Ex. 2 Rewrite the sentences using not as … as.

Дата добавления: 2015-09-18; просмотров: 513

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ТРАВМЫ ДЕТСТВА

Жизнь маленького человека даже после рождения — физического отделения от матери — неразрывно с ней связана. Как говорит Джон Брэдшоу, «рука, качающая колыбель, на самом деле качает весь мир». Мать находится рядом, и ребенок неразрывно с ней связан в течение первого полугода (иногда говорят — до девяти месяцев). Эрик Эриксон называет эту фазу развития «базисное доверие против базисного недоверия». Это означает, что отвержение, испытываемое в этот период, формирует у человека недоверие ко всему миру, постоянно проявляющееся дальше в течение жизни. Личная история бога показывает травмы как психические (смерть матери, отвержение отцом после рождения из его же бедра, сумасшествие приемных родителей), так и физические (по иным версиям младенца-Диониса разрывают на части). И в жизни мужчин-Дионисов первые полгода жизни часто не обходятся как минимум без психологических травм. Новорожденному могут быть не рады, мать может быть озабочена проблемами с мужем и пребывать в тревоге или постоянной депрессии. Это так называемая «мертвая мать», не способная дать достаточно тепла и любви своему ребенку. Он не чувствует, что «у него все в порядке», что он «является самим собой», что он — «тот, кого люди надеются увидеть». Это то, что младенец должен получать естественным образом вместе с материнским принятием, — и это то, чего он оказывается лишен, когда мать отвергает его [100].

С девяти до восемнадцати месяцев, по Э. Эриксону, ребенок проходит «стадию исследования». А от восемнадцати месяцев до трех лет — «стадию сепарации». Это время рождения психологического «Я» человека, начало его автономного существования. В этот период формируется сила воли, ребенок начинает самостоятельно чувствовать и хотеть и стремится что-то делать сам. В хороших условиях ребенок подвергается постепенному и умело направляемому контролю, благодаря которому постигает собственную автономию. Но чаще всего случается по-другому: контроль слишком велик, слишком непомерно желание научить ребенка делать все, что ему нужно, быстрее и правильнее. Так формируются стойкие паттерны чувства стыда и сомнения в своих силах. Это то, что будет преодолевать «двойник» Диониса — Аполлон. Для его детства характерно любящее материнское принятие в первой фазе — и Аполлон вполне доверяет миру, но сдерживание и упреки на второй делают его вечным перфекционистом, сомневающимся и старающимся все сделать лучше. Удивительным образом Дионис часто избегает этой ловушки. Катастрофы раннего младенческого периода могут привести к тому, что ребенку предоставят автономии больше, чем ему реально требуется. Мир для него будет непредсказуем и, «по всей вероятности, ужасен», но, по крайней мере, у него будет возможность его исследовать — так, как ему придет в голову.

Детство не ограничивается первыми тремя годами жизни. И невозможно найти единую и однозначную модель формирования мужчины-Диониса. Можно лишь признать существование детских психологических травм, раненую душу ребенка. И все дальнейшее развитие человека будет попыткой найти исцеление, вернуть себе недостающие и потерянные части. А вместе с потерянным обычно находится и что-то еще.

ИГРА

Дионис — ребенок, взращенный Зевсом, — это и архетип Божественного Дитяти. Потому ему присущи спонтанность и склонность к игре. В английском языке есть различие между словами «game» и «play». Оба они переводятся на русский как «игра», но в первом слове есть элемент соревнования, наличия соперника и победы над ним, проигрыша одной из сторон. Второе же — это, скорее, игра в непосредственном, детском и творческом смысле. Это символизация реальности («я буду индейцем, ты — моей женой, а ты — моя лошадь, и сейчас мы найдем место для вигвама») и овладение ею через символы. С помощью игры хаос неизведанного и непонятного превращается в космос — обжитое, знакомое и окультуренное пространство. Так выстраивается модель мира:

«Каждое новое поколение получает в наследство определенную модель мироздания, которая служит опорой для построения индивидуальной картины мира каждого отдельного человека и одновременно объединяет этих людей как культурную общность. Такую модель мира ребенок, с одной стороны, получает от взрослых, активно усваивает из культурно-предметной и природной среды, с другой стороны, активно строит сам, в определенный момент объединяясь в этой работе с другими детьми» [101].

Потому дети играют, потому им просто необходимо это делать. «Игра позволяет совершить культурный акт, связанный с внутренним шагом, “пересекающим границы”» [102]. Для пережившего травмы ребенка-Диониса это особенно важный аспект построения связей с окружающим миром.