Какая-нибудь кикимора

С утра забегаю радостный такой в ванную. Настроение, ну, вот просто, ну, не передать. Хочется выбежать на улицу голым и заорать, как же я всех люблю. Это не сарказм, это правда. И погода отличная. И рано ещё: всего восьмой час. И бегу я и хватаю щётку, включаю воду. Жду, жду, жду. А она не теплеет. Меня как сдуло. За что? Зубы ещё можно почистить, но вот вымыться… Освежающий душ, здравствуй, я тебя ненавижу. Какого хрена вообще? Раздолбайский какой-то район. Мне это нравится. Пойду к Джи помоюсь. Я б его помыл. ОЙ. Утро ещё, а мне уже хочется с ним что-нибудь сделать. Зубы почищу и попрусь к этому убийце.

В восемь утра здесь очень оживлённо. И это немного неожиданно. Привык я к этому месту, к этому «раздолбайскому району». Я думал, пойду щас с полотенцем, такой в шортах, в рваной футболке и никто не увидит, потому что рано, и все ещё спят, а нет, тут жизнь в такое время кипит. Кто-то бегал, кто-то выгуливал собак, кто-то в такую рань уже орал на всю улицу, ругаясь друг с другом. Кто-то копался в садах, и я видел задницы почти через каждые два дома. В восемь. Утра. Копаться. В саду. Я чего-то не понимаю. И все они обязательно смотрели на меня. Девушки, поддерживающие свои окорока, ну, в смысле фигуры. Парни, глазеющие на этих девушек. Дети, глазеющие на парней, глазеющих на девушек. И даже собаки, даже собаки смотрели на меня. Да чего они все смотрят, не настолько уж я и ужасен. Блин, так смотрят, будто знают, чем мы вчера с Уэем занимались, подозрительные они все какие-то. Опа, лужа, обойду.

Я затрахался долбиться в дверь Джи. И пока я минут пять стоял и ждал, в голове всплывало то, что вчера было. Я уже говорил о том, что меня смущает, когда он превращается из девочки в двадцати четырёхлетнего, вполне себе взрослого парня? И что, когда он девочка мне хочется с ним что-нибудь сделать? Вроде бы говорил. Да не суть. Айеро, суть в туалете. Ну, там не суть, там ссуть, а вернее ссут.

- Фрэнк.

- БЛИ-И-ИН, - это было как кастрюлей по голове. Во-первых, я задумался и не сразу понял, что дверь открылась, а во-вторых, моя девочка была зелёная, взлохмаченная, страшно сонная и в одеяле. Какая же у меня девочка, чтоб её. Желание только одно – ЗАТИСКАТЬ.

- Что ты лыбишься, чего тебе вообще в такую рань надо? - он начал морщиться, закутываясь в своё одеяло, потом зевнул и потёр глаз своей зелёной рукой. Инопланетянин. - Господи, Айеро, ты живой, а? - он такой сонный, такой утренний, такой нежный. Бла, бла, бла. Я всё стоял и смотрел на его мрачное лицо, а потом он высунул руку и затащил меня внутрь, а с моего плеча слетело полотенце.

- С добрым утром, - я моргнул, а лицо Джи стало ещё мрачнее после этих слов. А что я такого сказал?

- У тебя воду что ли отключили? - его лицо не менялось, а я всё стоял и улыбался, чувствуя себя уже как-то по-идиотски.

- Да, я помоюсь? Прости, я тебя разбудил, - пора бы мне перестать так лыбиться. Что это я, правда. Как обычно все эмоции на роже. Всё, хватит, совсем его разбалую.

- Что ты как неродной, иди сюда, - меня отпустило, а голова перестала работать, когда он крепко прижал меня, а огромное одеяло чуть не упало на пол коридора. Я постоянно не знаю, куда деть свои руки. Это так приятно, тепло. А ещё здесь темно, в общем-то, как обычно. С солнечной, светлой улицы попадаешь в такое спокойное и что ли глухое место. И также пыльно, сыро. Я действительно всё это полюбил. И пол холодный, а спину жжёт от горячих ладоней. У него горячие руки? А, он же спал. Нагрел там всё собой под одеялом. Да, он очень тёплый. И пахнет чем-то своим, а не пивом, сигаретами и кофе. Иногда от него ещё пахнет мылом, а вчера вообще курицей. А мне надо вымыться, ночью так вспотел, воняю, поди…

- От меня воняет, давай я помоюсь уже.

