Исторические предпосылки конфликтности российского общества.

При нормальном развитии правовых отношений закон не просто обязывает к чему бы то ни было подчиненных, но и устанавливает «правила игры» между властью и подданными. Закон накладывает обязательства и на власть. Но при одном условии: если низы не позволяют как угодно менять его власть имущим в их пользу. В законе тогда проявляется его договорная природа, обеспечивающая наиболее безболезненное разрешение политических конфликтов. В этом смысле Россия на протяжении последних восьми столетий не была государством, основанным на праве. Закон выступал лишь как волеизъявление власти, и логика большевиков здесь полностью совпадала с логикой неограниченного самодержавия.

Противостояние власти и общества Российское общество имело слишком слабый правовой фундамент, и это очень прискорбно выразилось в бесправном положении личности. Пик российского бесправия вознесся в совсем недавнем прошлом. В 1940 г. крестьянин не имел права покинуть колхоз, а рабочий и служащий - место своей работы. Опоздание на работу более чем на 20 минут влекло за собой уголовное преследование. Применение расстрела и пытки дозволялось с 12-летнего возраста. Для обвинительного приговора достаточно было признания подсудимого, а судебная процедура проходила без каких-либо правовых гарантий («тройки» рассматривали дело без адвокатов, в «ускоренном порядке» т.е., без прений, приговор немедленно приводился в исполнение). Юридическая система являлась машиной по превращению человека в лагерную пыль. Родственники репрессированных в качестве «членов семьи врага народа» оказывались за колючей проволокой. Жизнь, здоровье и личное достоинство заключенного обеспечивались не лучше, чем у древнеримского раба. И статистические данные, и живые воспоминания свидетелей тех событий создают картину устрашающую. Но она отражает в крайнем варианте многовековой конфликт между государством и обществом в России.

Насильственный характер вотчинного правления Собственник имеет право на злоупотребление. А русский монарх является собственником своих подданных, ибо получил власть над ними по праву наследования от отца - как «отчину», впоследствии ставшую называться вотчиной. Поэтому любые действия царя по отношению к своим «людишкам» являются правомочными. В переписке с Андреем Курбским царь Иван Грозный высказал эту мысль достаточно прямолинейно. Обвинение самодержцем беглого боярина было столь всеобъемлющим, что простиралось до границ царствия небесного. Грозный утверждал, что еще предки Курбского были даны «в работу» правившему сто лет назад Ивану III, из чего следовало, что и потомок остается «в работе» (т.е. в полном услужении) здравствующему «белому царю». И своей «собацкой» изменой Курбский нанес ущерб душам своих умерших предков.

