Основные данные о работе 6 страница

— Эти молодые люди станут миссионерами со своим собственным видением, — проговорил я вполголоса. — И так число Божьих служителей будет умножаться...

Вошла Дар.

— Дорогой, хозяйка хочет обговорить условия.

— Хорошо. Давай сначала помолимся об этом.

Мы стояли в столовой с Карен на руках и молились. Мы верили, что Бог привел нас сюда, и теперь просили Его помочь воплотить в жизнь то, что мы видели в этой особенной школе. Когда мы молились, я подумал о Калафи Моала из Новой Зеландии. Я так хотел, чтобы он учился в нашей школе! Меня тревожило то, что Калафи не имел тех знаний, какие были у нас с Дарлин. Несмотря на все это, мы понимали, что он должен остаться с нами. Он женился на девушке по имени Тапу. Она из Тонга. Джимми и Дженни были знакомы с ней и говорили, что она красива.

— Ее родители — уважаемые в Тонга люди, — добавила Дженни. — Они одна команда.

И все же оставалось одно «но»: у Калафи, для его возраста, было слишком много обязанностей в пока еще новой для него миссионерской работе.

Но сейчас мое внимание сосредотачивалось на организации школы в Швейцарии и на всем, что связано с ней. Мы арендовали гостиницу и планировали принять тридцать шесть молодых людей пяти национальностей. Мы не подозревали, что стояли перед еще одним из самых основных уроков ведения.

Мой недельный пост и исповедь в доме Доусонов в Новой Зеландии, где я пережил такую сложную духовную операцию, ясно показал, что если мы хотим достичь прогресса в слышании голоса Бога, необходимо быть чистыми перед Богом и людьми. Я познал на собственном опыте, что после очищения высвобождается сила Божья. Как я изучил, в истории каждое великое излияние Духа сопровождалось глубокой очищающей исповедью. Я понимал почему: очищение освобождало человека от тайных обид и грехов, через которые дьявол мог удерживать его.

Хотя я никогда не настаивал на необходимости исповеди ребят из МсМ, но мне все же было интересно, что они думают по этому поводу. Вот почему то, что произошло с моим другом Доном Стивенсом, не удивило меня.

Наступило 27 декабря 1969 года. Прошло шесть месяцев с тех пор, как мы с Дар впервые увидели гостиницу «Гольф». На следующий день начинались занятия в школе с нашим первым приглашенным учителем. К нам приехал Дон Стивене со своей молодой женой. Дон и Дейон поженились вскоре после нашего первого миссионерского эксперимента на Багамах. В тот вечер я спросил Дона, не хочет ли он выступить перед группой. Сейчас он стоял перед нами, его крепкая фигура несколько располнела с тех пор, как я видел его последний раз. Он рассказывал нам о том, как Бог призвал его к миссионерскому служению. Это произошло в маленькой часовне в горах, как рассказывал он. Стоя на коленях, он впервые услышал призыв Бога нести Евангелие другим народам.

Спустя несколько недель, после окончания занятий на тему чистой совести, я заметил, что Дон ерзает на своем месте. В конце концов он вскочил на ноги.

— Я хочу сказать, что я немного преувеличил... нет, в тот первый вечер, когда мы сидели все вместе, я солгал вам, ребята. Бог действительно призвал меня, и именно так... как я сказал. Но затем я увлекся. Я добавил некоторые вещи, которых не было. Я солгал. И я очень сожалею.

Дон быстро сел.

Честность Дона побудила и других к откровенности. Это было удивительное зрелище. Не все, конечно, отважились вслух покаяться в тот вечер, и это тоже было нормально. Покаяние — неважно, в присутствии других или наедине с Богом — единственный путь к спасению. Оно приносит человеку смирение, единение, примирение и делает его готовым к Божьему исцелению души, духа и тела. Покаяние полезно для души. Признавая свои ошибки и грехи перед верными и добрыми друзьями, мы становимся ближе друг другу, мы становимся, как настоящая семья. В тот момент, когда Дон так искренне сознался перед всеми в обмане, я готов был умереть за него. И за других тоже.

Позже студенты разошлись по своим комнатам, чтобы написать письма, в которых старались примириться со своими родителями, пасторами, учителями, бывшими друзьями и подругами. Я вспомнил маленькую стопку писем на столе в комнате Доусонов, и о том, как после моего признания МсМ начала расти совершенно по-новому и быстрыми темпами. Случится ли то же самое с Доном?

