Об интеллектуальном творчестве

Для обществоведа, работающего в классической традиции, общественная наука - это творческая деятельность. Имея дело с конкретными проблемами, он принадлежит к тому типу людей, которым быстро надоедает дискутировать о методе и теории "вооб­ще", тем более, что подобная полемика нередко отрывает его от своих непосредственных обязанностей. Он убежден, что гораздо лучше иметь подробный отчет о работе, выполненной студентом, чем дюжину "процедурных кодификаций" в исполнении профес­сионалов, не сделавших ничего стоящего. Только из бесед опыт­ных исследователей, обменивающихся информацией о том, как они делают свою работу, новичок может получить наглядное пред­ставление о методе и теории. Поэтому, я думаю, будет полезно рассказать о некоторых подробностях моей творческой деятельно­сти. Эти заметки неизбежно субъективны, но я пишу их в надежде, что другие, особенно начинающие самостоятельную деятельность, сделают их менее субъективными, добавив факты из своего собст­венного опыта.

 

1.

 

Я полагаю, что лучше всего начать с напоминания о том, что самые выдающиеся мыслители в той области научного творчества, которой вы, начинающий ученый, решили посвятить себя, не от­деляют работу от жизни. Похоже, они слишком серьезно относят­ся и к работе, и к жизни, чтобы допустить подобное разделение, и предпочитают, чтобы они взаимно обогащались. Конечно, такое разделение сейчас весьма распространено, и оно обусловлено, как я полагаю, тем, что люди занимаются пустопорожней деятельнос­тью. Но необходимо признать, что, как ученый, вы обладаете ис­ключительной возможностью построить свою жизнь так, что она будет побуждать вас к приобретению навыков добросовестного труда. Научная работа - это выбор не только карьеры, но и жизненного пути. Сознательно или нет, работник интеллектуального труда по мере совершенствования в мастерстве формирует себя. Чтобы реа­лизовать свой личностный потенциал и использовать для этого любую представившуюся возможность, он формирует характер, в основе которого лежат качества хорошего работника.

Поэтому вы должны учиться в своей интеллектуальной рабо­те использовать жизненный опыт и постоянно обращаться к нему. В этом смысле ремесло составляет стержень личности, частица ко­торой вкладывается в каждый шаг интеллектуального труда. "На­личие опыта" в данном случае означает, что ваше прошлое вторга­ется в настоящее, влияет на него, настоящее же определяет способ­ность приобрести опыт в будущем. Как обществовед вы должны управлять этим весьма сложным взаимодействием, осмыслять свой опыт и раскладывать по полочкам. Только так можно надеяться на то, чтобы с помощью жизненного опыта направлять и проверять свои размышления, и в ходе этого процесса формировать себя как мастера интеллектуального труда. Но как это можно сделать? На­прашивается следующий ответ: вы должны завести папку с факта­ми, что на социологическом языке означает: "Ведите журнал". Многие продуктивно работающие авторы ведут журналы. Это не­обходимо для формирования систематического мышления социо­лога.

В файлах, о которых я собираюсь говорить, будут накапли­ваться сведения о личном опыте и служебной деятельности, о те­кущих и планируемых исследованиях. В этих файлах вы, как твор­ческий человек, попытаетесь собрать свои профессиональные раз­мышления и личные переживания. Не бойтесь обращаться к свое­му опыту и непосредственно применять его во всякого рода теку­щей работе. Накапливая повторяющиеся сведения, файлы сэконо­мят ваши силы. Кроме того, они помогут сохранить мимолетные мысли, зафиксировать разного рода события, встречающиеся в повседневной жизни, обрывки случайно услышанных на улице разговоров и даже сны. Хранящиеся в файлах записи могут дать толчок более систематическому осмыслению научных проблем, а также придать интеллектуальную значимость непосредственному опыту.

Наверное, вам придется часто замечать, как заботливо выдаю­щиеся мыслители обращаются со своим интеллектом, как тщательно следят за его развитием и организуют свою жизнь. Причина столь бережного отношения к малейшим переживаниям заключа­ется в том, что за свою жизнь современный человек приобретает очень мало личного опыта, тогда как именно он является весьма важным источником настоящего интеллектуального творчества. Я пришел к убеждению, что умение доверять собственному опыту и одновременно скептически относиться к нему является отличи­тельной чертой зрелого научного работника. Позиция "доверяй, но проверяй" совершенно необходима для оригинального решения любой интеллектуальной задачи, и ведение журнала является тем методом, с помощью которого вы можете развивать и укреплять указанную позицию.

