Язык, внутренняя форма слова, бессознательное, психоанализ, архетип.

Психологическое направление в литературоведении отвеча­ет потребности разгадать тайну художественного произведения, опираясь преимущественно на психологию творца и читательс­кое восприятие. Направление получает развитие с усилением вни­мания к отдельной личности с последней трети XIX века и на всем протяжении XX столетия. Психологический подход пред­ставлен разнородными и подчас противоречивыми явлениями — специальным направлением в общей психологии (психология ис­кусства), опирающимся на эмпирику, психологической школой на Западе и Харьковской психологической школой, фрейдизмом, аналитической психологией Юнга, новыми подходами последо­вателей Фрейда и Юнга, разработками их учеников и оппонен­тов. При всех различиях школ и методов общее в психологичес­ком подходе видится в ориентации на изучение психологии авто­ра как творца и на исследовании восприятия художественного про­изведения читателем. В системе «литература» сторонников пси­хологического подхода интересуют в первую очередь связи «автор-произведение» и «произведение—читатель», субъективная сторона авторского творения, постигаемого читателем в зависимости от собственного душевного склада и жизненного опыта.

Интерес к психологии явился своеобразной реакцией на принцип обусловленности литературы социально-исторической средой, получившей развитие в работах, отмеченных некрити­ческим, механическим использованием положений культурно-исторической школы. Вместе с тем психологическое направле-

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ

 

Александр Афанасьевич Потебня (1835—1891), языковед, этнограф, иссле­дователь литературы, создатель собствен­ной оригинальной концепции и целого на­правления «ЛИНГВОПОЭТИКИ», член-коррес­пондент Петербургской академии наук (1875) и профессор Харьковского универ­ситета, А.А. Потебня работал в разных областях науки.

Одной из них является психология художествсшюго творчества. В представ­лении А.А. Потсбии художник, чтобы от­ветить на волнующий его вопрос, обраща­ется к своему пониманию жизни и нахо­дит его в образе-символе. Произведение отражает не действительность, а авторс­кое представление о действительности. В процессе такого постижения жизни рож­дается подлинная поэзия, получающая отклик в душе читателя или слушателя не­редко прежде или даже вне ее логического анализа. Классические положения этой теории развиты в работе «Мысль и язык». Уже понятие о звуке предполагает его «со­ответствие свойствам душевных потрясе­ний». По мере уменьшения необходимости «отражения чувства в звуке увеличивает­ся другого рода связь звука и представле-пия... и образ звука, следуя постоянно за образом предмета, ассоциируется с ним». Но наиболее важная особенность слова не звук и не содержание, а та его «особен­ность, которая рождается вместе с пони­манием» — «внутрешюя форма».

Основные труды А.А. Потебни: «К истории звуков русского язка» (1876—

ние возникло в ее недрах. У истоков психологичес­кой школы на Западе тру­ды И. Тэна, а в России — академика А.Н. Веселовского¹. С теоретиками куль­турно-исторической и со­циально-исторической школы психологическое направление объединяет основное положение о связи литературы с наци­ональной традицией и с историческим процессом. За рубежом психологи­ческое направление в ли­тературоведении развива­ли Э. Эннекен, В. Вундт, В. Вец, Э. Эльстер, Э. Бертгам, Э. Гроссе. Так, фран­цузский ученый Эмиль Эннекен (1858-1888) выд­винул идею соединения эстетического и социоло­гического аспектов, для ко­торого предложил специ­альный термин «эстопсихология». В самом произве­дении, и только в нем со­ветует он искать необходи­мые указания тому, кто хо­чет разгадать тайну ху­дожника. Для этого Энне-

¹ См.: Осьмаков Н.В. Психологическое направление в русском литературо­ведении. Д.Н. Овсянико-Куликовский. — М., 1981. Наследование положений культурно-исторической школы и биографического метода отобразило суще­ственную черту русского академика: «Соперничая между собой, школы не отвергали положительного опыта, а усваивали и развивали его» (С. 5).

Тема II

1883), «Стово о полку Игореве: текст и примечания» (1878), «Мысль и язык» (1862). Многочисленные заметки и на­броски к лекциям были снетематизирова-ны учениками Потсбни и опубликованы позднее («Из записок по теории словесно­сти», 1905).

кен предлагает общий план анализа: 1) эстетичес­кого; 2) психологического; 3) социологического².

В России психологичес­кий метод обязан своим развитием прежде всего трудам А.А. Потебни и его последователей — Д.Н. Овсянико-Ку­ликовского, А.Г. Горнфельда, В.И. Харциева, Б.А. Лезина и дру­гих ученых, публиковавших свои работы в альманахе «Вопросы теории психологии творчества», редактируемого А.А. Потебней.

