Несравнимость философии.

Основные понятия метафизики.

Несравнимость философии.

а) Философия ни наука, ни мировоззренческая проповедь

Наш курс объявлен под названием "Основные понятия метафизики".

Это название мало о чем дает догадаться, при том что по своей форме оно

совершенно ясно. Оно как будто бы похоже на другие названия куров:

первоначала зоологии, основные положения лингвистики, очерк истории

реформации и подобное. Мы понимаем: перед нами отчетливо очерченная

дисциплина, именуемая <метафизикой>. Дело идет теперь о том, чтобы в рамках

одного семестра представить, опуская многочисленные подробности ее

важнейшие понятия. Поскольку же метафизика центральное учение всей

философии, то разбор ее основных черт превращается в сжатое изложение

главное содержание философии. Раз философия по отношению к так называемым

частным наукам есть наука общего характера, наши занятия благодаря ей обретут

должную широту и закругленность. Все в полном порядке и университетская

фабрика может начинать.

Да она давно уже и начала, и работать так ходко, что некоторые даже

начинают чуять в ее гонке какую-то опустошенность и потерянность. Может

быть, что-то сломалось в самих недрах механизма? Неужели его удерживают от

развала уже только навязчивость и банальность организации и сложившегося

уклада? Неужели в глубине всего этого занятия засели фальшь и тайное отчаяние?

А что если разговоры о метафизике как надежно очерченном разделе

философских знаний предрассудок, и философия как преподаваемая и изучаемая

наука видимость?

Впрочем какая надобность еще и специально констатировать подобные вещи?

Всякий и так давно знает, что в философии, тем более в метафизике, все шатко,

несчетные разные концепции, позиции и школы сталкиваются и раздирают друг

друга сомнительная сумятица мнений в сравнении с однозначными истинами и

достижениями, с выверенными, как говорится, результатами наук. Вот где

источник всех бед. Философия, а прежде всего именно метафизика, просто пока

еще не достигла зрелости науки. Она движется на каком-то отсталом этапе. Что

она пытается сделать со времен Д е к а р т а, с начала Нового времени, подняться

до ранга науки, ей пока не удалось. Так что нам надо просто все силы положить

на то, чтобы она в один прекрасный день достигла успеха. Когда-нибудь она

твердо встанет на ноги и пойдет выверенным путем науки на благо человечества.

Тогда мы узнаем, что такое философия.

Или все надежды на философию как абсолютную науку одно суеверие?

Скажем, не только потому, что одиночка или отдельная школа никогда не

достигнут этой цели, но и потому, что одиночка или отдельная школа никогда не

достигнут этой цели, но и потому, что сама постановка такой цели

принципиальный промах и непризнание глубочайшего существа философии.

Философия как абсолютная наука высокий непревосходимый идеал. Так кажется.

И все-таки, возможно, измерение ценности философии идеей науки есть уже

фатальнейшее принижение ее подлиннейшего существа.

Если, однако, философия вообще и в принципе не наука, к чему она тогда, на

что она тогда еще имеет право в кругу университетских наук? Не оказывается ли

тогда философия просто проповедью некоего мировоззрения? А мировоззрение?

Что оно такое, как не личное убеждение отдельного мыслителя, приведенное в

систему и на некоторое время сплачивающее горстку приверженцев, которые

вскоре сами построят свои системы? Не обстоит ли тогда дело с философией,

словно на какой-то большой ярмарке?

В конечном счете, истолкование философии как мировоззренческой

проповеди ничуть не меньшее заблуждение, чем ее характеристика как науки.

Философия (метафизика) ни наука, ни мировоззренческая проповедь. Что в

таком случае остается на ее долю? Для начала мы делаем лишь то негативное

заявление, что в подобные рамки ее не вгонишь. Может быть, она не поддается

определению через что-то другое, а только через саму себя и в качестве самой

себя вне сравнения с чем-либо, из чего можно было бы добыть ее позитивное

определение. В таком случае философия есть нечто самостоятельное, последнее.

б) К сущностному определению философии не ведет окольный путь сравнения

с искусством и религией.

Философия вообще не сравнима ни с чем другим? Может быть, все-таки

сравнима, пускай лишь негативно, с искусством и с религией, под которой мы

понимаем нецерковную систему. Почему же тогда нельзя было точно так же

сравнить философию с наукой? Но ведь мы не сравнивали философию с наукой,

мы хотели определить ее как науку. Тем более не собираемся мы определять

философию как искусство и как религию. При всем том сравнение философии с

наукой есть неоправданное снижение ее существа, а сравнение с искусством и

религией, напротив, оправданное и необходимое приравнивание по существу.

Равенство, однако, не означает здесь одинаковости.

Стало быть, мы сумеем обходным путем через искусство и религию уловить

философию в ее существе? Но не говоря даже о всех трудностях, которые сулит

этот путь, мы посредством новых сравнений опять не схватим существо

философии, сколь ни близко соседствуют с ней религия и искусство, если прежде

уже не увидим это существо в лицо. Ведь только тогда мы сумеем отличить от

него искусство и религию.

Так что и здесь нам дорога закрыта, хотя на нашем пути нам встретится и то, и

другое, искусство и религия.

Опять и опять во всех подобных попытках постичь философию путем

сравнения мы оказываемся отброшены назад. Обнаруживается: все эти пути, по

существу, никуда не ведущие окольные пути. Постоянно отбрасываемые назад с

нашим вопросом, что такое философия, что такое метафизика сама по себе, мы

оказываемся загнаны в тесноту. На каком опыте нам узнать, что такое сама по

себе философия, если нам приходится отказаться от всякого окольного пути?

с) Подход к сущностному определению философии путем

историографической ориентировки как иллюзия.

Остается последний выход: осведомиться у истории. Философия, если таковая

существует, возникла все-таки не вчера. Делается даже странно, почему мы сразу

не направились этим путем, через историю, вместо того чтобы мучить себя

бесполезными вопросами. Сориентировавшись при помощи историографии, мы

сразу же получим разъяснения относительно метафизики. Мы можем спросить о

трех вещах:

1. Откуда идет слово < метафизика> и каково его ближайшее значение? Нам

предстанет удивительная история удивительного слова.

2. Мы сможем, оперевшись на простое словесное значение, проникнуть в то,

что определяется как метафизика. Мы познакомимся с одной из

философских дисциплин.

3. Наконец, через это определение мы сумеем пробиться к самой названной

цели.

Ясная и содержательная задача. Только никакая историография еще не даст

нам почувствовать, что такое сама по себе метафизика,если мы заранее уже этого

не знаем. Без такого знания все сведения из истории философии остаются для нас

немы. Мы знакомимся с мнениями о метафизике, а не с ней самой. Так что и этот

оставшийся напоследок путь ведет в тупик. Хуже того, он таит в себе самый

большой обман, постоянно создавая иллюзию, будто историографические

сведения позволяют нам знать, понимать, иметь то, что мы ищем.