно пострадает, но все равно покачнется от удара. В случае с Жанной Моле вполне вероятно, что эта энергия каким-то образом отводилась в рядом стоящую стену (как отметил Монжерон, «каменная кладка дрожала от ударов»). Но в случае согнутой в дугу женщины, на живот которой падал камень, объяснение не столь простое. Можно только удивляться, почему эти удары не загнали ее в землю, как стойку для игры в крокет, или почему «конвульсионеры» при ударах по ним досками не теряли равновесия? Куда девалась отводимая энергия?

И вновь возможный ответ дает голографическая теория. Как мы видели раньше, Бом считает, что сознание и материя – просто различные аспекты одной и той же универсальной основы, берущей начало из импликативного порядка. Некоторые исследователи полагают, что вследствие этой общности сознание способно на гораздо большее, чем несколько психокинетических эффектов в материальном мире. Например, Гроф считает, что если импликативный и экспликативный порядки дают точное описание реальности, «вполне допустимо предположить, что определенные необычные состояния сознания могут получить прямой доступ в импликативный порядок. Таким образом оказалось бы возможным модифицировать явления материального мира путем воздействия на их генеративную матрицу» [20]. Другими словами, в дополнение к психокинетическому воздействию на движущиеся предметы сознание может добраться до космического проектора, создавшего эти объекты, и перепрограммировать сам этот проектор. То есть сознание может не только обойти такие широко известные законы, как инерция, но и изменить материальный мир радикальнейшим образом.

Справедливость этой теории (как и некоторых других) подтверждается еще одной сверхъестественной способностью, проявляемой на протяжении истории различными людьми: невосприимчивостью к огню. В той же книге «Физические проявления мистицизма» Терстон приводит многочисленные примеры святых, которые обладали этой способностью, причем самым известным был св. Франсис из Паулы. Он не только мог держать горящие угли, не обжигаясь, но, по утверждению восьми свидетелей при его канонизации, проник сквозь пламя горящей печи, чтобы восстановить разрушенную кладку.

Этот рассказ напоминает ветхозаветную историю о трех праведных иудеях, которых звали Седрах, Мисах и Авденаго. После захвата Иерусалима царь Навуходоносор приказал каждому поклоняться его изваянию. Поскольку Седрах, Мисах и Авденаго отказались, Навуходоносор приказал бросить их в печь, «настолько раскаленную», что жар опалял даже слуг царя, исполнявших приказ. Однако, благодаря одной лишь вере, брошенные в печь вышли из огня невредимыми, не обгорели ни одежда, ни волосы, от них не было даже запаха гари. Похоже, что испытания веры, которым Людовик XV подверг янсенистов, были в истории отнюдь не первыми.

Гавайских кахун не бросали в горящую печь, но они могут беспрепятственно пройти по раскаленной лаве. Бригэм рассказал о встрече с тремя кахунами, которые обещали устроить праздник, взяв его на действующий вулкан Килауэа. Они выбрали поток извергаемой вулканом лавы, шириной 50 метров, которая достаточно охладилась, чтобы выдержать их вес, но была еще настолько раскаленной, что языки пламени то и дело вырывались на поверхность. Кахуны сняли сандалии и, начав читать длинную молитву, ступили на только что затвердевшую расплавленную породу.

Ранее кахуны уверяли Бригэма, что могут передать ему свой иммунитет против огня, если он захочет к ним присоединиться, и Бригэм без особых раздумий согласился. Однако как только он увидел запекшуюся лаву, в нем появились сомнения. «Теперь мне самому смешно, но я сел как вкопанный и отказался снимать башмаки», – писал потом Бригэм. После того как кахуны «разбудили богов», самая пожилая кахуна побежала по лаве и пересекла 50 метров без всяких затруднений. В изумлении, но все еще не решаясь последовать за остальными, Бригэм стоял как вкопанный и смотрел на происходящее; ему нужен был страшный толчок, нечеловеческое усилие, чтобы решиться и побежать, иначе он был уверен, что упадет лицом на раскаленный камень.

И Бригэм все-таки побежал. Очнувшись по другую сторону застывшего потока, он обнаружил, что башмаки обгорели, а носки дымятся. Однако сами ступни и подошвы чудесным образом остались невредимы, как и сами кахуны, хохотавшие над Бригэмом, пока он приходил в себя. «Я тоже начал хохотать, – вспоминает Бригэм. – Я чувствовал невероятное облегчение: все обошлось. Лицо и руки горели от жара, но ноги так ничего и не почувствовали. Вот, пожалуй, все, что я могу рассказать» [21].

