Фаза развития конфликта

События 1914-1918 гг. следует рассматривать как результат столкновения двух тщательно разработанных непрямых стратегических планов, связанных с именами Альфреда фон Шлиффена, начальника германского Генерального штаба, и Джона Фишера, первого лорда Адмиралтейства. (Русский и австро-венгерский планы войны были инициированы логикой Фишера и Шлиффена и не могут считаться самостоятельными. Французский «План? 17» не заслуживает в сущности даже критики. Недостатки, отмеченные Б.Лиддел-Гартом, значения не имели: «План? 17» был не более чем набором благих пожеланий, и выполнять его никто не собирался. Впрочем, трудно предложить что-либо осмысленное относительно Франции: идеологические соображения заставляли ее отказаться от оборонительной стратегии, а «расширенный лагерь Меца», на который опирались в своем развертывании германские армии, обрекал на неудачу любую наступательную стратегию.)

План Шлиффена целиком опирался на приоритет «континентальной стратегии»{62}:

1. В сложившихся политических условиях война с Францией должна стать войной на два фронта.

2. Единственная возможность выиграть такую войну - это разгромить войска противников по частям, что можно сделать, воспользовавшись преимуществом стратегии внутренних операционных линий. [468]

3. Быстрая победа над русской армией невозможна. Следовательно. первый удар должен быть нанесен на Западе.

4. Французская армия должна быть полностью разгромлена до полного развертывания сил русских. Это может быть осуществлено только в рамках операции на окружение.

5. Ввиду нехватки сил маневр должен быть асимметричным.

6. Французская линия крепостей не может быть быстро прорвана и, следовательно, должна быть обойдена.

7. Такой обход можно провести только через нейтральную территорию Бельгии или Швейцарии. По условиям местности второй вариант неприемлем.

8. От русского фронта требуется сохранить целостность в течение 10-12 недель, что может быть достигнуто только наступательными действиями.

План Шлиффена подразумевал нарушение нейтралитета Бельгии и, как следствие, вступление в войну Великобритании, крайне негативную позицию США и иных нейтральных стран. К вооруженным силам противников Германии добавлялись шесть бельгийских дивизий и три крепостных района - Льеж, Намюр, Антверпен. «Сдавались» противнику Восточная Пруссия, Галиция, Эльзас с Лотарингией, Рейнская область. Однако «выигрыш темпа» в Бельгии трансформировался в реальные оперативные выгоды:

1. Шесть бельгийских дивизий попадали под удар 35-40 немецких и должны быть разгромлены. «Правое крыло» получало возможность пользоваться богатой дорожной сетью Бельгии и Фландрии.

2. В течение 10-12 дней движение армий правого крыла должно было осуществляться в оперативном «вакууме».

3. В этих условиях контрманевр противника, на стратегическом фланге которого развертывались три армии, неизбежно запаздывал, что должно было привести к беспорядочному отступлению на юг и юго-восток, при этом французская столица захватывалась без боя.

4. Итогом наступательного марш-маневра немецких армий должно было стать решающее сражение юго-восточнее Парижа. Это «сражение с перевернутым фронтом», начатое немцами в идеальной психологической и стратегической обстановке, должно-было привести к разгрому союзных армий.

План Шлиффена был направлен прежде всего на подрыв психологической устойчивости противника и уже поэтому должен быть назван непрямым. Шлиффен исходил, конечно, из идей Клаузевица о желательности быстрой победы в генеральном сражении. Наступление, будучи непрямым стратегически, предусматривало прямые встречные бои в Бельгии и на франко-бельгийской границе, и здесь Шлиффен в гораздо большей степени, чем на Восточном фронте, полагался на превосходство в силах, на формальную мощь, на последовательное использование явного преимущества Германии в уровне штабной работы.

Джон Фишер, адепт «морской стратегии», начинал планирование там, где Шлиффен его заканчивал: [469]

1. Развитие политической обстановки с неизбежностью приведет Великобританию к войне с Германией.

2. Эта война начнется с разгрома Франции и оккупации ее территории.

(Здесь интересы Фишера и Шлиффена сходятся. Шлиффену нужен разгром Франции, чтобы получить шансы в дальнейшей борьбе против всего мира. Фишера поражение Франции устраивает с точки зрения долговременных интересов Британской империи.)

