З Повагою до Всіх.

Дата добавления: 2015-10-01; просмотров: 496

Аще который епископ, изверженный от сана собором, или пресвитер, или диакон своим епископом, дерзнет совершити какую либо священную службу: епископ ли по прежнему своему обычаю, или пресвитер, или диакон: таковому отнюдь не позволяется, на другом соборе, ни надежду восстановления в прежний чин имети, ниже до принесения оправдания допущену быти. Но и все сообщающиеся с ним да будут отлучены от церкви, и наипаче, когда зная осуждение, произнесенное противу вышереченных, дерзнуть имели общение с ними.

(Ап. 28; I всел. 5; II всел. 6; IV всел. 29; антиох. 12, 15; сердик. 3, 4, 5, 14; карф. 29, 65; Василия Вел. 88).

Это правило, возобновляя и дополняя 28 Апостольское правило, имеет целью обеспечить и укрепить судебную власть собора и епископа: первого, когда судит епископа, и второго, когда судит пресвитера, диакона и остальных клириков. При этом оно предписывает, что если епископ, осужденный и низверженный законным путем, т.е. собором, а пресвитер или диакон своим епископом, дерзнут и далее совершать какую-либо священную службу, то такое низверженное лицо лишается всякого права апеллировать для оправдания и защиты к высшему суду и, теряя всякую надежду на прощение, не может думать о возвращении на прежнее место. Тот же приговор правило простирает и на всех тех, которые, зная о наложенном на какое-либо священное лицо наказании, тем не менее вступали в общение с таким лицом и признавали законным то, что оно сделало на своей прежней службе. Под именем священной службы (λειτουργία), упоминаемой в этом правиле, не должно подразумевать священнодействования в строгом смысле слова (ίερουργίαν) или принесения бескровной жертвы (της αναίμακτου θυσίας), но под этим подразумевается все, что соединено с положением данного лица в церковной иерархии, и всего этого оно лишено вследствие присуждения его к извержению (καθαίρεσις).

Если епископ, или какое-либо другое лицо священного сана, признает решение надлежащего суда против него неправильным, то таковому разрешается обратиться к другому высшему суду или, как сказано в 12 правиле этого собора, к большему собору и требовать вторичного пересмотра своего дела и произнесения нового приговора. Но пока этот высший суд не произнесет своего приговора, обвиненный должен оставаться под тем наказанием, которое на него наложено низшим судом, в противном случае он подвергается наказанию по определению данного правила (ср. карф. 29; сердик. 14).

