Із запропонованих відповідей оберіть правильну

Дата добавления: 2015-10-02; просмотров: 421

– Вот уж и впрямь нечаянная радость. Входите, входите. Я думаю, удобнее всего нам будет в моей скромной берлоге. Мистер Бэнкс и миз?..

– Джекмен. Детектив Уинсом Джекмен.

– Уинсом. Какое очаровательное имя. И оно, смею заметить, идеально вам подходит.

Бэнкс поглядел на Уинсом: она явно была не рада, что представилась Фанторпу. Когда он пошел вперед, указывая дорогу, Уинсом сунула два пальца в рот и изобразила, что ее тошнит. Бэнкс ухмыльнулся.

«Скромная берлога» Фанторпа была обставлена в подчеркнуто мужественном стиле: стены обшиты деревянными панелями, палисандровый шахматный столик с перламутровой инкрустацией, кресло с причудливой резьбой и вставками из слоновой кости, возле широкого окна – мощный бронзовый телескоп, на стене – оленья голова с ветвистыми рогами и гравюры с охотничьими сюжетами. Четыре кресла, обтянутые темно‑бордовой кожей, а посредине – антикварный дубовый стол. Из скрытых динамиков негромко звучала «Маленькая ночная серенада» Моцарта.

Фанторп подошел к бару, взял оттуда три хрустальных стакана и графин. Одет он был по‑домашнему: в мешковатые вельветовые брюки и свободный свитер из грубой шерсти. Глядя на его жирные плечи, развязную походочку, толстое брюхо и спутанные кольца седых волос, Бэнкс подумал, что Фанторп похож на гнома, подсевшего на стероиды.

– Что будете пить? Я очень надеюсь, что вы не откажетесь: у меня превосходный солодовый виски, очень приличной выдержки.

– Мы пришли не со светским визитом, – ответил Бэнкс, усаживаясь в кресло.

До чего же, однако, оно удобное… если прихлебнуть виски, то и заснуть недолго.

Уинсом скрестила длинные ноги и приготовилась записывать.

– Жаль. – Фанторп щедро плеснул в стакан янтарного напитка, сел и почмокал губами. – А ведь это виски марки «Ардбег» называется «Арринам Байст». То есть по‑гаэльски «Логово зверя», если вдруг кто не знает. – Он хмыкнул. – Так чем могу быть полезен?

Бэнкс уловил сильный смешанный аромат торфа и моря. Приятно пахнет, черт возьми. Но он ни при каких обстоятельствах не стал бы пить виски Фанторпа, даже если бы не был настолько утомлен. Моцарта сменил Бетховен, «К Элизе». Подборка Classic‑FM, «Лучшие произведения великих композиторов», если Бэнкс не ошибается.

– Мы ищем вашего наемного сотрудника по имени Джаффар Маккриди, или Джафф. Не подскажете, где он может находиться?

– Джафф? Боюсь, не смогу вам помочь. Он иногда выполнял кое‑какие мои поручения, но его никак нельзя назвать моим сотрудником.

– Ну, тогда, может быть, внештатным работником? Как вы с ним связываетесь, когда он вам нужен?

– По телефону, разумеется.

– По мобильному?

– По домашнему.

Бэнкс заранее знал, что это бесполезно. У Джаффа должен быть специальный номер, который невозможно отследить.

– Какие именно поручения он для вас выполнял?

– Джафф на все руки мастер. Этакий Джек‑удалец. Или Джафф‑удалец? – Фанторп рассмеялся, но ни Бэнкс, ни Уинсом к нему не присоединились. Он кашлянул и отпил из стакана. – Уверены, что не хотите попробовать? Виски просто изумительный. Нежный, как шелк.

Н‑да, похоже, Фанторп сегодня уже пропустил не один стакан, подумал Бэнкс.

– И все же расскажите поконкретнее о работе Джаффа.

– Конюшни он не чистил, если вы об этом. Иногда выполнял обязанности курьера, иногда секьюрити, если возникала необходимость.

– И когда она возникала?

– Вероятно, вы не в курсе, мистер Бэнкс, но некоторые скаковые лошади стоят дорого, даже баснословно дорого. И они очень уязвимы. Как ни грустно, а в нашем деле встречаются бессовестные и абсолютно беспринципные люди. Поэтому приходится быть настороже.

– Я читал Дика Фрэнсиса, – хмуро кивнул Бэнкс.

Фанторп улыбнулся:

– Тогда картина вам ясна.

– Вполне. Бандиты, наемные убийцы, да?

– Ну зачем уж вы так, мистер Бэнкс…

– Вы сказали «абсолютно беспринципные люди», так?

– Да. Но к грубому насилию – или к услугам, как вы выразились, «наемных убийц» – в нашем бизнесе прибегают очень редко. Есть гораздо более благопристойные средства.

– И в чем же именно заключается ваш бизнес? – спросил Бэнкс. – Про лошадей я понял, но это ведь только верхушка айсберга, нечто вроде хобби?

