РУССКАЯ ИДЕЯОСНОВНЫЕ ПРОБЛЕМЫ РУССКОЙ МЫСЛИ ХIX ВЕКА Глава 1 Трагическая судьба философии (…) Русскому народу свойственно философствовать. Русский безграмотный мужик любит ставить вопросы философского характера – о смысле жизни, о Боге, о вечной жизни, о зле и неправде, о том, как осуществляется Царство Божье. (…) Судьба философии в России мучительна и трагична. Философия постоянно подвергалась гонению, она была на подозрении. (…) В николаевскую эпоху одно время профессором философии был назначен невежественный генерал. (…) В конце концов, в 1850 г. министр народного просвещения … совсем запретил преподавание философии в университетах. Курьезно, что он считал более безопасными естественные науки. Нигилисты 60-х годов с другого конца нападали на философию, видели в ней метафизику, отводящую от реального дела и от долга служения народу. В советский период коммунисты воздвигли гонение на всякую философию, кроме диалектического материализма. Между тем как тема русского нигилизма и русского коммунизма есть также философская тема. Очень важно отметить, что русское мышление имеет склонность к тоталитарным учениям и тоталитарным миросозерцаниям. Только такого рода учения и имели у нас успех. В этом сказывался религиозный склад русского народа. Русская интеллигенция всегда стремилась выработать себе тоталитарное, целостное миросозерцание, в котором правда-истина будет соединена с правдой-справедливостью. Через тоталитарное мышление оно искало совершенной жизни, а не только совершенных произведений философии, науки, искусства. (…) В ХVIII в. и в начале ХIХ в. у нас настоящей философии не было, она находилась в младенческом состоянии. И еще долго у нас по-настоящему не возникнет философской культуры, а будут лишь одинокие мыслители. (…) Глава 2 Проблема философии истории Русская самобытная мысль пробудилась на проблеме историософической. Она глубоко задумалась над тем, что замыслил Творец о России, что есть Россия и какова ее судьба. Русским людям давно уже было свойственно чувство, скорее чувство, чем сознание, что Россия имеет особенную судьбу, что русский народ – народ особенный. Мессианизм почти также характерен для русского народа, как для народа еврейского. Может ли Россия пойти своим особым путем, не повторяя всех этапов европейской истории? (…) И наша историософическая мысль будет протекать в атмосфере глубокого пессимизма в отношении к прошлому и особенно настоящему России и оптимистической веры и надежды в отношении к будущему. Такова была философия истории Чаадаева. (…) Это было пробуждением самостоятельной, оригинальной русской мысли. Известны результаты этого пробуждения. Правительство Николая I ответило на эти пробуждения мысли объявлением Чаадаева сумасшедшим. (…) Ему запрещено было писать, он принужден был умолкнуть. Как выразил Чаадаев свое восстание против русской истории? «Прекрасная вещь – любовь к отечеству, но есть еще нечто более прекрасное – это любовь к истине». (…) «Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами, с преклоненной головой, с запертыми устами». (…) Вот наиболее замечательные места из его письма: «Мы не принадлежим к одному из великих семейств человеческого рода; мы не принадлежим ни к Западу, ни к Востоку, и у нас нет традиций ни того, ни другого. Стоя как бы вне времени, мы не были затронуты всемирным воспитанием человеческого рода». (…) «Мы принадлежим к числу наций, которые как бы не входят в состав человечества, а существуют лишь для того, чтобы дать миру какой-нибудь важный урок». Чаадаев был потрясен «немотой русских лиц». «Ныне мы составляем пробел в нравственном миропорядке». (…) В России есть преимущество девственности почвы. Ее отсталость дает возможность выбора. Скрытые потенциальные силы могут обнаружить себя в будущем. (…) Чаадаев проникается верой в мистическую миссию России. Россия еще может занять высшее положение в духовной жизни Европы. Во вторую половину своей жизни Чаадаев признает величие православия. (…) Он искал Царства Божьего на земле, ожидая новой эпохи Св. Духа, пришел к вере, что Россия скажет новое слово миру. (…) Глава 3 Религиозная тема В русской культуре Х1Х в. религиозная тема имела определяющее значение. (…) Русская мысль по своей интенсии была слишком тоталитарной, она не могла оставаться отвлеченно-философской, она хотела быть в то же время религиозной и социальной, в ней был силен моральный пафос. (…) Русская религиозная философия особенно настаивает на том, что философское познание есть познание целостным духом, в котором разум соединяется с волей и чувством и в котором нет рационалистической рассеченностию. Поэтому критика рационализма есть первая задача. Рационализм признавали первородным грехом западной мысли, и она неверно окрашивалась почти целиком в рациональный цвет. (…) Для русского сознания ХIХ в. характерно, что русские безрелигиозные направления – социализм, народничество, анархизм, нигилизм и самый наш