Поняття про ступінь окиснення та валентність

Дата добавления: 2015-10-15; просмотров: 445

Слышу гудки. Трубку не брали долго, почти минуту. И вот, долгожданный сонный голос:

– Слушаю.

Здесь и сейчас.

Вы слышите?

Даже не знаю, как ему сказать, что я по нему соскучилась.

Точно, соскучилась.

– Эм-м-м... – мычу я в трубку.

– Алло? Кто это? – спрашивает Крылов.

– Это я, Вика.

– Вика? – он делает небольшую паузу. – А-а-а, Потапова? – удивлённо протягивает доктор.

– Она самая.

– Чем обязан в столь поздний час? – в его голосе слышатся нотки радости.

А я ведь даже не знаю, чем он мне обязан.

– Мне просто одиноко, доктор. Очень одиноко.

– Понимаю, это нередко бывает. Если честно, мне тоже, – значит, я не одна такая, думается мне в этот момент, – вы что-нибудь вспомнили? – спрашивает Крылов.

– Да, кое-что вспомнила и кое-что выяснила. Завтра расскажу.

– И многое вы вспомнили?

– Нет, не сказала бы, что так уж много. Но это кое-что проясняет, особенно некоторые мои реакции на людей. В том числе и на то, когда меня называют «Милочка».

– Милочка? – я замечаю, что теперь, когда я уже разобралась в себе и в отношении к Жене, меня уже не так сильно задевает это слово. – Это интересно. А что конкретно вспомнили?

– Ну, – я думаю, как проще сформулировать моё воспоминание, – один момент из того периода, когда мне было тринадцать лет.

– И как? Вдохновляет?

– Не очень. Всё было просто ужасно.

– Ужасно? Зато теперь вы знаете, что всегда могло случиться хуже, чем есть в действительности. Это очередной повод понять, что ваша жизнь хороша.

– Да я, в общем-то, не жалуюсь, просто у меня не может уложиться в голове, как я могла быть такой.

– Такой – это какой? – интересуется Крылов.

– Ну... я была уродлива. Я за собой не ухаживала, меня никто не любил.

– А сейчас? Сейчас любят?

– Даже не знаю. Сейчас на меня все пялятся, но мне, кажется, никто не нужен. Вообще никто. Я как-то агрессивно отношусь к людям. Даже немного высокомерно.

– Высокомерность – не такой уж порок. Главное не переусердствовать. А вот от агрессии стоит избавиться. Она вам не нужна.

– Буду стараться. Думаю, вы мне в этом поможете.

– Конечно, помогу. Это моя работа. Кстати, вы так и не вспомнили, где вы живёте и кто ваши родители?

– Нет, пока не вспомнила. Кажется, мне и не хочется вспоминать. Во всяком случае, я поймала себя однажды на этой мысли.

– Это очень важный момент. Запомните это. Вы записываете подробности в ежедневник, как я вам посоветовал?

– Да, он теперь значительно пополнился подробностями.

– Будет интересно посмотреть. А что с пропиской? Вы не ездили по адресу, указанному в паспорте?

– Нет, туда я ехать тоже не хочу. Я хочу сначала всё вспомнить, а потом только уже объявиться.

– А как вы собираетесь жить всё то время, пока не помните своё прошлое?

– Думаю, выживу. У меня есть социальная карта, на ней много денег.

– Социальная карта? – Крылов делает паузу. Кажется, он немного задумался, – банковская карта, да?

– Да, на ней много денег. Во всяком случае, достаточно для того, чтобы прожить с полгодика. Мне, наверное, хватит.

– Полгода? Хм-м-м... – доктор снова задумался. – А вы не пытались узнать, откуда приходят перечисления?

– Пока нет, я обнаружила это не более часа назад.

– Наверное, надо позвонить в «Соцстрах».

– «Соцстрах»? – спрашиваю я.

– Да, именно туда. Все переводы на социальные карты приходят именно оттуда.

– А как я им это преподнесу? Скажу, мол, здравствуйте, я ваша тётя, дайте мне расклад по моему расчётному счёту? Как вы себе это представляете?

– И то верно. Вас могут принять за преступницу.

– Именно так я и подумала.

Крылов делает ещё одну паузу. Мне даже начинает казаться, что он уснул. Говорю в трубку:

– Алло?

– Да-да, Вика. Я здесь. Кажется, у меня есть идея.

– Какая?

– У меня есть кое-какие знакомые в этой конторе. Завтра, если помните, у нас вторая встреча. Вот и скажете мне номер карты. А я посмотрю, что мы сможем узнать.

– А деньги с неё никуда не уйдут?

– Мне ваши деньги не нужны. У меня своих достаточно. Ну, – он смеётся, – на хлеб с маслом хватает.

– Хорошо, Дмитрий Валентинович. А что с моей проплатой за сеансы?

– У вас предоплачено два сеанса, это обязательное условие лечения. То есть, вы оплатили первый и последний сеанс.

– И когда же я это сделала?

– Как раз перед тем, как сесть в коридоре и... и всё забыть.

– И во сколько мне это обошлось?

– Вы действительно хотите это знать?

