В высшей степени показательно, что среди наших атеистов нет ни одного не только крупного исследователя, но даже заурядного ученого. Кто, собственно, наши ведущие антирелнгиозннки?
№ 1 - Губельман (под псевдонимом Емельяна Ярославского);
№ 2 - Шнейдер (под псевдонимом Румянцева);
№ 3 - Фридман (под псевдонимом Кандидова);
№ 4 - Эдельштейн (под псевдонимом Захарова);
№ 5 - Эпштейн (под псевдонимом Яковлева) занимал пост заведующего отделом антирелигиозной литературы в центральном совете союза воинствующих безбожников;
№6 - Ракович,
№7 -Шахнович,
№8 - Скворцов-Степанов и другие активные руководители этого союза:
Л.Михневич, М.Искинский, Ю.Коган, Г.Эйльдерман, Ф.Сайфи, А.Ранович, Ю.Ганф, М.Шейнман М.Альтшулер, В.Дорфман, Ю.Вермель, К.Берковский, М.Пе-роиц, С.Вольфзон, Д.Зильберберг, И.Гринберг, А.Шлитер.
Что можно сказать о них?
На первое место обычно ставится Емельян Ярославский. Берем первый том второго издания его сочинений, Посвященный антирелигиозной пропаганде. Пропускаем первые три страницы, посвященные его биографическим данным и не имеющие отношения к науке. На четвертой странице говорится, что Иисус Христос не мог родиться, потому что, по Евангелию, Он родился при Ироде, а между тем этот Ирод умер за пятьдесят лет до того. Ярославский смешал разных Иродов. Их было три.
На странице пятой говорится, что Библия представляет собой Мешанину различных вымыслов, собранных у разных народов тех времен. В доказательство он ссылается на ходкий когда-то, но давно отвергнутый наукой тезис о "двух Библиях", так как в одной стоит имя Элогим-Иегова, а в другой - Ягве. Тот, кто впервые обратил внимание на это расхождение, констатировал его не на основании древнееврейского текста, а лишь по переводам с него. Но в других переводах, сделанных уже непосредственно с древнееврейского текста, это расхождение совершенно отсутствует. В древнееврейском тексте имена Элогим, Ягве, Иегова всюду чередуются между собой, встречаясь вперемешку, а не разделяются по разным участкам Библии. А главное - это синонимы, такие же, как в русском языке: Бог, Господь, Боже. И если в Евангелии в одном месте говорится Бог, а в другом Господь, то это вовсе не означает, что книгу писали два автора. Так во всех четырех Евангелиях.
Переходя к следующей странице Ярославского, читаем: "Все течет, все изменяется, говорили римляне" - В действительности это говорили греки (Гераклит).
На следующей странице написано:
"Сестра Моисея Регина положила его..." и так далее. К его сведению, регина - это не сестра, а... корзина по-древнееврейски.
На следующей странице:
"В еврейской книге "Каббала" сказано, что человек нарек имена животным".
В "Каббале" об этом не говорится ни слова. Это сказано в той самой Библии, знатоком которой считается Ярославский.
На следующей странице:
"Авестинский жрец Россонак...". Здесь в трех словах уже три искажения. Во-первых, авестинских жрецов не могло быть, так как Авеста - иранская книга. Во-вторых, Россонак никогда не существовал, а был Россиона. И, в-третьих, он был не жрецом, а брамином, причем имел отношение не к Ирану, а к Индии.
На следующей странице:
"Компаньон бога Ормузда - Апремонь". Апремония никак нельзя назвать "компаньоном" Ормузда, наоборот, они выступают как непримиримые антиподы, противники. Словом, перечень ошибок Ярославского мог бы составить книгу приблизительно таких же размеров, как и самый том его сочинений, поэтому ограничимся приведенными примерами. В нашумевшей его книге "Библия для верующих и неверующих" мы обнаруживаем сто девяносто семь ошибок, а он ведь был, так сказать, специалистом по атеизму.
Но, может быть, его последователи удачливее? Характеристика этих последователей для нас облегчается тем, что относительно многих из них мы можем привести отзывы, появившиеся в нашей печати, правда, по другому поводу.
Румянцев (Шнейдер) - "шарлатан, выдающий себя за ученого, невежда, бесчестный во всех отношениях человек". Так характеризовала его газета "Правда". "Проходимец в науке, позволивший себя именовать ученым, лгун и клеветник", - писала о нем "Литературная газета".
Кандидов (Фридман) - "человек, именующий себя ученым работником, а на поверку оказывается неучем и мелким жуликом. Кандидовым не место у нас", - сообщала газета "Правда".
Захаров (Эдельштейн) этот субъект, представивший сумбурную кучу подерганных выписок, перемешанных со вздорными собственными вымыслами, претендовал на ученую степень", - читаем в газете "Культура и жизнь'.
Ранович - "может показаться странным, что диссертация Рановича, стоявшая ниже всякой критики, была признана достойной ученой степени, но на деле ничего странного: ее судьи - это находящиеся в родстве и приятельских отношениях с ним", - говорится в газете "Известия".
Шахнович - "трудно серьезно отнестись к работе Шахновича, отмечающей у ее автора отсутствие самых элементарных сведений в избранной им отрасли",- писала "Литературная газета".
Например, о Рожицине. Когда он представил свою диссертацию, то даже такой мягкий, благожелательный, но вместе с тем высокоавторитетный ученый, как академик Бузескул, посоветовал снять ее с защиты "во избежание полного провала". Рожицин перенес ее в Ленинград. Крупнейшие историки Тарле, Кареев и Гревс также посоветовали ему забрать ее.
Уж не будем останавливаться подробно на перенасыщенных анекдотическими местами книгах наиболее современных антирелигиозных произведений Ленцмана и Шенкмана.