– Можно сказать и так. – Фанторп повертел в ладонях хрустальный стакан. Приглушенный свет настольной лампы заиграл на его гранях разноцветными огоньками. – Всего понемножку. В основном молочное производство – у нас с женой своя сыроварня. Ну и, конечно, конюшни. Кроме того, я на паях владею несколькими чистокровками. Отлично себя проявляют. Так что если вам будет нужен совет осведомленного человека по поводу ставок на скачках…

– А я вот слышал, что вы исключительно хорошо осведомлены по поводу местной торговли кокаином. Она переживает второй расцвет в последнее время. То есть по‑простому – кокса в округе что‑то стало многовато. А вы этому очень способствуете. Это я так – вдруг кто не знает.

– На вашем месте я не стал бы бросаться бездоказательными обвинениями.

– Имеется веская причина? Вы близкий друг начальника полиции?

– Мы с ним действительно не раз ездили вместе на охоту. Он большой любитель куропаток, а у меня в имении есть отличное болото…

– Хватит тянуть кота за яйца, Фанторп, – рявкнул Бэнкс, резко подавшись вперед. – Мне нужен Джаффар Маккриди. И только. Честно говоря, мне глубоко плевать на сыроварню, конюшни, кокаин, ваше болото и прочую фигню, если только они не имеют отношения к Маккриди. Может, вы не в курсе? Он в розыске по делу о вооруженном нападении на сотрудницу полиции.

– Она ведь ваша подруга? – В глазах Фанторпа блеснула жестокая усмешка. – Это немного личное, правда? И не просто подруга, а даже больше? А я думал, у вас не одобряют такие вещи, как персональный интерес в расследовании, нет?

– А давайте‑ка не отклоняться от темы, – сказала Уинсом. Она достала рисунки Роуз с физиономиями Киарана и Даррена, а также фотографию Джаффа, которую им отдала Эрин. – Вам знаком кто‑нибудь из этих людей?

Фанторп сделал вид, что старательно изучает их, затем пододвинул обратно к Уинсом:

– Это Джаффар Маккриди. – Он ткнул в фото. – Это Киаран, это Даррен. Ну вы же и без меня знаете.

– А мы для пущей уверенности, сэр, – невозмутимо ответила Уинсом и очень аккуратно убрала фото и рисунки в папку.

Бэнкс крепко сжал кожаные подлокотники кресла, едва сумев побороть приступ дикой ярости. Он был признателен Уинсом за то, что вступила в разговор и дала ему возможность перевести дыхание. А то он мог бы наговорить – или даже сделать – что‑нибудь лишнее. Он и сейчас не прочь, но надо сдерживаться.

Фанторп, прищурясь, рассматривал Уинсом.

– Один мой приятель много лет назад обзавелся плантациями сахарного тростника на Ямайке, – с нажимом произнес он. – И звал меня войти в долю. Я ему сказал, что не смогу: не перевариваю такой климат. И людишек. Ленивые они, подлецы, вот в чем дело. – Он медленно, оценивающе оглядел Уинсом с ног до головы. – С тех пор многое изменилось, как я погляжу.

– Да, cap, ваша правда, cap, – с легкой ухмылкой протянула она. – Масса Джордж должен знать: у нас, черномазых, теперь даже есть полицейские удостоверения и, если что, cap, нам даже позволяют арестовывать всяких висельников и бросать их в каталажку.

Фермер рассмеялся:

– Еще и нахальная! Мне нравится.

– Где Маккриди? – резко спросил Бэнкс.

– Очень хотел бы это знать.

– Да ну? И почему же?

– Он должен мне деньги.

– И кое‑что еще? Из‑за этого Киаран и Даррен его ищут?

Фанторп слегка крутанул стакан:

– Делать выводы – ваша забота. И вы их непременно сделаете. Не знаю, с чего вы взяли, что он должен мне что‑то еще. Я же сказал: Маккриди должен мне деньги и я хочу вернуть их до того, как он попадет в камеру, а моя наличность – в карманы к копам.

– Маккриди пустился в бега еще до того, как стрелял в инспектора Кэббот. Мы вот думаем, не из‑за вас ли?

– Из‑за меня? Нет. Это из‑за какого‑то пистолета, как я понял. В новостях говорили, – уточнил Фанторп.

Уинсом сделала запись в блокноте и сказала:

– Джаффар Маккриди ни разу не был упомянут в связи с пистолетом, о котором нам сообщила Джульет Дойл. Мы не информировали об этом прессу, и они не называли его имени.

– Как вы об этом узнали? – Бэнкс требовательно смотрел на Фанторпа.

– Что, думаете, вы оба жутко умные? А то у меня нет своих источников! У человека моего ранга – да чтобы не было возможности узнать кое‑что сверх того, о чем пишут в газетах и болтают по телевизору?! Бросьте. Мы ж не дети.

– Начальник полиции вам рассказал, да? Светская беседа у девятой лунки?

– Да что вы прицепились к нему, в самом деле!

– Этот пистолет представляет для вас интерес? «Смит‑вессон», калибр девять миллиметров. У вас есть причины волноваться из‑за того, что он попал в руки полиции?

– Ни малейших. Мне нечего бояться.

– Значит, с этим пистолетом у вас все чисто. О’кей. Что вам должен вернуть Маккриди? Наркоту?

– Он должен мне деньги.

– А он вот кое‑кому сказал, что еще и некий «товар». Какой?

– Чушь. Мальчишка набивает себе цену. А сам попросту обокрал меня. Взял деньги и не отдает!

– Деньги за наркотики?

– Еще раз повторяю, он иногда выполняет для меня курьерские поручения. Служба доставки, так сказать. Время от времени переправляет наличность. В данном случае у него на руках оказалась весьма значительная сумма. С ней‑то он и канул.

