Figure 1

Дата добавления: 2015-10-01; просмотров: 535

В подземелье Города молчания царила глубокая тьма. Впервые в жизни Джейс оказался в беспросветном мраке. Он не мог различить ни пола, ни потолка, даже контуров собственной руки, поднесенной к глазам. Краткая возможность оглядеться представилась лишь в первый миг – когда конвоир открыл решетку и втолкнул его внутрь. И вот Джейс сидел в тюремной камере, как пойманный преступник.

Впрочем, стоит ли удивляться? Конклав, похоже, и правда считает его преступником.

В свете факела Джейс успел увидеть мощеный пол, стены из тесаного камня и частые прутья крепкой решетки из электрума. Еще он знал, что в решетке есть дверь, а к восточной стене камеры прибит железный прут – на этом познания об окружающей обстановке заканчивались.

Конвоир пристегнул его правую руку к пруту, и Джейс был волен прогуливаться вдоль стены, громыхая цепью, как Кентервильское привидение, – пару шагов туда, пару шагов обратно. Он уже успел до крови стереть кожу на запястье. Хорошо, что он левша – все же спокойнее, когда ведущая рука свободна.

Джейс бродил вдоль стены, ощупывая ее пальцами. Не знать, сколько прошло времени, было очень неприятно. В Идрисе отец учил его определять время по солнцу, по длине тени, по расположению звезд на ночном небе. Но в камере не увидишь ни звезд, ни солнца. Придется ли ему еще хоть раз взглянуть на небо?

Джейс остановился. Что за глупые мысли?! Конечно, он увидит небо. Конклав не собирается его казнить! Смертный приговор выносят лишь убийцам. И все же страх остался – каким‑то незнакомым трепетом в груди. Вообще‑то Джейс не был склонен к внезапным приступам паники. Алек даже говорил, что ему пошло бы на пользу чуть‑чуть разумного малодушия, – и все же о страхе Джейс знал только понаслышке.

Мариза сегодня сказала, что он никогда не боялся темноты. Так оно и было.

Поэтому незнакомый трепет в груди явился чем‑то совершенно неожиданным, противоестественным. Значит, это не просто тьма. Джейс прерывисто вздохнул. Надо переждать эту ночь. Всего одну ночь. Он снова поплелся вдоль стены, уныло звякая цепью. И застыл, когда воздух прорезал чудовищный звук – пронзительный крик, вопль безумного ужаса. Кто‑то выл во всю мощь легких, протяжно и долго, словно взял на скрипке самую высокую ноту – и вдруг отнял смычок от струн.

Джейс выругался. Резко оборвавшийся вопль звенел в ушах, а ужас стал столь явным, что превратился в металлический привкус во рту. Джейс понятия не имел, что у страха есть вкус. Он прижался спиной к холодному камню и попытался успокоиться. Вопль повторился вновь, теперь громче и ближе, и ему начали вторить другие голоса. Над головой что‑то грохнуло. Джейс инстинктивно пригнулся и только потом сообразил, что над его камерой несколько этажей. После очередного удара перед глазами возникла жуткая картина: сотни давно умерших нефилимов восстают из гробов, разбивают каменные усыпальницы и шагают по белым полам Города молчания, гремя костьми на иссохших сухожилиях…

Хватит! Усилием воли Джейс отогнал видение. Мертвые не встают из гробов. Кроме того, здесь покоятся нефилимы, такие же, как он, – его павшие братья и сестры! С какой стати ему бояться?! Джейс сжал кулаки, так что ногти впились в ладони. Охотнику не подобает испытывать страх. С этим постыдным чувством должно справляться, подавлять его в зародыше. Джейс вдохнул полной грудью, стараясь взять себя в руки, но тут снова раздался оглушительный вопль, что‑то грохнуло совсем рядом, и во тьме вдруг расцвел ослепительный огонь.

