Тема №4: Вібрація. Шум, ультразвук та інфразвук.

Дата добавления: 2015-10-12; просмотров: 486

– Если вы решили сегодня не приходить, – напустился на нее Брейден Грэнвилл, даже не потрудившись поздороваться, – то по крайней мере могли бы дать мне знать заранее!

Кэролайн окинула его недоуменным взглядом. Как бы она ни представляла их встречу, пока с помощью кучера поднималась на подножку его элегантного дорогого экипажа, но уж, во всяком случае, не так. Он успел до того разозлиться, что выглядел мрачнее грозовой тучи, готовой вот-вот разразиться громом и молниями. В загадочном сумраке кареты – Брейден предусмотрительно приспустил шторки на окнах, чтобы никто не смог узнать Кэролайн в его экипаже, стремительно катившемся по улицам города, – он показался ей еще угрюмее, чем прежде.

Да, это верно, он выглядел угрюмым – но оттого еще более привлекательным. Даже Херст, с его безупречной классической красотой и обаянием, не мог с ним в этом сравниться.

– Я не могла, – сдержанно ответила Кэролайн, – потому что была наказана. Даже слуги не согласились бы передать от меня записку. Мамуля их всех предупредила…

– И это все из-за нашей прогулки в саду? – Его лицо из мрачного превратилось в растерянное. – Да кто я по-вашему? Людоед?

Кэролайн не выдержала и рассмеялась.

– Нет, вы гораздо хуже людоеда. Вы господин с подмоченной репутацией! – Поскольку он лишь с досадой поморщился в ответ, она продолжала: – И не прикидывайтесь, будто вы никогда не слышали, что вас зовут Лондонским Сердцеедом! – Она была ужасно довольна своей выдержкой. Ее голос ничуть не дрогнул от того священного трепета, который вызвали в ней эти слова: «Лондонский Сердцеед». Хотя чем именно объяснялся этот трепет, она ни за что не призналась бы даже самой себе.

В отличие от Кэролайн Брейден Грэнвилл и не подумал скрывать свои чувства, услышав это популярное прозвище. Обе его руки, по обыкновению без перчаток, лежавшие у него на коленях, на миг сжались в кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Но в следующую секунду они снова расслабились.

Кэролайн, имевшая возможность наблюдать за этим со своего места на мягком кожаном сиденье, лишь молча подняла брови, охваченная тревожным ощущением собственной беспомощности. Один вид этих кулаков, таких огромных, таких беспощадно мужских, заставил ее припомнить все, о чем говорила Эмили у нее в спальне. Он явился из другого мира, где мужчины прокладывают себе путь не только кулаками, но и пулями, ножом и удавкой.

– Значит, ваша матушка, – заговорил Брейден Грэнвилл, врываясь в ее тревожные мысли, – посадила вас под замок в вашей спальне в наказание за то, что вы сунулись в сад Дейлримплей в компании с Лондонским Сердцеедом?

Его голос был лишен всяких эмоций. И все же Кэролайн поспешила объясниться:

– Ну, видите ли, дело в том, что она почти вас не знает, зато наслышана о вашей репутации. Представляете, Томми прожужжал нам о вас все уши!

– А вам самой не кажется странным, – с едва заметной издевкой заметил Брейден Грэнвилл, – что ваш брат вовсе не разделяет ваше убеждение в аморальности моего способа добывать деньги, продавая всем желающим огнестрельное оружие? Ведь он сам чуть не стал жертвой какого-то ловкого стрелка!

– И это нисколько его не отпугнуло, – огорченно сообщила Кэролайн. – Еще более странным мне кажется то, что он полон решимости будущей осенью вернуться в Оксфорд, чтобы продолжить учебу. Он только об этом и думает и даже предложил нам всей семьей съездить туда на уикэнд, но доктора категорически запретили ему дальние поездки. Впрочем, они и танцевать ему запретили, да разве он их слушает?

– А вам не приходило в голову, что он мечтает найти того человека, который… – Внезапно Брейден оборвал себя на полуслове и отвернулся.

– Человека, который?.. – Она не спускала с него вопросительного взгляда.

– Не важно. Я велел кучеру прокатить нас по парку. У меня возникло ощущение, что нам требуется многое обсудить – мне и вам. А пока мы в карете, нам никто не помешает.

