ИСКЛЮЧЁННОГО

состоит не в создании красоты ради возбуждения эсте­тического удовольствия, а в образном освоении дей­ствительности, т. е. в выработке специфического ду­ховного содержания и в специфич. социальном функ­ционировании.

Стремясь определить смысл существования И. как особой сферы деятельности, принципиально отличаю­щейся от И. в широком смысле слова, теоретики на про­тяжении всей истории эстетич. мысли шли двумя пу­тями: одни были убеждены, что «тайна» И. состоит в какой-то одной его способности, одном призвании и на­значении — либо в познании реального мира, либо в созидании мира вымышленного, идеального, либо в выражении внутр. мира художника, либо в организа­ции общения людей, либо в самоцельной, чисто игровой активности; др. учёные, обнаруживая, что каждое из подобных определений абсолютизирует какие-то одни присущие И. качества, но игнорирует иные, утверждали именно многомерность, разносторонность И. и пытались описать его как набор различных ка­честв и функций. Но при этом неизбежно утрачива­лась целостность И., и оно представало в виде суммы разнородных свойств и функций, способ объединения к-рых в единое, качественно своеобразное целое оста­вался непонятным.

Совр. марксистская наука ищет решения этой зада­чи на пути преодоления как различных односторонних, так и плюралистич. истолкований природы И., на осно­ве диалектико-материалистич. методологии и принци­пов системного исследования. Один из опытов такого рода состоит в следующем: процесс историч. развития обществ. разделения труда привёл к тому, что из перво­начальной синкретической человеч. жизнедеятельнос­ти постепенно выделялись различные формы материаль­ного и духовного производства и различные формы общения людей. Каждая из этих областей человеч. деятельности приобретала всё более специализиров. характер и сосредоточивалась на выполнении определ. социальной функции: наука стала осн. орудием позна­ния мира, идеологич. формы — средством ценностной ориентации и социального регулирования человеч. деятельности, язык — универс. средством общения людей, игра — организацией их досуга, спорт — меха­низмом физич. развития человека и т. д. Этот процесс развёртывался и на более глубоких уровнях, приводя к специализации разных областей материального произ-ва, к дроблению науки на различные отрасли знания, к расчленению идеологии на различные её формы (этическую, религиозную, политическую, юриди­ческую, эстетическую), к появлению разных специали­зиров. знаковых систем и средств массовой коммуни­кации, к внутр. дифференциации спортивных! и игро­вых форм деятельности. Эффективность, а значит, и искусность, и порождаемая ею эстетич. ценность дей­ствий оказывались в каждом случае прямо пропорцио­нальными ограниченности, односторонности решаемых задач.

Наряду с этим необходимым процессом саморасщеп­ления человеч. деятельности культура сохраняла пот­ребность воспроизводить деятельность человека в её изначальной полуфункциональности, в одновременном и слитном осуществлении разных способов освоения мира — практического и духовного (К. Маркс называл это «практически-духовным» освоением действитель­ности — см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 12, с. 727—28), познания мира и установления его ценност­ных значений, отражения реальности и её преображения с помощью фантазии, «самовыражения» человека и его общения с др. людьми. В И. и запечатлевает­ся эта общая структура реальной человеч. деятельнос­ти, что обусловливает его разносторонность и одновре­менно целостность. Сопряжение познавательной, оце­ночной, созидательной н знаково-коммуникативной граней в структуре художеств. ткани позволяет И., в отличие от всех специализиров. форм человеч. дея-

тельности, воссоздавать (образно моделировать) саму человеч. жизнь в её целостности, «удваивать» её, слу­жить её воображаемым дополнением, продолжением, а иногда и заменой. Достижение такой цели оказывает­ся возможным благодаря тому, что носителем художеств.

информации является художественный образ, в к-ром целостное духовное содержание (единство мыс­лей, чувств и представлений) выражается в конкретно-чувств. форме. И. обращено поэтому не к утилитарному использованию и не к рациональному изучению, а к переживанию — в мире художеств. образов человек должен жить, подобно тому, как он живёт реально, но сознавая иллюзорность этого «мира» и эстетически нас­лаждаясь тем, как искусно он сотворён из материала мира реального (этим сознанием рукотворности И. отношение к нему человека, как проницательно заме­тил Фейербах, принципиально отличается от отноше­ния к религ. верованиям, и В. И. Ленин полностью солидаризировался с этим утверждением — см. ПСС, т. 29, с. 53).

Предоставляя человеку дополнит. жизненный опыт-воображаемый, но зато специально организованный и бесконечно раздвигающий рамки реального житейско­го опыта индивида — И. становится могуществ. спосо­бом социально направленного формирования сознания каждого члена общества. Оно позволяет человеку реа­лизовать свои неиспользуемые возможности, разви­ваться душевно, эмоционально и интеллектуально, при­общаться к накапливаемому человечеством коллектив­ному опыту, вековой мудрости, общечеловеч. интере­сам, устремлениям, идеалам. Тем самым И. приобретает и социально-организац. функцию и способность влиять на ход развития культуры, своеобразным «самосозна­нием» к-рой оно становится. Понятно, что на протяже­нии всей истории культуры И. привлекало внимание всех обществ. сил — гос-ва, классов, партий, религ. орг-ций и т. д., к-рые стремились распространить своё влияние на умы и сердца людей. В результате И. втяги­валась в орбиту классовой борьбы, выражало устрем­ления нар. масс или эксплуататорских классов, со­циального прогресса или реакции, а нередко запечат­левало в себе самом глубочайшие противоречия и конф­ликты обществ. развития (Ф. Энгельс показал это на примерах творчества Гёте и Бальзака, Ленин — на примере творчества Л. Н. Толстого). И. отражало процесс историч. развития общества и помогало об­ществу нащупывать пути и перспективы его движения к свободе, к достойным человека формам социальной жизни.