- Да ничего от тебя не воняет, пастой только. Апельсиновой что ли, - это ненормально, что меня так прёт понежничать с ним с утра. Намного лучше чувствую себя, когда всё так быстро, непонятно, спонтанно как-то. А сейчас я теряюсь, потому что мозг говорит одно, а что-то другое, что-то внутри, хочет завалить его наверх и проваляться весь день на кровати, закрыв окна. Уединение. Это очень важно, когда ты с кем-то можешь уединиться, как сам с собой, только с кем-то, не один. Не в этом смысле уединиться. На каком-то другом уровне. Понять, что человек рядом с тобой, не только физически рядом. Не всё же идиотами прикидываться. Апельсиновой пастой, дурачина.

- Иди, спи. Я только помоюсь и уйду, - волосы опять у него грязные, все спутались. Щас возьму его башку и как вымою. Вчера такие волосы были… Задница ленивая. Боже, как же он пахнет. Какая у него щека мягкая. Блин, блин, блин. Я, похоже, не только в дом влюбился. Ладно, рано ещё ставить диагнозы.

- Не мойся, у меня мыло вонючее такое, ну его нахрен, - у меня аж футболка нагрелась от его дыхания. Так, всё, пойду я лучше. Пока чего-нибудь не свершилось. Я аккуратно оторвался, а Джи уткнулся мне в ключицу, уронив на пол одеяло, и тут меня овеял запах СПИРТНОГО. Не пил он, да-да. Сука. У меня аж зубы свело.

- А ты точно спал? - голос, что ты делаешь. Я у себя такого злобного голоса не слышал уже больше года. Последний раз был, когда дед приезжал. Он начал нести какую-то хуетень про маму, мне пришлось тогда его заткнуть. Самому страшно стало. - Я тебя попросил не пить, - память отшибло?

- Это было вчера, я же трезвый пришёл, чё еще надо, - это был не вопрос. Он оттолкнулся и громко проскакал, запутавшись в одеяле ногами. Ну, ещё грохнуться нам не хватало. Срань пьянущая. Оттрахаю щас, будет знать, как нажираться с самого утра. А что, отличный шанс. У меня как раз там шевеление какое-то. Да у меня только на его запах встаёт. Срань скрылась в кухне, а моё настроение укатилось в не до конца закрытую дверь. Я её захлопнул и закрыл на ключ. Мне его реально хочется оттрахать, вот прям жёстко, потому что он меня разозлил и он меня возбуждает. Прям на полу. ТАК, БЛЯТЬ, А НУ ПОШЁЛ МЫТЬСЯ.

А в ванной было очень весело. Во-первых, у меня был стояк, пикантный такой стояк. Пикантный. А, да ладно. А во-вторых, у него горячей воды тоже не оказалось, а говорить ему об этом было бесполезно. Короче, мне пришлось холодной мыться. Да у меня же чуть яйца не отвалились. От холодной воды я ещё больше возбудился и уже чуть ли не начал надрачивать прямо в ванной, но вовремя остановился, вспомнив, что я в гостях. В гостях, да-да. Да мне кажется, я бы и от горячей возбудился. Тут дело не в воде. Ладно, неважно. В общем, с таким «дружком» мне надо было валить побыстрее. Но, если я свалю, то меня на улице… Вы представляете? Если они на меня так глазели, когда я просто был слегка неаккуратен, то, как они будут смотреть на меня со стояком? Да на любого человека будут смотреть все, если у него отклонение на двадцать сантиметров между ног. Я бы тоже внимание обратил. Но и ходить перед этим придурком я не хочу. Я ж его отдеру, если он полезет. А мыло нифига не вонючее, очень даже вкусно пахнет. Этот член когда-нибудь успокоится?

Я уже оделся и несколько минут сидел на краю ванной и сверлил глазами его тёмно-зелёную плитку на полу, иногда переводя взгляд на гору на своих шортах. Гора, ха-ха, ну так, горочка. На самом деле, там всё нормально, что уж я. Что его, блять, скотчем в ноге приматывать что ли? НУ СТОИТ У МЕНЯ НА МИСТЕРА ДЖЕРАРДА. КАК НЕЛОВКО-ТО. Я уже весь извёлся. Утро же, твою мать. Ну, Боже-е. А ещё меня трясло от холода. Ну, так, зуб на зуб не попадал. Меня лихорадило… как вчера прям с этим «пизданём, что у тебя лихорадка».