3. Последнее обстоятельство благоприятно для Великобритании, поскольку дает возможность вернуться к прежней роли мирового лидера.

4. Для этого необходимо разбить Германию и восстановить Францию силами Британской империи и зависимых от нее стран.

5. Таким образом, речь идет о последовательном использовании господства на море для полного разгрома противника, неоспоримо доминирующего на континенте.

6. Уничтожение экономической и военной мощи Германии должно быть произведено таким образом, чтобы косвенно нанести урон Соединенным Штатам Америки и вынудить их согласиться с ролью младшего партнера (уровня Японии).

7. Таким образом, на суше Великобритания обязана удержать русский фронт, на море - разгромить флот противника и обеспечить последовательную экономическую блокаду Германии. Эта блокада должна привести к коллапсу немецкой экономики и - по возможности - к ослаблению экономики американской. Потери русского «союзника» и длительность войны значения не имеют.

Оба плана - и фишеровский, и шлиффеновский - неявно подразумевали, что страна вступает в войну при благоприятной политической обстановке. Если Великобритании было жизненно необходимо получить н союзники Россию, то для Шлиффена столь же необходимо было содействие Италии.

Италия - это не только лишние 25 дивизий сомнительного качества, но и довольно сильный флот. Пока Италия остается нейтральной или воюет на стороне Антанты, англо-французский флот господствует в Средиземном море. Но если она выполняет свои обязательства по Тройственному союзу, ситуация выглядит по-иному: после разгрома Франции преимущество немцев на Средиземном море оказывается подавляющим, и они начинают всерьез угрожать важнейшим узловым точкам Британской империи - Гибралтару, Мальте, Александрии.

Таким образом, английская блокада может быть прорвана в Средиземном море. Англичане либо отдают этот регион и теряют империю, либо перебрасывают туда значительные силы. И тогда остается открытым вопрос: хватит ли оставшихся в Атлантике сил для полной блокады западноевропейского побережья?

Замысел Шлиффена ясен. Ключ к победе над Францией лежит в юго-западной Бельгии. Ключ к победе над Англией лежит на Средиземном море, и владеют им итальянцы. Столь же ясен и замысел Фишера. [470]

Фаза решающего столкновения{63}

Если предвоенные планы Германии и Великобритании были шедеврами искусства стратегии, то исполнение оказалось ниже всякой критики. К августу 1914 г. Шлиффен уже умер, Фишер был в отставке. Сменившие их посредственности не способны были ни сделать что-то свое, ни грамотно исполнить чужое.

Практически все изменения, внесенные Молътке Младшим в план войны на Западе, не только были неудачными, но и противоречили основной идее плана Шлиффена. Стремясь как-то уменьшить риск (риск, который лежал в самой основе планирования войны за Германию, заметно уступающую союзникам в силах), Мольтке постепенно смещал «ось операции»{62} к югу: если в развертывании Шлиффена она проходила севернее линии Эйпен-Намюр, то в развертывании Мольтке - южнее директрисы Сен-Вит-Живе. В результате выигрыш времени, вызванный неожиданностью развертывания операций в Северной Бельгии, оказался нейтрализованным в самом начале наступления.

На правом фланге Мольтке создал себе ненужные трудности, отказавшись нарушить нейтралитет Голландии. «Маастрихтский аппендикс» препятствовал нормальному развертыванию 1-й и 2-й германских армий. В результате операции в Бельгии развертывались медленнее, чем это было необходимо. Бельгийская армия была разбита, но не уничтожена и отступила к Антверпену, оставшись неопределенной угрозой в глубоком тылу повернувших на Париж немецких армий. Для осады Антверпена пришлось взять из полевой армии два корпуса, ослабив войска правого крыла.

При всей нечеткости (порой доходящей до безграмотности) действий Мольтке немцы все же выполнили «в общих чертах» первый этап своего стратегического плана, сосредоточив ударную группировку на франко-бельгийской границе. Командование же союзников не сумело даже грамотно развернуть войска: к середине августа выяснилось, что принятая схема расположения армий совершенно нежизнеспособна и должна быть немедленно изменена{65}. [471]

В двадцатых числах августа на фронте разразился первый кризис, известный как Пограничное сражение. Оно состояло из четырех отдельных битв: в Лотарингии, Арденнах, при Шарлеруа, Монсе. Содержание операций представляется следующим образом:

В Лотарингии: для французов - наступление с целью вернуть захваченные провинции и закрепить южный фланг на Рейне, для немцев - заманивание противника к Рейну в целях выигрыша времени на маневр правого крыла.