атеизм – имели религиозную тему и переживались с религиозным пафосом. (…) Религиозный характер русской философии Владимир Соловьев признается самым выдающимся философом ХIХ в. (…) … В нем был сильный моралистический элемент, он требовал осуществления христианской морали в полноте жизни. (…) У В. Соловьева была своя первичная интуиция, как у всякого значительного философа. Это была интуиция всеединства. У него было видение целостности, всеединства мира, божественного космоса, в котором нет отделения частей от целого, нет вражды и раздора, нет ничего отвлеченного и самоутверждающегося. (…) Как у русского философа, тема историософическая была для Вл. Соловьева центральной, вся его философия, в известном смысле, есть философия истории, учение о путях человечества к богочеловечеству, к всеединству, к Царству Божьему. (…) В Иисусе Христе – Богочеловеке, в индивидуальной личности, дано совершенное соединение двух природ, божественной и человеческой. Это должно произойти коллективно в человечестве, в человеческом обществе. (…) Учение о Софии, которое стало популярно в религиозно-философских и поэтических течениях начала ХХ в. … «София есть тело Божие, материя Божества, проникнутая началом Божественного единства». Учение о Софии утверждает начало божественной премудрости в тварном мире, в космосе и человечестве, оно не допускает абсолютного разрыва между Творцом и творением. (…) Наибольшие нападения в православных кругах вызвало понимание Софии как вечной женственности, внесение женственного начала в Божество. (…) Уже в ХХ в. от богатой, разнообразной, часто противоречивой мысли В. Соловьева пошли разные течения – религиозная философия С. Булгакова и кн. Е. Трубецкого, философия всеединства С. Франка, символизм А. Блока, А. Белого, Вяч. Иванова… Но главные фигуры в русской религиозной мысли и религиозных исканиях Х1Х в. не философы, а романисты – Достоевский и Л. Толстой. Достоевский – величайший русский метафизик, вернее, антрополог. Он сделал великие открытия о человеке, и от него начинается новая эра во внутренней истории человека. После него человек уже не тот, что до него. (…) Эта новая антропология учит о человеке, как о существе противоречивом и трагическом, в высшей степени неблагополучном, не только страдающем, но и любящим страдание. Достоевский более пневматолог, чем психолог, и о проблемах духа написаны его романы. (…) Основная тема Достоевского есть тема свободы, тема метафизическая, которая никогда еще не была так глубоко поставлена. (…) Существует противоречие между свободой и счастьем. Все миросозерцание Достоевского было связано с идеей личного бессмертия. Без веры в личное бессмертие ни один вопрос не разрешим. (…) Достоевский, вероятно, принял бы своеобразный христианский коммунизм и, наверное, предпочел бы его буржуазному капиталистическому строю. Но коммунизм, отрицающий свободу, достоинство человека как бессмертного существа, он признавал порождением антихристова духа. Религиозная метафизика Льва Толстого менее глубокая и менее христианская, чем религиозная метафизика Достоевского. Но Л. Толстой имел огромное значение в русской религиозности второй половины ХIХ в. Он был пробудителем религиозной совести в обществе религиозно-индифферентном или враждебном христианству. Он вызвал искание смысла жизни. Толстой как религиозный нравственный проповедник, имел влияние на более широкий круг… Он никогда не сомневался только в добре. (…) В личности, в личном сознании, которое для него есть животное сознание, он видел величайшее препятствие для осуществления совершенной жизни, для соединения с Богом. Бог же для него есть истинная жизнь. Истинная жизнь есть любовь. (…) Для Достоевского в центре стоял человек. Для Толстого человек есть лишь часть космической жизни и человек должен слиться с Божественной природой. (…) Глава 10 Бердяев Я являюсь одним из создателей образовавшейся в России религиозной философии. (…) Меня не без основания называли философом свободы. (…) Моя мысль ориентирована антропоцентрично, а не космоцентрично. (…) Основной философской проблемой для меня является проблема объективации, которая основана на отчуждении, потере свободы и личности, подчинении общему и необходимому. Коммунизм как извращение русской мессианской идеи (…) Ленинизм-сталинизм не есть уже классический марксизм. Русский коммунизм есть извращение русской мессианской идеи. Он утверждает свет с Востока, который должен просветить буржуазную тьму Запада. В коммунизме есть своя правда и своя ложь. Правда – социальная, раскрытие возможностей братства людей и народов, преодоление классов; ложь же – в духовных основах, которые приводят к процессу дегуманизации, к отрицанию ценности всякого человека, к сужению человеческого сознания, которое было уже в русском нигилизме. Коммунизм есть русское явление, несмотря на марксистскую идеологию. Коммунизм есть русская судьба, момент внутренней судьбы русского народа. (…)
|