Отлично помня о том, чем они занимались в последний раз, когда им помешали – когда Херст чуть не наткнулся на них в темном саду, – Кэролайн шумно сглотнула и еле слышно промолвила в ответ, старательно избегая его взгляда:

– Ну, в общем-то я тоже хотела бы кое-что с вами обсудить. Я… я собиралась вам написать, как только мама снимет запрет на письма. Понимаете…

– Вы можете не продолжать, – заметил он. Его голос показался Кэролайн невероятно усталым, даже каким-то обреченным. Она рискнула украдкой кинуть взгляд на Брейдена и увидела, что он смотрит на нее. Темные глаза впились в нее с такой силой, что у нее по спине побежали мурашки, как в тот раз, когда он провел пальцем по ее шее. – Этот суд… Я знаю, что вы не сможете выступить свидетельницей…

Она отрицательно встряхнула головой, не дожидаясь, пока он договорит.

– Ну что вы, право! – удивилась Кэролайн. – Дело вовсе не в этом! Конечно, я все еще готова… вам помочь. – И тут она вспомнила вчерашнюю ссору с матерью и ее угрозу отправить на живодерню всех ее лошадей. – Но если я вам помогу, – начала она, нервно кусая губы, – то мне может на время потребоваться место, чтобы спрятать моих лошадей. У вас достаточно просторная конюшня? К примеру, там найдется десятка два свободных денников?

Теперь в его напряженном взгляде сквозило откровенное недоумение:

– Десятка два денников?..

– Они… – Кэролайн покачала головой, подавленная ощущением полной безнадежности своей затеи. – Впрочем, не важно. Я уверена, что она никогда этого не сделает. Нет, вы можете не сомневаться. Уж если я пообещала помочь вам в деле с Жаклин Селдон, то непременно помогу. Только вот боюсь, что больше мне не удастся… продолжать наши уроки.

Медленно, как во сне, поползла вверх его знаменитая рассеченная бровь.

– Ах вот как, – произнес он так, будто лишь слегка заинтересовался этой новостью.

– Да, – твердо ответила Кэролайн. – Понимаете, это просто не сработает.

– Вы полагаете, не сработает? – И снова этот нарочито равнодушный тон.

– Не сработает. Теперь в этом нет никакого смысла.

От равнодушно-надменной гримасы не осталось и следа. Да и низкий голос больше не поражал своим равнодушием, когда Брейден задал вопрос:

– Как прикажете вас понимать?

– Просто я выяснила, что брюки не подходят, – задумчиво пробормотала Кэролайн, качая головой.

– Какие еще брюки? – опешил он.

– Херст, – пояснила Кэролайн с тяжелым вздохом, – вы же знаете, как говорят. Не покупай брюки, пока ты их не примерил. Ну так вот, я сделала примерку и выяснила, что они совсем мне не подходят. Так какой смысл после этого продолжать наши уроки?

Хотя между ними оставалось добрых шесть дюймов обитого кожей мягкого сиденья и Кэролайн не касалась его даже краем юбки, она почувствовала, как он напрягся всем телом. Она хотела было поднять голову, чтобы вопросительно посмотреть на Брейдена Грэнвилла, но в следующую секунду он что было сил вцепился в ее плечи и резко развернул к себе лицом.

– У вас со Слейтером что-то было?! – потрясение проговорил он.

Кэролайн растерялась при виде его искаженного гневом лица, захваченная врасплох и этим неожиданным обвинением, и его странной реакцией. Неужели он расстроен?

– Что-то было? – переспросила она, не сразу придя в себя. – Помилуйте, да мы только целовались!

В тот же миг ее плечи оказались на свободе. С его смуглого лица, потемневшего от прилива крови, моментально сошли все краски, и с невнятным восклицанием он отвернулся, пряча взгляд.

Кэролайн сочла своим долгом объясниться до конца и продолжила, то и дело спотыкаюсь:

– Я… я попробовала показать ему французский поцелуй… понимаете, тот, которому вы меня научили… а ему это совсем не понравилось. Представьте себе, он даже разозлился на меня из-за этого! Так что теперь вы сами видите: мало того, что брюки не подходят, но и ваши уроки не приносят пользы. Так зачем же тогда продолжать?

Брейден устало поднял руку и с силой провел по своим темным густым волосам. Зачем? Он снова и снова задавал себе тот же вопрос. Зачем продолжать это безумие? Он пытался найти ответ, когда часы на каминной полке в его кабинете пробили половину пятого и стало ясно, что она не придет. Что за затмение на него нашло, когда он приказал подать карету и помчался к ней домой? Он не знал.