В Арденнах: для французов - контрудар в центре для нейтрализации немецкого наступления через Центральную и Северную Бельгию, для немцев - обозначение «ходьбы на месте» в общем шлиффеновском маневре.

При Шарлеруа-Монсе: для союзников - прикрытие основной операции с севера, для немцев - сокрушение сопротивления противника и создание условий для свободного продвижения правого крыла к юго-западу.

Для немцев проблема Пограничного сражения была не в том, что Мольтке сделал правое крыло слабым - напротив, левое стало слишком сильным. В результате бои в Лотарингии закончились неоспоримой победой германцев, и вместо затягивания французской армии на немецкую территорию получилось отбрасывание ее на линию крепостей. Геометрия плана Шлиффена оказалась нарушенной. Даже если бы Мольтке не санкционировал фронтальный штурм неприятельских укрепленных позиций на Мозеле (решение, выходящее за рамки здравого смысла), само по себе отступление французских армий из Лотарингии негативно сказывалось на выполнении немецкого плана войны.

Выпятился вперед, помогая союзникам консолидировать фронт, и немецкий центр в Арденнах. Под Шарлеруа же французская армия, которая к 23 августа находилась в оперативном окружении, сумела ускользнуть, воспользовавшись отсутствием единого руководства сражением со стороны Мольтке и узкоэгоистической позицией командующего 2-й немецкой армии Бюлова. Так немцы не сумели воспользоваться подвернувшимся шансом и быстро закончить войну.

Однако 5-я армия и английские экспедиционные силы в беспорядке отступали к Парижу, и это означало, что план Шлиффена пока выполняется.

Дальнейшие ошибки Мольтке были вызваны укоренившейся привычкой решать возникающие оперативные проблемы за счет правого крыла и отсутствием с его стороны осмысленного управления операцией{66}. В ходе сражения на Маасе герцог Вюртембергский (4-я германская армия) с упорством, заслуживающим лучшего применения, наносит удар своим левым крылом, стягивая армию к югу и создавая разрыв с ударным правым крылом. 4-й армии удается с боем форсировать реку, но ирония судьбы заключалась в том, что для немцев было [472] бы значительно выгоднее как можно дольше удержать французские войска на Маасе.

Несмотря на все допущенные Мольтке и его командирами неточности, положение союзников после завершения Маасской операции выглядело катастрофическим. Фронт разваливался. Англичане всерьез ставили вопрос об эвакуации экспедиционного корпуса. В центре проявилась угроза Вердену. На юге начался обстрел Нанси. Контрмеры французского командования сводились к явно запоздавшей переброске всего, что только можно было наскрести с разных участков фронта, в Северную Францию. В такой обстановке следовало ожидать психологического слома французской армии и прежде всего ее командования.

Этого, однако, не произошло. В критические дни начала сентября 1914 г. Жоффр сохранил в своих руках руководство армиями и сумел почти гладко завершить свой отчаянный стратегический маневр, развернув на северном фланге 6-ю армию и консолидировав фронт 4-й и 5-й армий созданием армейской группы (позднее 9-й армии) Ф. Фоша.

К этому времени наступающее правое крыло было резко ослаблено (осада Антверпена, Мобежа, Живе, охрана коммуникаций в Бельгии и переправ на Маасе, переброска двух корпусов на Восточный фронт) и сравнялось по численности с левым. Наличных войск уже не хватало немцам для планируемого широкого обходного маневра западнее Парижа. Началось вызванное нехваткой сил отклонение немецких войск к востоку: германское войско втягивалось в промежуток между крепостями Париж и Верден. В этих условиях началась Марнская битва - решающее сражение войны.

Б.Лиддел-Гарт придает большое значение «исчезновению» английских войск и их последующему наступлению в «марнскую брешь» - разрыв между 1-й и 2-й германскими армиями. Экспедиционный корпус действительно сыграл роль «свободной силы», решившей исход сражения, но вызвано это было не столько искусным управлением и непрямыми действиями, сколько нехваткой германских сил на поле сражения: у английской армии не оказалось противника, что и дало ей возможность наступать без помех.