В конце лета 1970 года Дар, Карен и я гуляли в лесу возле гостиницы, разговаривая о школе. Я посмотрел на Дар, располневшую от второй беременности, и подумал, что сегодня решающий день, который покажет, удалась ли наша идея со школой. Тридцать шесть студентов вернулись из своих миссионерских поездок по Европе и Афганистану, и сегодня мы услышим их отчеты. Прогуливаясь в сосновой роще, мы с нетерпением ждали рассказов ребят.

Мне хотелось услышать о проделанной работе, но еще больше узнать об их планах на будущее. Сегодня был выдающийся день, потому что мы увидим результаты водительства, полученного мной и Дарлин три с половиной года назад и подтвержденное Виллардом Кантелоном. Водительство, как и пророчество, имеет тот же критерий ценности: оно должно работать.

Будет ли эта группа молодых людей организовывать новые служения под эгидой МсМ? Сегодня, когда студенты соберутся на лужайке перед гостиницей, мы узнаем об этом.

Поздно вечером мы расположились на раскладных стульях на лужайке под платанами. Дар возилась с двухлетней Карен, которую, как магнитом, тянуло к двухмесячному малышу Дейон. Джимми и Дженни вместе с небольшой командой только что вернулись из Афганистана. Глядя на них, я подумал о том, что Бог ответил на их настойчивые молитвы: после шести лет супружества у них родился ребенок.

Тридцать шесть молодых людей, сидя в узорчатой тени деревьев, рассказывали о своих приключениях в Германии, Испании, Франции, Великобритании, Югославии, Болгарии, Афганистане. Я повествовал о тех, кто не имел возможности быть с нами в тот момент. По всему миру у нас работало уже сорок служителей, включая Калафи и Тапу с их командой в Новой Гвинее.

Наконец, настал момент, которого я так ждал. Ребята рассказывали о своих планах, и я не был разочарован. Один за другим они говорили, что Бог велит им остаться в МсМ для выполнения самостоятельной миссионерской работы в специализированных проектах.

Неужели это произошло? Да, процесс умножения, о котором я так долго мечтал, пошел. Молодые люди проходят короткое обучение в нашей школе, некоторые остаются дольше, затем отправляются за свой счет во Францию, Англию, Германию и Испанию. Дженни и Джимми планировали ехать в Скандинавию.

Я посмотрел на тихо сидевших Дона и Дейон Стивене, единственных, кто до сих пор еще ничего не сказал. Глаза Дейон блестели, она широко улыбалась.

— Дон, — спросил я, — а что расскажешь ты?

Сидя на краешке стула, Дон рассказал, как со страхом ожидал моего звонка в то утро, потому что не знал, что они с Дейон будут делать. Они молились несколько недель, но ситуация не прояснялась.

— Я чуть было не сдался. Казалось, ничто не зажигало огня, мы не получали никакого водительства. Затем во время обеда я взял новый номер журнала «Тайм». Открыв его, я начал рассматривать фотографии Мюнхена, где шла подготовка к проведению летних Олимпийских Игр 1972 года. Я почему-то вспомнил о тысячах молодых коммунистов, которые не так давно маршировали по восточному Берлину, выкрикивая лозунги. Это было зловещее зрелище, потому что ни у кого из них я не увидел блеска в глазах. Они, как зомби, маршировали навстречу смерти.

Дон посмотрел в мою сторону и, сделав глубокий вдох, ударил себя ладонью в грудь.

— Лорен, — сказал он, — я думаю, нам нужно организовать марш христиан в Мюнхене во время Олимпийских игр! Там мы сможем встретиться с людьми, живущими по обе стороны железного занавеса, и рассказать им об Иисусе Христе. К тому же, туда съедутся спортсмены и гости со всего мира!

Предложение Дона взволновало меня, и я понял, что он прав. Так думали и остальные — возгласы восторга и одобрения звучали со всех сторон.

То, о чем говорил Дон, являлось прекрасной идеей дальнейшего умножения работы. Как своеобразный катализатор, МсМ высвобождала идеи у таких людей, как он. Значит, не только мне в нашей маленькой школе Бог давал такое понимание. Вспоминая смирение Дона во время исповеди, я был рад, что именно его сейчас избрал Бог. Я доверял ему.