Ведя записи надлежащим образом и тем самым развивая на­выки саморефлексии, вы будете учиться поддерживать свой внут­ренний мир в состоянии бодрствования. Если вас сильно поразит какое-то событие или идея, сделайте так, чтобы они не остались неосмысленными; напротив, постарайтесь как можно полнее выра­зить свои впечатления, сами убедитесь, что или все это вздор, или возникшим впечатлениям и идеям можно придать продуктивную форму. Кроме того, ведение файлов развивает навыки письменной речи. Вы не "набьете руку", если не будете делать записи хотя бы раз в неделю. Пополнение файлов позволит вам экспериментиро­вать как писателю и, таким образом, как говорится, вырабатывать выразительность слога. Регулярное ведение записей позволит луч­ше осознавать собственный опыт.

Быть может, худшее из того, что происходит с обществоведа­ми, заключается в том, что они испытывают потребность писать о своих "планах" только в одном случае — когда собираются просить денег на какой-нибудь этап исследования или на "проект". "Пла­нирование" происходит, главным образом, в форме заявок, кото­рые, по крайней мере, пишутся довольно старательно. Сколь бы ни была распространена такая практика, я считаю, что она - очень плоха, потому что в определенной степени напоминает распрода­жу, а при доминировании таких мотивов высока вероятность по­лучить в результате исследования вымученную претенциозность. В установленные сроки, по принятому проекту необходимо "отчи­тываться", то есть подводить какие-то итоги задолго до его логи­ческого завершения. Поэтому ради продолжения финансирования проекта часто приходится ловчить. Обществовед должен периоди­чески анализировать ход своей работы и перспективные планы. Любой молодой, начинающий самостоятельную работу исследова­тель должен об этом думать, но от него нельзя ожидать немедлен­ных открытий, да и ему самому не следует заходить слишком далеко в подобных размышлениях, и совсем не обязательно придержи­ваться подробного плана. Едва ли не максимум, что он может сделать, - наметить общий план диссертации, которая, к не­счастью, является его первой самостоятельной работой. Только по прошествии половины, или примерно одной трети срока анализ проделанной работы может быть плодотворным и даже интерес­ным для других.

Любой успешно работающий обществовед должен держать в голове массу планов, точнее говоря, идей, чтобы постоянно решать вопрос о том, что и в каком порядке следует делать. Обязательно должны пополняться файлы с рабочими планами, которые составля­ются и переписываются просто для себя или, может быть, для об­суждения с друзьями. Время от времени, даже будучи в отпуске, эти планы следует тщательно просматривать под иными углами зрения.

Такая процедура является необходимой для того, чтобы ваше интеллектуальное предприятие имело ориентиры и находилось под контролем. Полагаю, что широкий неформальный обмен подоб­ными обзорами "собственных проблем" среди обществоведов яв­ляется единственной основой для адекватного формулирования "ос­новных проблем общественных наук". По-видимому, в любом сво­бодном интеллектуальном сообществе таких проблем будет несколько и, конечно, их список должен быть "открытым". В таком сообще­стве, если оно переживает подъем, должны быть перерывы во встре­чах, чтобы коллеги могли обдумать свою будущую работу. Отры­ваться от работы стоит только в трех случаях: чтобы обсудить проблему исследования, методы и теорию. Затем вновь надо воз­вращаться к работе. Конкретные темы должны формироваться в ходе самой работы и в какой-то степени направлять ее. Организа­ция профессионального общения может быть разумным основа­нием для существования соответствующей ассоциации. Ваши ра­бочие записи полезны и ее организаторам.