Схема сражения представляется следующим образом. К началу сентября союзники достигли предела отступления - при дальнейшем отходе они теряли связь с Парижем, Верденом и, вероятно, побережьем Ла-Манша, резко нарушалась транспортная связность. Галлиени, начальник гарнизона Парижа, принял решение атаковать противника, уходящего от Парижа на юг (1-ю германскую армию), во фланг силами 6-й армии Монури. 4-й резервный корпус 1-й армии внезапной атакой фронта на р. Урк вскрыл этот замысел. Тем не менее сначала 1-я армия, а затем и все правое крыло, получив неожиданный удар, потеряли устойчивость.

Не получая никаких распоряжений от высшего командования, Клюк (1-я германская армия) принял решение разгромить фланговую группировку противника (6-я французская армия) и тем вернуть себе свободу маневра. В следующие дни стороны перебрасывают силы к р. Урк. [473]

>И В сентября Клюк добивается неоспоримого преобладания на фланге и отбрасывает французские войска к Парижу.

Южнее Бюлов (2-я) и Хаузен (3-я германская армия) атакуют армейскую группу Фоша, обеспечивающую стык между центром и левым флангом союзников. В сражении за Сент-Гондские болота немцам удается потеснить армию Фоша и овладеть всеми ключевыми позициями >Целя боя.

Однако эти успехи на флангах достигнуты оголением позиции в >VtltTpe. 5-я французская армия Д'Эспери и английская армия Д. >Френ- Ыв вошли в прорыв, форсировали Марну и, захватив находящийся в центре позиции город Шато-Тьери, разрезали расположение немецких армий. Сражение за оперативное время закончилось в пользу союзников: катастрофа 1-й германской армии под ударами английских войск, уже вышедших на ее тылы, наступала быстрее, нежели разгром войск Монури. Аналогично угроза тылу Бюлова нарастала быстрее, нежели тылу армии Фоша. В конце концов немцам не хватило для победы тех самых двух корпусов, переброшенных Мольтке на Восточный фронт!

В этот момент с опозданием проявились ненужные уже высокие профессиональные качества германского Генерального штаба и самого Мольтке. Когда стало ясно, что поздно пытаться «сохранить лицо», что речь идет о жизни и смерти армии, Мольтке наконец снял корпуса с левого фланга и быстро перебросил их в Бельгию. Попытка союзников повторить на Эне Марнский маневр была отражена этими корпусами. Немцам удалось зацепиться за верхний высокий берег р. Эны, уничтожить вклинения противника и организовать оборону. Жоффр, надо признать, в бессмысленных прямых атаках на линию Эны не упорствовал.

Энская битва подвела черту под попытками противников продолжить наступление в прежних группировках. От Бельфора до Краона возник сплошной неподвижный фронт, прорыв которого был сопряжен со значительными трудностями и требовал продолжительного времени.¹ В этих условиях неизбежна была серия технических операций, формально направленных на охват фланга противника, реально же - на удлинение линии непрерывного фронта.

Для воюющих сторон содержание"бега к морю" объективно сводилось к ответу на вопрос, какое направление примет линия сплошного фронта: западное (выгодное немцам) или северное (выгодное союзникам). К стратегии этот вопрос отношения не имел. В полном соответствии с законами геометрии фронт стабилизировался по изохроне (линии, вдоль которой стороны могут перебрасывать силы в одинаковом темпе).

Кровавую «точку» в событиях 1914 г. на Западном фронте поставила битва во Фландрии.

Содержанием кампании 1914 г. на Западном фронте стал провал плана Шлиффена и переход к затяжной войне, безнадежной для Германии.

По иронии судьбы на вспомогательном восточном ТВД этот план fttiui полностью выполнен. Содержанием четырех сражений 1914 г. на том театре была борьба за «польский балкон». [474]

Идея активной обороны в Восточной Пруссии была основана на том, что цепь Мазурских озер и Летценские укрепления затрудняют взаимодействие русских армий Самсонова и Ренненкамфа и дают 8-й германской армии возможность выиграть внутренний фланг любой из них. Э. Людендорфу удалось блистательно осуществить этот план, организовав железнодорожный маневр едва ли не в тылу русских армий. Красота замысла Людендорфа проявилась не столько во впечатляющих, но полуслучайных «Каннах» Танненберга, сколько в возможности быстро переориентировать войска, наступающие на Самсонова, против Ренненкамфа - если бы тот проявил активность и начал продвигаться на запад или север.