Но в глубине души он догадывался, что на самом деле явился к ней, чтобы… чтобы просто убедиться. Брейден не мог бы сказать определенно, в чем именно он собирался убедиться. Может быть, ему не терпелось убедиться, что он не ошибся, считая Кэролайн Линфорд на редкость отважной девушкой. И что та буря чувств, которую он разбудил в ней накануне вечером, не вынудит ее прятаться от Брейдена под маменькиной юбкой.

Или ему просто еще раз захотелось взглянуть, как в глубине ее темных выразительных глаз мелькают едва различимые жаркие искры страсти.

Если целью его визита являлось именно это желание, то он удовлетворил его с первой же минуты. Искры сверкали там, где и положено. Пожалуй, сегодня их уже трудно было назвать искрами – пожалуй, это были маленькие огненные снаряды. Леди Бартлетт могла держать свою дочь под замком сколько угодно. Никакие наказания не в силах были погасить то жаркое пламя, что зародилось в глубине этих дивных карих очей. Очей, так искренне отражавших малейшие переживания Кэролайн. Очей, в которых, как чувствовал Брейден, он запросто мог утонуть.

Стараясь вернуть себе самообладание, он заявил с напускной небрежностью:

– Я бы хотел поподробнее разобраться в этом эпизоде.

– В каком эпизоде? – переспросила Кэролайн, про себя радуясь тому, что гроза вроде бы миновала.

– В неудаче опыта. – Он старательно отводил взгляд от ее губ. Но смотреть ей в глаза было еще большим испытанием. В конце концов он предпочел смотреть на маленькие ручки в белых перчатках, скромно лежащие у нее на коленях. – С вашим женихом.

– Неудаче?.. – Наконец-то она догадалась, о чем идет речь. – Ах, вы имеете в виду тот поцелуй? Ну, теперь это совсем уже не важно. Я ведь объяснила вам, что убедилась окончательно, что брюки не подходят. И в свете этого факта у меня не остается надежды на то, что этот… этот аспект нашего брака… – она была слишком хорошо воспитана, чтобы употребить вслух слово «сексуальный», – еще можно как-то исправить…

Брейден в который раз подумал, что Слейтер либо вообще не интересуется женщинами, либо он самый настоящий бесполый евнух.

–…а значит, мне имело бы смысл сосредоточиться на более важных вещах.

Брейден не выдержал и посмотрел ей в глаза. Он не верил, что ее последние слова идут от души. Но спокойный, решительный взор Кэролайн убедил его, что она говорит совершенно искренне.

– Более важных, чем то, что происходит на супружеском ложе в первую брачную ночь? – уточнил он, не веря своим ушам. – А что же это, по-вашему, может быть?

Кэролайн тяжело вздохнула. Похоже, ее постоянное желание в чем-то оправдаться перед этим человеком грозило превратиться в нездоровую привычку. Это было тем более глупо, что она ничем не была ему обязана. Она поднялась к нему в экипаж по собственной воле, и на дверцах не было замка. Кэролайн вольна была покинуть эту карету в любую минуту, когда пожелает.

Однако она вовсе не желала ее покидать. И это показалось ей весьма настораживающим признаком.

– Ну, например, обстановка нашего нового дома, – медленно начала перечислять она. – Встречи и вечеринки с друзьями. Вы ведь знаете, Херст дружит с половиной Лондона. Кроме того, он увлекается картами – это у них с Томми общая страсть, – и его постоянно приглашают для игры в самые известные дома. Мне придется устраивать ответные приемы уже в качестве леди Уинчилси…

– И это кажется вам самым важным делом? – потрясенно уточнил Брейден. – Стать леди Уинчилси, устраивать приемы с игрой в карты, а главное – выйти замуж за мужчину, который…

Он замолчал, ужаснувшись собственным словам. Что он делает? Что он делает, черт побери?

Она пригвоздила его к месту убийственным взором, напряженно выпрямившись в своем углу кареты.

– Конечно, я не считаю эти вещи самыми важными в своей жизни! – выпалила Кэролайн, содрогаясь от гнева. Огненные снаряды в ее взоре засверкали еще ярче и пришли в движение. – И как у вас язык повернулся такое сказать? Я же объяснила вам, почему дала согласие на брак!

– Потому что он якобы спас вашего брата? Скажите-ка мне одну вещь, леди Кэролайн. Если бы вашего брата спас, к примеру, не высокородный маркиз, а какой-нибудь уличный бродяга, попрошайка или одноглазый беззубый старик, а не белокурый красавец денди – вы все равно считали бы своим долгом выйти за него замуж?

В эту секунду огненные снаряды заполыхали так, что ее глаза стали похожи на парочку маленьких, но чрезвычайно опасных вулканов.