– Джаффар Маккриди исчез после того, – сказала Уинсом, – как вернулся из деловой поездки. По его словам, был в Амстердаме и в Лондоне. Это как‑то связано с тем, что в итоге у него оказались ваши деньги?

– Если вы думаете, что я намерен обсуждать с вами свои приватные сделки, то сильно заблуждаетесь, миз Уинсом.

– И часто вы используете сельскохозяйственных рабочих в качестве сборщиков долгов? – поинтересовался Бэнкс.

– Киаран с Дарреном способны на многое. Умом они не блещут, но у них масса других достоинств. Те, кто с ними общаются, испытывают… сильный дискомфорт, в чем, я уверен, вы и сами убедились. Нередко им достаточно всего лишь познакомиться с человеком, как ему уже хочется поскорее выполнить их просьбу. Это полезно, когда речь идет о больших суммах.

– Не сомневаюсь. На днях они до полусмерти напугали двадцатилетнюю девчонку, не повинную вообще ни в чем, кроме того, что она снимает комнату в одном доме с подружкой Джаффа, а потом связали и угрожали порезать на куски некоего Виктора Мэллори. Крутые ребята, чего уж там. Вы знаете Мэллори?

– Вроде нет.

– Он учился с Маккриди в одной школе, потом в университете.

– А, «узы старой дружбы». Ну, Джафф всегда вращался в изысканном обществе. На мой вкус, там слишком много денег и снобизма. Кембридж в изобилии поставляет нам таких персонажей. А я добился всего тяжелым трудом, не чурался никакой, даже самой грязной работы. В университете не учился, а школа в Западном Лидсе, куда я ходил, на элитное закрытое заведение никак не тянет. Так что друзья и знакомые Джаффа мне до лампочки. Они мне ни по возрасту, ни по статусу не подходят. Я их не знаю и знать не хочу, включая и этого вашего Мэллори.

– Вам известно, какую информацию Киаран с Дарреном пытались получить у него и у соседки Эрин Дойл?

– Просветите меня.

– Они хотели узнать, куда направляется Джаффар Маккриди.

– Ну вот, мы начинаем все по новой, а? – Фанторп развел руками. – Я бы и сам очень хотел это знать. Впрочем, есть еще одно обстоятельство, о котором пока никто почему‑то не сказал ни слова.

– А именно? – спросил Бэнкс, который догадывался, что Фанторп имеет в виду, и невольно ощутил мерзкий холодок.

Фанторп встал, щедро плеснул себе виски и отсалютовал стаканом Бэнксу:

– Ваша дочь, Бэнкс. Трейси. Никто пока не упомянул о том, какова ее роль в этом деле, не так ли? – Он прислонился к стене и усмехнулся. – Н‑да, мистер Бэнкс, если бы спросили моего мнения, я бы сказал, что у вас большие неприятности. Весьма прискорбно. У меня у самого две дочери, так что я вас понимаю. Но как знать, вдруг если мы обмозгуем это вместе, то сумеем помочь друг другу? Что вы на это скажете?

Джафф оставил фургон возле раздолбанной «мини» с отодранными дверцами. Район был застроен кирпичными домами – от времени из красных они превратились в темно‑бурые. Здесь где‑то неподалеку кладбище Бистон‑Хилл, вспомнила Трейси.

И атмосфера под стать: над улицей, по которой они быстро шли пешком, нависали зловещие тени зданий; подростки, сбившиеся в кучку в темном переулке, проводили их недобрыми взглядами из‑под низко надвинутых капюшонов. На углу возвышалась мечеть с ярким мозаичным куполом. За прохудившимися занавесками мерцали экраны телевизоров. Зрительский смех, заранее записанный и вмонтированный в дурацкие ситкомы, выплескивался на улицу и смешивался с ритмичной музыкой, долетавшей из ближайшего паба.

Догорал багровый закат, бледно‑желтые пятна фонарей расплывались в мутном вечернем мареве. В воздух вплетались резкие, пряные ноты экзотических специй. За высокими шиферными крышами сквозь рваные темные облака иногда проглядывала холодная луна. Вечер был полон напряженного ожидания, и Трейси казалось, будто даже в небе разлита зловещая тревога. А вдруг надвигается буря? Что угодно может случиться…

Один из подростков обернулся и что‑то крикнул им вслед. Слов Трейси не разобрала. Джафф шел, сунув руку в раскрытую сумку, по лицу его бродила хищная усмешка, долженствующая означать: «Пусть только попробуют!» Трейси ускорила шаг, и сердце в груди забилось быстрее в такт ее шагам. Но никто не преследовал их. Никто не швырнул в них камнем или пустой бутылкой.

Когда они добрались до ярко освещенного проспекта, где было полно людей, магазинов, пабов и азиатских забегаловок, Джафф расслабился и убрал руку из сумки. Они сели в первый попавшийся автобус до центра, заняв места наверху. Пассажиров почти не было: час пик давно миновал, а разъезжаться из увеселительных заведений еще рано.

– Но ведь это опасно, ехать в гостиницу? – сделала очередную попытку Трейси. – Пойми ты, они ищут нас, именно нас двоих.

