Школьная жизнь

Как бы там ни было, учителя Сент-Барб не терпят бородатых учеников, довольно вольных в выражениях, с которыми в стены учеб. ного заведения проникают свободные нравы позднего подросткового периода. Вот что они думают об одном из «гуманитариев»(ученике гуманитарного класса) восемнадцати лет и трех месяцев: «Каков бы ни был его возраст, молодость его слишком ранняя (?), На школьной скамье его борода ВЫlлядит несуразно, его невоз. держанный язык свидетельствует о ранней эмансипации в обществе». Он уйдет из коллежа. Мы не знаем возраста другого уче. ника гуманитарного класса 1807 года, однако вот что о нем говорят: «Этот ученик немного стар для своего класса». Однако и речибыть не может о том, чтобы перевести его в риторический: «Я прошу вас - пишет учитель его ОТЦУ - сказать мне, к какой карьере вы его готовите, ваши намерения, пожелания... В его возрасте непозволительно терять время на учебу!» Времена ста. рых школяров прошли, скоро начнутся времена студентов университета - «школяров» Мюссе.

Теперь посмотрим, как в основном изменился возрастной состав классов. Хотя наши источники приблизительны, сравнение кривых позволяет выделить несколько интересных тенденций.

Прежде всего поражает разница между кривыми ХУН века и кривой, относящейся к 1816/17 уч. году. Остановимся ненадолго на кривых ХУН века - здесь мы наблюдаем явления, уже отмеченные нами. Линии графика представляют две характеристики: охват и расположение максимумов. В пятом классе пять возрастных категорий составляют более 10 процентов. Это означает, что в этих четырех пятых классах ХУН века ученическийсостав делится между десяти-пятнадцатилетними; ученики младше десяти и старше пятнадцати лет составляют менее 10 процентов. Лишь в 1618 году кривая остается достаточно плавной, акривые, относящиеся к другим классам, охватывают меньше возрастных категорий. В частности, в гуманитарных классах 1638 и1677 годов три возрастные категории - вместо пяти в пятомклассе - составляют более 10 процентов от общего числа гуманитариев. Можно было бы говорить об относительной концентрации школяров в старших классах, если бы другой феномен невходил иногда в противоречие с нашими выводами - большаядоля поздних восемнадцати-двадцати. -\етних учеников.

Судя по регистрам поступающих коллежа Людовика Великого, в ХУН! веке возрастной разброс еще держится на значительном уровне. В пятом и четвертом классе учатся школяры оттринадцати до семнадцати лет, в третьем - от тринадцати довосемнадцати лет, во втором - от тринадцати до девятнадцатилет и в риторическом - от пятнадцати до 23 лет.

На этих кривых большого охвата расположение максимумов очень показательно. Иногда их как бы вообще нет, таково положение в 1618 году в пятом, четвертом и третьем классах. Если максимумы ярко выражены, то только в нескольких случаях. Прежде всего, когда совпадают максимумы, относящиеся к разным годам и регионам. Так, все кривые по пятому классу дос. тигают пика к двенадцати годам, кривые третьего - к пятнадцати. Такой статистический максимум приближается к возрастному типу для данного класса в XIX веке: таким образом, он скорее указывает на тенденцию в будущем, чем на характеристику настоящеГО - не зря люди зачастую не доверяют так называемым средним показателям.

Максимумы разных'КРИВЫХ могут и не совпадать, как, например, кривые, относящиеся к четвертым классам, максимумыздесь перемещаются с тринадцати лет в 1692 году к семнадцатигодам в 1638 (не говоря уж об очень плоской кривой 1618 года стремя максимумами: десять, четырнадцать и шестнадцать лет). Это означает, что от эпохи к эпохе, или от региона к региону наиболее значительная доля определенной возрастной категории вчетвертом классе - 20 процентов - может пере ходить от тринадцатилетних к семнадцатилетним.