Под разными рубриками в своем журнале вы собираете идеи, личные заметки, выписки из книг, библиографические сноски и наброски проектов. Дело это добровольное, но я думаю, что вы найдете полезным скомпоновать все записи в особый файл "про­ектов" с множеством рубрик. Конечно, рубрики могут меняться весьма регулярно. Например, будучи аспирантом, вы одновремен­но готовитесь к аттестации и пишете диссертацию, и таким обра­зом вам придется классифицировать материалы в соответствии с этими видами работ. Примерно через год работы над диссертацией вы начнете реорганизовывать все свои записи в соответствии с основной темой диссертации. Затем, в процессе дальнейшей рабо­ты, вы обнаружите, что ни одна из тем не является главной и ни одна из них не дает основания для классификации всех материа­лов. Таким образом, это приведет к расширению числа категорий, которыми вы пользуетесь в своих размышлениях, и к изменениям в списке категорий — одни выбывают, другие добавляются. Все это является показателем вашего интеллектуального роста. Фор­мально записи желательно группировать по нескольким крупным направлениям, внутри которых более мелкие темы будут меняться из года в год.

Для этого необходимо приобрести привычку делать обшир­ные выписки из любой стоящей книги, которую вы читаете, хотя должен сказать, что гораздо лучше для работы читать по-настоя­щему плохие книги. Чтобы перевести впечатления от чужих текс­тов и собственных переживаний в сферу интеллектуального поис­ка, первым делом надо придать им форму. Даже простая фиксация впечатления часто ведет к его объяснению. Обычные выписки из книги могут дать толчок к размышлениям. В то же время выписки оказываются исключительно полезными для понимания того, что вы читаете.

Ваши выписки, как это произошло с моими, могут подраз­деляться на два вида. Читая определенные, наиболее важные книги, вы пытаетесь уловить структуру изложения автора и с этой целью делаете соответствующие выписки. Но гораздо чаще. особенно имея за плечами несколько лет самостоятельной рабо­ты, вы не будете прочитывать книги целиком, а чаще станете выбирать из них только те места, которые относятся к конкрет­ной теме, интересующей вас в данный момент или имеющей отдельную рубрику в ваших записях. Такие выписки не будут репрезентировать все содержание прочитанных книг. Здесь вы будете использовать отдельную идею, отдельный факт для реа­лизации своих собственных проектов.

 

2.

 

Может возникнуть вопрос: как эти записи, больше напоминающие весьма странный "литературный" журнал, использовать в интеллектуальном производстве? Ведение таких записей и есть интеллектуальное производство, постоянно пополняющееся хра­нилище фактов и идей, от самых смутных до тех, которые приоб­рели законченную форму. Например, первое, что я сделал, когда решил исследовать элиту, был весьма примерный набросок, основу которого составил список типов людей, которых я хотел по­днять.

В том, как именно и почему я решил заняться этим исследованием, можно увидеть пример того, как жизненный опыт челове­ка питает его интеллектуальные занятия. Сейчас я не помню, когда стал специально интересоваться "стратификацией", но думаю, что го должно было случиться, когда я первый раз прочитал Веблена. Он всегда казался мне очень многословным и расплывчатым в своих рассуждениях о занятости в "бизнесе" и "производстве", которые были своего рода переложением Маркса для американской академической публики. Как бы там ни было, я написал книгу о профсоюзах и их лидерах под влиянием политических мотивов, затем книгу о средних классах, прежде всего испытывая острое желание артикулировать свой жизненный опыт, полученный после моего приезда в Нью-Йорк в 1945 г. Друзья говорили, что я должен завершить трилогию книгой о высших классах. Думаю, что к этому я был готов. Я, особенно в сороковые годы, перечитывал вдоль поперек Бальзака и находился под впечатлением от поставлен­ной им самому себе задачи "охватить" все основные классы и типы общества эпохи, которую он хотел сделать своей. Кроме того, я написал работу о "деловой элите", собирал и приводил в порядок статистические сведения о жизни крупнейших американ­ских политиков, начиная с принятия Конституции. Обе работы Первоначально были инспирированы семинарскими занятиями по американской истории.

При подготовке к публикации статей и книг, а также лекци­онных курсов по стратификации у меня естественным образом откладывались идеи и факты, касающиеся высших классов. Осо­бенно при изучении социальной стратификации практически невозможно не выйти за рамки непосредственного объекта иссле­дования, поскольку "реальность" любой страты в значительной степени состоит в ее взаимоотношениях с остальными стратами. Поэтому я начал подумывать о том, чтобы написать книгу об элите.