Учению о внутренней форме слова А.А. Потебня во многом обязан немецкому филологу, другу Шиллера и Гете, Вильгельму фон Гумбольдту (1767—1835). Гумбольдт видел в слове единство чле­нораздельных звуков, создаваемое представление и образ (свернутую метафору), формирующийся в глубинах народной жизни на протяже­нии многих веков. Язык в концепции Гумбольдта — не стабильная данность, а непрерывный творческий процесс. Внутренняя форма слова в языке — выражение миросозерцания народа, складываю­щееся под воздействием географических и исторических реалий. У Гумбольдта А.А. Потебня воспринимает мысль о главен­стве в языке его внутренней формы. Слово-образ фиксирует не содержание, а указание на содержание, дает не идею, а намек на идею. Образ не прямо выражает мысль, но оказывается средством создания мысли. При этом для слушателя или читателя образ — средство самопознания. И сколь бы ни был умен и талантлив автор, он не может предугадать субъективного впечатления каж­дого читателя. Не может он и быть уверенным в том, что его мысль понята однозначно. Слово не фиксирует мысль. Оно ее на­правляет. Идея В. Гумбольдта о языке как о деятельности дает возможность А.А. Потебне провести аналогию слова со стрелоч­ником на железной дороге, переводящим поезд на рельсы, а восприятие слова с возгоранием одной свечи от другой³.

В работах А.А. Потебни «Мысль и язык» (1862), «Из записок по теории словесности» (1905), «Эстетика и поэтика» положе-

² См.: Геннекен Э. Опыт построения научной критики. (Эстопсихология). —
СПб., 1892.

³ См.: Чудаков А.П. О Потебне // Академические школы в русском
литературоведении. — М., 1975.

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ

ние В. фон Гумбольдта о внутренней форме слова применимо к литературе. Этот ход позволяет говорить о принципиальном но­ваторстве концепции Потебни.

Исследование психологии художественного мышления, твор­ческого процесса в его динамике помогает понять закономерно­сти создания и тайну воздействия художественного произведе­ния на читателя. В отличие от преимущественно историко-ли­тературного подхода А.А. Потебня решает теоретические пробле­мы, опираясь на слово как на художественный образ, как на свер­нутую метафору. В «Теории словесности» тропы и фигуры по­нимаются как сочетание анализа языка с анализом художествен­ной речи. Рождается новая «лингвистическая поэтика», в кото­рой проблемы лингвистики и литературоведения решаются не­раздельно. Слово — свернутая метафора — одновременно несет знак творца и субъекта, воспринимающего слово. Связь особен­но очевидна, когда речь идет о национальных реалиях. Так, сло­во «голубь» имеет в русской традиции понятия цвета голубизна и ласки (приголубить), что находит отражение в религиозных и фольклорных образах (одна из ипостасей Святого Духа право­славной Троицы, многочисленные уподобления любимого «го­лубку» в стихах и в песнях). Слово «окно» выводит к старому слову «око». «Стол» вызывает ассоциации застолья, имеющего в славянском восточном менталитете черты существенно отлич­ные от западного культурного бытования.

В работе «Мысль и язык» внутренняя форма названа «цензо -ром образа», одним из признаков, «преобладающих над всеми остальными». Внутренняя форма — «не образ предмета, а образ образа»⁴. Во внутренней форме слова его фонема, семема и морфе­ма образуют единство, складывавшееся на протяжении всего на­ционально-исторического развития и получающее отклик в душах нередко прежде или даже вне логического анализа слова-понятия.

Поставив в центр своей концепции идею восприятия, А.А. По­тебня вслед за В. фон Гумбольдтом приходит к мысли, что тво­римое автором содержание беднее образа, ибо образ производит субъективное впечатление в воспринимающем, и всякое понима­ние, по мысли В. фон Гумбольдта, есть вместе с тем непонимание.

Ценность этого положения в признании многозначности об­раза и в возможности его разных толкований, в неокончатель-

⁴ См.: Чудаков А.П. О Потебне // Академические школы в русском литературоведении. — М., 1975. С. 305—354.

Тема 11

 

Дмитрий Николаевич Овсянико-Куликовский (1853 — 1920) вошел в науку как лингвист, начав с сравнительной грам­матики индоевропейских языков и санск­рита. Командировка в 1877 году за грани­цу с перспективной кафедры в Новорос­сийском (Одесском) университете оберну­лась пробуждением интереса к Новой французской школе психологов. Его при­влекли в особенности труды Т.А. Рибо (1839 — 1916),родоначальника экспери­ментальных исследований высших психо­логических процессов. Работы по пробле­мам памяти и художествсшюи интуиции, публикуемые в философском журнале «Ревю филозофик», основателем и редак­тором которого бьи Рибо, побуждают Д.Н. Овсяни1«о-Куликовского, в свою очередь, заняться философией и психологией твор­чества.

