Стаття 23. Органи самоорганізації населення

Дата добавления: 2015-10-12; просмотров: 561

Возникновение права Соловьев трактует в духе идей истори­ческой школы права. "Право, — отмечает он, — возникает фак-

Там же. С. Ill—112.

См. подробнее: Поляков A.B. Естественноправовая концепция B.C. Соловьева // Правоведение. 1987, № 4.

Раздел V. История философии права и современность

Глава 4. Философия права в России

тически в истории человечества наряду с другими проявлениями общечеловеческой жизни, каковы язык, религия, художество и т. д."¹. Но хотя право в самом начале дано как органическое произ­ведение родового исторического процесса, человеческое общество согласно Соловьеву, последовательно стремится стать "свободным союзом лиц"².

Первоначальное право как "непосредственная деятельность родового (народного, племенного) духа"³ — это обычное право, но уже в нем есть естественвоправовое начало, т. е. начало справед­ливости,которое действует здесь не как теоретически сознавае­мый мотив, а как непосредственное практическое побуждение.

В своем развитом и теоретически осознанном виде естествен­ное право выступает как общая идея права, его разумное начало.Соловьев замечает, что о естественном праве речь идет "каждый раз, когда вообще говорится о каких бы то ни было правовых отно­шениях. Нельзя судить или оценивать какой-нибудь факт из пра­вовой области, какое-нибудь проявление права, если не иметь об­щей идеи права, или его нормы"⁴.

Соотношение естественного и положительного права Соловь­ев в целом раскрывает как соотношение разумной сущности права и ее реального проявления в действующем праве. "Понятия лично­сти, свободы и равенства, — отмечает он, — составляют сущность так называемого естественного права. Рациональная сущность пра­ва различается от его исторического явления, или права положи­тельного. В этом смысле естественное право есть та общая алгеб­раическая формула, под которую история подставляет различные действительные величины положительного права. При этом само собой разумеется, что эта формула (как и всякая другая) в своей отдельности есть лишь отвлечение ума, в действительности же су­ществует лишь как общее идеальное условие всех положительных правовых отношений, в них и через них"⁵.

Естественное право как нечто умозрительное — это, следова­тельно, не реально действующее право, наряду с положительным правом, а сущность (и логическое условие возможности) всякого действующего права. "Таким образом, — резюмируют Соловьев, — под естественным или рациональным правом мы понимаем только общий разум или смысл (рацио, логос) всякого права как такового. С этим понятием естественного права как только логического prius права положительного, не имеет ничего общего существовавшая

¹ Соловьев B.C. Право и нравственность // Власть и право. Из истории русской правовой мысли. Л., 1990. С. 90.

² Там же. С. 91.

³ Там же. С. 90.

⁴ Соловьев B.C. Оправдание добра. М., 1996. С. 325.

⁵ Соловьев B.C. Право и нравственность. С. 98.

⁶ Предшествующее, первичное (лат.).

некогда в юридической науке теория естественного права, как чего-то исторически, предшествовавшего праву положительному"¹.

С этих же позиций Соловьев отвергает представления о так называемом естественном состоянии, в котором люди существова­ли до появления государства и положительного права.

Отрицая раздельное существование естественного и пози­тивного права,Соловьев подчеркивает, что "на самом деле оба эти элемента, рациональный и положительный, с одинаковой необхо­димостью входят в состав всякого действительного права, и потому теория, которая их разделяет или отвлекает друг от друга, предпо­лагая историческое существование чистого естественного права, принимает отвлечение ума за действительность"².

Вместе с тем Соловьев отмечает, что, хотя такая теория есте­ственного права и несостоятельна, однако несомненная истина со­стоит в том, что "всякое положительное право, поскольку оно есть все-таки право, а не что-нибудь другое, необходимо подлежит об­щим логическим условиям, определяющим само понятие право, и что, следовательно, признание естественного права в этом послед­нем смысле есть необходимое требование разума"³.

В своем подходе к определению понятия праваСоловьев от­мечает, что "в основе права лежит свобода как характеристиче­ский признак личности"⁴. Правом определяется отношение лиц. То, что не есть лицо, не может быть субъектом права. В кантианском духе Соловьев пишет, что лицо в отличие от вещи — это существо, не исчерпывающееся своим бытием для другого, т. е. не могущее по природе своей служить только средством для другого, а сущест­вующее как цель в себе и для себя.