- Фрэнк, всё в порядке? - я от внезапности подпрыгнул и затряс руками, выпучив глаза, а потом как ненормальный схватился за лицо. Меня даже знобить перестало. Хорошо хоть дверь закрыл.

- Да, я щас.

- Не уходи, ладно? Зайдёшь на кухню. Я тебя буду твоей блювотой кормить, - отлично, конечно зайду. Что же делать-то, я щас заплачу от безысходности. Он пьяный, будет кормить меня блювотой, а у меня стояк. Пошёл да трахнул. Нет, я так не могу. Он мне дорог. Так, всё, хватит сперму, БЛИН, сопли разводить. Я попытался успокоиться и решил попрыгать. Сначала на одной ноге, потом на другой, нихера не помогло. И тогда меня это всё взбесило, и я махнул рукой, взял полотенце и пошёл к чертям, на свою погибель. Господи, ну у меня и лицо, наверное. Представляю. Видок отличный.

Я не знал, стоит ли мне проходить дальше, в кухню, поэтому остановился в проходе, закутавшись в полотенце и продолжая трястись. И стояк, сука. Это вообще, я не знаю… КОШМАР. А Джи спокойно пил пиво за столом, а потом поднял глаза и брови. И открыл рот.

- Ну, нихера ж себе… - он затряс головой, нахмурился и стал присматриваться, при этом что-то ещё буркнув.

- Т-ты говор-рил про блювоту, - меня стало трясти как в машине по кочкам.

- Мне чего, кажется? - он такой пьяный, такой идиот. - Перепил, что ли… - перепил. Что ли. Д-да. Белочка пришла.

- У т-тебя воды нет, - он покачал головой и остановился на моих шортах и так громко сглотнул, что я даже в проходе это услышал. Потихоньку становилось теплее, и я начал приходить в себя, уже чувствуя конечности, но больше всего я чувствовал свою самую интересную конечность.

- Ты чего, холодной мылся? - этот извращенец всё также продолжал смотреть на мой… даже пиво перестал своё пить. По башке бы ему надавать. Членом. - У тебя там дерево растёт что ли? - Господи, он так покраснел, что я сам покраснел. И сначала хихикнул пару раз, а потом как шандарахнется об стол и как начнёт ржать. - Вчера у тебя там меньше было. Чего встал, иди сюда, - мне самому смешно стало. Просто он так ржёт.

- Вчера я был в джинсах, - хер ему, а не весёлый Фрэнк. Я сделал лицо недовольной бабушки и сел напротив него, заматываясь в сырое полотенце ещё больше. Только вот зачем. А хрен меня знает. Что-то опять затрясло.

- На, - в меня кинули одеяло, с которым он сидел всё это время и я подпрыгнул, потому что на всю кухню заорал чайник. Вот это вопли. Он орёт у него как ведьма на костре. Как же холодно. Я потянул это одеяло на себя и укутался в него с головой. - О, я совсем забыл, - у него было такое лицо, знаете, в мультиках лампочка над головой загорается. Вот такое. Он подбежал к холодильнику, а чайник всё орал и орал.

- Слышь, у тебя чайник, - я выгляжу как бедный родственник в этом одеяле. Как какой-то подкидыш, приёмыш, моя мама Джерард Уэй. Новая мамочка.

- Что ещё за «слышь»? - мамочка рылась в холодильнике, который был набит по самое не хочу. Пожрать любит. По нему заметно, не дрищ какой, есть за что пощупать. Окорочок такой. ОЙ, Я АЖ ЯЗЫК ПРИКУСИЛ. Какая круглая у него попка. Так, спокойно. Чего он там сказал?

- А? - лучше не придумаешь.

- Б, - Господи, я на него не могу спокойно смотреть, какое-то ненормальное чувство. Хочется всего его облапать. Какие окорочка, я же не ем мясо. Я ЕГО ТОЛЬКО ТРОГАЮ, ДА-А-А. Я СОГЛАСЕН. Да я такими темпами людоедом сделаюсь. - Вот, нашёл, - чего это за хрень он нашёл? Отрыл в просторах своего холодильника. Это его эта блювота? Эта панна-хуёта?

- Слышь, у тебя чайник кипит.

- Чего?- глухой что ли? Он остановился и как-то злобно посмотрел на меня, отчего мне стало немного не по себе. Чего-чего, через плечо.