В старших классах - третьем, втором и первом - наблюдается другое явление: раздвоение максимумов. Конечно, частослучается, что из трех последовательных возрастов представителей среднего оказывается меньше всего: нерегулярный по экономическим причинам набор учащихся, безразличие к возрастномусоответствию тому или иному классу - вот объяснение такомуповедению кривых. Но мы бы хотели здесь поговорить о болееисключительном явлении. Мы уже отмечали, что кривые, относящиеся к третьему и к старшим классам, гораздо круче кривых, относящихся к младшим классам. Однако это справедливо лишь для части кривых, соответствующих возрастам от тринадцатичетырнадцати лет до семнадцати-восемнадцати лет. Однако другая кривая ее часто обгоняет в сторону более высоких показателей, вызывая подъем к восемнадцати, девятнадцати и двадцати годам. Этот второй максимум соответствует новому набору учеников, он отличается от ежегодного перехода из класса в класс, он более массовый - речь идет о запоздалых учениках, пришедших, например, из других латинских регентств.

Перейдем теперь к кривым Сент-Барб в 1816/17 уч. году. В какой степени отличаются они от кривых ХУН века, если характеристики, которые иллюстрируют последние, продержались, как мы предполагаем, почти на протяжении всего ХУН! века?

С первого же взгляда можно сказать, что кривые Сент-Барб менее пологи и поднимаются гораздо выше, то есть возрастные категории, собранные вокруг максимумов, представляют собой более значимый процент от общего состава учеников. Так, в пятом классе три возраста набирают более 20 процентов вместо одного возраста в ХУН веке. В третьем, втором, первом классах две или даже три возрастные категории набирают более 25 процентов, тогда как в ХУН веке ни одна возрастная категория не достигает такого показателя. Само школьное население располагается на меньшем возрастном промежутке и концентрируется вокруг возраста, наиболее характерного для данного класса.

Тем не менее эта регуляризация кривых XIX века характерна не для всех возрастов в одинаковой степени. В пятом и четвертом классах она еще похожа на силуэт колокола, сохраняя разброс показателей при Старом Порядке. В четвертом шестнадцатилетних почти столько же, что и двенадцатилетних. В пятом классечетыре возрастные категории представлены по 15 или более процентов каждая. Лишь начиная с третьего отмечается преобладание современных черт: в третьем классе более 80 процентов учащихся четырнадцати, пятнадцати или шестнадцати лет; во вто ром - шестнадцати или семнадцати лет.

Итак, на заре XIX века возрастное соответствие проявится в полной мере только в старших классах. Такая ситуация, по-видимому, будет продолжаться долго. Однако могу ли я утверждать, что сегодня, в 50-х годах ХХ века, положение полностью изменилось? Поступление в шестой класс происходит примерно в одинаковом возрасте из-за конкуренции между поступающими всреднюю школу, в то время как провалы на экзаменах между классами приводят к появлению второгодников, вызывая некоторую разницу в возрасте между учащимися средних классов.

Однако надо признать, что даже в младших классах учителя отрицательно относились к смешению возрастов, хотя и не могли еще устранить этот недостаток. В 1816 году преподаватели Сент Барб объявляют о создании новой секции в шестом классе специально для поздних учеников, прежде не отделявшихся от своих более младших товарищей: «Мы намерены создать отделение шестоzo класса для поздних... чтобы у них был, таким образом,

свой класс, отвечающий их потребностям и способностям... класс, полностью состоящий из детей старшего возраста, задержавшихся с учебой».

И последний вопрос, возникающий перед нами. Мы только что рассмотрели, как в начале XIX века состав каждого класса начинает концентрироваться вокруг определенного возраста. Установившийся типичный возраст говорит об омоложении или некоем старении контингента относительно традиций Старого порядка и более строгих правил начала ХХ века?

В общем кривые 1816 года контрастируют с кривыми, относящимися К периоду Старого Порядка, исключая самых юных и наиболее развитых учеников. Эти кривые стремятся приблизить свои более острые максимумы к более плавным максимумам вторых. Все происходит так, будто среДние показатели по возрастам учащихся Старого порядка, которые достаточно непросто обнаружить, к началу XIX века становятся преобладающими и специфичными. Однако старые и новые максимумы не совпадают водинаковой степени в старших и младших классах.