— Как ты думаешь, Дон, сколько людей мы сможем взять с собой? — спросил я. Он на миг задумался и ответил:

— Двести.

Эта цифра мне показалась маленькой, но послать даже такое количество станет подвигом, особенно учитывая трудности с жильем, которые обязательно будут во время Олимпийских игр.

Так завершилась наша встреча, оставившая во мне огромное чувство удовлетворения. После общей молитвы ребята разъехались в разные стороны, увозя с собой наши благословения.

Дон и Дейон с ребенком отправились в Мюнхен в своем микроавтобусе, доверху загруженном всевозможным снаряжением.

У меня возникло такое чувство, будто мы стоим на пороге важных событий.

 

 

Опасность успеха

 

 

Сколько боли и разочарования можно было бы избежать, если бы я знал тогда один из наиболее важных принципов водительства: Господь поведет нас к победе, но успех является самым большим препятствием на пути к правильному слышанию голоса Бога. Стоя на пороге важных событий, мы и понятия об этом не имели.

Прошло два года после того, как Дон предложил послать добровольцев на Олимпийские игры. Выдался сырой, холодный день. Я быстро шел по мокрым улицам Копенгагена. Мои мысли были заняты тем, где поставить огромный печатный станок Хайдельберга. Он весил две тонны. Мы собирались использовать его для печатания миллиона брошюр для гостей Мюнхенской Олимпиады, которая должна была начаться через шесть месяцев. Станок нам подарили вместе с бумагой и красками. За две недели его необходимо было доставить, установить и привести в рабочее состояние.

Ступив на проезжую часть, я вовремя увернулся от мимо промчавшегося «вольво». Я ежился от холода, тянуло вернуться в тепло маленькой квартирки Джимми и Дженни, которую мы превратили в штаб.

Конечно же, вопрос размещения печатного станка являлся только маленькой частью проблемы. Нам нужно было позаботиться о жилье для сотен молодых людей, которые приедут в Мюнхен. Дон ошибся, когда предположил, что добровольцев будет человек двести. Около тысячи молодых людей из Соединенных Штатов, Канады, Южной Африки и Европы ехали, чтобы принять участие в христианском марше. А у нас до сих пор не хватало места для их размещения!

Дон несколько раз ездил в Мюнхен для поиска помещения. Во время первой поездки, два года назад, он узнал, что все большие помещения в Мюнхене и вокруг него уже забронированы.

— В крайнем случае, мы можем найти гараж или что-то вроде этого и установить станок там! — решили мы с Доном.

Честно говоря, я не очень волновался о помещении для станка и жилье для ребят. Все устроится, — так было всегда. Я вспомнил, как легко улаживались дела за последние два года. Мы нашли формулу успеха, и она действовала!

— Она существует, и каждый христианин может открыть ее для себя, — заверил я сам себя несколько самонадеянно, — нужно только получить слово от Господа о том, что Он хочет сделать, провозгласить Его слово вслух и затем наблюдать, что будет дальше.

Год назад, за месяц до рождения нашего сына Дэвида, Бог сказал нам купить гостиницу «Гольф». До этого МсМ располагала несколькими печатными машинками, маленьким старым печатным станком (он, безусловно, был шагом вперед по сравнению со старым мимеографом, на котором мы с Бобом и Лорейн печатали наши первые письма), несколько подержанных фургонов и автомобилей. Но Бог сказал нам купить гостиницу, и мы провозгласили Его слово с верой. Я принял решение никогда не сомневаться ни в разуме своем, ни в духе, что необходимые деньги придут, причем вовремя.

Неделя за неделей поступали деньги для покупки гостиницы «Гольф». Каждый внес свою долю. Молодые люди тоже жертвовали на эту покупку. Мы с Дар были уверены, что это Бог подсказал нам мысль продать наш дом-гнездышко в Ла-Пуэнте и отдать деньги. Так мы и сделали.

В самый последний день, непосредственно перед покупкой, до нужной суммы недоставало десяти тысяч долларов. Когда я пошел проверить нашу почту, то обнаружил в почтовом ящике пожертвования от нескольких людей, которые верили в то, что мы делаем. Невероятно, но там было десять тысяч шестьдесят долларов! Просто из любопытства, после того, как мы выплатили полную сумму, в течение четырех дней я проверял ящик, но больше ничего не пришло — ни цента.

Я не сомневался, что в Мюнхене найдется помещение для печатного станка. «Но лучше бы это случилось поскорее», — думал я, размышляя о приближающихся Олимпийских играх.