Но свобода лица, поясняет Соловьев, превращается в право только тогда, когда за всеми (по общему правилу) одинаково признается их свобода. "Таким образом, — пишет он, — моя свобода как право, а не сила только, прямо зависит от признания равного права всех других. Отсюда мы получаем основное определение права: право есть свобо­да, обусловленная равенством. В этом основном определении права индивидуалистическое начало свободы неразрывно связано с обще­ственным началом равенства, так что можно сказать, что право есть не что иное, как синтез свободы и равенства"*.

Признание свободы и равенствасубъектов права в качестве необходимого условия всякого права — это, согласно Соловьеву, и есть выражение смысла требований и естественного права,кото-Рое "всецело сводится к этим двум факторам"⁶. Свобода при этом

¹ Там же. С. 98—99.

Там же. С. 99. ³ Там же. * Там же. С. 97.

Там же. С. 98.

Там же. С. 99.

Раздел V. История философии права и современность

выступает как субстрат права, а равенство — его необходимая форма. "Отнимите свободу, и право становится своим противопо­ложным, т. е. насилием. Точно так же отсутствие общего равенст­ва (т. е. когда данное лицо, утверждая свое право по отношению к другим, не признает для себя общеобязательными права этих дру­гих) есть именно то, что называется неправдой, т. е. также прямое отрицание права"¹.

По смыслу такого юридического правопонимания, закон дол­жен соответствовать праву,иначе он перестает быть правовым явлением и теряет свое правовое значение. "Поэтому, — замечает Соловьев, — и всякий положительный закон, как частное выраже­ние или применение права, к какому бы конкретному содержанию он, впрочем, ни относился, всегда предполагает равенство, как свою общую и безусловную форму: перед законом все равны, без этого он не есть закон; и точно так же закон, как таковой, предполагает свободу тех, кому он предписывает, ибо для рабов нет общего фор­мально обязательного закона, для них принудителен уже простой единичный факт господской воли"².

Соловьев при этом подчеркивает, что правовая свобода и ра­венство лиц — это не эмпирический факт (в эмпирической дейст­вительности люди — различны и отличаются друг от друга), а по­ложение разума. "Вообще же, — пишет он, — разум как одинако­вая граница всех свободных сил или сфера их равенства, есть оп­ределяющее начало права, и человек может быть субъектом права лишь в качестве существа свободно-разумного"³.

В общем определении права как свободы, обусловленной ра­венством, т. е. равным ограничением свободы лиц, именно равенст­во, согласно Соловьеву, является определяющим термином этой формулы, поскольку только равное ограничение делает из свобо­ды право.Считая такое равенство слишком отвлеченным и конкре­тизируя свое понимание равенства в направлении его наполнения нравственным содержанием и нравственной трактовки права, Со­ловьев пишет: "Значит, окончательно все дело не в равенстве, а в качестве самого ограничения: требуется, чтобы оно было действи­тельно справедливо, требуется для настоящего, правового закона, чтобы он соответствовал не форме справедливости только, а ее ре­альному существу, которое вовсе не связано с отвлеченным поня­тием равенства вообще. Кривда, равно применяемая ко всем, не становится от этого правдой. Правда или справедливость не есть равенство вообще, а только равенство в должном"⁴.

Такая характеристика справедливостив подходе Соловьева означает ее трактовку как категории нравственности."Справед-

¹ Там же.

² Там же.

³ Там же. С. 100.

⁴ Там же. С. 101.

Глава 4. Философия права в России

ливость, — пишет он, — есть несомненно понятие нравственного порядка"¹. С подобной этизацией справедливости связано и при­сущее позиции Соловьева понимание права как нравственного явления.

Соловьев говорит о "коренной внутренней связи между пра­вом и нравственностью" и считает, что в терминах правда и закон "одинаково воплощается существенное единство юридического и этического начал"². Вместе с тем он признает и "существенное раз­личие между ними"³, которое сводится им к трем следующим пунк­там.Во-первых, нравственное требование (требование нравствен­ного закона) по существу является неограниченным и всеобъемлю­щим, оно предполагает нравственное совершенство или, по край­ней мере, безусловное стремление к нравственному совершенству. Напротив, закон юридический по существу ограничен и вместо со­вершенства требует низшей, минимальной степени нравственно­го состояния,требует лишь фактической задержки известных край­них проявлений злой воли. Поэтому в соотношении с нравственно­стью "право (то, что требуется юридическим законом) есть низший предел, или некоторый минимум, нравственности, равно для всех обязательный"*. Эта характеристика содержится и в "Оправдании добра": "право есть низший предел или определенный минимум нравственности"⁵.