- Чайник кипит, - я от страха ещё сильнее завернулся в это одеяло, не понимая, что он так уставился. А чего я сказал-то не так?

- «Слышь»? - наконец-то он его выключил. Или как сказать, не выключил, он же не электрический. А, плиту выключил, вот. Вы что, электрический чайник в этом доме – это какое-то ноу-хау. Чего он так смотрит, да что не так?

- Джерард?

- Не говори мне больше «слышь», - фига серьёзность. Он сел обратно, напротив меня, поставив на стол маленькую, белую хрень. Похоже, что это еда. Больше похоже на желе. Из чего-то белого. Сперма. Воображение. - Ешь.

- Это едят? Эта твоя эта блювота, да? - он кивнул, а я выпустил руку из одеяла и потянулся за этим маленьким ужасом и понюхал. - Ванилью какой-то воняет, - как это есть вообще, что за хрень…

- Ты чего творишь. Господи, ложку возьми. Ты бы её ещё целиком в рот запихал, - я почувствовал себя дураком, когда пальцем стал её, если это она вообще, ковырять. Будто я знаю, что с этим делать и чем это есть. И где у него ложки, ЕБУ Я ЧТО ЛИ. Пальцы вот всегда со мной.

- Так дайте мне ложку.

- Мы с вами опять на «вы»? Перед тобой лежит. Ты как из пещеры вылез. Водой холодной моешься, еду пальцами колупаешь. Ещё лицо сделал, будто убивают, - если честно, я только заметил насколько он уставший.

- Что-то случилось? - я взял ложку и начал ковырять уже ей. Из чего это делают, интересно.

- С чего ты взял?

- Да так, - он, наверное, просто не выспался. БЛЯ-Я-ЯТЬ, КАКАЯ СЛАДКАЯ ЭТА ХРЕНЬ.

- Невкусно?

- Просто сладко очень, - я это еле проглотил. Облизался, сделал нормальное лицо и положил этот сладущий кошмар обратно. Как он это ест вообще.

- Пошли сегодня на пляж вечером, с ребятами? Только надо выспаться, лично мне, - говорю же, не выспался. А я подумал, что-то случилось. На пляж вечером. С ребятами.

- Купаться?

- А хрен их знает, вчера звонила Кайла, ну блондинка, - он взял бутылку, а я херакнул ножку стола ногой, чтобы он её на место поставил. - Иди ты в жопу, хочу и пью.

- Я щас встану и выкину, допосылаешь.

- Ты? - он специально, сука, взял и, смотря на меня, сделал пару нехилых глотков. - Ладно, не обижайся.

- А кто сказал, что я обиделся?

- Пойдёшь спать? Только я часов до пяти и будить меня нельзя, - он что всю ночь делал? Пил? Может, его убить… Я, наверное, смогу часов до пяти проспать. У него хорошо тут, темно, спокойно. Да тут только и спать. Святое дело. Ну, рожай уже, Фрэнк.

- А потом сразу туда?

- Да, я пораньше встану и вместе с кроватью тебя туда приволоку, проснёшься на берегу моря. Нет, конечно, домой зайдём, переоденешься и пойдём, - Я ВООБЩЕ НЕ ЭТО ИМЕЛ В ВИДУ. УМНИК. - Не понравилось? - он кивнул на эту панна… неважно. Глаза красные, точно нажирался всю ночь.

- Да понравилось, просто с пастой вообще вкус странный.

- С зубной? - он улыбнулся. Пусть он почаще улыбается, меня отпускает. А зачем он чайник ставил. - Пошли?

- А если я тебя разбужу? Я ведь выспался.

- Чего ты хитришь, а?

- Ничего я не хитрю, - а чего я, я просто спросил. Ну, всё, теперь сидит со своей ухмылочкой. Думает, намекаю. Ага, щас. Я просто спросил, потому что мне страшно.

- Так, я пошёл, если захочешь, придёшь, - он взял бутылку, и я не мог ему ничего сказать, всё равно слушать не будет. Пусть пока пьёт, я ещё думаю, что с ним можно сделать. План был только один, и он был ужасен и коварен. Нет, я не буду говорить. Не буду. Потому что не буду этого делать. НАПОИТЬ И ТРАХНУТЬ. Он не подействует. По понятным причинам. Да это вообще не план. Блин, он чё там упал что ли? Я скинул с головы одеяло, повернулся и попытался выглянуть, но видно ничего не было.

- Джи, всё нормально? - проорал я, чтобы он меня слышал.