– Конечно, нет! – фыркнула Кэролайн. – Но и за Херста я согласилась выйти замуж не только потому, что он спас жизнь моему брату. Я, знаете ли, любила его!

Но тут, словно до нее дошло, что она ляпнула лишнее, Кэролайн плотно сжала губы и решительно отвернулась. Теперь Брейден не мог видеть ее лицо, скрытое под широкими полями шляпки.

Охваченный внезапным порывом, вызванным вспышкой самого настоящего дикого восторга, Брейден скользнул по сиденью в ее сторону, так что их колени соприкоснулись. Кэролайн это явно не доставило удовольствия, потому что она отодвинулась, тесно прижавшись к дверце кареты.

– Вы его любили? – Брейден протянул руку, осторожно приподнял золотисто-янтарный локон, выбившийся из прически, и расправил на пышном белом плече ее платья. – Но больше вы его не любите?

– Я этого не говорила! – Все, что ему удалось рассмотреть, был лишь краешек нежной девичьей щечки, но, судя по всему, его покрывал необычно яркий румянец. – Конечно, я его люблю!

– Но, возможно, – продолжал Брейден, поднося шелковистый локон к самым глазам, как будто ему хотелось рассмотреть его получше, – вы питаете к нему любовь не совсем того рода, которую положено питать молодой жене к своему супругу? Возможно, это скорее следует назвать сестринской любовью к человеку, спасшему жизнь вашему брату?

– Называйте ее, как вам угодно, – сердито буркнула Кэролайн.

– Но ведь когда-то вы любили его по-другому, – вкрадчиво произнес Брейден. Он осторожно понюхал пушистый локон. Так и есть, от ее волос чудесно пахло лавандой. – Иначе вы не явились бы ко мне со своим интересным… предложением. И я предполагаю, леди Кэролайн, что неожиданно кое-что случилось и это «кое-что» заставило вас разлюбить вашего жениха.

Она знала, что сейчас у него на уме. Она знала это так же точно, как собственное имя. Он решил, что Кэролайн разлюбила маркиза Уинчилси потому, что влюбилась в него.

И он, между прочим, был не так уж далек от истины. Хотя, конечно, вовсе не его так называемые уроки заставили ее очнуться и посмотреть на Херста совсем другими глазами. Ах, если бы только она могла признаться ему, что же произошло на самом деле и какое событие перевернуло всю ее жизнь! Это наверняка сбило бы с него спесь, а главное – смыло бы с его физиономии эту гаденькую презрительную ухмылку!

Да. А потом Херст получил бы пулю в грудь.

Нет, она не может рассказать ему правду. И никогда не сможет. Уж лучше пусть тешит себя мыслью, что она влюблена в него по уши, так гораздо безопаснее.

И как только ей хватило ума на такую глупость? Это же надо: влюбиться в Брейдена Грэнвилла! В человека, который заслуженно носил свое прозвище: Лондонский Сердцеед.

Она решительно отобрала у него свой локон и заявила:

– Никакого происшествия не было! – При этом Кэролайн смотрела куда угодно, только не ему в лицо. – И я вовсе не разлюбила Херста!

– Но вы же сами только что мне признались, – резонно возразил Брейден, – что брюки вам не подходят!

Кэролайн обругала себя последними словами. И кто тянул ее за язык? Она решила, что следует применить другой аргумент.

– Ну так что же, – дернула она плечиком. – Вдруг дело вовсе не в них, а во мне? Может, я сама сделала это неправильно?

Секунду спустя, когда его сильные руки обняли ее за шею, Кэролайн получила веское доказательство того, что новый аргумент был выбран весьма неудачно.

– Мне кажется, – негромко проговорил он, согревая ее взглядом своих удивительных карих глаз, – вам стоит показать мне, как вы это сделали. Тогда мы наверняка смогли бы разобраться в ваших ошибках и постараться их исправить.

Кэролайн разрывалась между почти неодолимым желанием снова почувствовать прикосновение его губ и весьма серьезным опасением, что она превращается в некий послушный винтик в тонком механизме соблазна и обольщения, запущенном Брейденом ради собственного удовольствия.

– Кэролайн, это ведь всего-навсего поцелуй! – прошептал он, пытаясь ее подбодрить.

– Я знаю. – Она изо всех сил старалась найти в себе хоть каплю гнева, чтобы дать отпор этому ласковому натиску.

– Но тогда чего же вы боитесь?

– Что в вас снова проснется дикарь!