Перед решеткой с факелом в руке возник брат Иеремия. Его шатало. Капюшон цвета пергамента упал на плечи, обнажая лицо, искаженное гримасой ужаса. Крупные стежки, прежде сшивавшие губы Брата, разорвались и свисали кровавыми клочьями, рот был разинут в немом крике. Кровь, заливающая светлые одежды, в свете факелов казалась черной. Брат Иеремия замер на миг перед изумленным Джейсом и рухнул на каменный пол. Факел выпал из безжизненной руки архивариуса и покатился к неглубокой канавке, выбитой в полу у самой решетки.

Джейс тут же упал на колени и попытался дотянуться до факела. Не хватало совсем чуть‑чуть. В тусклом свете угасавшего пламени Джейс видел обращенное к нему лицо брата Иеремии. С угла его раскрытого рта капала кровь, черные зубы скалились в смертной гримасе. Джейс почувствовал, как грудь сковывает невероятная тяжесть. Безмолвные братья никогда не размыкали губ. Такие нечеловеческие вопли могли быть исторгнуты лишь из груди тех, кто полстолетия не произносил ни единого звука. Что могло повергнуть Безмолвных братьев в такой глубокий ужас, в ужас сильнее древней руны Безмолвия? И где остальные Братья?

Джейс хотел позвать на помощь, однако не смог выдавить из себя ни звука. Грудь будто сжимало в стальных тисках так, что невозможно было вдохнуть. Он всем телом рванулся к факелу. В запястье хрустнула кость, руку пронзила боль, но удалось продвинуться еще на дюйм и наконец дотянуться до древка. Джейс вскочил на ноги, сжимая разгорающийся факел, и в этот момент услышал еще один звук, от которого волосы встали дыбом. Глухой отвратительный звук, как будто что‑то тяжелое волочат по полу. Дрожащей рукой Джейс выставил факел перед собой, разгоняя его пляшущим светом густую тьму… Во тьме ничего не было.

Это открытие не принесло ему никакого облегчения – напротив, ужас лишь усилился. Джейс хватал ртом воздух, как выброшенная из воды рыба. Чувство страха было для него совершенно незнакомым, и от этого становилось еще хуже. Что произошло? Он внезапно стал трусом?

Джейс изо всех сил дернул скованной рукой в надежде, что боль поможет прийти в себя. Бесполезно. Вновь донесся глухой скользящий звук, теперь его сопровождал едва различимый шепот. Никогда в жизни Джейс не слышал ничего более ужасного. Почти обезумев, он вжался в стену, размахивая перед собой пылающим факелом.

На мгновение он смог увидеть подземелье во всех деталях, как при дневном свете, – камеру, решетку, мертвое тело брата Иеремии на каменных плитах, а прямо за ним – дверь. Дверь медленно открывалась, и в подземелье вползало нечто огромное, темное и бесформенное, с ледяными сверкающими глазами. Глаза взирали прямо на Джейса в каком‑то злорадном веселье. А потом бесформенная тварь метнулась вперед. Перед лицом юноши возникла волна темного дыма. Пламя факела заискрилось голубым и зеленым, угасая, – и в следующую секунду все поглотила тьма.

Целоваться с Саймоном было приятно. Все равно что лежать в гамаке летним днем с бокалом лимонада и любимой книжкой – удовольствие из тех, которые никогда не надоедают. Клэри могла бы провести так целую вечность, никуда не спеша, ни о чем не печалясь, кроме, пожалуй, того, что какая‑то дурацкая железка впивается между лопаток.

– Ай! – пискнула Клэри, безуспешно пытаясь отодвинуться.

– Тебе больно? – тут же спросил Саймон, отстраняясь. – Прости.

Вид у него был встревоженный.

– Ты ни при чем, это все кровать, – заверила Клэри. – Настоящее орудие пыток.

– Я не заметил. – Саймон подобрал с пола упавшую подушку и подложил Клэри под спину.

– Не сомневаюсь, – улыбнулась она. – Где мы остановились?

– Ну, примерно в том же положении, только гораздо ближе…

– Очень романтично, – сказала Клэри, притягивая его к себе.