- Да, тут просто поскользнулся, - корова на льду тоже мне. Он уже на втором этаже что ли, быстрый какой. Или я тут со своими мыслями такой тормоз.

Короче, я тупо сидел и пялился в эту панна… ну, вы поняли, минут уже десять. Голова пустая и болеть ещё начала. Алкоголик спит уже, поди. Чего я вообще в одеяле сижу, уже давно согрелся. А просто хорошо в нём сидеть, тепло. У него вообще холодновато в доме, особенно пол. Чаю что ли попить. Надеюсь, за это мне ничего не будет. Может, у него все деньги забрать, чтобы он пить перестал. Посмотрим.

Я отрыл чашку, но чая не нашёл, а нашёл кофе. А вот за кофе я могу пизды получить. А вернее, не совсем пизды. Совсем не пизды. Сколько там ложек надо..? Если я щас кофе выпью, я точно спать не пойду. Да насрать. Засну как-нибудь.

Это что-то ужасное. Кофе было приготовлено буквально на моей боли и крови. Ибо я ударился об шкафчик и громко матернулся, притом не один раз, потому что до этого рассыпал это кофе, а после ещё и обжёгся об горячую ручку чайника. И вот щас я уже сидел, опять в одеяле. И я ещё и язык обжёг. Ладно, подожду, пока остынет. Надо хоть с головы одеяло снять, а то как в какой-то сауне.

Через пару минут я уже пил свой остывший кофе, смотря на эту белую хрень. А, наверное, с кофе это вкусно. А ну-ка. Я потянулся за ложной и за этой, как её… сел поудобнее и ещё раз попробовал. Ну, так, ничего. Есть можно. С кофе вообще нормально. Солнце зашло, что ли. Темно как-то стало. Хорошо тут, я бы жил. На кухне прям. О, Так, стоп. Сначала я подпрыгнул, а потом глаза сами от удовольствия закрылись. Как приятно. Не знаю, как он так тихо подошёл, но я чувствовал руки в своей голове. Реально, как он так тихо, лестница же, доски скрипят. Дюймовочка. Дерьмовочка. Я его разбудил? Запахом кофе, о как РОМАНТИЧНО. Как в рекламе.

- Кто это тут мой кофе пьёт. У меня на весь второй этаж… - что он делает с моей головой. Это просто ужасно приятно. Ох, Боже. Утром у него руки горячие были, а сейчас опять холодные. - Я уже засыпал.

- Бли-и-ин, Джи.

- Нравится? - ещё как нравится. Делал бы так всегда своими резиновыми пальцами. - Пошли спать уже, а, - у меня голова назад потянулась за руками, когда он их убрал и опять ушёл. Такой тихий. Я охреневаю просто. Заманивает, заманивает.

Ну а что я мог после такого сделать? У меня задница загорелась, и я быстро допил свой кофе и вместе с одеялом поскакал по лестнице. Мне нужна доза его рук в моей голове. Это было так… просто, у меня мурашки пошли. По затылку, по шее, верху спины. Холодные руки, о, Господи. Я какой-то ненормальный. Но мне это очень понравилось. Я с такой довольной рожей забираюсь на кровать, а он как заорёт, как заматерится. Это называется от ворот поворот, Фрэнк. Ну, хоть окна закрыл, придурок.

- Вообще не приближайся ко мне, - да он охренел что ли?

- В честь чего это?

- От тебя мылом воняет, - а мне нравится, ничего оно не воняет. Он стянул с меня одеяло и отвернулся. Как он унюхал через одеяло вообще? Ну и иди в зад. А как же доза рук в голове. Облом.

***

 