Мы отмечали, что в младших классах ХУН века максимумы очень часто раздваивались, да и не всегда были хорошо видны на слишком пологой кривой. Кривые 1816 года более остры, но они смещены в сторону увеличения по отношению к кривым ХУН века, их максимумы совпадают с наиболее поздними максимумами кривых ХУН столетия. Для примера - кривые попятому классу. Четырнадцатилетние в пятом классе ХУН века со ставляют лишь от 12 до 16 процентов менее возрастного составакласса, в котором больше всего двенадцатилетних. В 1816 году двенадцатилетние все еще имеют большинство - их около30 процентов, однако число четырнадцатилетних увеличивается до 28 процентов. Точно так же и относительно четвертого класса, учитывая максимум 1816 года для пятнадцатилетних. Таким образом, следует допустить, что контингент грамматических классов несколько постарел по отношению к контингенту грамматических клас сов при Старом порядке.

Такой демографический состав дает двенадцать-четырнад цать лет для пятиклассника, тринадцать-пятнадцать для ученика четвертого, с максимумами соответственно на четырнадцати и пятнадцати годах. Пятнадцатилетние ученики пятого классав восемнадцать лет поступают в первый и, если все проходит хорошо, в девятнадцать лет становятся, говоря современным языком, бакалаврами, которые в двадцать закончат либо философский, либо математический класс. Такое соотношение возрастов склассами может показаться довольно запоздалым современномучеловеку, по крайне мере тем из современников, которые, подобно автору этой книги - увы! - закончили учебу до 1940 года, так как с тех пор наблюдается новое старение контингента, на этот раз по причине конкуренции, превратившей получение даже обесценившегося аттестата в некое подобие конкурса. Однако подобная конкуренция была неизвестна ни при Старом порядке, ни вXIX, ни в начале ХХ века. Итак, подробный анализ возрастно го состава младших классов позволяет говорить о старении контингента учеников начала XIX века по отношению к контингенту ХУН, а также конца XIX - начала ХХ веков.

Однако, если верить данным по Сент-Барб, тенденция старения прекращается к третьему классу. В кривых от третьего до первого классов ярко выраженные максимумы 1816 года совпадают с первыми максимумами ХУН века (второстепенные максимумы ХУН века исчезают со старыми школярами двадцатилет). Из этой ситуации вытекает: четырнадцать-пятнадцатьшестнадцать лет в третьем классе, шестнадцать и семнадцать во втором, шестнадцать и семнадцать лет в первом - почти как в XIX-XX веках. Это очень ценные данные. Конечно, нельзя быть до конца уверенным, что они являются характерными и для школьного контингента, и для сознания того времени. Не будем забывать, Сент-Барб был пансионатом, чей контингент быстро уменьшался к старшим классам. Напротив, есть немало оснований полагать, что тенденция увеличения возрастов первых Классов длилась достаточно долго. Даже в Сент-Барб преподавателиговорят родителям о благотворном влиянии с психологической точки зрения относительной задержки школьного возраста. Мы знаем - они очень враждебно относились к ранним ученикам. Намтакже приходилось констатировать и их типичное для наставников того времени отвращение к присутствию в их классе болееразвитых личностей. Они, напротив, были более благосклонны кученикам, которых сегодня мы посчитали бы переростками. Вотчто они говорят, например, о восемнадцатилетнем ученике второгокласса: «Блестящие результаты в подходящем возрасте». О его товарище семнадцати с половиной лет отзываются так: «Пусть он помнит, что его поместили в класс, для которого он еще слишком молод и слаб». Слишком молод - семнадцать с половинойво втором! А вот шестнадцатилетний ученик пятого класса; преподаватели находят, что он слишком быстро продвигается из класса вкласс: «Интересный ученик... папа (sic) возжелал, чтобы он перескочил через класс (это желание можно понять), мы пошли навстречу его намерению без особого восторга, ибо у нас не любятускоренного выпуска. И что же произошло? Когда он оказался впятом классе, выяснилось, что он недостаточно созрел для него». Формулировка остается неясной - сегодня мы бы сказали, что это либо неспособный ученик, либо ему следует нагонять программу.