Джафф искоса поглядел на нее, не повернув головы:

– Я тебя никуда не отпущу, так что даже не начинай. Разберемся, не паникуй. А тебе небось домой, к папочке хочется, да?

Трейси не ответила. Конечно хочется!

– И не мечтай. Радуйся тому, что есть. И не забывай о том, что я тебе сказал раньше, в фургоне. Я не шутил, уж поверь. – Он небрежно оглядел ее и заметил: – Ничего, выглядишь более‑менее прилично. Если не придираться, то сойдет. А я как – нормально?

Он выглядел превосходно. Безупречно, как всегда.

– Неплохо, – кивнула Трейси.

– Я знаю один подходящий отельчик, – сказал Джафф. – Скромный, но отнюдь не клоповник. Можно принять душ, заказать еду и выпивку в номер – то, что надо.

Автобус погромыхивал по мостовой, кренился на поворотах, тормозил на перекрестках и наконец добрался до центра города.

– А как же видеокамеры? – мрачно спросила Трейси.

– От них есть толк, если кто‑то все время отслеживает информацию и знает, что именно надо искать, – отмахнулся Джафф. – Ты прикинь, сколько этих камер – и сколько должно быть народу, чтобы беспрерывно отсматривать материал. Чтоб это всерьез работало, население Соединенного Королевства должно все бросить и только и делать, что следить друг за другом. Ну, это уж реально Большой Брат в действии. Конечно, риск есть, но очень небольшой. Особенно здесь. Говорю тебе, им и в голову не придет, что мы сюда сунемся. А когда кто‑нибудь допрет до того, чтобы проверить местные камеры, мы уже будем загорать на пляже в Коста‑дель‑Соль. Во всяком случае, я. – Он ухватился за хромированный поручень. – Пошли. Наша остановка.

– Мы? Поможем друг другу? Вы бредите? С чего бы вдруг? – спросил Бэнкс.

Фанторп вернулся на свое место, бережно обхватив стакан. На лице его играла самодовольная усмешка.

– Мне кажется, это очевидно, – заметил он.

Уинсом бросила настороженный взгляд на Бэнкса.

– Ну давайте, – сказал Бэнкс. – Просветите меня.

Фанторп небрежно развалился в кресле:

– Мы оба знаем, что Маккриди слинял не один, а с вашей дочерью Трейси. Она меня абсолютно не интересует, зато очень интересует юный Джафф. Он, как уже было сказано, задолжал мне кое‑что, и я хочу это вернуть.

– То есть услуга за услугу, так я понимаю?

– Что‑то в этом роде. Я могу гарантировать безопасность вашей дочери, Бэнкс, конечно, если девочка не пострадает еще до того, как Киаран с Дарреном их найдут. А вот вы? Вы можете ей это обеспечить, со всеми своими департаментами, согласованиями и отчетами, а? Можете?

– Продолжайте, – сухо бросил Бэнкс.

Фанторп подался вперед:

– Я думаю, вам это будет интересно. Предлагаю очень простую вещь. Дайте мне самому найти Джаффа и Трейси. Когда я найду их, она ваша. В целости и сохранности. Повторяю, у меня тоже есть дочери. Поверьте, я понимаю, каково вам.

– Да ни черта вы не понимаете! И не говорите мне, что вас хоть на одно мгновение взволновала судьба моей дочери. Плевали вы на нее. Вам нужно одно – и дальше зашибать свои грязные деньги.

– Ну я ж не виноват, что это приносит хорошую прибыль.

– Да, прибыль, на чужом горе.

– Люди получают что хотят.

– Наркотики?

– На это можно взглянуть по‑разному, но вы‑то сами, вы – будете утверждать, что осчастливили в этой жизни кучу народу? Сколько человек вы упекли в тюрьму за сущую ерунду, измордовав их перед тем до полусмерти? А потом этих перепуганных малолеток насиловали в тюремной душевой отпетые бандиты, приставив им к горлу заточку. Сколько их на вашем счету, а? Нет, приятель, про вас не скажешь, что вы несете людям свет и радость, так что засуньте себе свои проповеди в известное место. Я вам даю шанс. Шанс спасти жизнь своей дочери. И не стоит этим швыряться. Я два раза не предлагаю.

Бэнкс почувствовал, что готов дать слабину. Фермер не просто искушал, он и вправду мог выполнить свои обещания; его усилия имели куда больше шансов на успех, чем любая полицейская операция. Достаточно вспомнить о том, что случилось с Патриком Дойлом. И тогда Трейси вернулась бы к нему, а Джафф… а Джафф – никто, пустое место. Кому он нужен?

Но, прими Бэнкс предложение Фанторпа, тот получит возможность и впредь держать его на коротком поводке. Дело не ограничится спасением Трейси. Возникнут новые требования, сначала небольшие – инсайдерская информация, мелкая мзда, мелкая взятка, вежливая просьба закрыть на что‑то глаза и минимальная плата за крошечную услугу. А потом, спустя недолгое время, Бэнкс начнет играть в гольф с Фанторпом и уже не сможет прямо смотреть на свое отражение в зеркале. Кроме того, здесь сидит Уинсом – мерило и компас его совести, свидетель всего и вся. Она никогда не поддастся и ни за что не солжет, как бы нагло ни давил на них Фермер.

– Ну а Джафф? – сказал Бэнкс. – Что с ним будет?

