Религиозный догматизм и философия

Булгаков говорит о коренном различии между философией и религией, которое заключается, по его мнению, в том, что “первая есть порождение деятельности человеческого разума, своими силами ищущего истину, она имманентна и человечна и в то же время она воодушевлена стремлением перерасти свою имманентность и свою человечность, приобщившись к бытию сверхприродному, сверхчеловечному, трансцендентному, божественному... Философская идея Бога... есть... вывод, порождение системы..., существует лишь как момент системы, её часть”^[29]. Все доказательства бытия Божия могут быть только философскими и лишь по недоразумению попадают в догматическое богословие, для которого Бог дан и находится выше и вне доказательств.

Для философии Бог, как и всё остальное, есть проблема. Философия не воспринимает Бога как некоторую данность, она исследует, сомневается, вопрошает. При этом философия неизбежно стремится к абсолютному, к всеединству, или к Богу, насколько Он раскрывается в мышлении. Но для философии существует лишь отвлечённое абсолютное, и своими силами, без прыжка над пропастью философия не может перешагнуть от Бога интеллектуального и интеллектуальной любви к нему к личной любви к живому Богу. Проблематичность — природа всякого объекта философии. Самодостаточным основанием для философии, относительно которого она уже не может сомневаться и проблематизировать, уже принципиально не проблематичным, а догматичным является мышление, утверждает Булгаков. “Мышление в его самодостоверности есть предмет веры для философии, мышление для неё достовернее Бога и достовернее мира, ибо и Бог и бытие взвешиваются, удостоверяются и поверяются мышлением. Мышление есть Абсолютное в философии, тот свет, в котором логически возникает и мир, и Бог”^[30].

Религия основана на откровении трансцендентного, на переживании Божества, которое существует не в виде теоретических выводов, но в своей конкретности, как жизненный опыт. Опыт, откровение фиксируются в догматах. “Откровения” же философии — это темы и проблемы, которые не имеют никакой философской значимости без их критического исследования. Религиозный догмат дан в своей достоверности, и его значимость не зависит от проверки. Религиозная достоверность не может быть заменена никаким философствованием. Философские рассуждения могут доказывать только мыслимость, возможность, даже логическую необходимость Божества, но не могут дать самого переживания. Поэтому, заключает Булгаков, философия и религия никогда не могут заменять одна другую или рассматриваться как последовательные ступени одного и того же процесса. Религиозная достоверность существенно иная, чем философская, поскольку вера отлична от дискурсивного мышления. Нельзя даже ставить вопрос, какая из них выше или ниже, они — разные виды достоверности, а поэтому несравнимы.

Философствуют, пишет Булгаков, всегда на определенную тему, и из числа этих возможных тем нельзя исключать христианские догматы. Для философии, однако, эти догматы становятся именно темами, проблемами, и в результате философского размышления они должны уже выступать как выводы, как конечные результаты философствования. “С догматом, который сразу дан в принудительной законченности, нечего делать философскому мышлению, он его связывает; он должен быть с полной философской искренностью превращен в проблему философии, “ предмет её исследования”^[31].

Булгаков проводит следующие различения: “1) внефилософское, религиозное мифотворчество; 2) догматика, представляющая внешнюю систематизацию догматов; 3) религиозная философия или философское творчество на религиозные темы; 4) “общая” философия, которая представляет собой искание “естественного”, языческого разума, но, конечно же, всё же оплодотворённое какой-либо интуицией; 5) канон философии, её поэтика и техника, куда относятся разные отрасли “научной философии” (гносеология, логика, феноменология, наукоучение)”^[32].

Философия, таким образом, принадлежит имманентному миру, но постоянно и безнадёжно стремится выйти за его пределы. Философия всё ставит под вопрос, во всём видит проблему. Когда философия пытается понять основы бытия, она может это сделать только интуитивно, и здесь она сближается с религией. Когда философия забывает о началах и разрабатывает методологию мышления — она сближается с наукой. Булгаков задаётся вопросом о значении в наш “научный” век науки о религии.