Но "на самом деле" этот проект возник не так. Во-первых, и идеи, и план я взял из своих записей, ибо все мои проекты берут начало и заканчиваются в них. Опубликованные книги представ­ляют собой организованные фрагменты того, что я писал и скла­дывал в файлы. Во-вторых, через некоторое время весь комплекс смежных проблем буквально захватил меня.

После того как был завершен белый набросок, я тщательно просмотрел все записи, не только те разделы, которые напрямую касались новой темы, но и те, которые, казалось бы, не имели к ней никакого отношения. Воображение часто начинает активно работать, когда в наше поле зрения попадают два вроде бы ни чем не связанных между собой элемента, которые затем оказываются вместе, и между ними обнаруживаются неожиданные связи. Я заново перекроил каталог в соответствии с новым кругом про­блем, что привело в свою очередь к перестройке всех остальных рубрик.

В ходе пересортировки материалов вы часто обнаруживаете, что как бы даете волю воображению. Внешне это происходит тог­да, когда вы пытаетесь скомбинировать идеи и записи, касающие­ся различных тем. Это своего рода комбинаторная логика, в кото­рой "случай" иногда играет на удивление большую роль. Рассла­бившись, вы стараетесь подключить свои интеллектуальные ресур­сы, распределяя листки по новым рубрикам.

В данном случае я также начал записывать собственные на­блюдения повседневной жизни и, прежде всего, обдумывать на­копленный опыт, касающийся проблем элиты, а затем обсуждать их с теми, кто, по моему мнению, был сведущ в данном вопросе и мог высказать какие-то суждения. Соответственно, я начал менять свой распорядок ежедневных рабочих контактов так, чтобы он вклю­чал: 1) людей, которые были среди тех, кого я хотел изучать; 2) людей, находящихся с ними в непосредственном контакте; 3) людей, которые так или иначе проявляют к ним устойчивый профессиональный интерес.

Не знаю, каковы должны быть идеальные социальные усло­вия для продуктивной интеллектуальной работы, но несомненно, что создание вокруг себя круга людей, которые охотно общаются и порой обладают живым воображением, составляет одно из таких,, условий. В любом случае я стараюсь создавать для себя макси­мально благоприятную обстановку в интеллектуальном и социаль­ном плане, которая бы стимулировала мое мышление в соответст­вии с направлениями выполняемой сейчас работы. В этом заклю­чается смысл высказанного выше замечания о неразрывности лич­ной и интеллектуальной жизни.

Хорошую работу в общественных науках сегодня нельзя вы­полнить, проведя какое-либо одно эмпирическое "исследование". Так было и раньше. Напротив, хорошая работа включает множест­во исследований, предметом которых служат ключевые моменты общих утверждений о форме и тенденции развития объекта. Во­прос о том, какие моменты являются ключевыми, нельзя решить до тех пор, пока не переработаны уже имеющиеся материалы и не построены общие гипотезы.

Так, среди "имеющихся материалов" я обнаружил у себя три типа записей, важных для моего исследования элит: относящиеся к теме различные теории; иллюстрирующие эти теории материалы; и набранные из различных источников данные, в какой-то степени обобщенные, но теоретически не осмысленные. Только после за­вершения чернового варианта теоретических представлений с по­мощью существующих материалов я смог более или менее опреде­литься со своими исходными утверждениями и интуитивными догадками, а также продумать способы их проверки. При этом я знал, что мне и дальше придется постоянно сверять результаты собственных исследований с накопленными в файлах материала­ми. Всякое окончательное утверждение должно не только "охваты­вать" все доступные и известные мне данные, но так или иначе позитивно или негативно учитывать известные теории. Иногда для "учета" какой-то идеи достаточно ее простого сопоставления с противоречащими или согласующимися с ней фактами, иногда не­обходим подробный анализ. Порой удается систематически пред­ставить имеющиеся теории в виде различных направлений исследования и таким образом организовать сам материал¹. Но иногдая ввожу эти теории только в собственной интерпретации и в совер­шенно различных контекстах. Так или иначе, в книге об элите мне пришлось опираться на работы таких авторов, как Моска, Шумпетер, Веблен, Маркс, Лассуэлл, Михельс, Вебери Парето.