Фанторп равнодушно отвернулся к окну:

– Вам‑то что? Не вижу, чего вам беспокоиться. У меня нет причин расправляться с ним. Все, что мне нужно, это вернуть свои деньги. Конечно, никак нельзя поручиться, что Киаран с Дарреном не возьмутся его проучить. Но знаете, проступок Джаффа может очень навредить нам всем. Врать не стану, это нельзя оставлять безнаказанным, а Киаран не всегда знает, где уместно подвести черту.

– Я понял, – сказал Бэнкс. – Понял. Они убьют его. Или доставят туда, где вам будет удобно его убить.

Фанторп рассмеялся:

– Да ладно вам, не дурите. Я и мухи не обижу. И потом, все не так радикально. – Он глотнул из стакана и продолжал: – Ну, может, чуток полежит в больнице, чтобы оправиться, а затем, как говорится, снова в седло. Так, немного получит по рукам. Назовем это… ну… легким порицанием. Которое вполне можно расценить как минимально адекватное возмездие. Учитывая тот факт, что он ранил вашу коллегу… Кто‑то должен поработать козлом отпущения, так пусть это будет Джафф. А ваша дочь…

И прежде чем Уинсом успела произнести хоть слово, Бэнкс поднял руку, упредив останавливающей ладонью дальнейшие измышления Фермера.

– Нет, – спокойно сказал он. – Нет. Для общей пользы дела вам не стоит развивать свою мысль.

– Ну что ж, понятно. Тема болезненная. Как скажете. Я просто подумал, вдруг вы решитесь принять мои предложения – вот и все. А нет так нет, но тогда я за безопасность вашей дочери отвечать никак не могу.

И вот тут бы уже вроде пришла пора заорать, что, если хоть один волосок упадет с головы Трейси, он, Бэнкс, с Фанторпа шкуру спустит и сожрать ее заставит, но Бэнкс не стал даром колебать воздух. Он был уверен, что они с Фанторпом и без того отлично друг друга поняли.

А потому сказал:

– Такие, как вы, не могут позволить, чтобы у них что‑то украли. Вам нужно подтверждать свою власть. Так вперед. Доказывайте свою силу. Джафф должен быть наказан – долго, медленно и мучительно? Давайте. Все должны об этом узнать? Узнать, кто, как и почему был избит, покалечен или вовсе убит? Чтоб всем остальным было неповадно? И тогда ваше жалкое воинство, узнав о мучениях Джаффа, плотнее сомкнет ряды во имя и на пользу вашу? Пока другой Джафф‑удалец не решит, что пора надрать вам задницу? Я в этом участвовать не готов.

– О чем мы говорим? В чем проблема? Это все пустые словеса. Вас что, беспокоит судьба Джаффа Маккриди? И это после того, что он сделал с вашей дочерью и вашей коллегой? Да бога ради, Бэнкс, вы должны желать ему только сме…

– Я же сказал, мы не будем развивать эту тему, – оборвал его на полуслове Бэнкс.

Фанторп печально вздохнул:

– Как хотите. – Он покорно развел руками. – Хотя не пора ли вам очнуться и без розовых очков взглянуть на то, что происходит? На то, с чем вы реально имеете дело?

Фанторп раскраснелся – от негодования и многих стаканов виски. Бэнксу хотелось ему врезать. Всадить кулак со всей силы прямо в рожу и увидеть, как брызнет кровища.

– Ну предположим, я на ваш план согласился, – сказал он. – И что же я тогда должен делать? – Бэнкс спиной чувствовал, что Уинсом изумленно разинула рот, но никак на это не отреагировал. Скоро она разберется что к чему.

– Да ничего! В том‑то и прелесть. – Серые глазки Фанторпа радостно заблестели. – Вам не надо делать ни‑че‑го, ровным счетом. Предоставьте все мне.

– Точнее, Киарану и Даррену?

– Вы же прекрасно понимаете, у них преимущество во времени. А я спорить готов, что мои контакты круче ваших и я узнаю, куда направляется Джафф с вашей дочерью, гораздо раньше, чем вы.

– Может быть, и так, – согласился Бэнкс. – А отчего бы вам не поделиться этой информацией со мной? И тогда все будет честно и по закону. И все счастливы. Киарану с Дарреном не предъявят обвинения и не приговорят потом к пожизненному – ведь они не совершат убийства, – а вы и вовсе останетесь чисты?

Фанторп покачал головой:

– Нет, вы все‑таки не хотите меня услышать, ну никак. При таком раскладе мое добро попадет в карман к копам, а я окажусь вовлечен в юридическую волокиту на ближайшие двадцать лет. Так не пойдет.

– Да у вас там прямо целое состояние, судя по всему. Килограммчика два кокаина? В таком случае мы уж, конечно, от вас не отвяжемся.

– Вас совершенно не касается, что там. Ваша забота, чтобы Киаран с Дарреном не тронули Трейси. Вот на этом и сосредоточьтесь.

У Бэнкса по спине пробежал холодок, и его опять охватило страстное желание все‑таки врезать Фанторпу.

– Что вы хотите этим сказать? – злобно осведомился он, прекрасно понимая смысл угрозы.

Даже не глядя на Уинсом, он ощущал и ее горячее сочувствие, и готовность удержать его, если он вдруг сорвется. Она была спокойна и максимально собранна. Но он не собирался давать волю чувствам.

