Романо-германська правова сім»я

Дата добавления: 2015-10-15; просмотров: 737

какого времени существует этот тип изобретательного хищника? Это равнозначно вопросу: с каких пор существует человек? — Что такое человек? Благодаря чему он стал человеком?

Ответ звучит так: благодаря появлению руки, несравненного оружия в мире свободно передвигающейся жизни. Достаточно сравнить ее с лапой, клювом, рогами, клыками и хвостами других существ. В ней настолько сконцентрирована тактильность, что ее можно поставить чуть ли не в один ряд с такими органами чувств, как зрение и слух. Она различает не только тепло и холод, твердое и мягкое, но прежде всего тяжесть, образ и место противостоящего ей предмета, короче говоря, вещь в пространстве. Но сверх этого в ней столь поздно сосредоточивается жизнедеятельность, что она одновременно формирует осанку и движение тела в целом. В мире нет ничего сопоставимого с этим ощупывающим и деятельным членом. К глазу хищника, «теоретически» господствующим над миром, добавляется эта практическая властительница.

В сравнении с темпом космических потоков она должна была возникнуть внезапно, вдруг, как землетрясение, как возникает все решающее, в высшем смысле слова эпохальное в мировых событиях. Поэтому нам нужно освободиться от воззрений прошлого века, которые со времен Лайелла подводят геологические исследования под понятие «эволюции». Медлительно-флегматичное изменение соответствует английской натуре, но не природе. Чтобы подкрепить «эволюцию», накручивают миллионы лет, хотя обозримые времена не показывают ничего подобного. Но мы не могли бы различать геологические слои, если б они не разделялись неведомыми по роду и происхождению катастрофами, и не отличали бы друг от друга виды ископаемых животных, если бы они не возникали внезапно, не сохранялись бы в неизменности вплоть до своего вымирания. О «предках» человека мы ничего не знаем, несмотря на все розыски и анатомические сопоставления. Со времени появления человеческих скелетов он таков же, каков и сегодня. «Неандертальцев» можно найти во всяком народном собрании. Также совершенно невозможно, чтобы рука, прямохождение, посадка головы и т.д. развивались бы по отдельности или одно за другим. Все они возникли вместе и неожиданно[6]. Мировая история идет от катастрофы к катастрофе, независимо от того, можем ли мы это понять и обосновать. Начиная с Г.Де Фриза[7] это доныне называется мутацией. Последняя представляет собой внутреннюю трансформацию, которая вдруг охватывает все экземпляры вида, разумеется, без всякой «причины», как и все в действительности. Таков таинственный ритм действительного.

Не только рука, прямохождение и осанка возникли одновременно, но и рука и орудие — ранее на это никто не обращал внимания. Невооруженная рука сама по себе ничего не стоит. Она требует оружия, чтобы самой быть оружием. Подобно тому как орудие формируется по образу руки, так и, наоборот, рука формируется по образу орудия. Бессмысленно разделять их по времени. Невозможно, чтобы сформировавшаяся рука, хотя бы краткое время была деятельной без орудия. Самые ранние останки людей и их инструменты одинаково древние.

Не по времени, но логически отделимы друг от друга технический метод, а именно изготовление оружия, и его применение. Как есть техника производства скрипки и техника игры на ней, точно так же соотносятся искусство кораблестроения и мореплавания, изготовления лука и сноровки в стрельбе. Ни, один другой хищник не избирает себе оружия. Человек же его не только избирает, он его изготавливает согласно своим собственным соображениям. Тем самым он обрел ужасающее превосходство в борьбе с себе подобными, в борьбе против других животных, против всей природы.

Таково освобождение от принуждения вида, неслыханное в истории всей жизни на этой планете. Вместе с ним появляется человек. Он сделал свою жизнь в значительной степени независимой от обусловленности своего тела. Инстинкт вида сохранился во всей своей силе, но от него отделились мышление и мыслящее действие индивида, свободного от чар вида. Эта свобода есть свобода выбора. Каждый сам мастерит свое собственное оружие, согласно собственному умению и замыслу. Многочисленные находки неудачных и отброшенных заготовок доныне свидетельствуют о муках этого первоначального «умного деяния».

Чрезвычайное сходство этих обломков на всех пяти континентах едва ли дает право различать «культуры» (вроде Ашельской или Солютрийской), и уж совсем не дает права проводить временные сопоставления. Сходство объясняется тем, что это освобождение от уз вида поначалу выступало как великая возможность — до реализации индивидуализма было еще далеко. Никто не хотел оригинальничать. Столь же мало думали тогда и о подражании другим. Всякий мыслил и работал сам по себе, но жизнь вида столь могущественна, что результаты повсюду были сходными — так это, по существу, остается до сих пор.