Через тонкую футболку она чувствовала, как бьется его сердце. Саймон нежно целовал ее, опираясь на локти, чтобы не придавить своим весом. У него оказались длинные пушистые ресницы, чего Клэри раньше не замечала за очками. Теперь они касались ее щек, и Клэри было щекотно. Она рассмеялась немного нервно и прошептала:

– Все так странно, правда?

– Нет. Когда то, о чем очень давно мечтал, происходит на самом деле, чувствуешь…

– Разочарование, – подсказала Клэри.

– Нет! – Саймон отпрянул от нее и посмотрел с укором. – Никогда так не говори. Вовсе не разочарование! Это… Это…

Он замешкался, подбирая слова, а Клэри просто распирало от сдерживаемого смеха.

– Неописуемо?

Саймон прикрыл глаза и невесело улыбнулся:

– Теперь мне надо бы сказать что‑нибудь остроумное в ответ, но думать я могу только о том…

– …что хочешь секса, – подколола Клэри.

– Хватит издеваться! – возмутился Саймон, поймав ее руки и прижав обе кисти к кровати. – Я думаю только о том, что люблю тебя.

Темные глаза смотрели на Клэри очень серьезно, но она не могла отказать себе в удовольствии подразнить его:

– Значит, секса ты не хочешь?

– Этого я не говорил, – ответил Саймон.

Клэри опять рассмеялась и толкнула его в грудь:

– Пусти меня.

– Ты обиделась? – испугался Саймон. – Я ведь не сказал, что хочу только секса…

– Да нет же! Я просто хочу переодеться. Не могу целоваться всерьез, валяясь на постели в носках.

Не обращая внимания на его скорбный вид, она вытащила из комода пижаму и направилась в ванную, скорчив рожицу на прощание:

– Я на минутку.

Если Саймон что‑то и ответил, за дверью она этого уже не услышала. Клэри почистила зубы и, вместо того чтобы выключить воду и выйти из ванной, уставилась в зеркало. Волосы растрепаны, щеки раскраснелись… Интересно, это и называется светиться? О влюбленных ведь всегда говорят, что они светятся. Или это о женщине, ждущей ребенка?… Сразу не вспомнишь. Но в ней определенно должно было что‑то перемениться, ведь она впервые целовалась с кем‑то так долго. И надо сказать, ей понравилось – так приятно, так спокойно, так уютно…

Конечно, это не первый в ее жизни поцелуй. Она уже целовалась с Джейсом в свой день рождения: в ее теле тогда как будто открылась новая жила с чем‑то сладким, горячим… Глаза Клэри потемнели. Не думать о Джейсе!.. Увы, тело помнило о нем, даже если рассудок приказывал забыть.

Клэри плеснула на лицо ледяной воды, потянулась за пижамой и обнаружила, что взяла только штаны, без верха. Нет, появляться из ванной топлес, пожалуй, рановато, хотя Саймон такой жест наверняка оценит.

Она вышла в спальню и обнаружила, что Саймон уснул посреди кровати, прижимая к груди подушку. Клэри еле удержалась, чтобы не засмеяться.

– Саймон… – прошептала она.

И тут на тумбочке запищал телефон. Клэри схватила его, раскрыла и увидела сообщение от Изабель. Она прочла его дважды, чтобы удостовериться, что глаза ее не обманывают, а потом метнулась к шкафу за курткой.

Из тьмы раздался голос – спокойный, мрачный, до боли знакомый:

– Джонатан.

Джейс открыл глаза, содрогнулся от холода и понял, что лежит на ледяном каменном полу – видимо, потерял сознание. Проклиная себя за проявление слабости, он перекатился набок; запястье немедленно пронзила пульсирующая боль.

– Кто здесь?

– Не узнаешь своего отца, Джонатан? – пророкотал голос.

Джейс не спутал бы этот голос ни с чем. Он попытался подняться, однако поскользнулся в какой‑то луже и снова упал, ударившись плечом о каменную стену. Цепь загремела.

– Ты ранен?