Бэнкс любил свою работу, но такие ситуации, когда необходимость следовать букве закона не позволяла ему поступить сообразно искреннему велению сердца и вот прямо сейчас, немедленно оторвать голову очередному зарвавшемуся ублюдку, – такие ситуации он ненавидел. И всякий раз ощущал себя ничтожным и слабым. Порой он, как и все, нарушал инструкции, порой совершал опрометчивые и даже противоправные поступки, но в целом он не спорил с системой: закон и справедливость – именно в таком порядке, а не в обратном. Никогда в жизни он не согласился бы на предложение Фанторпа. Этого просто не может быть, потому что не может быть никогда. Он вызволит Трейси из беды и уничтожит Джаффа. А заодно Фанторпа, Киарана и Даррена. Он не сомневался в этом, как не сомневался в том, что открылось ему ночью посреди пустыни в Аризоне. Только пока он еще не знает, как это сделать. Но, дьявольщина, как же хочется вколотить этому жирному мерзавцу в его наглую морду мысль о справедливости!..

– Я полагал, что выражаюсь предельно ясно, – ответил Фанторп. – Для Киарана с Дарреном что Трейси, что Джафф – все едино. Джафф и Трейси – мои враги. Одного поля ягоды. Называйте как хотите. Они в одной обойме. Если я дам своим людям другую команду, то все будет так, как я обещал. Трейси вернется живая‑здоровая, а Джафф получит по заслугам.

– А если я откажусь?

– Возникнут проблемы. Все пойдет своим порядком. Но для чего человеку с вашим умом и жизненным опытом отстаивать в данном случае свои высокие моральные устои? Почему не пойти на компромисс?

– Потому что я полицейский, мистер Фанторп. А как может полицейский закрыть глаза на убийство? Вы же прямым текстом заявляете, что моя дочь пострадает, если я не помогу вернуть ваши деньги и наркотики и не позволю вашим наемникам разобраться с Джаффом. Не исключено, что и убить его. Да, он преступник, это правда, но если я сделаю, как вы говорите, то я стану точь‑в‑точь как вы. То есть паршивым куском склизкого дерьма, широко разевающим пасть в поисках ломтя пожирнее.

Фермер дернулся и пролил виски, заляпав свитер.

– Э‑э, полегче! Мать вашу, это уж слишком, Бэнкс! – Он в ярости тряс жирным пальцем в сторону старшего инспектора. – Вы об этом пожалеете. Вы крепко об этом пожалеете! Киаран с Дарреном уже в Лондоне, они ждут только моей команды.

– Ну, так чего ж вы им не позвоните? Мы вам не мешаем, вперед!.. Вам нечего им скомандовать, вот в чем штука. Вы знаете ровно столько же, сколько и мы. А может, и меньше.

Бэнкс поглядел на Уинсом: она улыбнулась и покачала головой.

Фанторп вперил в Бэнкса долгий, оценивающий взгляд.

– Не понимаю я вас, – наконец сказал он. – Хоть убей, не понимаю. Я предлагаю вам выгодную сделку. Все просто: мне – мои деньги, которые у меня, заметьте, украли. Вам – ваша дочь. В чем проблема?

– Вот в этом‑то она и заключается, – ответил Бэнкс, жестом показав Уинсом, что им пора уходить. – Проблема в том, что вы ее не видите. Ладно, на сегодня все. Можете нас не провожать.

– Вы считаете, это было разумно? – спросила Уинсом, когда они сели в машину. – Довести его до белого каления?

– Наверное, нет, – устало ответил Бэнкс. – Не знаю. Дело сейчас не в Фанторпе. Если б у меня были основания, я бы его арестовал, но это ничего бы нам не дало. Даже если б мы предъявили ему обвинения и как следует помурыжили в камере, толку бы не было, хотя я с удовольствием упек бы его хоть на пару дней. Во‑первых, у нас нет на это времени, а во‑вторых, он, сволочь, слишком скользкий и опасливый. Тут же набежит целая стая дорогущих адвокатов и… Нет, Фанторпа мы возьмем чуть позже. А пока надо попросить местных полицейских, чтоб глаз с него не спускали и отслеживали все его перемещения. Ладно, зато мы выяснили, что два его ублюдка уже в Лондоне. Значит, он тоже считает, что Джафф туда заявится.

– А мы можем поставить его телефон на прослушку? – спросила Уинсом. – И их мобильники?

– Времени нет, – с сожалением покачал головой Бэнкс. – Кроме того, он наверняка пользуется одноразовыми мобильниками. Можно было бы подвесить его башкой вниз и выбить из него кое‑какую полезную информацию, а заодно клещами снять отпечатки с его жирных пальцев, но, боюсь, это сильно пошатнуло бы наши «высокие моральные устои», а? – Бэнкс глубоко вздохнул. – Да и отпечатки у нас теперь есть. – Он похлопал по кожаной папке Уинсом, где лежали рисунки и фото Джаффа.

– А я думала, вы не заметили.

– Я, конечно, сильно устал, но все же не настолько. Чисто сработано. Они нам могут пригодиться, а в базе их нет.

– Так он ведь ничего противозаконного никогда не совершал?

– Он никогда не был ни в чем уличен, это точно.

– Что делаем дальше?