На другом фланге стратегического фронта - в Галиции - дела центральных держав обстояли значительно хуже. В Люблин-Холмской, Галич-Львовской и Городокской операциях австро-венгерская армия была разбита и отошла за р. Сан.

Если Галицийскую битву и не назовешь триумфом стратегии непрямых действий, она во всяком случае представляет собой пример грамотного и осмысленного управления войсками. Конрад фон Хётцендорф использовал в своих интересах утечку информации о плане стратегического развертывания австро-венгерских армий (возможно, этаутечка была организована им самим). Сохранив всю известную русским схему развертывания, Хётцендорф отнес ее на 100 км к западу В результате охватывающий маневр 4-й и 5-й русских армий был полностью парализован встречным охватом. В ряде ожесточенных 6oeв австрийцам удалось нанести поражение русскому правому крылу, отбросив его на восток.

Однако тактически русские были подготовлены лучше австрийцев, вследствие чего наступление последних развивалось медленно. На юге же русское левое крыло (3-я и 8-я) армии в сражениях у рек Золотая Липа и Гнилая Липа разгромило австрийское прикрытие (3-я, затем и 2-я армии), заняло Львов и начало склоняться к северу, выходя через Рава-Русскую на коммуникации австрийской ударной группировки.

Вел. кн. Николай Николаевич воспользовался задержкой русскои мобилизации по сравнению с австро-германской и организовал железнодорожный маневр резервами, перебросив значительные силы на Люблинское направление.

В этих условиях Хётцендорф решился на изумительный по красоте маневр. Он поворачивает наступающую на северо-восток армию Ауфенбаха на юго-запад и организует концентрическое наступление на Львов силами трех армий. В хаотическом Городокском сражении русские однако, сумели удержать фронт, а начавшееся после сосредоточения резервов новое наступление северного крыла поставило Хётцендорфа перед необходимостью завершить операцию.

Австро-венгерская армия, потеряв свыше 400 тыс. человек, из них 100 тыс. пленными (потери русских 230 тыс.), отошла за Сан. Тем неменее она выполнила свою часть плана Шлиффена - фронт сохранил свою целостность дольше чем 9 недель, необходимые старому фельдмаршалу. [475]

Попытка немцев оказать возможную помощь австрийцам вылилась в наступление недостаточными силами В ходе > Варшавско-Иванго-ЦЩдской операции это наступление было остановлено, а русские армии перешли на западный берег Вислы. В конце ноября Людендорф, впрочем, добился реванша, продемонстрировав в Лодзинском сражении, что серьезные операции на левом берегу Вислы невозможны, пока немецкие войска удерживают Восточную Пруссию.

Фаза «добивания»

В результате провала шлиффеновской операции на Западном фронте союзники получили возможность без помех осуществлять план Фишера. С этого момента Германия уже не сражается за победу и лишь пытается достичь компромиссного мира.

В 1916-1918 гг. содержанием войны были попытки (обычно неудачные) преодолеть сложившуюся к концу 1914 г. позиционную оборону.

Дискуссия о позиционном фронте, причинах его возникновения и способах преодоления занимает важное место в историографии 1-й Мировой войны. Часто установление неподвижного фронта связывают с насыщением обороны пулеметами (Б.Лиддел-Гарт). Еще чаще «вина» возлагается на траншеи и проволочные заграждения. Следует, еднако, согласиться с М. Галактионовым, что осенью 1914 г. в распоряжении войск практически не было колючей проволоки, число же пулеметов было совершенно недостаточным для перекрытия фронта. Да и легенда об абсолютной боевой эффективности пулеметов как-то не вяжется с тем, что 70% потерь в войну приходилось на огонь артиллерии.

Концепция «примата обороны над наступлением» носит более общий характер. Она обосновывается тем простым рассуждением, что все наступательное оружие (пулеметы, винтовки, орудия и минометы и т.д.) может быть использрвано и в обороне, в то время как оборонительное оружие (мины, колючая проволока) в наступлении использоваться не может.