Вполне уверенный, что все устроится, я ждал. Через несколько дней зазвонил телефон. Это был Дон.

— Лорен, мы нашли место для печатного станка и жилье для тысячи ребят!

Да? Вот здорово! А что это? Склад? Лагерь?

Нет, не совсем... это замок.

Когда он сказал слово «замок», я почувствовал, словно что-то щелкнуло внутри меня. Дон описал замок, выставленный на продажу, и я понял, что это место для нас. Дон повесил трубку, и я начал молиться, спрашивая Господа, нужно ли нам покупать этот замок. Во время молитвы я получил видение — это помещение сыграет свою роль не только на период Олимпийских игр, но и для нашей постоянной работы в Германии. С каждым часом тихое «да» внутри меня становилось все громче.

Через несколько дней я приехал к Дону Стивенсу в Мюнхен, и мы вместе отправились смотреть замок. Около часа мы ехали мимо ровных фермерских полей к деревне Херлах, затем свернули на проселочную дорогу и увидели стоящий невдалеке гигант. Наш замок! У него были двойные башни с куполами в виде луковиц. Проехав через ворота и сделав круг по подъездной дорожке, мы остановились возле огромной богато украшенной двери. Мы вышли и стали рассматривать шестиэтажный замок и примыкающие к нему постройки пониже.

— Он огромный, — прошептал я Дону.

Мы позвонили в дверь, вышел управляющий. Он показал нам все здание. Замок, от подвальных помещений до чердака, сохранился в отличном состоянии. Построенный в шестнадцатом веке, он был недавно отреставрирован. Нынешний владелец, Детская социальная служба, потратил на это в два раза больше запрашиваемой цены! В замке было достаточно комнат для проживания трех сотен человек. Но учитывая пустые чердаки и два акра земли, здесь можно было временно разместить гораздо большее количество людей.

— Нам нужен был гараж? Вот и он, — засмеялся Дон, — только к нему прилагается замок!

Осмотрев гараж, мы нашли, что он достаточно вместителен для печатного станка.

— А за замком, — сказал я, — мы можем установить палатку для занятий.

Мы вернулись в Мюнхен с немецким переводчиком, чтобы обсудить с владельцем детали покупки и составить договор, который, как я чувствовал, дал мне Бог. Мы договорились внести первую часть оплаты в течение недели, а оставшуюся часть денег обязались заплатить к концу августа, как раз к началу нашего олимпийского мероприятия.

Через несколько минут мы вышли с ключами от замка. Все устроилось так просто. В течение недели на наш депозит поступили деньги от европейских друзей-христиан. Наша вера росла. Спустя несколько дней в замок доставили типографский станок, и мы начали печатать евангельские материалы на немецком, английском и французском языках.

Это произошло вскоре после того, как Дон переехал в замок — всего за четыре месяца до начала игр в марте 1972 года. Я был в очередной поездке по странам Тихоокеанского бассейна, призывая молодых людей присоединиться к нашему трехнедельному мероприятию в Мюнхене. Переезжая из страны в страну, я вовсе не ожидал того, что Бог сделал дальше, отчасти потому, что это не имело совершенно ни какого отношения к Олимпийским играм. Бог готовил нас к будущим событиям.

Я летел из Сеула в Гонконг, и стюардесса только что унесла мой обеденный разнос. Мы летели в южном направлении над Желтым морем. Я поднял шторку продолговатого иллюминатора, внизу смутно вырисовывалась земля, которая, как я предполагал, называлась Китаем. «Мы должны быть где-то недалеко от Шанхая», — подумал я.

Внезапно голос Бога прервал мои мысли:

— Пришло время искать корабль. Я изумился.

Это Ты, Бог? — спросил я автоматически. Во время урагана Клео на Багамах я понял, что наша миссия должна преследовать две цели — любовь к Богу и помощь людям. Корабль станет превосходным средством для реализации обеих. Эта мысль глубоко волновала меня. Я мог только представить, что эта идея повлечет за собой: поиск опытной команды, соблюдение международных правил грузоперевозок, сбор огромной суммы денег для покупки и содержания корабля на плаву.

Боже, если Ты говоришь, что нужно начинать сейчас, пожалуйста, подтверди Свое слово. Такая покупка стоит очень больших денег.

Я даже и представить себе не мог, насколько высока цена.