Данное правило определяет наказание епископу, пресвитеру и диакону, которые, будучи изверженным, все же решаются совершать какую-либо, исполнявшуюся ими прежде, священную службу. О том же говорит и 28 Апостольское правило. Но ни то, ни другое правило не говорят о том, как должно смотреть на священнодействие, совершенное случайно одним из изверженных духовных лиц, и какое значение имело бы само по себе такое священнодействие для тех, для которых или над которыми оно было совершено. Такой вопрос особенно важен в том случае, если бы какой-либо епископ, канонически изверженный и ставший мирянином, подобно тому, каким он был до окончательного извержения, совершил тайну священства над одним из кандидатов клира, т.е. рукоположили бы его в диакона или пресвитера. Так как правило не говорит об этом вопросе, то, быть может, возможно бы было заключить, что кандидат клира, рукоположенный изверженным епископом в пресвитера или диакона, все же может считаться рукоположенный, как если бы его рукоположил законный и полноправный епископ. Такой вопрос в течение многих веков не выдвигался в церковно-канонической практике ни в восточной, ни в западной церкви, потому что всем казалось совершенно ясным, что такое рукоположение не может иметь ни канонического, ни догматического значения. В западной церкви возник этот вопрос в VII веке, и о нем долго шли споры, особенно в XI и XII веках, пока наконец он не был решен в этом смысле, что нужно признавать рукоположение даже и в том случае, когда его незаконно совершит изверженный епископ. Последнее стало теперь учением римско-католического церковного права, утвердившегося в той церкви после тридентского собора, когда правило о неповторяемости священства, которое блаженный Августин мотивировал в свое время неизгладимым характером последнего, получило значение, при котором каждое действие епископа, получившего однажды законную хиротонию, удерживает свою внутреннюю силу даже и в том случае, если епископ совершил его после своего извержения или даже как отступник (апостат). По этому учению, формулированному и утвердившемуся в ΧVI веке в римско-католической церкви, выходит, что тайна священства, принятая известным лицом через рукоположение, оставляет в его душе такую духовную печать или такой характер, который не может более никогда изгладиться в этом человеке (cuua-racter spiritualis indelebilis), какое бы преступление он ни совершил и как бы ни было тяжело церковное наказание, которому он подвергся, потому что в нем, подобно печати крещения, остается навсегда печать священства и он никогда не может стать мирянином. В силу этого епископ, изверженный законным синодом из сана и перешедший в положение мирянина, по существу все же не извержен из сана и всегда духовно остается епископом, потому что в нем пребывает неизгладимая благодать Святого Духа, и потому все, совершенное этим изверженным епископом по силе благодати, всегда в нем пребывающей, все это, хотя бы было и незаконно, однако имеет само по себе силу. Отсюда пресвитер, рукоположенный таким епископом, должен признаваться церковью так же, как если бы его рукоположил самый достойный епископ.

В восточной церкви вопрос о том, имеет ли значение рукоположение, совершенное изверженным епископом, возник только в новейшее время, и так как было высказано мнение, что такое рукоположение υπό του καθηρημενου επισκόπου действительно, на том основании, что такой епископ всегда носит в себе благодать, полученную им во время хиротония, то мы нашли нужным вкратце изложить современное учение об этом предмете римско-католического церковного права. Упомянутое мнение было высказано в 1874 году, когда в константинопольской патриархии возник вопрос о значении рукоположения тамошних священников, рукоположенных болгарскими епископами-экзархистами, считавшимися по мнению константинопольского патриаршего синода изверженными. Это мнение неоднократно обсуждалось в патриаршему синоде от 1874 до 1881 г., причем синод до этого последнего года не приходил относительно данного вопроса ни к какому заключению, и можно было думать, что константинопольская патриархия считает возможным признать такое рукоположение, которое совершает изверженный епископ. Имея в виду все это, находим необходимым привести об этом важном вопросе учение неразделенной церкви.