К «мысли глаза» — понимающему острому взгляду крупного хищника — добавляется теперь «мысль руки». Из первого вырабатывается в дальнейшем теоретическое, рассуждающее, созерцающее мышление — «размышление», «мудрость»; из второго развивается практическое, деятельное мышление, хитрость, «рассудительность» в подлинном смысле слова. Глаз ищет причины и следствия, рука работает по принципам средства и цели. Ценностные суждения действующего относительно целесообразности или нецелесообразности не имеют ничего общего с истинным и ложным, с ценностями размышляющего, с истиной как таковой. Цель является фактом, тогда как связь причины и следствия — истиной[8]. Так возникают столь различающиеся способы мышления: у людей истины — священников, ученых, философов — и людей факта — политиков, военачальников, купцов. С тех времен и поныне отдающая команду, указывающая, сжатая в кулак рука является выражением воли. Отсюда объяснения по почерку и по форме руки. Отсюда же словесные формулы о твердой руке завоевателя, счастливой руке дельца, отсюда свойства души, прочтенные по руке преступника или художника.

Вместе с рукой, оружием и личностным мышлением человек сделался творцом. Все, что делает животное, остается в рамках деятельности вида, а потому не обогащает его жизни. Человек же, созидающее животное, расширяет свои владения в мире с помощью ищущей мысли и дела, а это оправдывает то, что собственную краткую историю он называет «мировой историей», именует свое окружение «человечеством», включая в него всю остальную природу в качестве фона, объекта и средства.

Деятельность мыслящей руки мы называем деянием. Деятельность присуща животным, деяние возникает только с человеком. Ничто так не подчеркивает различия, как зажжение огня. В появлении огня видны причина и следствие. Их видят и многие животные. Но только человек измыслил метод — цель и средство — вызывание огня. Никакое другое деяние не впечатляет столь могущественно своим творческим началом. Таково деяние Прометея. Одно из ужасающих, насильственнейших, загадочнейших явлений природы — молния, лесной пожар, вулкан — само вызывается человеком к жизни, против всей природы. Как оно подействовало на душу — первое сияние им самим зажженного огня!

Под сильнейшим впечатлением свободного, сознательного, индивидуального деяния, которое поднимается над одинаковым, инстинктивным, массовым «действием вида», происходит формирование собственно человеческой души. Она одинока даже в сравнении с душами других хищников, она наделена гордым и мрачным взором ведающего о собственной судьбе, о неукротимости чувства власти в привычном к деяниям сжатом кулаке. Он враг всех и каждого — убивающий, ненавидящий, решительно избирающий победу или смерть. Страсти этой души глубже, чем у любого другого зверя. Она находится в непримиримом противостоянии со всем миром, от которого ее отделило собственное творчество. Это душа мятежника.

Самый ранний человек гнездится наподобие хищной птицы. Даже если несколько «семей» сбиваются в стаю, тo связи между ними чрезвычайно слабы. Еще не может быть речи о племенах, не говоря уж о народах. Стаю образует случайное объединение пары мужчин, которые по случаю не стали сражаться друг с другом, с их женами и детьми, без всякого общего чувства, в совершенной свободе — тут нет стадного «мы» простых экземпляров вида.

Душа этого одиночки насквозь воинственна, недоверчива. Она ревниво оберегает собственную власть и добычу. Ей знаком пафос не только собственного «Я», но также того, о чем она говорит «Мое». Ей ведомо упоение, когда нож входит в тело врага; запах крови и стоны вызывают чувство триумфа. Всякий «настоящий мужчина» даже на стадиях поздней культуры иной раз ощущал спящий в нем жар этой первоначальной души. Тут нет жалких слов о «полезности» чего-нибудь «трудосберегающего». Еще меньше беззубого сострадания, примирений, стремления к покою. Зато есть гордость своей силой, радость от того, что его боятся, что им восхищаются, его ненавидят; есть жажда мести ко всем, — живым существам и предметам, хоть как-то задевшим эту гордыню пусть только самим своим существованием.

Эта душа идет по пути растущего отчуждения от всей природы. Оружие всех хищников естественно не таков лишь вооруженный кулак человека — с искусно выделанным, замысленным, избранным оружием. Здесь начинается «искусство» как противоположность, природы. Всякий технический метод человека представляет робой искусство, да так они всегда и назывались: искусство стрельбы из лука, военное искусство, строительное искусство, искусство правления, жертвоприношения, гадания, рисования и стихосложения, научного экспериментирования. Искусственно, противоестественно любое человеческое действие — от зажигания огня и вплоть до тех свершений высших культур, которые обозначаются нами как собственно принадлежащие к «искусствам». У природы были вырваны привилегии творчества. Уже «свободная воля» есть акт мятежа. Творческий человек выходит из союза с природой и с каждым своим творением он уходит от нее все дальше, становится все враждебнее природе. Такова его «всемирная история», история неудержимого, рокового раскола между человеческим миром и Вселенной, история мятежника, переросшего материнское лоно и подымающего на него руку.

Трагедия человека начинается потому, что природа сильнее. Человек остается зависимым от нее, ибо она все охватывает, в том числе и его, свое творение. Все великие культуры являются поэтому столь же великими поражениями. Целые расы пребывают сломленными, внутренне разрушенными, впавшими в бесплодие и расстройство духа — это ее жертвы. Борьба против природы безнадежна и все же она будет вестись до самого конца.