ПРИЗНАНИЕ

 

Я проснулся на рассвете. Все еще крепко спали. Я нервничал, тревожась за хрупкую Сабину, которую ждали новые испытания, и упрекал себя за свое решение: прими я сторону остальных, быть может, капитан не стал бы так упорствовать. Эта мысль не давала мне покоя. Однако, зная его характер, скорее можно было предположить обратное. А вдруг он ушел бы один, забрав с собой Сабину?

Но разлука с ней была бы для меня страшнее смерти!

Так я размышлял, стоя у входа в пещеру. За стеной нескончаемого дождя поднимался новый унылый день.

Вокруг – сплошная вода: и на земле, и на небе.

Внезапно за спиной я услышал шорох, легкие осторожные шаги. Я повернулся – это была она, Сабина. Закутанная в накидку, она приближалась с таинственным видом.

С ее приходом всякие сомнения и грусть рассеялись. Даже дождик казался приятным, он словно скрывал нас ото всех.

Застыв на месте, как загипнотизированный, я едва смог что-то вежливо пробормотать.

– Я хочу с вами поговорить, – сказала Сабина.

Эти простые слова в ее устах прозвучали загадочно и волнующе.

– Я очень тронута вашей преданностью, – продолжала она. – Мой отец будет вечно признателен вам, но он не умеет это выразить. Вы не возражаете, если вместо него это сделаю я?

Я глядел на выбившиеся пряди волос на ее прелестной шее, на скромную серую накидку, более прекрасную, чем одеяние феи. Прекрасен был и вход в пещеру, и нежный дождик, вторивший словам любимой… Меня переполняло чувство восторга, все во мне трепетало… Но в сердце закралась тревога. Уж слишком прекрасной была эта минута – как вспышка молнии, возвещающая грозу. Моя любовь словно прорвалась наружу. Конечно, все было к этому готово, уже давно в моей душе расцвело глубокое и нежное чувство. Но как часто даже сильная любовь угасает, если ее долго таят, и может совсем погаснуть, если о ней так и не решатся заговорить. Иногда какое-то слово или поступок – вроде этой милой выходки Сабины – вынуждают нас сделать выбор, и не знаешь, к чему он приведет: к счастью или к поражению, вознаградит или обречет на безответную любовь. Сегодня утром я знал, что буду с ней говорить, я знал, что испытаю судьбу. Какими муками мне придется заплатить за эту минуту? Не буду ли я проклинать Сабину за то, что она пришла? Я пробормотал:

– Если сказанные мной тогда слова пришлись вам по душе, одно это для меня – высшая награда.

Сабина не сводила с меня своих ясных глаз, я же стоял, словно околдованный.

– Высшая награда? – переспросила она.

И тут она покраснела. Я задыхался и долго не мог ничего ей ответить. Юная дева, как я осмелюсь сказать тебе об этом! Если я произнесу эти слова, а они упадут в пустоту? А если я получу отказ? Неужели наши руки, наши губы никогда не встретятся?.. Все во мне сжалось от тягостного сомнения. Наконец, я смог вымолвить:

– Да, высшая… ваша признательность будет мне лучшей наградой за все превратности пути, за мою верность вам.

Сабина отвела от меня взгляд, боязливо поджала губы.

Эта девушка была самой судьбой, весь вопрос жизни и смерти теперь таился для меня под ее опущенными густыми ресницами. Я сказал прерывающимся от волнения голосом:

– Вы сомневаетесь в моей преданности?

– Возможно, мне и следовало бы быть менее доверчивой, – ответила она с легкой иронией, но такой ласковой, доброжелательной!

Я все еще сомневался, меня мучил страх потерять ее: что мне выпадет – да или нет? Я рискнул и выпалил:

– А если я всегда буду рядом с вами?

– Всегда?

– Да, всю жизнь?

Ее лицо стало серьезным: я почувствовал, что силы покидают меня. Но незачем было прибегать к уловкам, жребий был брошен! Я продолжал:

– Вы не возражаете, если я поговорю с вашим отцом, согласен ли он назвать меня своим сыном?

По лицу Сабины промелькнула тень замешательства.

Потом она сказала с милой решимостью:

– Да, поговорите с ним.

– Сабина, – вскричал я, испытывая радость и боль одновременно, – значит, я могу верить в то, что вы меня любите?

– А что же вам еще остается делать? – сказала она, и снова в ее голосе прозвучала ласковая и доброжелательная ирония.

В то раннее дождливое утро в болотном раю передо мною возник образ счастья. Я осторожно взял ее прелестную руку и поднес к губам.

Я чувствовал себя властелином мира.