На основании учения апостола Павла о том, каков должен быть епископ для того, чтобы быть посредником божественной благодати в святых таинствах, святой Киприан карфагенский говорит, что для достойного совершения своей святой службы, епископ, как и другие священнослужители, ни в чем не должны быть опороченными: Oportet sacerdotes et ministros qui altari et sacrificiis deserviunt integros et immaculatos esse — пишет он в одном из своих посланий, причем совершенно отрицает всякое служение епископа или вообще священно-служителя, уличенного в тяжком грехе и за это осужденного церковью. Уча, что в священнотаинствах освящает не епископ, а Дух Святой, и что, поэтому, кто не имеет в себе более благодати Святого Духа, тот не может эту благодать давать другим, тот же святой отец в другом своем послании пишет: Cum scriptum sit: Deus peccatorem non audit, sed qui Deum coluerit et voluntatem ejus fecerit, illum audit. Quis autem potest dare quod ipse non habeat, aut quomodo potest spiritalia agere, qui ipse amiserit Spiritum Sanctum? Еще в одном предании он упоминает о тех, которые, благодаря тяжким преступлениям, лишились благодати Святого Духа, qui gravia delicta in se adduxerunt, и были за это извергнуты, причем считает недействительным не только рукоположение, совершенное изверженным епископом, но и каждую его молитву, nec cuiquam Dominus per ejus oratio-nes et preces prosit, qui Dominum ipse violavit. Такое учение Киприана было принято всей церковью, и оно всегда имело силу в восточной церкви, как имело силу в главных чертах до ХVI века и в западной. Классический пример последнего находим на халкидонском IV вселенском соборе. На этом соборе был извержен Ива, епископ едесский, между прочим и за то, что был изобличен в симонистических рукоположениях, причем по поводу таких рукоположений было издано особое (2) правило: епископ, изобличенный в симонии за рукоположение кого-либо, должен быть извержен из сана; что касается самого рукоположения, то оно не имеет никакого — ни духовного, ни юридического значения, и получивший такое рукоположение "да будет чужд достоинства или должности (άλλ'εσω άλλο'τριος της αξίας, ή του φροντίσματος).” Последнее относится к рукоположению, совершенному епископом, пока он был действителен, т.е. еще не был осужден и извержен из сана. Отсюда само собой следует, что таковым является по последствиям и всякое другое рукоположение, совершенное епископом, осужденным вследствие той или иной подобной вины. Святому Григорию Двоеслову пришлось в 594 г. в одном из своих посланий писать о рукоположении, совершенном одним изверженным епископом, причем он говорит: "не может назваться рукоположением то, которое было совершено одним из изверженных. Мы никоим образом не можем назвать рукоположением то, которое было совершено людьми изверженными." А что это не было только личным мнением святого Григория об этом вопросе, — свидетельствует то, что это мнение внесено как отдельный канон в общий западный канонический сборник. Подобное этому говорит и Тарасий, патриарх константинопольский, который не признавал рукоположение, совершенных изверженными епископами, особенно изверженными за симонию, потому что таковые не имеют благодати Святого Духа (ουκ εστίν ή χάρις του αγίου πνεύματος), т. е. совершенно то же, что говорит и 21 правило трулльского собора. Константинопольский патриарх Фотий в одном из своих сочинений специально занимался вопросом о рукоположениях, совершенных непринадлежащими к православной церкви епископами. В этом сочинении он упоминает о различных еретиках и раскольниках, рукоположения которых все же при известных условиях могут быть признаны, но ни одним словом не затрагивает вопроса о том, можно ли признавать рукоположения, совершенные изверженным епископом, хотя он и говорит о таких епископах. Выше было сказано, что правила не упоминают о том, можно ли признавать действительными рукоположения, совершенные изверженным епископом. Однако, есть несколько правил, могущих служить косвенным подтверждением того мнения, что подобные рукоположения абсолютно никогда не могут быть признаны действительными. На сердикийском соборе 343 г. рассматривалось дело неких: Евтихиана и Мусея, присвоивших себе епископские права и рукоположивших для разных мест нескольких священников, причем собору надлежало решить, как должно смотреть на священников, рукоположенных этими лжецами. По мнению некоторых членов собора, необходимо было признать этих священников истинными пресвитерами, "потому что не найдено на них никакой вины," т.е. было доказано, что пресвитеры и не знали о том, что эти епископы не имели права совершать рукоположения. Однако, собор не согласился на такое снисхождение по отношению к упомянутым пресвитерам, исходя из того принципа, что никто не может дать кому-либо то, чего сам не имеет; а так как Евтихиан и Мусей не были законными епископами, то, следовательно, и не могли никого рукополагать, потому что законными пресвитерами могут признаваться только лица, рукоположенные полноправными епископами. Если же последние (полноправные епископы) были после извержены за какие-либо преступления, в которые не были замешаны пресвитеры, рукоположенные еще во время полноправия этих епископов и до их извержения, то такие пресвитеры считаются истинными и законными священнослужителями. Этот вывод и приводится Зонарой и Вальсамоном в их комментариях к 19 правилу сердикийского собора, как общая каноническая норма. Отсюда естественно следует, что если какие-либо епископы рукоположат пресвитеров после своего извержения, то таковые пресвитеры не только не сделались, благодаря этому рукоположению, священнослужителями, но и не приобрели вообще никаких прав в священной иерархии, так как желающие дать им эти права сами уже были лишены их.