Просматривая записи, касающиеся этих авторов, я обнару­жил, что у меня выделяются три типа заметок: во-первых, инфор­мативные заметки, отражающие общую точку зрения автора по данной проблеме; во-вторых, выписки, снабженные собственными рассуждениями и аргументацией "за" и "против"; в-третьих, все остальные заметки, которые можно использовать как источник идей для собственных исследовательских проектов. Последний тип за­меток состоит из краткого изложения проблемы и ответов на во­просы, как ее сформулировать в доступной для проверки форме, как осуществить проверку. Проблему также можно использовать в качестве исходного пункта, открывающего такую перспективу ис­следований, с точки зрения которой отдельные факты и детали представляются значимыми. Анализ имеющихся идей позволяет сохранить ощущение преемственности с предварительно проделан­ной работой. Вот, например, две выписки по поводу Г. Моска, содержавшиеся в подготовительных материалах; я привожу их для иллюстрации того, о чем пытаюсь рассказать.

"В дополнение к историческим анекдотам Моска завершает свое рассуждение тезисом, что именно организованность всегда дает возможность править меньшинству. Есть организованные меньшинства, и они распоряжаются вещами и людьми. Есть не­организованное большинство и им управляют². Но: почему также не рассмотреть 1) организованное меньшинство, 2) организован­ное большинство, 3) неорганизованное меньшинство, 4) неорга­низованное большинство. Это стоит исследовать полностью.

¹ См. напр.: Mills R. W. White Collar. New York: Oxford University Press, 1951. Ch. 13. Нечто подобное также сделано мной в заметках по поводу критики "теории элит" Ледерера и Гассета, где я рассмотрел две различные реакции на демократическую доктрину восемнадцатого -девятнадцатого веков.

² У Г.Моска также есть подтверждающие его взгляды замечания о психологических законах. Следует обратить внимание на то, как он использует слово "естественный". Это не имеет отношения к главному вопросу и вообще не заслуживает рассмотрения.

 

Во-первых, необходимо прояснить: что значит "организованное". Думаю, Моска имеет в виду способность проводить более или менее постоянную стратегию и координировать свои действия. Если так, то по определению его тезис верен. Он мог бы сказать: организо­ванное большинство невозможно, так как все сводится к тому, что новые лидеры, новые элиты появляются на вершине органи­зации большинства. И он сразу относит этих лидеров к своему "правящему классу". Он назвал бы их "правящими меньшинства­ми" в соответствии со своей основной идеей.

Пришла в голову мысль (думаю, это существо проблем, свя­занных с определениями Моска): с XIX по XX век мы стали свиде­телями того, как общество, организованное ранее по 1-му и 4-му признакам, превратилось в общество, организованное по 3-му и 2-му. Мы перешли от элитного государства к организационному, в котором элита не столь организована и не обладает такой однона­правленной властью, а масса стала более организованной и более могущественной. Некоторая доля власти была завоевана на ули­цах, и вокруг этой власти крутятся целые социальные структуры и их "элиты". А какой отряд правящего класса более организован, чем фермерский блок? Это не риторический вопрос, ибо сейчас на него нет однозначного ответа - это вопрос степени. Пока для меня главное — заострить эту проблему.

Моска сделал один вывод, который кажется мне замечатель­ным и достойным дальнейшей проработки. В соответствии с этим выводом в "правящем классе" имеется верхушечная клика и есть второй, более широкий слой, с которым а) верхушка находится в постоянном непосредственном контакте, и с которым б) она имеет общие идеи и настроения, а следовательно, и политические цели (стр. 450). Проверить и посмотреть, есть ли в книге другие замеча­ния по этому поводу. Рекрутируется ли верхушка главным обра­зом из второй страты? Несет ли верхушечный слой какую-либо ответственность перед вторым слоем, или, по крайней мере, при­слушивается ли к его мнению?

Теперь забыть Моска. В иной терминологии имеем: а) элиту, под которой понимаем верхушечную клику, б) тех, кто считает себя элитой, и в) всех остальных. Принадлежность ко второй и третьей категориям в этой схеме определяется первой, а вторая может варьироваться в широких пределах по размеру, составу и отношениями к первой и третьей. (Каков разброс вариаций (б) по отношению к (а) и (в)? Просмотреть Моска с точки зрения намеков и подумать о дальнейшей разработке вопроса более сис­тематически.)

