И он не может работать, не получит куска хлеба,Если не украдет его - что ж, он станет воровать. То, как люди относятся к краже яблока - Делает из мальчишки то, что он есть. Люшес Этертон Когда мои усы вились, И волосы еще были черны, И я носил штаны в обтяжку И булавку с бриллиантом, Я был знатный сердцеед, горазд на выдумки. Но когда волосы стали седеть, Новое поколение девочек Смеялось надо мной, больше меня не опасаясь, И больше не стало волнующих приключений, Как когда меня едва не застрелили за дьявольское бессердечие, А только унылые связи, разогретые вторично интрижки Прежних дней и других мужчин. Так шло время, пока не пришлось поселиться при ресторане Майера, Где я ел кое-как, седой, неряшливый, Беззубый, списанный сельский Дон Жуан... Есть могучая тень1, поющая Об одном имени, Беатриче; Теперь я вижу, что сила, сделавшая его великим, Меня довела до опивок жизни. Мастерс здесь имеет в виду Данте Алигъери Гомер Клэпп Часто Эйнер Клют у калитки Отказывалась меня поцеловать на прощанье, Говоря, что мы должны быть помолвлены прежде, И желала мне спокойной ночи, просто пожав руку На расстоянии, когда я провожал ее домой С катка или из церкви. Только мои удаляющиеся шаги замирали, Люшес Этертон (Я узнал об этом когда Эйнер уехала в Пеорию) Прокрадывался к ее окну, или увозил ее кататься На своих красавцах гнедых За город. Это потрясение заставило меня угомониться, И я вложил деньги, оставшиеся от отца, В консервную фабрику, чтобы получить должность Главного бухгалтера, и все потерял. И тогда я понял, что я - один из этих дурачков на всю жизнь, Которых только смерть уравняет с другими мужчинами, Дав мне почувствовать себя мужчиной. Дьякон Тэйлор Я принадлежал к церкви И к партии прогибиционистов1; И односельчане думали, что я умер, объевшись арбузом. На самом деле у меня был цирроз печени, Так как каждый полдень в течение тридцати лет Я уходил за перегородку, отделявшую стойку с лекарствами В аптеке Трэйнора И наливал себе щедрую порцию Из бутылки с надписью ”Spiritus frumenti.” 2 Прогибиционисты - партия в США, выступавшая за полный запрет на торговлю алкогольными напитками. Спиритус фрументус, виски. Сэм Хуки Я сбежал из дому с цирком, Влюбившись в мадемуазель Эстраладу, Укротительницу львов. Как-то, больше суток не кормив львов, Я вошел в клетку и начал бить Брутуса, И Лео, и Цыгана. Тогда Брутус прыгнул на меня И меня убил. Входя в края мертвых, Я встретил тень, меня проклинавшую, И сказавшую, что мне поделом... Это был Робеспьер!1 1 - Робеспьер, Максимилиан, известный современникам как Неподкупный (фр. L'Incorruptible) — один из лидеров Великой Французской революции Куни Поттер Я унаследовал сорок акров от отца, И трудом жены, двух сыновей, и двух дочерей От рассвета до заката я приобрел Тысячу акров. Но не успокоился, Желая иметь две тысячи акров, Я пробивался сквозь годы секачом и плугом, Трудясь, отказывая себе, жене, сыновьям, дочерям. Сквайр Хигби ошибается, говоря, Что я умер от того, что курил сигары Красный Орел. Горячий пирог и кофе В самые палящие часы жатвы Привели меня сюда прежде, чем я добрался до 60 лет. Скрипач Джонс Земля вызывает определенные вибрации В вашем сердце, и это вы и есть. И если люди обнаруживают, что вы можете играть на скрипке - Что ж, придется играть, всю жизнь. Что вы видите, клевера убирают? Или путь к реке через луг? Ветер в пшенице; вы потираете руки Поскольку мясо скоро будет готово к продаже. Или слышите шуршание юбок Как у девушек, танцующих в Маленькой Роще. Для Куни Поттера столб пыли Или крутящиеся на ветру листья означали ужасную засуху; А для меня они были как Рыжий Сэмми, Танцующий под “Тур-а-лур.”1 Как я мог обрабатывать свои сорок акров, Не говоря уже о том, чтобы купить больше, С этой разноголосицей труб, басонов и пикколо, Намешанных в моей голове воронами и дроздами, И скрипом ветряных мельниц - и все тут? И ни разу я не взялся за плуг, Чтобы кто-то не остановился на дороге, И не забрал меня на танцы или пикник. Так я и остался с сорока акрами; Остался со сломанной скрипкой — И неловким смешком, и тысячей воспоминаний, И без единого сожаления.
|