Общественный темперамент, инте­рес к литературе, политике, к социализ­му сказываются в дальнейшей литера­турной и общественной деятельности ученого. Д.Н. Овсянико-Куликовский по возвращении в Россию становится од­ним из редакторов журнала «Вестник Европы». В начале 1917 года он высту­пает за конституционную монархию, за Временное правительство, против боль­шевиков. Два последних года жизни он проводит в Одессе.

Литературное наследие Д.Н. Овся-нико-Куликовского огромно. Ему принад­лежат работы о Гоголе, Тургеневе, Льве Толстом, поэзии Гейне, Гете, Чехове, Герцене, Горьком, Михайловском. В на­чале XX века неоднократно издаются книги Д.Н. Овеяипко-Кулнковского и со­брание его сочинений. Под его редакци­ей выходит «История русской литерату­ры XIX века». (М., 1910).

ности любых подходов. Но как в таком случае иссле­дователю искусства и ли­тературы уйти от реляти­визма, от субъективности трактовки? В поисках от­вета ученые Харьковской школы обратились к фигу­ре автора, к его биографии и психологии, а также к историческому и нацио­нальному контексту про­изведения, что связало психологическую школу с биографическим методом, с культурно-исторической школой, но также с соци­ологическим методом. Формирование взглядов А.А. Потебни и его учени­ков складывалось не толь­ко под воздействием иде­алистической философии, но и концепций русских революционных демокра­тов, что находит отклик и у А.А. Потебни, и особен­но у одного из самых из­вестных его последовате­лей — Д.Н. Овсянико-Ку­ликовского.

В основу концепции Д.Н. Овсянико-Куликовс­кого, помимо идей психо­логической школы и воз­действия А.А. Потебни, легли мысли о неодолимо­сти общественного про-

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ 121

гресса, оформленные в категориях позитивистской философии. Свою исходную точку зрения сам он формулирует так: «Челове­чество вышло из зверства и, проходя через варварство, развива­ется в направлении к высшей человечности и красоте». При этом, по мысли ученого, «о красоте объективной (в природе и в кос­мосе) и речи быть не может: это миф...» Может быть речь толь­ко о красоте субъективной, т.е. об ощущении, чувстве, сознании, идее красивого. Но в таком случае эту субъективную красоту нужно разложить на известные психические процессы. Эти психологичес­кие процессы у Овсянико- Куликовского имеют национальную и социальную форму. Национальность для него — «объедине­ние социальных групп в более обширную группу на почве об­щего языка, который является опорой для коллективной умствен­ной деятельности», возвышающейся над собственно языковой сферой. Процесс этот Овсянико-Куликовский прослеживает в ре­лигии, в мифе, в литературном творчестве, где возможно выве­сти «психологическую форму личности» писателя⁵.

В качестве примера подобного анализа можно привести не­однократно издававшийся очерк Д.Н. Овсянико-Куликовского «Гоголь». Ученого особенно интересует природа гениальности творца «Мертвых душ». Для ответа на поставленные вопросы вна­чале излагается подробная биография русского писателя, в кото­рой выявляются его природные особенности и истоки душевной драмы: «Этот больной человек, этот невропат, меланхолик, ипохондрик и мизантроп нес великую тяготу великого призва­ния». К определениям «художник-мизантроп», «художник-ипо­хондрик» добавляются природные свойства лиричности и край­него эгоцентризма: «род гипертрофии того центра психики, кото­рый называется «Я». Физиологическая психология служит Д.Н. Ов-сянико-Куликовскому отправной точкой для характеристики ми­ропонимания Гоголя: религиозная идея, «благородная, но фаталь­ная», привносит в эту больную душу «самоотравку гениальности»⁶.

Гоголь хотел сначала 1) нарисовать все плохое в природе русского человека; 2) обнаружить в нем затем хорошие задат­ки; 3) указать путь спасения России. Этот замысел Д.Н. Овся-

⁵ См.: Овсянико-Куликовский Д.Н. Психология мысли и чувства//Д.Н. Ов­
сянико-Куликовский. Собр. соч. Т. 6. — СПб., 1911. С. 2, 26.

⁶ См.: Овсянико-Куликовский Д.Н. Собр. соч. Т. 1. — М., 1923. С. 28—35.