Эта схема может позволить более тонко учесть различные элиты, которые суть элиты в соответствии с различными Критериями стратификации. Кроме того, принять к сведению имеющееся у Парето различие господствующих и негосподствующих элит, при­чем сделать это следует менее формально, чем Парето. Конечно, многие люди с верхушечным статусом будут относиться, как ми­нимум, ко второму слою. Например, толстосумы. "Клика", или "элита" в каждом конкретном случае будут определяться отно­шением к власти или к авторитету. Элита в данном употреблении всегда будет означать властную элиту. Другие представители вер­хушки будут "высшими классами" или "высшими кругами".

Таким образом, может быть, удастся охватить сразу две важ­нейшие проблемы: структуру элиты и концептуальные — что, по­жалуй, более важно - отношения теории стратификации и теории элит. (Проработать.)

С точки зрения власти, легче определить тех, кто относит себя к элите, чем тех, кто правит. Выполняя первую задачу, мы отбираем верхние эшелоны как своего рода неорганизованный агрегат и руководствуемся занимаемой позицией. Но, выполняя вторую задачу, мы должны четко и подробно показать, как они распоряжаются властью и каково их отношение к социальным ин­струментам, с помощью которых власть осуществляется. Кроме того, мы имеем дело скорее не с позициями, а с личностями или, по крайней мере, вынуждены принимать в расчет именно личнос­ти.

Сегодня власть в Соединенных Штатах включает более чем одну элиту. Как можно судить о положении, которое каждая элита занимает по отношению к другой? В зависимости от характера решаемых проблем. Одна элита видит представителей другой сре­ди людей, занимающих определенное положение. Внутри элиты сказывается взаимное признание элитами друг друга. Так или ина­че, входящие в них люди важны друг для друга. Проект: подобрать 3 или 4 ключевых решения последнего десятилетия — применение атомной бомбы, сокращение или увеличение производства стали, забастовка на "Дженерал Моторс" в 45-м году — и тщательно вы­явить участников каждого из событий. "Решения" и процесс их принятия использовать в интервью как зацепки при продвижении вглубь".

 

3.

 

В процессе работы наступает время, когда вы обнаруживаете, что уже прочитали много книг. Все, что вы хотели в них найти, выписано в ваших заметках и рефератах. На полях этих заметок и на отдельных листочках сформулированы идеи для эмпирических исследований.

Но я бы не хотел заниматься сбором эмпирики, если бы смог обойтись без него. Если отсутствует штат сотрудников, это сулит большие трудности. Возможность самому нанять работников чре­вата еще большими трудностями.

При современном состоянии общественных наук предстоит еще выполнить столько работ, связанных с предварительным "струк­турированием" (позвольте обозначить этим словом описываемую операцию), что большинство "эмпирических исследований" обре­чены на то, чтобы быть тощими и неинтересными. Многие из них, по сути, являются формальным упражнением для начинающих исследователей, а иногда полезным занятием для тех, кто не спо­собен справиться с более существенными проблемами социальной науки. Само по себе эмпирическое исследование не имеет никаких преимуществ перед книгочейством как таковым. Цель эмпириче­ского исследования состоит в том, чтобы устранить разногласия и сомнения относительно фактов и путем солидного всестороннего обследования сделать обсуждение более плодотворным. Факты дис­циплинируют разум, но разум идет впереди в любой сфере позна­ния.

Хотя вы никогда не сможете получить деньги на большинст­во из задуманных вами исследований, необходимо постоянно при­думывать новые темы. Ибо однажды задуманное эмпирическое исследование, даже не реализованное, подтолкнет вас к поиску данных, которые неожиданно могут оказаться важными для иссле­дуемых проблем. Глупо планировать полномасштабную работу, если ответ можно найти в библиотеке, но не менее глупо стремиться перечитать все книги и только потом переводить прочитанное на язык эмпирических исследований, то есть на язык вопросов о фактах.

Я считаю, что проекты эмпирических исследований должны отвечать следующим требованиям. Во-первых, соотноситься с ис­ходным наброском проекта, о котором я упомянул выше: либо соответствовать исходной постановке проблемы, либо модифици­ровать ее. Или выражаясь высокопарно, они должны содержать в себе возможность теоретических построений. Во-вторых, проекты должны иметь высокую отдачу, быть продуманы до тонкости и, по возможности, остроумными. Я имею в виду, что по сравнению с затратами сил и времени на выходе должно быть получено громад­ное количество материала.