Соловьев при этом подчеркивает, что между нравственным и юридическим закономздесь нет противоречия; напротив, вто­рой предполагается первым: без исполнения меньшего нельзя ис­полнить большего. С другой стороны, хотя юридический закон и не требует высшего нравственного совершенства, но он и не отри­цает его.

Во-вторых, отличие нравственности от права состоит в том, что высшие нравственные требования не предписывают заранее никаких внешних определенных действий, а предоставляют само­му идеальному настроению выразиться в соответствующих дейст­виях применительно к данному положению, причем "эти действия сами по себе нравственной цены не имеют"⁶ и никак не исчерпыва­ют бесконечного нравственного требования. Напротив, юридический закон имеет своим предметом реально определенные внешние дей­ствия,совершением или несовершением которых исчерпывается соблюдение требований этого закона. "С точки зрения юридиче­ской, — замечает Соловьев, — важно именно объективное выраже­ние нашей воли в совершении или недопущении известных деяний.

¹ Там же.

' Там же. С. 105, 106.

Там же. С. 106. | Там же. С. 108. _t Соловьев B.C. Оправдание добра. С. 328.

Соловьев B.C. Нравственность и право. С. 108.

Раздел V. История философии права и современность

Это есть другой существенный признак права, и если оно первона­чально определялось как некоторый минимум нравственности, то, дополняя это определение, мы можем сказать, что право есть тре­бование реализации этого минимума, т. е. осуществления опреде­ленного минимального добра, или, что то же, действительного уст­ранения известной доли зла, тогда как интерес собственно нравст­венный относится непосредственно не к внешней реализации доб­ра, а к его внутреннему существованию в сердце человеческом"¹.

Также и здесь, подчеркивает Соловьев, нет противоречия ме­жду нравственным и юридическим законом. Требование нравст­венного настроения не только не исключает внешних поступков, но даже и предполагает их как свое доказательство и оправдание. В свою очередь, предписание юридическим законом определенных действий нисколько не отрицает соответствующих им внутренних состояний, хотя и не требует их непременно.

В-третьих, различие между нравственностью и правом состо­ит в следующем. Нравственный закон предполагает свободное и добровольное исполнение нравственных требований, и всякое при­нуждение (физическое и психологическое) здесь нежелательно и невозможно. Напротив, внешнее осуществление требований юри­дического закона допускает прямое или косвенное принуждение,так что принудительный характер такого закона является необхо­димостью.

Общий вывод Соловьев формулирует так: "Соединяя вместе указанные три признака, мы получаем следующее определение права в его отношении к нравственности: право есть принудитель­ное требование реализации определенного минимального добра, или порядка, не допускающего известных проявлений зла"².

Таким образом, право, согласно Соловьеву, — это не просто выражение справедливости, а выражение принудительной спра­ведливости.Требование принудительной справедливости, "состав­ляющее окончательный существенный признак права, коренится всецело в идее общего блага или общественного интереса — реали­зации добра или требования, чтобы справедливость непременно становилась действительным фактом, а не оставалась только субъ­ективным понятием, ибо только фактическое ее бытие соответству­ет принципу альтруизма или удовлетворяет основное нравственное чувство жалости"³.

Степень и способы реализации добра с помощью правазави­сят от состояния нравственного сознания общества и от других ис­торических условий. "Таким образом, — писал Соловьев, — право естественное становится правом положительным и формулируется

¹ Соловьев B.C. Оправдание добра. С. 329.

² Там же. С. 329. SЈ .О .eq*4V

³ Соловьев B.C. Нравственность и право. С. tifikqn к «ггэоииэ« i

Глава 4. Философия права в России

с этой точки зрения так: право есть исторически подвижное опре­деление необходимого принудительного равновесия двух нравст­венных интересов — личной свободы и общего блага"¹.

В этой связи Соловьев отмечает как "консерватизм в праве", так и "прогресс в праве, или неуклонное тяготение правовых поло­жений к правовым нормам, сообразным, хотя и нетождественным с нравственными требованиями"².

Взаимосвязь нравственности и права,одинаково необходи­мая для них обоих, в целом выглядит в трактовке Соловьева сле­дующим образом: между идеальным добром и злой действительно­стью есть "промежуточная область права и закона, служащая во­площению добра, ограничению и исправлению зла. Правом и его воплощением — государством — обусловлена действительная ор­ганизация нравственной жизни в целом человечестве"³. Без права нравственная проповедь, лишенная объективной опоры в реальном мире, осталась бы только невинным пустословием, а само право, при полном отделении его формальных понятий и учреждений от их нравственных принципов и целей, потеряло бы свое безусловное нравственное основание и в сущности уже ничем более не отлича­лось бы от произвола.