Кромешную тьму прорезал ослепительный свет. Джейс зажмурился и сморгнул слезы. Валентин стоял за решеткой над телом брата Иеремии. Ведьмин огонь в его руке заливал подземелье ярким белым светом. Джейс увидел пятна давно засохшей крови на стенах и целую лужу свежей крови на полу – рядом с телом Безмолвного брата. Чувствуя прилив дурноты, Джейс подумал о бесформенном черном создании с горящими глазами.

– Что это за тварь? – прохрипел он. – Где она?

– Ты ранен. – Валентин подошел ближе к решетке. – Кто приказал бросить тебя сюда? Конклав? Лайтвуды?

– Инквизитор, – ответил Джейс.

И штаны, и рубашка у него были залиты кровью – он не знал, своей или чужой. Кровь понемногу сочилась из‑под наручника. Валентин рассматривал его сквозь прутья. Впервые за многие годы Джейс увидел отца при полном боевом облачении Сумеречного охотника – в штанах и куртке из грубой кожи, не стесняющих движений и защищающих от яда большинства демонов. Наручи и поножи были испещрены рунами, над плечом тускло поблескивала рукоять меча в наспинных ножнах. Валентин присел на корточки, и, встретив взгляд его холодных черных глаз, Джейс с удивлением понял, что отец вовсе не рассержен.

– Инквизитор и Конклав – одно целое. Лайтвуды не должны были этого допустить. Больше я никому не позволю так поступать с тобой.

Джейс отодвинулся от решетки насколько пускала цепь.

– Пришел, чтобы убить меня? – спросил он.

– Убить? Зачем мне убивать тебя?

– А зачем ты убил брата Иеремию? Только не надо сказок про то, что он сам ненароком споткнулся, а ты мимо проходил!

Валентин в первый раз взглянул на тело брата Иеремии и спокойно сказал:

– Да, я убил его. И остальных Безмолвных братьев тоже. У них было то, что мне необходимо.

– И что же? Честь или совесть?

Вместо ответа Валентин уверенным движением вынул из ножен меч:

– Мэллертах.

Джейс подавил удивленный возглас. Именно этот огромный тяжелый меч с гардой в виде распахнутых крыльев висел над Говорящими Звездами в зале совета Безмолвных братьев.

– Ты украл меч Безмолвных братьев?!

– Он никогда им не принадлежал. Это меч нефилимов. Тот самый меч, который был в руке ангела, изгнавшего Адама и Еву из рая. – Валентин взглянул на клинок и торжественно процитировал Книгу Бытия: – «И поставил на востоке у сада Едемского херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни».

Джейс облизнул пересохшие губы:

– И что ты намерен с ним делать?

– Я расскажу, когда смогу тебе доверять, – ответил Валентин. – И когда ты будешь доверять мне.

– Доверять тебе? Как? Ты сбежал от меня в приюте Ренвика и разрушил за собой портал! Ты пытался убить Клэри!

– Я бы не сделал твоей сестре ничего дурного, – отрезал Валентин, сверкнув глазами. – По крайней мере, не более, чем тебе.

– Я не видел от тебя ничего хорошего! – крикнул Джейс. – Меня спасли Лайтвуды!

– Лайтвуды заперли тебя здесь. Разве я угрожаю тебе? Разве я отказываюсь тебе верить? Это все Лайтвуды и их дорогие друзья в Конклаве. – Валентин помолчал и добавил: – Но ты стоически переносишь все, чему они тебя подвергли. Я горжусь тобой.

От изумления Джейс так резко поднял голову, что перед глазами заплясали мушки. Рука ныла все сильнее. Он постарался вытеснить боль из сознания и дышать ровно.

– Что ты сказал?

– Теперь я понимаю, какую ошибку совершил в приюте Ренвика, – продолжал Валентин. – Я все еще считал тебя маленьким мальчиком, послушным моей воле. Именно таким я оставил тебя в Идрисе. За эти годы ты успел превратиться в упрямого и бесстрашного молодого человека, а я по старой памяти пытался обращаться с тобой как с ребенком. Неудивительно, что ты взбунтовался.

– Взбунтовался?! – переспросил Джейс.

Слова, которые он хотел произнести, застряли у него в горле, а сердце забилось в унисон с пульсирующей болью в запястье.