Через несколько недель я прибыл в Новую Зеландию и был бесконечно рад снова вернуться в эту чудесную страну с ее зелеными склонами и пасущимися на них овцами. Здесь я так много узнал о Божьих путях, познакомился с Калафи Моалой, Джимом и Джой Доусон и многими другими, кто так много значил для меня. Теперь мы основали лидерский центр МсМ в Новой Зеландии. Я рассказал им о Мюнхене, а затем об идее, пришедшей мне в самолете над Шанхаем. Вел ли нас Бог к покупке корабля?

Вшестером мы собрались помолиться.

— Господь, нам нужна Твоя помощь. Ты знаешь, как нелегко собрать нужных людей...

Вдруг в дверь постучали. Слегка раздраженный тем, что нас прервали, я пошел посмотреть, кто это был. На пороге стоял загорелый мужчина лет тридцати.

— В чем дело, сэр? — спросил я, поглядывая через плечо на ожидавших меня друзей.

Мужчина вероятно заметил, что прервал нас, и выпалил:

— Почему Бог призывает к миссионерству человека, который к этому абсолютно непригоден?

Вопрос звучал странно. Но в душе я чувствовал, что его нужно внимательно выслушать.

Может, войдете? — я открыл дверь шире. — Что вы имеете в виду под словом «непригоден»?

Я главный инженер и шкипер, — сказал мужчина, несмело ступая в комнату, — и кроме моря не знаю ничего, но Бог почему-то призвал меня стать миссионером! Это же вовсе несовместимо, не так ли?

Конечно, мы поразились тому, что Господь напрямик ответил нам. Моряк, как выяснилось, хотел приступить к работе тотчас, но мы, к сожалению, еще не приготовились. Тем не менее, его приход во время нашей молитвы о водительстве привел нас в восторг. Конечно же, на данный момент первоочередным оставалось наше мероприятие в Мюнхене, но теперь мы знали, что Бог дает нам направление на будущее.

Я отправился домой со страстным желанием рассказать Дар о том, что произошло, а затем ехать в Мюнхен. У меня не оставалось времени, чтобы заехать в Новую Гвинею, проведать Калафи, Тапу и двух их маленьких девочек. В штабе Калафи насчитывалось двадцать пять человек, и я убедил себя, что он отлично справляется.

Дар, я и наши дети, одному из которых исполнилось четыре года, а другому — восемнадцать месяцев, свернули с мюнхенской трассы и направились через фермерские поля к замку. Всего через неделю сотни молодых людей практически со всех континентов приедут в эту тихую сонную деревеньку с деревянными коттеджами, белоснежной католической церковью и горсткой магазинов, чтобы провести тут три оживленные недели.

— Ты представляешь, Дар, — сказал я, поворачивая машину к замку, — в Херлахе проживает всего тысяча человек. Мы удвоим количество жителей всего за одну неделю.

Дар засмеялась.

— А помнишь, Лорен Каннингем, что ты говорил мне десять лет назад? Ты говорил мне, что цель твоей жизни — увидеть тысячу молодых людей на евангелизации. Вот они!

Это было хоть и интересное, но запоздалое замечание, потому что теперь наши планы были намного больше: мы задумали организовать двойные служения.

Я остановился перед массивной резной входной дверью. Дон вышел поприветствовать нас, за ним следовала Дейон с их двухлетней белокурой дочуркой, похожей на куклу.

— Ребята, у нас для вас сюрприз!

За замком, едва втиснувшись в пространство между его стеной и оградой, стоял большой полосатый цирковой шатер. Дон сказал мне, что уже не надеялся найти большую палатку: казалось, все палатки в Европе арендовали. Но затем цирковые выступления отменили, и у нас появилось место для собраний.

 

Мюнхен: мир в миниатюре

 

 

Всю неделю в деревню съезжались молодые миссионеры, представители пятидесяти двух наций и пятидесяти деноминаций. Джимми и Дженни приехали на «фольксвагене» с прицепом. Доусоны тоже были здесь: Джим, как всегда, элегантный, и прямолинейная Джой, которая станет руководить занятиями по Библии в нашей палатке.