– Да, конечно. Я же платила, я ведь имею право знать, да?

– Хорошо, – уступает Крылов. – Десять тысяч рублей за сеанс. Помножим на два сеанса, итого получается двадцать тысяч, – я чувствую, как мои брови ползут вверх.

– Да, ваши услуги и впрямь не из дешёвых.

– Кажется, вы не так уж бедны, Вика.

– Да, я это уже поняла. Но я не знаю, стабилен ли мой доход. Видите ли, у меня такое ощущение, что я не работаю. Возможно, я дочь какого-нибудь бизнесмена.

– Если бы это было так, то думаю, что вас уже давно нашли бы. Вам кто-нибудь звонил?

– Нет, пока никто не звонил. И все, кто есть у меня в списке контактов телефона, я не могу их вспомнить. Точнее, никак не могу ассоциировать их имена с каким-то конкретным человеком. Поэтому сама я никому не звонила.

– Значит, либо вы не дочь бизнесмена, либо крепко поссорились с вашими родителями. Тем более, вы, как я понимаю, подсознательно не хотите проверить, живут ли они по адресу вашей прописки. У вас, кстати, очень хорошо поставленная речь, милочка.

– Да, я очень много читаю. Во всяком случае, много читала в своё время.

– Что ж, это очень хорошо. Читать полезно, – замечает доктор.

– Да-да, спасибо, Дмитрий Валентинович. Хоть что-то во мне хорошее есть.

– У вас всё хорошо. Абсолютно всё.

– Это как?

– А вот так. Просто вы должны понять, что если у вас есть какой-то недостаток, то значит, он и должен быть. Все ваши минусы, равно как и плюсы, находятся на своих местах. Вы, Вика, совершенный механизм, очень сложная система, которая, как ни удивительно, хорошо функционирует. Впрочем, это касается и остальных людей. На самом деле они все идеальны. А если кто-то считает, что это не так, то это лишь дело восприятия. Так что, вам грех жаловаться.

– Да, что-то в этом есть, – я на секунду задумываюсь, – так что с оплатой за следующие сеансы? Вам внести предоплату?

Доктор, чуть подумав, отвечает:

– Нет, Вика, мне вполне достаточно оплаты за два сеанса. Все остальные будут бесплатны.

Старый развратник.

– Вы думаете, что за бесплатное лечение я буду с вами...

– Нет, ничего я не думаю, – резко перебивает Крылов, – мне не нужно от вас ничего, кроме вашего выздоровления. Я не хочу с вами каких-либо интимных отношений. Запомните, что я – доктор, а вы – мой пациент. Не более.

Мне почему-то кажется, что он слукавил. Или что-то не договорил. Его выдал голос. Я говорю:

– Что-то смутно верится, Дмитрий Валентинович.

– А это уже, как я говорил, дело вашего восприятия. Я не настаиваю на том, чтобы вы мне верили, но, в конце концов, вы убедитесь в искренности моих слов.

– Тогда почему вы решили лечить меня бесплатно? Почему? – говорю я, нажимая на слово «почему».

– Вы очень интересный пациент. Такие, как вы, редко ко мне приходят. Скажем так, я сам уже загорелся вашей проблемой. Зарабатываю я вполне достаточно, чтобы позволить себе работать с самыми интересными пациентами, не задумываясь о материальной стороне дела.

– Да вы меценат.

– Меценат, если вам так удобнее думать. Но моего интереса в вашем выздоровлении это не меняет.

Старый развратник.

– Ладно, как скажете, Дмитрий Валентинович.

– Ну что, Вика, вам уже не так скучно? – меняет тему Крылов.

Я радостно смеюсь. И говорю:

– Да, мне уже лучше. Спасибо вам большое.

– Всегда пожалуйста, Вика. Это моя работа. Завтра к часу, не забывайте. И не забудьте захватить с собой социальную карту.

– Хорошо, возьму. Спасибо ещё раз.

– Да, пожалуйста, – говорит ещё раз Крылов и, смеясь, кладёт трубку.

Мысль ниоткуда: как же мне легко становится после общения с Крыловым!

И ещё я чувствую, что, наконец, готова ко сну. Кажется, этот доктор действительно способен на меня влиять положительным образом.

И, кажется, он действительно как-то по-доброму ко мне относится. И чувствуется, что делает это вовсе не из-за интима. Есть что-то ещё, но я никак не могу понять, что это.

Ладно, хватит уже думать. А то так действительно можно свихнуться.

Поднимаюсь в свой номер и наконец ложусь спать.

***

Вскоре в Интернете у меня образовался некий круг знакомых, с кем мы периодически встречались в реальной жизни. Круг именно знакомых, можно сказать, друзей, а не любовниц. Это были мужчины и женщины, парни и девушки.

Первая подобная встреча произошла чисто случайно. На одном из форумов сайта было оставлено сообщение о том, что в таком-то месте, в такой-то день и в такое-то время произойдёт так называемая оффлайн-встреча.