– Мне не представился случай объясниться…

– Не трудись. Ты держал в плену мою мать. Убил ее родителей. Истреблял Охотников ради достижения собственных целей, – произнес Джейс. Каждое слово сочилось горечью, как ядом.

– Тебе известна лишь часть правды, Джонатан. Пока ты был слишком мал, мне приходилось тебя обманывать. Но теперь я могу все рассказать.

– Так давай рассказывай.

Валентин потянулся через решетку и взял Джейса за руку. Пальцы у него остались такими же жесткими и шершавыми, как и тогда, в детстве.

– Я хочу доверять тебе, Джонатан… Тебе можно верить?

Джейс не мог вымолвить ни слова. Грудь как будто сдавливал железный обруч, и дышать становилось все труднее.

– Хорошо бы… – наконец прошептал он.

Наверху послышался какой‑то шум – грохот железной двери, шаги и снова тихие голоса, эхом отдающиеся под каменными сводами. Валентин вскочил на ноги и прикрыл ведьмин огонь рукой.

– Раньше, чем я думал, – с досадой пробормотал он.

Джейс теперь видел лишь силуэт отца, освещаемый тусклым огоньком. Подземелье снова погрузилось во тьму. Перед глазами возникло воспоминание о жуткой твари, похожей на клубы черного дыма.

– Что раньше? – вопросил Джейс, подползая к решетке на коленях. – Кто там?

– Мне пора, – сказал Валентин. – Имей в виду, наш разговор не окончен.

Джейс схватился свободной рукой за решетку:

– Сними наручники! Освободи меня! Не желаю умирать без боя.

– Поверь, оставить тебя на цепи сейчас будет гораздо милосерднее. – Валентин окончательно погасил ведьмин огонь.

Джейс бросился на решетку, игнорируя боль в сломанном запястье:

– Отец!

– Когда я тебе понадоблюсь, ты меня найдешь, – сказал Валентин.

Еще цепляясь за решетку, Джейс медленно осел на пол. В беспросветной тьме были слышны лишь удаляющиеся шаги да его собственное прерывистое дыхание.

Всю дорогу в метро Клэри мерила шагами полупустой вагон, ни разу не присев; висящие на шее наушники плеера подпрыгивали в такт. Изабель не брала трубку, и Клэри теперь изнывала от необъяснимой тревоги.

Перед глазами стояло лицо Джейса – избитое, залитое кровью, зубы стиснуты в яростном оскале. В «Охотничьей луне» он и сам больше походил на оборотня, чем на Сумеречного охотника, призванного защищать правопорядок и держать нежить в узде.

От станции метро на Девяносто шестой улице она бежала и перешла на шаг, лишь когда впереди замаячила огромная серая тень Института. Ночной воздух холодил взмокшую шею. Девушка прошла по каменной дорожке ко входу в собор и уже хотела позвонить в висящий под архитравом колокол, но передумала.

В конце концов, она тоже нефилим и имеет полное право находиться в Институте – так же, как и Лайтвуды. Клэри решительно схватилась за дверную ручку и повторила слова Джейса:

– Именем Ангела я…

Закончить она не успела, потому что дверь распахнулась, открывая путь во тьму, озаренную огоньками свечей. Огоньки дрожали и плясали, как будто смеялись над Клэри. Она пробежала между рядами скамеек, открыла резную дверь лифта и нажала на кнопку дрожащим пальцем. Клэри и сама не знала, что заставляет ее дрожать – волнение за Джейса или волнение от того, что скоро она его увидит? Из зеркала на нее взирало обрамленное поднятым воротником бледное лицо с огромными зелеными глазами и бесцветными потрескавшимися губами. «Красота – страшная сила», – подумала Клэри в унынии и отвернулась от зеркала. Какая теперь разница? Джейса ее внешний вид вообще не должен волновать.

Лифт остановился, и Клэри вышла. Как обычно, ее встретил Черч. На приветствие кот ответил раздраженным мяуканием.