«Конвульсионеры» также иногда демонстрировали полную неуязвимость для огня. Наиболее известны из этих «саламандр в человеческом облике» («саламандрой» называли в средние века сказочную ящерицу, которая якобы жила в огне) – Мария Соннет и Габриела Молер. Однажды, в присутствии многих свидетелей, включая Монжерона, Соннет вытянулась на двух стульях над разведенным огнем и пролежала так полчаса. Ни она, ни ее одежда не были повреждены огнем. В присутствии других очевидцев она держала ноги над жаровней, полной горящих углей. Как и в случае с Бригэмом, туфли и носки обгорели, а ноги остались невредимыми [22].

Габриела Молер демонстрировала еще более невероятные феномены. Помимо неуязвимости для мечей и копий, она могла без какого-либо риска сунуть голову в пылающий камин. Свидетели сообщают, что после этих чудес ее одежда была такой горячей, что нельзя было прикоснуться, а между тем волосы, ресницы и брови даже не обгорали [23]. Можно понять, почему молва о ней распространялась со скоростью эпидемии.

В действительности янсенисты были не первыми «конвульсионерами» во Франции. Аналогичные способности продемонстрировала в конце XVII века, когда Людовик XIV предпринимал все возможное, чтобы освободить страну от гугенотов, группа бунтовщиков-протестантов в долине Севенн, известных под именем «камисары» (Camisards). В официальном отчете, посланном в Рим, один из их преследователей, приор по имени дю Шайя, жаловался на то, что камисары словно заколдованы. Когда он приказал в них стрелять, вылетавшие из мушкетов пули при попадании просто плющились и падали наземь. Когда по приказу приора руки связанных держали над огнем, истязуемые только смеялись; руки оставались невредимы даже когда их совали в огонь обернув в ткань, пропитанную маслом [24].

Но и это еще не все. Клари, предводитель комисаров, приказал сложить погребальный костер, а затем взобрался на его верхушку, чтобы произнести пламенную речь. В присутствии шестисот очевидцев он приказал поджечь костер и продолжал говорить, когда языки пламени поднялись выше его головы. После того как костер полностью сгорел, Клари остался невредимым, без малейших следов огня на волосах или одежде. Командующий французской армией, полковник Жан Кавалье, пославший для подавления комисаров войска, был позже сослан в Англию, где о событиях 1707 года написал книгу под названием «Крик в пустыне» [25]. Что касается дю Шайя, то он был в конце концов убит комисарами во время ответной вылазки: в отличие от тех, кого он преследовал, сам преследователь оказался вполне уязвимым [26].

Имеются буквально сотни достоверных источников, описывающих такого рода «иммунитет» против огня. Например, в одном из них сообщается, что нечувствительной к огню была Бернадетта Лурдская, когда она входила в состояние транса. По свидетельству очевидцев, однажды ее рука была поднесена настолько близко к горящей свече, что пламя лизало пальцы. Один из наблюдавших был д-р Дозу, городской врач Лурда. Дозу засек время, и оказалось, что транс продолжался десять минут; все это время рука находилась в огне. Позже он написал: «Я видел это собственными глазами. Но клянусь, если бы кто-нибудь другой рассказал мне эту историю, я сам поднял бы его на смех» [27].

7 сентября 1981 года газета «New York Herald» сообщила, что Натан Кокер, пожилой негр-кузнец, живущий в Истоне, штат Мэриленд, может удерживать в руке раскаленный металл. В присутствии комиссии из нескольких медиков он докрасна раскалил железную лопату и удерживал ее голыми подошвами, пока железо не остыло. Он также касался языком края раскаленной лопаты и залил расплавленную свинцовую пулю себе в рот, пока она не растеклась по зубам и деснам и не остыла. После завершении каждого из этих опытов доктора обследовали Кокера и не находили никаких следов ожогов [28].

Такую же нечувствительность к огню продемонстрировал один двадцатилетний юноша, с которым в 1927 году, охотясь в горах Теннесси, познакомился К. Р. Виссен, врач из Нью-Йорка. Виссен наблюдал, как юноша без всяких усилий доставал руками раскаленное железо из камина. Юноша рассказал Виссену, что обнаружил эту способность у себя совершенно случайно, когда подобрал раскаленную подкову в кузнице своего дяди [29]. По словам Гровеноров, длина дорожки с горящими углями, по которой шел Мохотти, была шесть метров, а ее температура, измеренная группой из «National Geographic», составила 720 градусов по Цельсию. В мае 1959 года в журнале «Atlantic Monthly» появилась статья д-ра Леонарда Фейнберга из Иллинойского университета, с описанием собственных впечатлений от цейлонского ритуала, во время которого местные жители носят на головах раскаленные железные котелки. В статье журнала «Psychiatric Quarterly» психиатр Бертольд Шварц описывает, как пятидесятники из Аппалачей свободно держат руки над ацетиленовой горелкой [30], не чувствуя боли, и т. д. и т. п.