Пример, подобный приведенному нами из сердикийского собора, мы встречаем впоследствии на II вселенском соборе. Некий египетский философ Максим был неправильно поставлен в Константинополе в епископа, т.е. хотя его поставили епископы, законно получившие свои епископские права и не извергнутые никаким собором, но они не имели права делать этого в константинопольской церкви, так как не имели юрисдикции в этой церкви, принадлежа к чужой (александрийской) области. Сделавшись таким неправильным путем епископом, Максим рукоположили в свою очередь нескольких клириков. Названный собор занялся этим делом и, расследовав его, объявил в своем 4 правиле Максима недостойным епископства, а рукоположение поставленных им лиц недействительным.

Независимо от указанных правил, это доказывается и отношением рукоположения к духовной власти. По каноническому учению православной церкви о таинстве священства, насколько важна его духовная сторона — сообщение известному лицу божественной благодати, настолько же важна и его юридическая сторона, т.е. та духовная власть, посредством которой сообщается эта благодать. Эта власть является публичным правом, и когда она передается кому-либо, то передача эта делается торжественным актом публичного права. Пока известное лицо имеет эту власть, оно может полноправно пользоваться ею и все, совершенное им в силу этой власти, имеет значение, независимо от того, что само по себе оно может быть порочным и недостойным власти. Это последнее не лишает его власти, а только может служить поводом к тому, чтобы ее от него отняли. Отнять же эту власть опять-таки можно только торжественным актом публичного права, в силу которого прекращается эта власть со всеми ее юридическими преимуществами и особенно лишается действенности и всякого значения каждый совершенный им акт. В силу этого, если епископ начнет проповедовать ересь или организует раскольническое общество, он тем самым не лишается еще права совершать рукоположения; но если бы такой епископ за это же или какое-либо другое тяжкое преступление был осужден собором и окончательно извержен из своего сана, он потерял бы все свои иерархические права, потому что лишился бы благодати священства и права быть посредником этой благодати для других, т.е. таковой не может более никого рукополагать, потому что извержение, разумеем конечное извержение (παντελής αφορισμός), и есть тот канонический акт, в котором известное лице теряет свою священную власть, принадлежащую ему до тех пор, и обращается в мирянина, каким он был до своего рукоположения. Если бы на основании доказываемого теперь "неизгладимого характера" священства пожелали допустить, чтобы канонически изверженный епископ сохранил право рукоположения, то последнее не имело бы никакого юридического значения для того, кто его принял, потому что в нем рукополагаемый не получил бы того, что является результатом канонического рукоположения, и следовательно находился бы юридически по отношению к церкви в том положении, в каком был до своего незаконного рукоположения. Для правильности и законности какого-либо священно-иерархического действия необходимо, чтобы лицо, долженствующее совершить это действие, принадлежало к законной иерархии, т.е. имело право на совершение этого действия. Следовательно, тот, кто не принадлежит к этой иерархии, не может ни сам пользоваться правами, ни передавать другим те права, которых был лишен. 21 правило трулльского собора повелевает извергнуть из сана и низвести в разряд мирян каждого епископа, уличенного в каком-либо тяжком преступлении, а 28 Апостольское правило предписывает, подобно и данному антиохийскому правилу, исключить такого бывшего епископа из церковного общения, т.е. таковой, решившись исполнить что-либо, свойственное ему некогда как епископу, совершенно перестает быть членом церкви. Можно ли после этого предположить, что нечто, сообщенное таким лицом, которое и само тем не обладает, имеет какое-либо юридическое значение? Конечно, не имеет и не может иметь никакого духовного значения на основании так называемого неизгладимого характера таинства священства, а неизгладимый характер, по учению православной церкви, означает только то, что это таинство не может на одной и той же степени повторяться над одним и тем же лицем (ср. карф. 29, сердик. 14).