– Что такое, Черч? – В тишине голос прозвучал неестественно громко. А если в Институте вообще никого нет? Мысль о том, что она здесь в полном одиночестве, заставила Клэри содрогнуться. – Кто‑нибудь дома?

Голубой персидский кот направился вперед по коридору, девушка последовала за ним. В музыкальной комнате и в библиотеке никого не было. Наконец кот повернул за угол и уселся перед закрытой дверью, всем своим видом демонстрируя, что привел гостью в пункт назначения.

Не успела Клэри постучать, как дверь открылась, и на пороге возникла Изабель – в джинсах, мягком фиолетовом свитере и босиком.

– Вот это номер! – сказала она изумленно. – Что ты тут делаешь?

– Ты же сама прислала мне сообщение! Инквизитор отправила Джейса в тюрьму!

Изабель с опаской огляделась и прикусила губу:

– Это не значит, что надо мчаться сюда сломя голову.

– Изабель, он в тюрьме! – в ужасе воскликнула Клэри.

– Да, но… – начала было Изабель и махнула рукой: – Ладно, заходи. А ты брысь отсюда! Стереги лифт! – Последнее относилось к коту, который немедленно улегся на живот и притворился спящим. – Кошки! – фыркнула Изабель, хлопнув дверью.

В комнате на незаправленной кровати сидел Алек, свесив вниз обутые ноги.

– Привет, Клэри, – сказал он. – Ты откуда взялась?

Клэри опустилась на пуфик перед трюмо, на котором хозяйке удавалось поддерживать фантастический беспорядок.

– Получила сообщение о том, что произошло с Джейсом.

Алек бросил на сестру многозначительный взгляд.

– Ну да, я решила, что надо ей сообщить, – сказала Изабель, оправдываясь. – Кто же мог подумать, что она немедленно примчится?

– Разумеется, я приехала! Как он? Почему этому Инквизитору вообще взбрело в голову отправить его в тюрьму?!

– Да не в тюрьму… В Город молчания, – ответил Алек, притянув к себе подушку и задумчиво перебирая ее бисерную бахрому.

– Зачем? – вопросила Клэри.

– На нижних ярусах есть камеры, – нехотя ответил Алек. – Там иногда держат преступников перед отправкой в Идрис, на суд Совета. Самых опасных преступников – убийц, вампиров‑отступников, Охотников, нарушивших Договор. Джейса посадили туда.

Клэри вскочила в ярости:

– В одну камеру с убийцами?! Вы в своем уме?! И почему вы сидите тут как ни в чем не бывало?!

Изабель с Алеком переглянулись.

– Это всего на одну ночь, – сказала Изабель. – В камере, кроме Джейса, никого нет. Мы выяснили.

– Но за что?! Что он такого сделал?

– Насколько мне известно, пререкался с Инквизитором.

– Уму непостижимо… – пробормотала Изабель, присев на край трюмо.

– Значит, у Инквизитора не все в порядке с головой! – заявила Клэри.

– Да нет, у нее с головой как раз полный порядок, – отозвался Алек. – В вашей примитивной армии тоже можно угодить в карцер, если дерзить старшему по званию.

– Джейс не в армии!

– Почему же? Сумеречные охотники – все равно что солдаты. Если проводить аналогию с вашей армией, то Инквизитор – генерал, а Джейс скорее рядовой. И был обязан вести себя в рамках приличий.

– Если вы считаете, что место Джейса за решеткой, зачем позвали меня? Чтобы объяснить, как он неправ? Я не понимаю, чего вы от меня хотите!

– Никто не говорил, что Джейс должен сидеть в тюрьме! – огрызнулась Изабель. – Просто глупо было пререкаться с одним из самых высокопоставленных членов Конклава. А кроме того, – добавила она, понизив голос, – я надеялась, что ты сможешь помочь.

– Помочь? Чем?

Вместо Изабель ответил Алек:

– Последнее время Джейс ведет себя так, будто ему жить надоело. Мы бы хотели, чтобы он поменьше лез на рожон… и уж конечно, не пытался спорить с Инквизитором.

– И вы считаете, что я смогу заставить его действовать более осмотрительно? – в изумлении переспросила Клэри.

