ЖАН-ФРАНСУА ЛИОТАР. ствия», о котором намекает их материяствия», о котором намекает их материя. Современные авангарды только и сделали, что о нем напомнили. Если эти произведения сохраняют подчас живую способность нас волновать и с исчезновением своего «культурного контекста», то, конечно же, потому, что мы образуем ту публику без определенного вкуса, которую наделила полномочиями современность; но прежде всего потому, что сквозь «манеры» своего времени они апеллируют к таинственному, ни с каким временем не связанному «присутствию», удостоверяют его в чувственном. Всегда непохожие друг на друга, они возносят одну и ту же жалобу: эстетическое существование беспрестанно пробуждает от рабства и смерти. В великом произведении искусства всегда слышится поднятая перед угрозой небытия тревога. Философское общее место — противопоставлять ложную полноту кажимостей истине бытия в ее отсутствие. Именно поэтому философию возмущает настойчивость эстетического чувства, упорствующего в своей привязанности к иллюзии. Но философия низводит при этом ощущение до одного из способов познания, никчемность которого с легкостью и показывает. Тогда как ощущение — это также и аффекция, которую «субъект» — следовало бы сказать: мысле-тело, я же назову: анима* — испытывает по поводу чувственного события. Истинный или ложный, айстесис непосредственно видоизменяет аниму, смещая ее расположенность * душа (лат.)
|