Вместе с тем структура И., как всякой сложнодина-мич. системы, отличается гибкостью, подвижностью, вариационной способностью, что позволяет ему высту­пать как множество конкретных модификаций: таковы различные виды иск-ва (лит-pa, музыка, живопись, архитектура, театр, киноискусство и т. д.), различные его роды (напр., эпический и лирический), жанры (напр., поэма и роман, оратория и симфония, историч. картина и натюрморт), разные его историч. типы (напр., готика, барокко, классицизм, романтизм и т. д.). В каждом таком реальном художеств. явлении мы об­наруживаем особую модификацию общих и устойчивых черт художеств.-образного освоения мира, в к-рой та или иная сторона его структуры приобретает главенст­вующее значение и соответственно по-своему складывает­ся взаимосвязь остальных её сторон: напр., соотноше­ние познават. и созидат. способностей И. противополож­но в лит-ре и в архитектуре, ибо вторая создаёт совер­шенно реальные объекты, к-рые обращены уже не толь­ко к переживанию, но и к практич. использованию, а первая создаёт только объекты воображаемые; что же касается познания мира и человека, то в этом отноше­нии возможности лит-ры бесконечно шире, чем возмож­ности зодчества. В эпосе и в лирике соотношение объек-тивно-познават. и субъективно-выразит. устремлений художеств. творчества противоположно; точно так же

смена творч. методов, происходящая в истории И., основана на возможности поворачивать многогранный кристалл художеств.-образного освоения мира то одной, то другой его гранью: реалистич. метод во всех его раз­новидностях всегда ставил во главу угла познават. за­дачу, тогда как классицизм видел гл. цель в представ­лении идеального мира, к-рый непосредственно ут­верждал бы определ. систему ценностей.

Реальный процесс создания и функционирования И. осуществляется в особой сфере культуры, именуемой художеств. культурой общества, к-рая объединяет в одно системное и исторически изменяющееся целое художеств. производство, художеств. потребление,

художеств. критику, науч. изучение И. и сами художеств. ценности, носителями к-рых являются произв. всех видов И.

Коммунизм призван создать наиболее благоприят­ные обществ.-историч. условия для широкого, свобод­ного, разнообразного по формам развития художеств. деятельности. Ленин говорил, что Οκτ. революция 1917 освободила художника от власти товарно-ден. отношений, обеспечив ему возможность истинно свобод­ного творчества, обращённого ко всему народу, имеющего своей целью объединение чувств, мыслей и воли масс, их духовное и эстетич. воспитание, и что на этом пути будет создано «великое коммунистическое искусство», к-рое найдёт для себя новую форму, соответствующую его новому содержанию (см. В. И. Ленин, О лит-ре и иск-ве, 1969, с. 666). Метод социалистического реализ­ма, выработанный в ходе длит. развития пролетарского, а затем и социалистич. И. в Сов. стране и во многих странах мира, является конкретной основой реализа­ции ленинской программы построения художеств. куль­туры коммунистич. общества.

• см. к ст. Эстетика. М. С. Каган.

«ИСКУССТВО ДЛЯ ИСКУССТВА»,«чистое ис­кусство», эстетич. доктрина (и соответствующие ей формы художеств. практики), утверждающая само­ценность иск-ва и выступающая против его служения нравств., политич. и иным внеэстетич. целям. С этой т. зр. ценность иск-ва несовместима с к.-л. «неэстетич.» (утилитарной, политич., этич., религ.) ценностью. Хотя элементы данной концепции встречаются на ранних этапах истории художеств. культуры, её судьба связа­на с процессом становления бурж. сознания. Значит. импульс позиции «И. д. и.» был дан романтич. движе­нием, в к-ром пафос гражданственности противоречиво сочетался со своего рода эстетским изоляционизмом. Однако в развитом виде теория «И. д. и.» сложилась в сер. 19 в. во Франции, а затем распространилась по всей Европе, выражая глубоко характерную для раз­личных слоев бурж. интеллигенции внутр. противо­речивость её социально-психологич. и идеологич. пози­ций: с одной стороны, неприятия офиц. ценностей бурж. общества и стремления обеспечить свободу художеств. творчества, к-рое кажется единств. прибе­жищем эстетич. ценностей, а с другой — осуществления таким образом отрыва иск-ва от реальной классово-идеологич. борьбы, от революц.-критич. интересов и социалистич. идеалов демократич. масс. В разных конк­ретных социально-историч. и культурных условиях од­на из сторон этого противоречия приобретала решаю­щее значение, в силу чего менялась и роль идеи «И. д. и.» в художеств. культуре. Так, напр., Н. Г. Чернышевский отмечал, что «устарелая» в его время мысль об «И. д. и.», однако, «...имела смысл тогда, когда надобно было доказывать, что поэт не должен пи­сать великолепных од, не должен искажать действитель­ности в угоду различным произвольным и приторным сентенциям» (ПСС, т. 2, 1949, с. 271). Острота проблемы связи иск-ва с социальными процессами при сохране­нии его художеств. суверенности привлекла к ней в