План на эти три недели был простым: ежедневно пятьсот человек под руководством Дона Стивенса выйдут на улицы Мюнхена, а другие пятьсот — под моим началом — остаются в замке, чтобы пополнять свои знания, молиться и изучать Библию. На следующий день группы меняются местами. Ребята будут подниматься в пять часов утра, брать с собой пакеты с едой и отправляться поездом в Мюнхен, возвращаясь оттуда поздно вечером. Мы планировали провести несколько маршей в городе и большой музыкальный фестиваль в конце третьей недели.

К сожалению, с самого первого дня мы столкнулись с наихудшим, что только можно представить, — с безразличием.

Мы были похожи на незваных гостей на веселом празднике жизни. Попытаться прервать этот праздник и поговорить с людьми о чем-то важном — задача не из легких. Спорт — это идол, у ног которого лежал весь мир. Соревнования атлетов символизировали мир и братство. Немецкие власти, желая показать всем, что Олимпийские игры проходят спокойно, запретили все запланированные нами марши и выставили нас с нашим музыкальным фестивалем за пределы Мюнхена, поэтому нам пришлось изменить тактику. Мы разделились на маленькие команды, которые ходили в школьные городки, в парки, где собирались юные коммунисты, и просто в общественные места, и проводили импровизированные собрания по всему городу. В Олимпийской деревне наши ребята разговаривали с представителями стран, находившихся за железным занавесом. Тех, кто хотел узнать больше, мы приглашали в большой магазин, переделанный в кафе, и там говорили об Иисусе.

Мы имели неплохие результаты, которые дались нам нелегко. Мы работали две недели, но в этой атмосфере соперничества и веселья большой проблемой по-прежнему оставалось безразличие людей.

Все изменилось, когда идол мирового братства, использовавший для своих целей спорт рухнул и разбился.

Я выступал в большой полосатой палатке рано утром во вторник 5 сентября, когда заметил беспокойство в задних рядах. Шепот шел по рядам, и лица присутствующих темнели от тревоги. Наконец, один доброволец, в одежде из грубой хлопчатобумажной ткани, пробрался по пыльному проходу и передал мне записку.

Я не сразу поверил тому, что в ней описывалось, настолько это было чудовищно. Арабские террористы, ворвавшись в Олимпийскую деревню, убили двух израильских участников состязаний и захватили девять заложников. Я сообщил новость ребятам, и мы начали молиться.

Мы временно приостановили занятия, разбились на маленькие группы и просили Бога вынести из этой трагедии что-то хорошее. Позже мы узнали, что пятьсот ребят, которые находились в городе вместе с Доном, сделали то же самое. Они стали в круг на колени в нескольких метрах от места, где террористы держали заложников. Часть МсМовцев молилась, стоя на коленях на тротуарах в центре Мюнхена. Другие ребята преклонили колени в христианском кафе. Затаив дыхание, вместе со всем миром мы следили за тем, как разворачивались события. Драма закончилась взрывом насилия: погибли еще девять израильтян, а с ними пять арабов и один немец.

В тот вечер олимпийский карнавал превратился в похоронное шествие. Люди ходили по улицам, как потерянные. И тогда они обратили внимание на нас, потому что мы были в Мюнхене посланниками надежды. Мы плакали с плачущими, убеждая их, что у Иисуса Христа есть ответ на подобные трагедии. И сердца открывались: в день нападения террористов молодая израильтянка, член МсМ, привела араба-мусульманина к вере в еврейского Мессию.

Понимая, что не можем больше оставаться в деревне, мы с Дар уехали в Мюнхен вместе с остальной группой наших студентов. Мы стояли на сцене в Олимпийской деревне и пели песни, стараясь привлечь внимание присутствующих к Богу. Один за другим люди заполняли места в амфитеатре, молча слушая нас. Когда мы закончили петь, к нам подошла привлекательная немка лет двадцати и спросила:

— Вы люди Иисуса?

Мы с Дар ответили одновременно:

— Да.

Взгляд девушки выражал страстное желание.

— Я тоже хочу стать человеком Иисуса.

Мы привели ее в кафе и представили Дону, который свободно говорил по-немецки. Он выяснил, что она путешествовала по Европе в поисках смысла жизни. Она нашла его в тот вечер, когда, подняв руку, произнесла:

— Теперь я знаю Иисуса. И я тоже принадлежу Ему. После трагедии с израильскими спортсменами городские власти изменили свое отношение к нам. Один полицейский сказал Дону:

— Вы, христиане, — единственное светлое и доброе, что произошло здесь за эти три недели.