– Возвращаемся в участок. Перегруппируемся. Не забывай, у нас есть фамилия Джастина, мы знаем, что он Певерелл, а Фермер не знает. И контакты у нас имеются. Я все же уверен, что наши ресурсы получше, чем у Фанторпа. И что‑то мне подсказывает, что Джафф с Трейси пока еще довольно далеко от Лондона. Ты же сама говорила, что их фургон – старая развалюха. Что его предел – сорок миль в час. Так, я не путаю?

– Да, все верно.

– Об этом Фанторп тоже не знает. И мы получаем немного дополнительного времени. Поехали. Может быть, мадам Жервез и остальные уже выяснили что‑нибудь новое про Яна Дженкинсона, а наш Гарри Поттер смог пообщаться с суперинтендантом Квислингом, который вел следствие по делу Кинкейда.

Джафф уверенно подошел к гостиничной стойке и самым непринужденным образом заговорил с молоденькой служащей – очень хорошенькой и кокетливой.

Трейси видела, что он протянул ей свою корпоративную карточку, по которой, как он утверждал, его невозможно отследить, и сердце ее упало. Нет, он не допускает ошибок. Судя по тому, как блондинка улыбалась, поводя плечиком и бедрами, она хоть сейчас готова отправиться с ним на край света или, по крайности, в ближайшую постель.

Трейси всерьез обдумывала, не сбежать ли именно сейчас, но ее удержали угрозы Джаффа. В ее воображении ожили страшные картины его мести: вот открывается дверца машины, кто‑то запихивает ее в темный салон, острая игла вводит ей в ногу неведомое снадобье, сознание покидает ее. А спустя некоторое время она приходит в себя в чужой, незнакомой стране уже на грязном, наспех сколоченном помосте, и рядом стоят другие девушки, одетые, как и она, лишь в прозрачные шифоновые туники, развевающиеся от ветра (невесть откуда дующего), и мужчины, сидящие внизу, пожирают ее похотливыми взглядами. Она понимала, что это идиотизм, дурацкая фантазия, навеянная отчасти старыми голливудскими фильмами, которые в прежние годы с удовольствием смотрел ее отец, а отчасти – незатейливыми шоу, из тех, что развлекают публику в пятницу вечером в ночных клубах Лидса.

Потому она безвольно продолжала сидеть в нескольких шагах от стойки, дожидаясь, пока Джафф заплатит за номер. Раза два он оборачивался к ней и насмешливо ухмылялся, но основное его внимание было сосредоточено на кокетливой блондинке.

Его одежда, голос, изящная чистая речь, властные уверенные манеры, ощущение своего превосходства – все работает на успех. И даже то, что он полукровка со смугло‑золотистой кожей, ничуть не портит общего впечатления. В нем безошибочно угадывается превосходное образование, имя которому Оксбридж, он плоть от плоти высшего класса общества, и не важно, что он отнюдь не добропорядочный гражданин. Все в нем говорит о привычке получать в этой жизни только самое лучшее – привычке, усвоенной с самого детства. По праву рождения. И в этом маленьком провинциальном отеле, несмотря на претенциозные потуги его хозяев создать нечто фешенебельное, никому и в голову не придет усомниться в праве таких, как Джафф, смотреть на всех сверху вниз. А уж тем паче не придет в их тупые головы заподозрить в нем опасного преступника, совершившего убийство – или покушение на убийство, если Энни все‑таки выжила, – и скрывающегося от полиции. Трейси ничего не знала об Энни с тех пор, как они уехали из коттеджа, у нее не было возможности ни посмотреть, ни послушать новости. И все же, наблюдая за мастерским спектаклем Джаффа, она не могла им не восхищаться. Вероятно, это и не спектакль, а совершенно естественное поведение. В Джаффе было много трудносочетаемых черт, в нем уживались совсем разные личности.

Он повернулся к ней, помахав ключом, улыбнулся и жестом пригласил пройти за ним к лифту. Они молча поднялись на четвертый этаж и пошли по безлюдному коридору. Перед некоторыми номерами стояли тележки с пустыми бутылками и тарелками с остатками еды.

Не встретив никого по дороге, они подошли к четыреста сорок третьему номеру и открыли дверь. Из окна открывался невзрачный вид на узкую заднюю улочку. Над низкими шиферными крышами жилых домов возвышалась чуть поодаль темная башня офисного здания. Служащие давно разошлись по домам, и только в двух одиноких окнах еще горел свет.

Гроза пока что медлила, но мрачное небо напряженно клокотало, готовое разразиться ливнем в любую секунду.

Джафф задернул тяжелые шторы. Трейси почувствовала себя как в тюрьме. Даже ограниченный, урезанный вид из окна все‑таки вселял в нее небольшую надежду, связывая с миром, из которого она была изъята, быть может, навсегда. Она сказала себе, что нельзя впадать в нервозную слезливость, поддаваться внушенному Джаффом страху, который превращает ее в покорную трусиху. Конечно же нельзя, но она просто не может с собой справиться.

Джафф швырнул сумку на диванчик у окна, порылся в ней и достал пластиковый пакетик, который загодя приготовил для себя. Он помотал им в воздухе и вопросительно поднял брови. Трейси отрицательно качнула головой и села на край кровати, печально сгорбившись и сцепив ладони. Джафф пожал плечами и быстро выложил себе две дорожки. С наслаждением втянул ноздрями кокаин и тут же принялся кому‑то звонить по «неотслеживаемому» мобильнику. Из его обрывочных фраз Трейси без труда догадалась, что он говорит с Джастином.