В тот день я приехал в назначенный час к станции метро Октябрьская кольцевая и спустился в подземку, что не делал уже долгие годы, те годы, которые я ездил на такси и на собственной машине. Для меня эта первая оффлайн-встреча стала некоей ностальгией, мне отчётливо вспомнились студенческие времена, когда у меня ещё толком ничего не было, но при этом так хотелось. Естественно, мне это очень понравилось.

Затем мне позвонил организатор встречи, и мы встретились с ним в метро. Это был человек средних лет, довольно популярный на сайте знакомств, благодаря которому мы и встретились. Затем подтянулись ещё люди, их было порядка двадцати. Они были из разных прослоек общества, разного возраста: от шестнадцати до сорока с хвостиком, то есть, людей и моего возраста.

В голове мелькнула мысль: мы такие разные, но всё-таки что-то нас объединяет. Интернет.

И тогда я понял, что Сеть – это всё же нечто большее, это не просто новое слово информационных технологий, это новое слово в общении и человеческих отношениях.

Поначалу мне было несколько неудобно присутствовать на этой встрече, мало того, что я был старше остальных, да ещё и никто не был мне знаком лично. Но благодаря своей профессии я научился довольно быстро сходиться с людьми, что и позволило мне быстро влиться в этот новый круг знакомых. Я так и не смог понять, почему же, вопреки тому, что всегда я с первого взгляда мог завести разговор с людьми без каких-либо к этому предпосылок, мне не удалось сделать то же самое и во время этого «оффа». Сомнения и дискомфорт, однако, вскоре рассеялись, и к середине встречи я уже спокойно себя чувствовал в этой новой обстановке.

***

Я говорю:

– Я исследовал людей. Изучал. Собирал информацию.

Подопытные кролики здесь совершенно не причём.

– И что ты получил в итоге?

Я не хочу об этом говорить.

Флешбэк.

Я уже изучил виртуальную общественность. Настолько, что уже знаю, как найти рычаги того или иного человека. Знаю, как нужно на них давить. С какой интенсивностью.

Это дело захватило меня целиком и полностью.

Не могу сказать точно, сколько я провожу времени в Интернете.

Это не так важно.

Гораздо важнее то, что теперь мне нужно что-то новое. Я хочу изучить этих людей ещё глубже.

Настоящее время.

– Опять молчишь.

Я говорю:

– В итоге я их изучил. Ну, более-менее. Я немного знаю людей.

– Не людей, Игорь. Ты изучал виртуальное стадо. Не тех людей, которые не просиживают свои жизни за компом. Не тех, кто живёт в реальности, а не в Сети. Не тех, которых большинство. Ты изучил интернет-сообщество. Хорошо изучил.

– И что дальше?

– И сам подсел. Вместе с ними. И тянул их за собой.

– Ага, – говорю. – Я – тысячник. Виртуальный лидер.

– Ты осёл. Опять за своё?

Снова наполняя стакан ликёром, она говорит:

– Ты подсел на Интернет. Стал зависимым. И тянул за собой людей, которых изучал.

Снова делая пару глотков, она продолжает:

– Это очень плохо, Игорь. Но ты никогда не думал, что во всём плохом можно найти хорошее?

Я молчу.

– Ты никогда не думал, что всё, что ты делаешь, является частью чего-то большего?

Почему мы делаем то, что делаем?

Она спрашивает:

– Ты читал «Одиночество в Сети»?

– Да. И очень сожалею.

– Почему же?

– Не люблю словоблудие. Все эти сопли и слюни о несчастной любви, которой не суждено случиться.

– Опять не туда. Чел фактически описал жизнь двух виртуальных торков. Двух интернет-зависимых. Но не разложил самое главное.

– Самое главное?

– Да. Он не копнул глубже. Не объяснил саму природу интернет-зависимости. Почему это происходит. В романе он ходит вокруг да около. Желание встретиться, повседневная рутина, какие-то помехи, смерть возлюбленной, техника отлизывания женщинам между ног, ребёнок хер знает от кого и прочие бла-бла-бла. В общем, центральная тема, как ни крути, любовь. Все старички так пишут.

Она говорит:

– Да, роман банален, не спорю. Но его идея достаточно глубока для того, чтобы над ней потрудиться.

– К чему ты клонишь?

– Смотри. Ты знаешь интернет-сообщество. Ты его изучал. У тебя есть примеры. Статистика. А теперь вот тебе тема. Для твоей книги. Интернет-зависимость. Как тебе?

Я молчу.

Это не то, о чём я хотел бы написать.

– Помимо тебя, – говорит она, – в мире десятки миллионов интернет-зависимых. Может и сотни. Причём большинство из них об этом даже не задумывается.

Уже испытывая небольшие трудности в произношении, она говорит:

– Об этом стоит написать, Игорь. Ещё ни один писатель не разложил эту тему по полочкам. Основательно. А ты это можешь. Это же твоё всё. Аськи, мэйли, блоги. Или ещё что. Ты обо всём этом знаешь. Знают и те, кто сидит в Сети. Но никто не написал о том, почему это происходит. Почему люди подсаживаются на Интернет.

Смело.

Я бы даже сказал, амбициозно.

Я спрашиваю:

– Думаешь, у меня получится?

И она говорит:

– А почему бы и нет?