Однако учителя Сент-Барб одобряют остающихся по два года в одном классе и часто советуют оставить на второй год того или иного ученика, даже если родители не проявЛяют большого оптимизма по этому поводу. Вот вполне современная позиция, опережающая воззрения педагогов: «Поздравляю вас, вам удалось оставить его на второй год в риторическом». На второй годчаще всего оставались в старших классах, это даже считалосьполезным. В 1807 году (когда в списках учеников еще не указывается возраст) «в риторическом классе лицея очень много ветеранов (отметим слово "ветеран", пере шедшее в этот период извоенного в школьное арго)>>. Сегодня классы, перегруженныеВТОРОГОДниками, служили бы показателем очень низкого уровняучебного заведения. В 1807 году думают иначе: «Таким образом, риторические классы усилены опытными учениками». Однако эти ветераны, не являющиеся пансионерами Сент-Барб, не фигурируют в нашей статистике.

в то же время некоторые из ветеранов проявляли признаки утомления учебой, и педагог вынужден был согласиться, что такая усталость может быть вполне оправдана: «Ученик не желаетв третий раз оставаться в риторическом. Полагаю, что, действительно, еще один год учебы в этом классе - это потеря драгоценного времени, так как для него в этой части программы уженет ничего нового». Присутствие таких переразвитыхучеников, а здесь их правильнее назвать задержавшимися - объясняетнеразбериху, всякий раз вызываемую военным призывом в лицеях и колл~жах. Она была бы примерно такой же на сборных пунктах в военных комиссариатах сегодня, если бы студенты не имели отсрочки. Два совершенно разных понятия все еще ставятся водин ряд - студент и лицеист. Конечно, в начале XIX века университеты еще не привлек али в свои стены большого числа студентов разных слоев и возрастов, и послешкольному образованиюуделялось столь же мало внимания, что и при Старом порядке. Только многим позже - в конце XIX века - подготовка к поступлению в высшие школы, к экзаменам на диплом лиценциатаили докторскую степень на факультетах права и медицины, ставшими обязательным условием доступа к частной практике, вынудили учеников сократить продолжительность среднего образования.

Таким образом, если в старших классах Сент-Барб не было поздних по возрасту учеников, как этого следовало ожидать, судя по возрастному составу младших классов, то это не является заслугой преподавателей. Последние, напротив, пытались увеличитьвозраст учеников старших классов, что совпадало с мышлениемтой эпохи.

Есть и другие свидетельства, показывающие, что люди прекрасно понимали, насколько помолодел контингент второй половины XIX века по отношению к ученическому составу первойтрети того же века. Откроем воспоминания Буке, куда входит иописание его школьной жизни в бытность лицеистом в Руане в 1830-х годах: «В то время в шестои поступали на два-три lOдапозже, чем сеичас, между тринадцатью и двенадцатью годами... Полный цикл занятий завершался к девятнадцати-двадцати годам (что соответствует максимуму пятнадцатилетних в четвертомклассе Сент- Барб). Никому бы и в голову не пришла возможность стать бакалавром в шестнадцать лет - это было бы невероятно». идимо, это увеличение школьного возраста объясняет огромное количество волнений, которые имели место в первой половине XIX века, тогда же происходит и ужесточение школьной дисциплины и повсеместное распространение интерната.

Таким образом, мы можем предположить, что исчезновение ранних учеников, какими мы их наблюдали в ХУI и начале ХУН века, а также учеников поздних (они существуют до конца ХУН! века), соответствует концентрации школьного контингента вокруг возрастов более старших и по отношению к средним возрастам при Старом порядке, и по отношению к типичным возрастам конца XIX - начала ХХ Bel)

После проделанной работы сделаем несколько основных выводов.