– Не думаю, что Джейса вообще можно заставить что‑то сделать, – заметила Изабель. – Но ты могла бы напомнить, что ему есть ради чего жить.

Алек вдруг слишком сильно дернул злосчастную бахрому на подушке. Нитка не выдержала, и бисер дождем посыпался на постель.

– Алек, хватит! – прикрикнула Изабель, нахмурившись.

Клэри хотела сказать, что на самом деле семья Джейса – это они, Лайтвуды, и что их мнение всегда будет для него более весомым. Однако вспомнила слова Джейса: «Я слишком привык быть один. Но потом я понял, что мое место здесь, рядом с тобой».

– Мы можем сейчас пойти в Город молчания? – спросила она.

– Только если попытаешься уговорить Джейса не перечить Инквизитору, – потребовал Алек.

– Сначала я хочу его выслушать.

Нахмурившись, Алек отложил подушку и поднялся с кровати. Прежде чем он успел ответить, в дверь постучали, и Изабель пошла открывать. На пороге стоял темноволосый мальчик в джинсах и мешковатом свитере. В руках у него была книга, а на носу очки.

– Макс! – произнесла Изабель с некоторым удивлением. – Мы думали, ты спишь.

– Я сидел в оружейной, – ответил младший из Лайтвудов, – и услышал из библиотеки шум. По‑моему, откуда‑то пытаются выйти на связь с Институтом. А кто это у вас?

– Клэри, – отозвался Алек. – Сестра Джейса.

Макс вытаращил глаза:

– Я думал, у Джейса нет ни братьев, ни сестер.

– Мы все так думали, – сказал Алек, сняв со спинки стула свитер и натягивая его через голову. Наэлектризованные волосы немедленно встали торчком, и Алек пригладил их нервным жестом. – Пойду посмотрю, что там в библиотеке.

– Я с тобой, – заявила Изабель, вытаскивая из ящика свернутый золотой хлыст и засовывая его рукоять за пояс.

– А где ваши родители? – спросила Клэри.

– Пару часов назад поступил вызов – в Центральном парке нашли убитую фею. Они отправились туда вместе с Инквизитором.

– А вы почему не пошли?

– Нас не взяли, – ответила Изабель, скручивая две темные косы в узел на затылке и закрепляя его маленьким стеклянным кинжалом. – Присмотри пока за Максом, мы скоро вернемся.

– Я… – начала было Клэри, но Изабель уже скрылась в коридоре, а вслед за ней и Алек.

Клэри села на кровать и с опаской покосилась на Макса. Она понятия не имела, что делать с детьми, о чем с ними говорить, как их развлекать. По счастью, мальчик напомнил ей Саймона в том же возрасте – у него были тощие руки и ноги, а очки на лице казались чересчур большими.

Макс тоже рассматривал ее – глубокомысленно и ничуть не смущаясь.

– Сколько тебе лет? – произнес он наконец.

Клэри не ожидала вопроса.

– А сколько ты думаешь?

– Четырнадцать.

– Шестнадцать. Все думают, что я младше – рост подкачал.

– Вот и у меня то же самое, – вздохнул Макс. – Мне уже девять, а все думают, что семь.

– Я сразу поняла, что тебе девять, – заверила Клэри. – Что это у тебя? Книга?

Макс протянул ей книгу, которую прятал за спиной. Точнее, журнал – из тех, которые обычно лежат на кассе в супермаркетах. На яркой обложке значились иероглифы и английские слова. Клэри засмеялась:

– Ого, «Наруто»! Да ты, я смотрю, любитель манги… Где ты это взял?

– В аэропорту. Мне нравятся картинки, но никак не пойму, как читать.

– Давай покажу. – Клэри открыла мангу. – Надо читать справа‑налево, а не слева‑направо, как ты привык. Теперь понятно?

– Ну конечно! – нетерпеливо ответил Макс. Клэри испугалась, что обидела его, однако мальчик, похоже, был вполне доволен. Он отобрал мангу и заглянул на последнюю страницу. – Девятый номер. Значит, надо добыть первые восемь.