Нам разрешили проводить христианские марши. Нам даже дали несколько тысяч цветов из городского парка, чтобы мы могли раздать их людям во время шествия по центру города в знак скорби по убитым.

Мы напечатали десять тысяч газет, которые буквально вырывали у нас из рук. На первой полосе размещалась фотография араба и еврея из МсМ, стоявших рука об руку и провозглашавших, что единственно возможным путем создания мирового братства является Иисус Христос.

Три недели Олимпийских игр завершились трагедией, которую Мюнхен никогда не забудет. Закончились и для нас три недели, принесшие нам нечто новое и позволившие не остаться в стороне от человеческой скорби.

Благодаря щедрым пожертвованиям, мы расплатились за замок, и теперь в Германии у нас было постоянное место. Перед тем, как свернуть большую полосатую палатку, мы предложили молодым людям положить деньги в корзину или взять из корзины в зависимости от их веденья и планов на будущее.

Многие МсМовцы нуждались в деньгах на авиабилеты, чтобы добраться до одного из наших двадцати центров и продолжить работу там. Другие приняли решение продолжить обучение в одной из трех школ, подобной нашей в Лозанне. И почти в каждом случае содержались дополнительные расходы на долгие телефонные звонки домой, чтобы обсудить планы с родителями, потому что мы настаивали на поддержании связи с родственниками и церквами.

Окончание Олимпийских игр позволило мне переключиться на другие дела. Во-первых, я нуждался в Божьем водительстве относительно приобретения корабля. Я знал, какой корабль нам нужен: это должно быть судно около пятисот футов в длину, рассчитанное на размещение нескольких сотен человек, и с большими трюмами для перевозки гуманитарной помощи нуждающимся. У нас будет медицинская команда и сотни молодых проповедников, которые сойдут на берег в портах и понесут Благую Весть. Мы покрасим корабль в белый цвет, символизирующий Божью чистоту.

Когда три человека подряд назвали мне судно «Маори», я сделал себе пометку. Это был перевозочный паром, курсировавший между островами Новой Зеландии.

В апреле 1973 года, через тринадцать месяцев после того, как Бог сказал мне купить корабль, я отправился в Новую Зеландию, чтобы взглянуть на «Маори». Мы уже нашли капитана и других опытных членов экипажа, которые проходили курс нашей школы в Лозанне.

Подлетая к Веллингтону, наш самолет стал снижаться над гаванью. Город, расположенный на холмистом берегу залива, очень напоминал Сан-Франциско.

Вдруг прямо под собой я увидел корабль. Он был точно такой, каким друзья описывали «Маори»: черный, длиной около четырехсот пятидесяти футов, с белыми верхними палубами и оранжево-голубой трубой. Он спокойно стоял у причала возле веллингтонских холмов. Я с уверенностью подумал: «Я смотрю вниз на нашу судьбу!»

Когда я взбирался по трапу на «Маори» вместе со мной поднялись представитель компании «Юнион Стимшип» и один из наших директоров в Новой Зеландии. Это, действительно, было хорошее судно. Три верхних палубы и две нижних, на девятьсот двадцать мест, с палубой, на которой можно разместить сто двадцать автомобилей или тонны груза. На корабле был ресторан, столовая и маленький лазарет. Я не сомневался, что этот корабль станет нашим. Мы уехали, оставив «Маори» гордо стоять на якоре.

Когда вы слышите одобрительные замечания по поводу своей идеи или поступка, разве вам придет в голову, что совершаете самую горькую ошибку, на какую только способен верующий, жаждущий услышать голос Бога. И самое смешное то, что вы начинаете ощущать последствия своей ошибки именно в тот момент, когда все идет хорошо...

 

 

Человек в тени

 

 

Я всегда был равнодушен к деньгам, может быть поэтому Дар, я, пятилетняя Карен и двухлетний Дэвид по-прежнему жили в четырехкомнатной пристройке гостиницы «Гольф» в Лозанне. Тем не менее, такой важный аспект, как управление финансами, очень интересовал меня. Мы быстро продвигались к покупке «Маори». Через четыре месяца после того, как я посмотрел корабль, я послал своего помощника по административным делам Велли Венджа в Новую Зеландию для проведения переговоров с компанией «Юнион Стимшип» о покупке «Маори». Мы договорились внести задаток в размере семидесяти двух тысяч долларов до 4 сентября 1973 года. Оставшуюся сумму предстояло выплатить в течение тридцати дней.