Опережающее, в сравнении со сверстниками, развитие нескольких рассмотренных нами персонажей ХУ! и началаХУН веков проявляется как пережиток средневековых ШКолярских традиций, а также всеобщей привычки к практическому обучению, когда все возрасты перемешаны и раннее проявление талантов никого не удивляет, как, впрочем, и исключительностьособо одаренных; мы отметили, что наиболее сложившиеся с точкизрения карьеры судьбы, как судьбы наших мемуаристов, всегданачинаются с относительно ранней учебы. Тем не менее, и оченьскоро - самое позднее в ХУН! веке - чудо-дети не вызываютуже всеобщего восхищения. Отрицательное отношение к раннимученикам - первая брешь в безразличном отношении к детскому и юношескому возрасту. Школьная политика, в результате которой слишком маленькие дети, какими бы они ни были одаренными, либо не принимались в класс, либо помещались в болеемладшие, либо оставлялись на второй год, вводит новое ощущение разницы в возрасте между ранним детством, длящимся вседольше, и детством школьным. Вплоть до середины ХУН векаконцом раннего детства считался возраст между пятью и шестьюгодами, когда мальчик расставался с матерью, няньками и служанками. В семь он мог поступить в коллеж, даже в пятый класс. Затем школьный возраст, по крайней мере возраст поступления в грамматический класс, увеличился до девяти-десяти лет. Следовательно, первые десять лет жизни оказывались в дошкольномвозрасте. Раннее детство до девяти лет отделяется от школьного, которое начинается после девяти. Самое распространенное объяснение такой задержки - неспособность к учебе слишком маленьких детей, реже - риск, которому подвергалась в стенах шКОЛЫих невинность; ибо эта опасность - если уж выдвигать такой аргумент - не ограничивается ранним детством.

Неприятие ранних учеников говорит о первой дифференцИации детей, проведенной с помощью коллежа - выделяется категория раннего детства, продолжающегося до десяти лет.

Однако если раннее детство и было выделено в отдельНУЮ категорию, то архаическое смешение возрастов еще наблюдаетсЯ в ХУН-ХУIII веках в остальной части школьного населения, где дети десяти-четырнадцати лет, подростки пятнадцати-восемнадцати лет и молодые люди 19-25 лет ходят в одни и те же классЫ. До самого конца ХУIII века никому и в голову не приходило иХ. Вторая империя - время правления Наполеона 111; империя была установлена пле

бисцитом 1852 Г. и пала в1870 г. после пораженияФранЦИИ в войне с Пруссией разделить. Еще в начале XIX столетия «бородачам» старше двадцати отказывали в прав е учиться, однако терпели на школьнойскамье запоздалых подростков - смешение удаленных друг отдруга возрастов никого не шокировало, лишь бы это не вредилосамым младшим. Люди еще не испытывают потребности выделить второе детство, после двенадцати-тринадцати лет, и датьопределение подростковому возрасту и юности. Эти возрастныекатегории оставались неотделимы, друг от друга. Они будут разделены позднее, во второй половине XIX века, благодаря распространению в буржуазной среде высшего образования. Во времена Второй империи даже момент призыва, от которого легко уходили дети буржуазии, не делил этот долгий период, кудасовременные ДИфференцированные понятия еще не допускались.

Нужно заметить, что отсутствие границы между вторым детством и подростковым возрастом, исчезнувшее в буржуазной среде в течение XIX века, можно обнаружить даже сегодня в народных слоях, удаленных от среднего образования. Большинство начальных школ остаются верными традиции одновременности преподавания. Получив свидетельство об образовании, молодой рабочий, если он не идет в какую-нибудь техническую школу или центр профессионального обучения, сразу попадает в миртруда, который не ведает разницы между возрастами, практикуем ой Школой. Он может выбрать себе товарищей в рамках большего возрастного периода, чем ученик определенного класса лицея. Окончание детства, подростковый возраст и начало зрелости не противопоставляются друг другу, как в буржуазной среде, воспитанной в системе среднего и высшего образования.

Второе детство - ребенок-подросток - было выделено благодаря постепенному и относительно позднему установлению соотношения между классом и возрастом. Очень долгое время в XYI и даже в ХУН веке это соотношение оставалось зыбким.

Регуляризация ежегодных переходов в более старший класс, привычка вести учеников через полный цикл обучения, а не ограничиваться лишь несколькими классами, потребность в новой педагогике, рассчитанной на менее многочисленные классы, болееОДНородные по возрасту, привели в начале XIX века к закреплению более строгого соотношения класса и возраста. Преподаватели стали набирать свои классы в зависимости от возраста учеников. Так разные возрастные периоды, некогда смешанные, начали разделяться по годам обучения, поскольку с конца XYI векакласс признается структурной единицей. Без коллежа было бынемыслимо то внимание к малейшей разнице в возрасте детей, которое является частью культуры буржуазии, и она проявляла бы такое же относительное безразличие к этому, как и народные массы.