– Все готово? Ну ты даешь, старик, гениально!.. Ой‑ё‑ё‑о, дороговато, однако… Ладно‑ладно, все в порядке, я ж не спорю. Все, без вопросов… Да, понял. О’кей. Слушай, Джас, мы тогда не будем к тебе заезжать, если ты не против, ну, знаешь, на всякий случай, береженого… вот именно… Да. Хорошо. Давай тогда пересечемся… где?.. Да, супер. Все, решили, на Хайгейт‑Пондс. Найду, естественно. Все, хоп. Мы с утра пораньше выдвигаемся… Да, на колесах… Хорошо, отзвоню… Все тогда, будь. Старик, ты реально мой спаситель. – Он нажал отбой и бросил мобильник на кровать. Громко хлопнул в ладоши и поднял кулак в победном жесте. – Все путем! Мы молодцы!

Трейси никак не отреагировала, и он весело пояснил:

– Завтра с утра едем в Лондон, а далее… везде. В чужедальние страны. Куда захотим. Точнее, куда захочу я. В чем дело, зануда моя? Ты теперь навеки в печаль погрузилась? Заинька, мы и так в изрядной жопе, зачем же нам твоя унылая физия? Ты мрачнее, чем ливень на выходных в Блэкпуле.

– Джафф, – тихо выдавила Трейси, – я устала. И мне страшно. Я же здесь не для того, чтобы тебя веселить и подбадривать. Я твоя заложница, не забыл? И я хочу одного – попасть домой. Пожалуйста, не трогай меня.

– Опять завела свою старую песню, да? Может, сменишь ее? Давай, задвинься коксом, порадуйся, пока можно.

– Не хочу. Ничего.

– Ладно, смотри сама. У нас целая ночь впереди.

Трейси тихо содрогнулась. Вряд ли Джафф это заметил. Номер у них довольно просторный, но огромная кровать занимает в нем главное место. Трейси прекрасно могла бы поспать и в ванной, если сегодня вообще удастся заснуть, да как‑то сомнительно, что Джафф на это согласится. Хотя бы потому, что не желает выпускать ее из виду.

– Давай телик включим? – предложила она.

– На хрена?

– Хочу новости посмотреть. Вдруг скажут что‑нибудь насчет… ну, ты понял.

– Да ничего они не скажут, чего б мы сами не знали. – Джафф весело прошелся по комнате. – Ты голодная? Давай в номер закажем. Что будешь?

– Не знаю. Заказывай, что ты хочешь.

– О’кей. Пиццу будешь?

– Буду.

– Какую? С чем?

– Не знаю. Все равно.

– С грибами? С луком? С оливками? И с салями? А еще туда анчоусов и ананасов?

– Да, отлично.

– Хорошо. И бутылку вина. Я закажу бутылку красного?

– Да. Как ты хочешь.

– Как я хочу. Но вопрос не только в том, как хочу я, Франческа. Понимаешь, детка, мне нужно немножко и твоего ободрения. Я бы хотел знать, чего хочешь ты?

– Я тоже за бутылку красного.

– Отлично! Я заказываю пиццу и бутылку красного вина. Что‑нибудь еще?

– Нет, достаточно.

– Ну, может, хоть воды нормальной? Черт их знает, какая у них тут вода. Тебе с газом или без?

– Да все равно, – еле выговорила Трейси. – Любая, хоть из водопровода.

– Значит, с газом! – воскликнул Джафф. – Правильно! Хорошо, хорошо!

У него подергивалась правая нога – от кокаина, на телефон он больше не обращал ни малейшего внимания.

– А как ты насчет Мэдисон?

– В смысле?

– Ну, блондинка, со стойки администратора. Американочка. Она сейчас освобождается. Такая лапочка. Придет к нам сюда? Я позову ее, а? Отличная девочка? Ты как?

– Да ты на меня не смотри. А она, скорей всего, уже занята.

– Ну, может, и так.

– Я позвоню? – спросила Трейси. Она поднялась и подошла к телефону. – Мне нетрудно, если ты хочешь.

Джафф замахал руками:

– Очень умно. Уж конечно, у тебя есть тайный код – ты дашь понять Мэдисон, чтобы соединила тебя с отцом. Ты с ним в друзьях, да? Любишь его небось? А я своего ненавидел! Ну, не суть. Черт с ним. Короче, я сам позвоню.

Он заказал пиццу с зеленым стручковым перцем, острой копченой колбасой и курицей и бутылку вина. Повесив трубку, облизнул губы и подошел к Трейси так близко, что она невольно отшатнулась.

– Ну, а пока мы ждем, почему бы не заняться… кое‑чем? Мы уже давненько ничего такого не делали. И у меня разыгрался аппетит. Ты как? Вдвоем нам тоже будет неплохо, верно?

– Ты что? – Трейси старалась не выдать охватившую ее дрожь. – Джафф, как ты можешь? После всего, что было? Да ты просто больной! Или шутишь.

Но он явно не думал шутить:

– Сейчас увидишь, больной я или здоровый.

Одной рукой он сжал ей горло, а другой опрокинул на кровать. Она упала на спину и в ужасе смотрела на его усмехающееся лицо.

Он точно не шутил.