Но как это сделать? Наиболее экономно — поставить пробле­му таким образом, чтобы на многие вопросы можно было ответить исключительно рассуждениями, опираясь на минимум фактов. В рассуждении мы пытаемся: а) четко поставить отдельные вопросы о фактах, б) так их задать, чтобы на основе полученных ответов дальнейшие проблемы можно было решить в виде рассуждений¹.

¹ То же самое надо, наверно, сформулировать позаковыристей, что­бы убедить в важности сказанного тех, кто еще этого не понимает.

Проблемные ситуации необходимо формулировать, имея в виду их подразумеваемое теоретическое и концептуальное содержание, а также соответствующие им парадигмы эмпирического исследования и адекват­ные модели верификации. Конструирование этих парадигм и моделей, в свою очередь, должно производиться таким образом, чтобы их исполь­зование позволяло выводить дальнейшие теоретические и концептуаль­ные заключения. Теоретические и концептуальные импликации про­блемных ситуаций следует разрабатывать до полного прояснения. Для этого обществовед должен раскрыть каждую такую импликацию и рас­смотреть ее в соотношении со всеми другими Кроме того, прояснение импликаций следует производить в соответствии с парадигмами эмпи­рического исследования и моделями верификации.

 

При постановке проблем следует пройти четыре этапа. Лучше всего это проделать несколько раз, а не застревать надолго на одном из них. Вот эти этапы: 1) выделить и определить элементы, кото­рые, в соответствии с вашим общим представлением об изучаемой теме, социальной проблеме или области, вы собираетесь включить в исследование; 2) установить логические отношения между этими определениями и элементами; кстати говоря, построение предва­рительных ограниченных моделей дает наибольший простор для социологического воображения; 3) элиминировать ложные пред­ставления, причиной которых является пропуск необходимых эле­ментов, неточное определение терминов, неоправданно узкий объ­ем понятий и их неадекватное логическое расширение; 4) сформу­лировать и переформулировать оставшиеся вопросы о фактах.

Кстати говоря, третий этап — крайне необходимая процедура для точной постановки проблемы, хотя ею часто пренебрегают. Обывательское понимание проблемы — в качестве общественной или личной — должно анализироваться со всей тщательностью. Но это лишь часть проблемы, которую следует тщательно рассмотреть в научном плане и либо принять после соответствующей доработ­ки, либо отбросить.

Прежде чем принять окончательное решение о необходимости эмпирических исследований для выполнения поставленных задач, я начал набрасывать более широкий проект, внутри которого стал прорисовываться целый ряд мелкомасштабных исследований. Снова я обращаюсь к своим файлам. В них сказано следующее.

"Я еще не достиг того положения, чтобы можно было систе­матически изучать высшие круги общества эмпирическим мето­дом. Поэтому я принимаюсь за разработку некоторых определе­ний и процедур, которые бы составили своего рода идеальный проект для изучения данной темы. Можно попытаться, во-первых, собрать уже имеющиеся материалы, относящиеся к данному проекту; во-вторых, обдумать приемлемые способы сбора материалов, задав такие индикаторы, которые бы относились к сущностным для моего исследования признакам; и в-третьих, по мере продвижения работы более точно определить задачи полномасштабного, эмпи­рического исследования, которое на завершающей стадии окажется необходимым.

Разумеется, понятие "высшие круги" нужно систематически определять в терминах специфических переменных. С формаль­ной точки зрения — в данном случае я в той или иной мере следую рассуждениям Парето, — к этой категории относятся люди, "имею­щие" большую часть какого-либо блага или набора благ, которы­ми располагает общество. Поэтому я должен решить две задачи: какие переменные я использую в качестве критериев и что имею в виду под "большей частью". Выбрав переменные, я должен наи­лучшим образом сконструировать индексы с тем, чтобы в соот­ветствии с ними распределить на группы все население, и только тогда я могу начать думать о том, что я имею в виду, говоря о "большей части". При этом необходимо отчасти основываться на эмпирических распределениях различных признаков, а также на их комбинациях.