Доктрина примата обороны постулировала невозможность прорыва укрепленного фронта. Уже поэтому она должна вызывать серьезные возражения. Действительно, наступление и оборона непосредственно связаны: можно накопить значительные силы для наступления, основываясь именно на прочности обороны. То есть колючая проволока и траншеи все-таки используются в наступлении - позволяя экономить силы на спокойных участках, чтобы массировать их на главном направлении.

«Проклятие позиционности» лежало не здесь. Фундаментальной задачей было развитие прорыва, превращение его из тактического в оперативный. Проблема состояла в том, что коммуникации наступающей армии проходили через разрушенную вдребезги зону неприятельской обороны. Даже если эти коммуникации не попадали под фланкирующий огонь, доставка через месиво разрушенных окопов боепитания [476] и подкреплений вызывала сложности. По сути, шла безнадежная гонка: наступающие пытались протолкнуть свои резервы через «бутылочное горлышко» зоны прорыва, в то время как обороняющийся подвозив свои резервы к участку боев по нетронутым железным и шоссейным дорогам. Естественно, вскоре силы сторон уравнивались, и наступление прекращалось.

Таким образом, причина позиционности лежит прежде всего в недостаточной подвижности наступающих войск; в узком смысле - в невозможности использовать механический транспорт на местности, перекопанной окопами и разрушенной боями.

На первом этапе, когда были вполне ясны лишь внешние контуры проблемы позиционности («колючка» + кризис снаряжения), бытовало мнение, что достаточно могущественная артиллерия, нормально снабжаемая снарядами, легко проложит пехоте дорогу через позиционнып фронт. Провал этих попыток заставил задуматься над ролью тактической подвижности.

Простые расчеты, проделанные в рамках «модели бутылочного горлышка», показывают, что глубина удавшегося тактического прорыва лежит между полушириной и шириной участка прорыва. То есть, пробивая оборону противника на 40-километровом участке, можно продавинуться (при идеальных условиях) на 20-40 км. Если при таком про движении будут захвачены стратегически важны пункты позиции или взяты большие трофеи в виде артиллерии и пленных, нарушится устойчивость фронта в целом и сражение перейдет в маневренную стадию. Если же подобных результатов достигнуть не удастся, захваченный плацдарм окажется для наступающего лишь источником дополнительных трудностей.

В 1915-1918 гг. наметились следующие пути решения главного противоречия позиционной войны (между малой подвижностью атакующих дивизий в зоне прорыва и огромной подвижностью резервных дивизий, перебрасываемых посредством железнодорожного маневра прикрыть прорыв):

1. Выиграть время на стадии тактического прорыва. Заметим, что это время особенно ценно, так как противник еще не вник в ситуацию и не предпринял контрмеры - оно, следовательно, дает чистый выигрыш темпа. Кроме того, быстрое преодоление оборонительной полосы приводит к умеренным разрушениям местности.

По этому пути последовательно шли немцы. В ходе войны они разработали методы обеспечения тактической внезапности и создали систему уточненной стрельбы без предварительной пристрелки (на которую союзники тратили несколько суток). Немцы впервые осуществили газовую атаку, имея целью захватить первую линию обороны неразрушенной. В дальнейшем они перешли к широкому использованию дымовых и химических снарядов против артиллерии противника.

2. Резко увеличить тактическую подвижность войск в зоне разрушений. Эта оперативная идея привела к созданию танков и самоходной артиллерии на гусеничном ходу. [477]

3. Уменьшить подвижность резервов противника разрушением его коммуникаций. В условиях позиционной войны это было возможно лишь атакой с воздуха. В исследуемую фазу подобный оперативный прием не применялся (или почти не применялся). Изучен в 20-е гг. Дуэ и стал основным способом воздействия на противника в завершающих фазах.

Разумеется, штабы не собирались ограничиваться чисто техническими инновациями и пытались найти военные способы разрешения основного противоречия. Идея выглядела просто:

4. Уничтожить резервы противника, чтобы «спешить прикрыть прорыв» было некому Данная концепция реализовывалась в следующих вариантах:

А. Стратегия размена. Разработана Антантой и опиралась на численное и материальное превосходство. Предполагалось ценой собственных громадных потерь вызвать адекватные потери противника, более чувствительные для него ввиду нехватки сил. Фронт развалится, когда противник исчерпает все ресурсы.