Для того, чтобы человек был нравственно свободным и свобод­но стремился к нравственным вершинам, ему, замечает Соловьев, должна быть предоставлена и "некоторая свобода быть безнрав­ственным. Право в известных пределах обеспечивает за ним эту свободу, нисколько, впрочем, не склоняя пользоваться ею"⁴.

Право в интересах личной свободы дозволяет людям быть злы­ми, не вмешивается в их свободный выбор между добром и злом, но в интересах общего блага право препятствует злому человеку стать злодеем, опасным для самого существования общества. "Задача права вовсе не в том, чтобы лежащий во зле мир обратился в Царство Божие, а только в том, чтобы он — оо времени не превратился в ад"⁵. Такой ад грозит человечеству с двух сторон:нарушение пра­вильного равновесия между личным и общим интересом в пользу личного произвола, разрушающего общественную солидарность, грозит "жгучим адом анархий", а нарушение в пользу обществен­ной опеки, подавляющей личность, грозит "ледяным адом деспо­тизма"⁶.

С этим связана и высокая оценка Соловьевым роли и значе­ния юридического законакак общепризнанного и безличного оп­ределения права и должного равновесия между частной свободой

¹ Соловьев B.C. Оправдание добра. С. 331.

Там же. С. 36. ³ Там же. С. 326. * Там же. С. 331.

Там же. С. 332.

Там же.

Раздел V. История философии права и современность

и благом целого. При этом предполагается, что требования нрав­ственности вполне совпадают с сущностью права и между нравст­венностью и правом, при всем их различии, нет противоречий. "Поэтому, — замечает Соловьев, — если какой-нибудь положи­тельный закон идет вразрез с нравственным содержанием добра, то мы можем быть заранее уверены, что он не отвечает и сущест­венным требованиям права, и правовой интерес относительно та­ких законов может состоять никак не в их сохранении, а только в их правомерной отмене"¹.

В русле такого правопонимания Соловьев выделяет три не­пременных отличительных признака закона(положительного пра­ва): 1) его публичность, 2) конкретность и 3) реальную примени­мость. Определяя конкретность закона как выражение в нем норм об особых, определенных отношениях в данном обществе, а не ка­ких-то отвлеченных истин и идеалов, Соловьев критикует законы, предписывающие воздерживаться вообще от пьянства, быть благо­честивым, почитать родителей и т. п., и отмечает, что "такие мни­мые законы представляют собою лишь неубранный остаток от древ­него состояния слитности или смешанности нравственных и юри­дических понятий"².

Из сущности права как равновесия двух нравственных ин­тересов (личной свободы и общего блага),согласно Соловьеву, вытекает, что общее благо может лишь ограничить личную свобо­ду, но не упразднить ее. Отсюда он приходит к выводу, что законы, допускающие смертную казнь, бессрочную каторгу и бессрочное одиночное заключение, противоречат самому существу права.

Как "воплощенное право"³ и правовую организацию общест­венного целого, заключающую в себе полноту положительного пра­ва и единую верховную власть, трактует Соловьев государство.Речь у него идет о "правовом государстве"⁴ с тремя различными вла­стями— законодательной, судебной и исполнительной.

Соловьев при этом отмечает, что эти три власти — при всей необходимости их раздельности (дифференциации) — не должны быть разобщены и находиться в противоборстве, так как имеют одну и ту же цель: правомерное служение общему благу.Это их единство имеет свое реальное выражение в их одинаковом подчи­нении единой верховной власти, в которой сосредоточивается все положительное право общественного целого. "Это единое начало полновластия непосредственно проявляется в первой власти —• законодательной, вторая — судебная — уже обусловлена первою, так как суд не самозаконен, а действует согласно обязательному

¹ Там же. С. 335.

² Там же. С. 337.

³ Там же. С. 338.

⁴ Соловьев B.C. Нравственность и право. С. 95.i

Глава 4. Философия права в России

для него закону, а двумя первыми обусловлена третья, которая заведует принудительным исполнением законов и судебных ре­шений"¹.

В плане межгосударственныхотношений Соловьев (в духе гегелевскойтрактовки этой темы) отмечает, что "над отдельными государствами нет общей власти, и потому столкновения между ними решаются окончательно только насильственным способом — войною"². С общенравственной точки зрения, пишет Соловьев, "война есть зло"³. Но это зло не безусловное, а относительное, т. е. такое зло, которое может быть меньше другого зла и сравнительно с ним должно считаться добром. "Смысл войны, — пишет Соловьев, — не исчерпывается ее отрицательным определением как зла и бедст­вия; в ней есть и нечто положительное — не в том смысле, чтобы она была сама по себе нормальна, а лишь в том, что она бывает реально необходимою при данных условиях"⁴.