Раскол в национальной культуре послепетровского времени Петровская эпоха, безусловно, представляет собой новый этап в развитии русской культуры. Россия вновь вошла в европейское информационное пространство. Культурные достижения Запада уже не просеивались через мелкое сито православного благочестия. Российская культура приобрела светский характер. Технические новшества, научные идеи, достижения западного искусства - все это беспрепятственно могло усваиваться русскими просвещенными мыслителями и деятелями. Свободный ввоз европейских книг, заграничные путешествия, учеба в иностранных университетах, приглашение в Россию на службу выдающихся иностранцев (В. Растрелли, Л. Эйлера, Ч. Камерона, А. Бетанкура и др.) - все это сделало необратимым процесс взаимодействия русской культуры с культурой Запада в рамках единой европейской культуры. Впоследствии не раз русские правители пытались ограничить контакты России и Европы (Павел I, Николай I, большевики), но каждый раз запретные меры оказывались временными. И западническая ориентация русской мысли не исчезала полностью никогда. С петровских времен возникла в общественном сознании и идея общественного блага, не обязательно совпадающего с интересами государя. Правда, эта идея не могла сильно укрепиться в правящих кругах, потому что права государя-собственника оставались незыблемыми. Но склонные к либеральным идеям правители все-таки пытались представить себя обеспокоенными общественным благом (Екатерина II, Александр I), а Александр II даже сделал несколько серьезных шагов в его укреплении. По-европейски мыслящие русские деятели приложили много усилий, чтобы внести в национальное сознание важность служения не просто царю, а именно общественному благу (Н.И. Панин, Д.И. Фонвизин, Г.Р. Державин, Н.И. Новиков, А.С. Пушкин, декабристы, Н.В. Гоголь, Ф.М. Достоевский и многие другие). Но петровские культурные нововведения сопровождались дальнейшим закрепощением русского населения, в результате чего ставился барьер прогрессу европеизации социальной и политической жизни. В итоге произошел трагический раскол в русской культуре. Встряхнутые железной рукой державного правителя, дворяне стали учиться осваивать европейские нравы и манеры и говорить по-французски. Русская аристократия оказалась вырванной из древнерусской культуры и постепенно уподобилась европейскому дворянству. Но огромная масса русского населения осталась за пределами европейской цивилизованности. Возникла угроза превращения русской традиции в туземное бытование, а западноевропейской традиции - в поверхностную моду высшего слоя. Барин и мужик заговорили на разных языках. И русские мыслители, и иностранные путешественники XVIII-XIX вв. постоянно отмечали, что мужик в беседе с себе подобным вежлив, внимателен и правдив, а в разговоре с барином лукавит и лжет даже тогда, когда в этом нет никакой практической выгоды. Русские крестьяне в подавляющем большинстве оставались неграмотными, носили одежду допетровского покроя, жили по правилам XVII века, впитавшим многовековую традицию, и смотрели на мир глазами древнерусской фольклорной культуры, мечтая о «черном переделе», когда всю землю царь отдаст пахарям. Назревавший социальный конфликт вылился в 1770-е гг. в кровопролитную крестьянскую войну, характер которой во многом определился и культурным конфликтом.