Эту идею руководители Антанты проводили вполне сознательно и достигли катастрофического результата в России, Италии, даже во Франции. Они не учли, во-первых, того, что «размен» с немцами по-дучался, как правило, далеко не в пользу союзников, а во-вторых, того, что подобный образ действий чрезвычайно негативно воспринимается собственными войсками.

Б. Стратегия сокрушения: притянуть все резервы противника в одну точку и непрерывной атакой аннигилировать их, после чего Прорвать фронт в другом месте.

Эту оперативную идею с тяжелейшими для Франции последствиями попытался применить в 1917 г. Нивель.

В. Стратегия истощения: уничтожить резервы противника в непрерывном многомесячном сражении за важный пункт. Весьма неудачно реализовалась немцами под Верденом.

Г. Стратегия ограниченного воздействия: истощить резервы противника серией частных атак. (Сражения второй половины 1917 г. во Франции, довольно успешно организованные Петеном.)

Д. Стратегия параллельных ударов: иметь несколько участков прорыва, разделенных неатакованными участками, но образующих единую систему. (При этом реальная ширина фронта прорыва может заметно превышать сумму длин активных участков.) Эта оперативная схема требовала тончайшего военного искусства, поскольку обеспечить взаимодействие активных участков, разделенных позиционным фронтом, было почти невозможно. В 1-й Мировой войне последовательно применил эту схему только Брусилов (Луцкий прорыв 1916 г.)

Е. Стратегия последовательных ударов: дезорганизовать резервы противника, постоянно меняя активные участки. Подразумевает общее превосходство в силах и более четкую работу железных дорог с наступающей стороны. Реализована в 1918 г. Фошем и привела к поражению Германии. [478]

Наконец, была выдвинута и еще одна идея: вообще не наступать на Западном фронте и искать победу в других местах. (Собственно, наличие у союзников такой возможности следовало из плана Фишера, устойчивого даже к полному крушению Западного фронта.) Такую стратегию называли «периферийной», или иногда «восточной». (Стратегия, предусматривающая сосредоточение всех усилий на западноевропейском ТВД, получила имя «западной», или «центральной».)

По сути, «восточники» исповедовали стратегический принцип наименьшего действия (т. е. стремились минимизировать свои потери), в то время как «западники» планировали свои операции в соот ветствии с принципом наибольшего результата (стремились максимизировать потери противника).

Кратко рассмотрим ход основных военных событий в 1915-1918 гг.

1915 г. Немцы быстро захватили инициативу и не выпускали ее из рук до конца кампании. Ограничившись обороной на западе, они нанесли тяжелое поражении России и вывели из войны Сербию. Технически план реализовывался изоляцией России после вступления Турции п войну и высокой железнодорожной мобильностью австро-германских войск, обеспечивающей быстрое сосредоточение превосходящих сил на избранном направлении атаки.

В отличие от центральных держав страны Антанты не смогли преодолеть внутренние противоречия и научиться координировать свои действия. В 1915 г. они пытались претворить в жизнь по меньшей мере три совершенно различные стратегии.

Подавляющее число французских генералов были ярыми «западниками» и намечали решающее наступление на западноевропейском ТВД. Их останавливала только очевидная нехватка материальных средств. В результате французское командование пришло к решению не делать ничего: все ресурсы нужны были на Западном фронте (поэтому всякая «периферийная стратегия» исключалась), но для активных действий их все равно не хватало.

В Великобритании картина мнений была более сложной. Генералитет за редким исключением был настроен «прозападно» (и непрерывно требовал переброски во Францию людей и техники), в то время как политическое руководство страны в соответствии с национальными традициями изыскивало решения в рамках «периферийной стратегии» непрямых действий. Результатом этой раздвоенности оперативного мышления явилась Дарданелльская операция, задуманная У. Черчиллем.

Русское же командование, не зная страха и сомнений, придерживалось концепции сосредоточения усилий на главном - берлинском - направлении и готовило новое решительное наступление.