Независимые переменные должны быть достаточно общи­ми, чтобы обеспечивать некоторую свободу в выборе индексов, и в то же время достаточно специфичными, чтобы они обнаружива­лись на эмпирическом уровне. Продвигаясь вперед, я должен по­стоянно переходить от концепций к индексам и обратно, руковод­ствуясь желанием не потерять искомые значения, и в то же время не оторваться от конкретики. Начну с четырех переменных, соот­ветствующих концепции М. Вебера.

I. Класс определяется по источникам и величине дохода. Поэ­тому нужны сведения о распределении собственности и распределении доходов. Идеальным материалом (который представлен весь­ма отрывочно и, к сожалению, устарел) могла бы быть двумерная таблица источников и величины годового дохода. Так, мы знаем, что ^процентов населения в 1936 г. получили ^миллионов и более и что Z процентов от всей суммы они получили от владения соб­ственностью, ^процентов — от предпринимательской деятель­ности, a Q процентов составили жалование и заработная плата. Пользуясь данным признаком класса, я могу выделить высшие круги — людей, которые имеют больше всех, сюда войдут либо те, кто получил определенную сумму за данный период времени, либо те, кто составляет верхние два процента в пирамиде доходов. Про­анализировать данные о величине состояний или списки крупных налогоплательщиков. Проверить, можно ли получить новейшие статистические данные об источниках и размере доходов.

II. Статус определяется степенью оказываемого уважения. Здесь нет простых количественных индексов. Для использования существующих индексов необходимы личные интервью, но их можно применять только при исследовании местных сообществ и, как правило, не слишком результативно. Есть другая проблема: в отличие от класса, статус связан с социальными отношениями, для которых требуются как минимум двое - тот, кого уважают, и тот, кто уважает.

Очень легко спутать известность с уважением, вернее, мы не знаем, следует ли степень известности считать индексом статуса, при том что стать известным не так уж трудно. (Например, по­смотреть, какие категории людей упоминались в "Нью-Йорк Тайм-с" в течение одного-двух дней в середине марта 1952 г. и на каких страницах — проработать этот вопрос.)

III. Власть определяется способностью навязывать свою волю вопреки сопротивлению других. Как и статус, власть трудно one-рационализировать. Вряд ли я смогу ограничиться каким-то одним параметром, но придется говорить: а) об авторитете, который оп­ределяется как права и позиционные полномочия в различных ин­ститутах, особенно в военных, политических, экономических, и б) о явной, осуществляемой неофициально, но не институционализированной власти — лидеры групп давления, пропагандисты, имеющие в распоряжении широкую сеть средств массовых ком­муникаций, и т. п.

IV. Род занятий определяется по оплачиваемой деятельно­сти. Здесь тоже надо выбрать такой признак, который я смогу фик­сировать, а) Если я проранжирую средний доход по разным про­фессиям, ясно, что род занятий окажется у меня индексом и ос­нованием деления на классы. Подобным же образом: б) при опре­делении типичного статуса и власти, которыми располагают представители различных профессиональных групп, профессия окажется у меня индексом и основанием деления по власти, квалификации или таланту. Это отнюдь не самый легкий путь классификации людей. Квалификацию, как и статус, нельзя оценить по единой шкале "больше — меньше". В попытках трактовать квалифика­цию как таковую исследователи обычно шли через определение • необходимого времени для приобретения того или иного профес­сионального навыка, наверно, далее так и придется делать, но на­деюсь придумать что-нибудь получше.

Вот примерные проблемы, которые необходимо решить, что­бы дать аналитическое и эмпирическое определение высших кру­гов в пространстве перечисленных четырех ключевых признаков. Теперь надо сформулировать цели проекта. Допустим, я к своему удовольствию решил все названные проблемы и составил схему распределения всего населения по каждому из четырех парамет­ров. У меня будет четыре группы людей: те, кто находится на вер­шине классовой пирамиды, статусной, властной и профессиональ­ной. Предположим далее, что я выделил двухпроцентные верхуш­ки по всем типам распределения и определил их как высшую груп­пу. Передо мной встает вопрос, на который можно дать эмпири­ческий ответ: насколько пересекаются, если вообще пересекают­ся, эти четыре распределения? Вероятность такого пересечения составляет не более 2% для верх