Культура и социальные конфликты Культурный конфликт советского времени вызрел внутри общественной жизни. Страна была отрезана от зарубежья железным занавесом. Идеологический пласт господствующей культуры был архаичным: в нем доминировал догматизм, любая критика идеологической доктрины была запрещена. Несогласие с правящим режимом и государственной идеологией, высказанное даже в частной беседе, считалось уголовным преступлением. Но дух художественной культуры, которую должен был освоить образованный человек, уже не соответствовал догматическому типу мышления. Романы классиков XIX в. принадлежали культуре нового типа - ориентированной на познание, творческий поиск, соотнесение с личным и социальным опытом. Официальная марксистская идеология выглядела просто примитивной на фоне культурных завоеваний XIX в., с которыми образованный советский гражданин был знаком. Служители господствующей идеологии все больше превращались в чиновников и карьеристов, от которых можно было ждать сколько угодно юбилейных слов, но не творческих открытий. Официальный художественный стиль - социалистический реализм - в иронической формулировке определялся как похвала начальству в доступной для него форме. Мыслящая часть общества все больше отворачивалась от официальной идеологии. Научившись говорить эзоповым языком, так что официально придраться было трудно, она разлагала господствующее вероучение, высмеивая его, выворачивая его наизнанку. Авторы государственного гимна получили титул «гимнюков». Как ни преследовали диссидентов, но «самиздат» дошел почти до каждого интеллигента, а его существование сделало официальную публицистику грудой макулатуры. Но оставалась и большая часть населения, которая удовлетворялась «масскультом». Однако соцреализм не годился и для него. Реалистическое изображение выглядело уже слишком мрачным, а идеализированное («освещенное светом социалистической мечты») - приторно-неправдоподобным. Пришлось властям допустить на экраны западные фильмы, где разоблачались пороки капитализма Но зрители, увлеченные остротой сюжетов, заодно проникалась завистливой мыслью: «живут же буржуи!» А в ней было заложено и критическое начало. Успешнее шли фильмы о Великой Отечественной войне, где реалистичность могла сочетаться с глубоким человеческим смыслом происходящего. Но чем дольше жила страна, тем больше люди задавали вопрос: за что боролись? И через сорок лет надо объяснять нашу неустроенность военной разрухой? Полузапрещенный, никак не титулованный, ничем не награжденный, ни в каких «творческих союзах» не состоявший Владимир Высоцкий пел свои «идеологически невыдержанные» песни во всех домах, где были магнитофоны. А самонагражденный пятикратный герой Советского Союза и социалистического труда Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев в анекдотах прочно ассоциировался с бутылкой пятизвездочного коньяка. Анекдоты и «самиздатовские» магнитофонные записи бардов уже не были принадлежностью элитной культуры. Конфликт культуры власти (официальной) и культуры общества (неофициальной) был налицо. Власть могла еще угрожать обществу, но разговаривала она только сама с собой. Анекдотическая задача звучала так: какой самый длинный анекдот? Ответ был: XXIV съезд КПСС (затем по мере «продвижения» времени цифра увеличивалась). Падение коммунистического режима в России в августе 1991 г. совершилось без погружения в пучину гражданской войны потому, что правящей группировке противостояли широкие слои населения, желавшие демократических перемен. Даже реформатор М.С. Горбачев полагал, что коммунистическую партию как управленческую систему нечем заменить. Однако события показали, что КПСС не обладала никакими преимуществами перед «непартийной» интеллигенцией ни в культурной области, ни в технике управления. Конфликт власти и общества был разрешен мирным путем, коммунистическая партия была отстранена от управления страной. Урок, который страна извлекла из событий 1917г., состоял в том, что ни одна из конфликтующих сторон не захотела пойти на крайние меры, толкающие к гражданской войне. Это была победа культуры и цивилизованности над экстремизмом и бесчеловечностью. Перед российским обществом встали задачи, которые неотложно нужно было решать в короткое время, тогда как Запад ими занимался в течение столетий. Правительство отказалось от примитивного планового регулирования экономики, но не умело влиять на рыночные механизмы, да и сам рынок еще не был создан. Переход к новому экономическому укладу проходил в традиционно грубых формах. Сейчас трудно говорить, в какой степени разумна была политика приватизации общенациональной собственности. Но очень похоже, что появление нового собственника осуществлялось в процессе расхищения богатств страны. Резкое обнищание решающего большинства населения сопровождалось выделением из него султански богатых нуворишей. Семь лет, прошедших после «гайдаровской реформы», вместо экономического подъема закончились очередным затягиванием поясов. А ведь за значительно более короткий срок процветающей страной сделал Эрхард Германию, а Бальцерович Польшу. Если в России не будет создан больший слой среднего класса, страну ждет тяжелейший конфликт между группами, готовыми видеть друг в друге разжиревших бандитов и ленивых иждивенцев. Заключение Какие же конфликтологические факторы мы должны приниматься сегодня во внимание? Продолжает увеличиваться разрыв между доходами различных групп населения. Если в «спокойные» годы он не превышал соотношения 1:10, то к весне 1993 г. достиг показателя 1:50 и проявлял тенденцию к росту. За проблемой институциализации встает и следующая - рационализации конфликтов, то есть перевода их из стихийного русла в организованное, доведение до сторон сведений о последствиях. Известно, что чем более стихийный характер носит конфликт и чем менее информированы о нем участники противоборства, тем к более тяжелым последствиям он приводит. Следует поднять и проблему организации такой деятельности, посредством которой отрабатывалось бы умение участников конфликта его разрешать. Говоря о формировании такого рода навыков, следует заметить, что речь идет уже не только о властных структурах и посредниках, но о населении в целом. В настоящее время чрезвычайно низка толерантность населения. Лишь около 6% граждан способны спокойно воспринимать позиции и действия, которые им чем-то не по душе. Общее повышение толерантности - необходимое условие снижения напряженности в политическом конфликте. Оценка населением собственной влиятельности также крайне низка. Не более 20% считают, что способны в той или иной мере влиять на принятие политических решений. На Западе аналогичный показатель приближается к 80%. Необходимо менять и это соотношение, причем не только формально, но и в реальности. Крайне неудовлетворителен отклик властных структур на интересы различных групп населения. Насильственный способ разрешения октябрьского конфликта 1993 года показал, что власть не собирается учитывать запросы достаточно большой части своих граждан и предпочитает стратегию подавления. Оптимизация каждого из названных факторов будет вести к снижению общей конфликтогенности.