Результатом подобного «коалиционного планирования» явились тяжелые катастрофы. Русская армия после поражений в Восточной Пруссии и Галиции была поставлена перед необходимостью не только отдать все завоевания 1914 г., но и очистить Польский балкон. Запоздалая попытка союзников прийти ей на помощь ударами на Западном фронте полностью провалилась. Наконец, в Дарданеллах было бездарно и безрезультатно потеряно много кораблей и людей. [479]

Столь неудачный для союзников ход кампании обусловил то, что успех их дипломатии, приведший к вступлению в войну Италии, был нейтрализован присоединением к центральным державам Болгарии. В результате Сербия была оккупирована, а Балканский фронт ликвидирован. «Восточнику» Ллойд Джорджу удалось едва ли не на уровне личной дипломатии добиться создания бестолкового «Салоникского плацдарама», который немцы в течение всей войны называли «самым большим лагерем неприятельских военнопленных».

Между тем имелись все предпосылки для разгрома Турции в 1915 г. Для этого было достаточно перейти к обороне на русско-германском фронте (что России все равно пришлось сделать), сконцентрировать усилия на Кавказе и, воспользовавшись преобладанием на Черном море (после вступления в строй русских дредноутов «Императрица Мария» и «Императрица Екатерина»), начать в координации с англичанами нажим на Босфор. Разумеется, и англичане должны были отказаться от плана, в соответствии с которым армия делала одно, а флот другое, и сконцентрировать против Турции достаточные силы.

1916 г. Огромные успехи, которых центральные державы достигли в 1915 г., не приблизили их к цели войны. Великобритания завершила создание и обучение массовой армии. Союзники изжили «кризис военного снаряжения» и развернули на Западном фронте огромные силы. В этих условиях продолжать кампанию в России, имея задачей выход за линию Днепра, было слишком рискованно, и немецкое верховное командование возвращается на «западные» рельсы, организуя под Верденом «мясорубку маасского района».

Союзники впервые за войну попытались скоординировать свои действия: англо-французское наступление на Сомме и русское - в районе Барановичей и в Галиции.

В эту кампанию центральным державам не удалось достичь даже видимости успеха. Операции на Западном фронте вылились в многомесячный, непрекращающийся, бессмысленный обоюдный кошмар. Ни Сомма, ни Верден не привели ни одну из сторон к победе, но оба эти сражения продемонстрировали переход на сторону союзников преимущества в материально-техническом обеспечении операций.

На русском фронте наступление в районе Барановичей было сорвано, зато вспомогательный удар Брусилова в Галиции потряс оборону австрийской армии и впервые за всю войну привел к развалу на широком участке позиционного фронта.

Успехи Брусилова привели к вступлению в войну Румынии, боеспособность которой оказалась настолько невысокой, что румынская армия была полностью разбита в первой же операции. (Что дало немцам повод записать и эту военную кампанию в свой актив.)

1917 г.: триумф «восточной» стратегии. Теперь центральные державы стояли на пороге полной катастрофы. Превосходство Антанты достигло в круглых цифрах 170 дивизий. Преимущество в средствах ведения войны также было на стороне союзников. В этих условиях Людендорф (сменил Фалъкенхайна в конце 1916 г.) не мог предложить никакого разумного стратегического плана. Германия начала неограниченную [480] подводную войну, но в самом лучшем случае это могло привести только к ответу на блокаду опоздавшей на три года контрблокадой. Между тем промышленность Германии уже испытывала нехватку сырья, в стране начинался голод.

Однако «стратегия размена», которой увлекалось командование Антанты, отомстила за себя. Потрясенные огромными и бесполезными потерями, армии отказывались сражаться. В России произошла революция. Во Франции Нивель, сменивший Фоша, вернулся к концепции сокрушения неприятельского фронта одним ударом. Операция, весь расчет которой строился на внезапности, подвергалась обсуждению в парламенте! По всей видимости, где-то за месяц до начала подробный план французского наступления на Шмен-ден-Дам стал известен во всех странах мира, в которых была хоть какая-то разведка

После «бойни Нивеля» французские части выходят из повиновения, а англичане под руководством Хеша начинают очередное дорогостоящее и бесполезное «наступление с ограниченными целями» (драма Пашенделя). Немецкий западный фронт (несколько сокращенный после преднамеренного отхода на «линию Зигфрида») продолжает держаться, а на востоке рурская армия распадается, и новое большевистское правительство Ро