– Во мне?! – Его явно удивило такое обвинение. – Дикарь? Это когда же во мне просыпался дикарь, скажите на милость?

– Не далее как вчера вечером, в саду у Дейлримплей.

– Но какой же это дикарь? Это был самый безупречный джентльмен!

– Ну да, безупречный! – сердито фыркнула Кэролайн. – Такой безупречный, что не постеснялся шарить руками у меня за пазухой!

Теперь он уже не пытался скрыть, как забавляет его этот спор.

– А у меня сложилось впечатление, что вам это пришлось по вкусу!

– И напрасно! – Кэролайн очень хотела, чтобы ее ложь прозвучала убедительно. – И если даже я дам сейчас согласие на поцелуй, вы должны пообещать, что больше так не сделаете!

– Ах, как вы откровенны для своих юных лет, – сокрушенно вздохнул Брейден, – и как неопытны! Ну что ж, будь по-вашему. Я обещаю, что не стану шарить руками у вас… как вы сказали?

– За пазухой, – повторила Кэролайн, не в силах отделаться от ощущения, что над ней потешаются, и в то же время не зная, как заставить его воспринимать себя всерьез.

– Ну конечно. Итак, я даю торжественное обещание не шарить в этот раз у вас за пазухой. Ну а теперь почему бы вам не позволить мне немного придвинуться? – И он осторожно привлек ее к себе.

Кэролайн не стала его отталкивать, хотя придвинуться как следует ему все равно мешал кринолин.

– Ну ладно, – решилась она, быстренько убедив себя в том, что ее мало волнует, манипулирует он ею или нет. Ни одному мужчине не удастся доманипулироваться до чего-то непоправимого, когда на ней столько всего надето. – А дальше что?

– Дальше, – ответил он, – покажите мне, что вы делали со Слейтером.

Она громко вздохнула, демонстрируя Брейдену Грэнвиллу, как ее утомила вся эта смешная возня, затем подвернула под себя ногу, чтобы сидеть повыше, запрокинула головку и покрыла его губы частыми мелкими поцелуями.

Только Брейден в отличие от Херста, вместо того чтобы сурово сжать рот, расслабил губы и послушно раздвинул их – совсем чуть-чуть. Ровно настолько, чтобы Кэролайн могла сунуть внутрь кончик языка. Она сделала это довольно робко, потому что помнила, к чему привел их последний поцелуй.

Миновало несколько долгих мучительных секунд, но ничего страшного не случилось. Не случилось вообще ничего. Это настолько удивило Кэролайн, что она отодвинулась и вопросительно посмотрела на своего наставника.

– Наверное, я все сделала неправильно, да? – спросила она растерянно. Ничего удивительного. Ничего удивительного, что Херст посмотрел на нее, как на ненормальную.

Однако, как выяснилось, Брейден почему-то сидел с закрытыми глазами. В следующую секунду его веки затрепетали и поднялись, и Кэролайн обнаружила, что его пронзительный взгляд подернулся какой-то непонятной туманной дымкой. То есть он попросту стал рассеянным.

– Я не могу сказать вот так, с ходу. – В его голосе вдобавок ко всему отсутствовала привычная самоуверенность. – Попытайтесь еще раз.

Кэролайн кивнула с понимающим видом. Чтобы увереннее сохранять равновесие, ей пришлось подогнуть под себя и вторую могу. В итоге получилось так, что она стояла на коленях на узком сиденье. На сей раз ее руки как бы сами собой легли ему на плечи – нужно же ей было найти надежную опору на этом узком насесте?

Предпринятая Кэролайн повторная атака на его губы прошла намного удачнее. Она почувствовала всей спиной, как слегка напряглись его сильные пальцы. Сочтя это хорошим признаком, она стала орудовать языком гораздо более энергично и уверенно проникла к нему в рот.

Однако она оказалась совершенно неготовой к тому неистовому ответу, который вызвала ее повторная попытка.

Стоило кончикам их языков соприкоснуться, как Кэролайн чуть не свалилась со скамьи, оказавшись в железном кольце его сильных рук. Мгновенно смяв каркас пресловутого корсета и немыслимым образом скомкав на ней юбку, Брейден подхватил ее в охапку и усадил верхом к себе на колени. Такой поворот событий испугал Кэролайн, и она попыталась освободиться, но не тут-то было. Ей едва хватило времени порадоваться про себя, что у ее дневного платья такой глухой и высокий ворот. В следующую секунду их губы сомкнулись в жадном поцелуе, ее рассудок охватило знакомое оцепенение, и способность рассуждать полностью испарилась.