– Отличная мысль. Предлагаю как‑нибудь вместе наведаться в «Запретную планету».

– Куда? – недоуменно переспросил Макс.

Прежде чем Клэри успела ответить, дверь распахнулась, и в комнату, запыхавшись, влетела Изабель:

– Безмолвные братья пытались связаться с Институтом! В Городе костей что‑то случилось!

– Что?!

– Не знаю! Братья еще никогда не просили о помощи! – Изабель была явно встревожена. – Макс, ступай в свою комнату и никуда не выходи, ясно?

– А вы с Алеком, значит, пойдете в Город молчания? – спросил Макс, сердито вздернув подбородок.

– Макс!

– Я с вами.

Изабель покачала головой; стеклянный кинжал в ее волосах сверкнул яркой искрой.

– И думать забудь. Ты еще маленький.

– Тебе самой нет восемнадцати!

– Хорошо, – сказала Изабель. – Только сначала мне надо кое о чем поговорить с Клэри.

Повинуясь ее отчаянному взгляду, Клэри поднялась на ноги и подошла. Изабель немедленно схватила ее за локоть, выпихнула из комнаты и выскочила следом, захлопнув дверь.

– Вот засада! – прошипела она, изо всех сил держа дверную ручку, за которую с другой стороны дергал возмущенный Макс. – Будь добра, достань у меня стило из кармана.

Клэри поспешно вытащила стило, которое дал ей Люк:

– Вот, держи.

Изабель схватила его и несколькими быстрыми взмахами начертила запирающую руну и вернула стило Клэри с раздраженной гримасой. Макс продолжал безуспешно ломиться в дверь.

– Откуда ты это взяла?

– Моя мама была Охотником, – сказала Клэри и прикусила язык, мысленно запретив себе думать о маме в прошедшем времени.

– Ясно. – Изабель грохнула в дверь кулаком. – Макс! Если проголодаешься, возьми шоколадку в тумбочке. Мы постараемся вернуться как можно скорее.

Ответом ей был еще один гневный вопль. Изабель пожала плечами и направилась к выходу. Клэри последовала за ней.

– А что именно сообщили Братья?

– На них напали. Больше ничего не известно.

Алек ждал у библиотеки, уже успев облачиться в кожаные доспехи Охотника. По его горлу и запястьям змеились черные знаки, а в поясных ножнах сидели дна клинка серафима, названные именами ангелов.

– Готова? – спросил он Изабель. – Где Макс?

– Заперла в комнате, – ответила Изабель, протягивая ему руки. – Нанеси знаки.

Чертя руны на ее запястьях, Алек быстро взглянул на Клэри:

– Лучше возвращайся домой. Если в пустом Институте тебя обнаружит Инквизитор, добра не жди.

– Я с вами! – вдруг вырвалось у Клэри.

– Прямо как Макс, – пробурчала Изабель, осторожно подув на свежие знаки, как будто на чашку с кофе.

– Максу девять, а я ваша ровесница!

– Тебя никто не учил, – назидательно произнес Алек. – Только мешать будешь.

– Вы хоть раз были в Городе молчания? – спросила Клэри. – А я была! Я знаю, как туда войти, и смогу найти там дорогу.

– Все‑таки… – начал Алек.

Изабель перебила его:

– Вообще‑то, она права. Пусть идет, если хочет.

– В тот раз, когда мы нарвались на демона, она только зажмурилась и визжала! – воскликнул Алек и, встретив испепеляющий взгляд Клэри, поспешно добавил: – Ты уж извини…

– Я считаю, что ей надо набраться опыта, – сказала Изабель. – Как любит повторять Джейс, порой опасность искать не надо – она приходит сама.

– Меня нельзя просто запереть, как Макса, – быстро добавила Клэри, увидев, что Алек колеблется. – Я не ребенок. И мне известно, как попасть в Город костей, так что, если не возьмете меня, пойду туда одна.

Алек отвернулся, бормоча что‑то про упрямых девиц.

– Дай стило, – приказала ей Изабель. – Пора тебе получить знаки.