Для приближения к прочному и доброму миру,по Соловьеву, необходимо внутреннее освоение идей христианствао единстве человечества и преодоление самого корня войны — вражды и нена­висти между отдельными частями человечества. "В истории, — пи­шет Соловьев, — война была прямым средством для внешнего и косвенным средством для внутреннего объединения человечества; разум запрещает бросать это орудие, пока оно нужно, а совесть обязывает стараться, чтобы оно перестало быть нужным и чтобы естественная организация разделенного на враждующие части че­ловечества действительно переходила в единство его нравственной и духовной организации"⁵.

В контексте такой нравственной и духовной организации че­ловечества в целом, выражающей христианские идеалы нравст­венной солидарности человечества, Соловьев подчеркивает "нрав­ственную необходимость государства" и определяет его "как соби­рательно-организованную жалость"⁶.

В практическом выражении этот нравственный смысл госу­дарства как общей и беспристрастной власти состоит в том, что оно в своих пределах подчиняет насилие праву, произвол — законно­сти, заменяя хаотическое и истребительное столкновение людей пра­вильным порядком их существования, причем принуждение (зара­нее определенное, закономерное и оправданное) допускается лишь как средство крайней необходимости. Эту охрану основ общежи­тия, без которых человечество не могло бы существовать, Соловьев называет консервативной задачей государства.

¹ Соловьев B.C. Оправдание добра. С. 337.

² Там же. С. 338.

³ Там же. С. 340. ¹ Там же. l Там же. С. 38. Там же. С. 40.

Раздел V. История философии права и современность

Но связь права с нравственностью, замечает Соловьев, дает возможность говорить и о "христианском государстве" и в этой связи также и о прогрессивной задаче государства,состоящей в том, чтобы "улучшать условия этого существования, содействуя свободному развитию всех человеческих сил, которые должны стать носительницами будущего совершенного состояния и без которых, следовательно, Царство Божие не могло бы осуществиться в чело­вечестве"¹. Согласно "христианскому правилу общественного про­гресса" необходимо, чтобы государство "как можно вернее и шире обеспечивало внешние условия для достойного существования и совершенствования людей"².

Защищая сам принцип частной собственности,коренящейся в самом существе человеческой личности, Соловьев подчеркивает, что принцип права требует ограничения частного произвола в пользу общего блага.С этих позиций он критикует реалии капитализма(плутократию) и идеи социализма."Экономическая задача государ­ства, действующего по мотиву жалости, — писал Соловьев, — состо­ит в том, чтобы принудительно обеспечить каждому известную ми­нимальную степень материального благосостояния как необходимое условие для достойного человеческого существования"³.

Таким образом, у Соловьева речь по существу идет не только о правовом, но и о социальном государстве(в его христианско-нравственной трактовке).

Государство трактуется Соловьевым как "средняя обществен­ная сфера между Церковью, с одной стороны, и материальным об­ществом — с другой"⁴. Нормальное отношение между церковью и государством, согласно Соловьеву, выглядит так: государство при­знает за вселенской Церковью принадлежащий ей высший духов­ный авторитет, обозначающий общее направление доброй воли че­ловечества и окончательную цель ее исторического действия, а цер­ковь предоставляет государству всю полноту власти для согласова­ния законных мирских интересов и политических дел с этой выс­шей волей и требованиями окончательной цели, так чтобы у церкви не было никакой принудительной власти, а принудительная власть государства не имела никакого соприкосновения с областью рели­гии. "Христианская церковь, — подчеркивает Соловьев, — требует христианского государства"⁵.

По сути дела в такой концепции соотношения церкви и госу­дарства речь идет именно о подчинении государства и государст­венной жизни идеологии и целям христианской церкви.Эта же самая идея (религиозно-христианские идеалы и представления как

¹ Там же. С. 391, 392.

² Там же. С. 40—41.

³ Там же. С. 395.

⁴ Там же. С. 394.

⁵ Там же. С. 338.

Глава 4. Философия права в России

определяющая основа и конечная цель) лежит в основании всего учения Соловьева о нравственности и нравственной трактовке права. Творчество B.C. Соловьева оказало большое воздействие на развитие русской философии права в таких ее направлениях, как религиозно-нравственная трактовка права и государства, разра­ботка проблем возрожденного естественного права, обоснование идей свободы личности и правового государства.