Блин, что такое, сладко как-то. О, МАТЕРЬ БОЖЬЯ. Ну, нифига себе. Я открыл глаза, чтобы понять, что же происходит, но их можно было и не открывать. Было темно, уже вечер. Ничего видно не было, но видеть было и необязательно. Зачем видеть человека, с которым ты целуешься? Главное просто знать, кто это. И я знал кто это. Разбудил, охрененно разбудил, если честно. Как же мне нравятся его эти игры. Это всё так неожиданно. И это самое лучшее, что можно придумать. Никогда не знаешь, что от него ожидать. Сдерживается-сдерживается, а потом как шарахнет. Разбудить ТАК. Да, это банально, но какая разница, если это страшно приятно? Так, всё, у меня попёрли сопли и грёбаная нежность. Он меня так не целовал раньше. Медленно и, наверное, со стороны достаточно красиво. Это было как-то сознательно. Хотя, у меня не совсем. Я проснулся уже с его языком во рту. Неизвестно сколько я ещё отвечал, пока не проснулся. Хоть это и было безобидно, но я всё равно возбудился. Действительно как-то сладко. Жрал поди свою эту… Да, это она. Блин, это приятней, чем пальцы в голове. Первый раз был чем-то похож на этот, но тогда это был «первый раз», ну он на то и первый. Это было немного тоже неосознанно. А последующие были вообще какие-то странные, быстрые и… да ебанутые они были. Я лично на них как-то не сосредотачивался, потому что сразу же хотелось большего. Трахаться мне хотелось. Да мне и щас хочется, но он так приятно это делает, что я даже не знаю, что и выбрать. Можно я скажу кое-какой ужас? Сейчас меня физически тянет к нему намного больше, чем, как говорят, духовно? Уже дня три-четыре я не могу. Не могу с ним говорить нормально, смотреть, ржать, ЖРАТЬ. Нихера не могу. Он мне стал нравиться с какой-то другой стороны, что ли. Да я просто хочу его. Джи, где ты вообще. Стоишь, лежишь, сидишь. Нос опять холодный, острый такой. Когда я к нему привыкну уже. Похоже он на полу сидит. На коленях что ли. У меня щас опять стояк будет. Кстати, я пропустил момент, когда он успел успокоиться, ещё днём. Повезло девушкам, они даже если возбуждаются, у них хоть это не так заметно. А тут прямо все факты на лицо. Нет, что он делает, я ещё хочу. Нет-нет, Уэй. Я высунул руку из-под одеяла и притянул его обратно. Меня аж в жар бросило от всего этого. А он такой холодный. Ну, блять. Блять, блять, блять. Везде эти «блять». А что я могу ещё сказать? Если это БЛЯТЬ. Минутка нежности от Джерарда, БЛЯТЬ. Хрен ли он рот не открывает, я ещё хочу. Не злил бы меня лучше. Не хочет открывать, я ведь и так могу. Мне без разницы вообще, сверху, внутри. Внутри. СВЕРХУ. Спермотоксикоз. По спине пошло опять.

- Не получишь больше, - он положил холодную руку мне на щеку или куда-то туда. Сейчас пар пойдёт и зашипит. - Да у вас опять лихорадка, мистер Айеро, - трахохуядка у меня.

- Давайте поиграем в игру… - нифига у меня голос. Включил режим «твори секс», - вылечите больного рукой.

- Двусмысленно звучит.

- И правда, - это у меня уже подсознание кричит. Я же не это имел в виду. Хватит тут нежности, хочу его засосать по-нормальному. ХРЕН ЛИ ОН ВСТАЛ, Я ТОЛЬКО РУКУ ПОТЯНУЛ. Хотелось так его за волосы…

- Мы не вместе поедем.

- В смысле?

- Мне надо заехать за… короче, надо заехать, - он там в шкафу роется, а что он в темноте вообще видит?

- А потом ты приедешь, или как?

- Ты к Каролине поедешь.

- С какого перепугу?

- Они опять все вместе собираются, я сам не знал. И поедут за мост, а ты не в курсах, где это вообще. Да я и сам не знаю. Хотя, больше не помню.

- А она типа знает? - да мне насрать на эту Каролину. Меня волнует больше то, почему мы не можем туда вместе поехать. Куда собрался, соблазнитель чёртов.

- Слушай, лилипутик, быстро домой. Трусики, лифчики, ватки туда только подложи, чтобы все там офигели от твоих… ну, понял.

- В трусы себе ваты положи, чтоб все там офигели от твоих, то есть твоего… ну, понял.

- Не влезет, - ой как мы выпендриваемся, - Давай, я пошёл. Ключ на кухне, на столе. Не просри только. И давай-давай, вставай, уже седьмой час, - ВОТ ЭТО МЫ ПОСПАЛИ. И ничего я тебе не «дам», гуляй.

***

 

Я как ракета по дому бегал. По своему дому. Каролина позвонила, когда я шёл от мистера «в мои трусы не влезет вата», и мы договорились встретиться в полвосьмого, но я понимал, что не успею. Ну и хрен с ней, подождёт. Уже полвосьмого, а я ещё только ношусь в поисках «трусиков и лифчиков» ну и «ватки». Придётся доставать свои «гавайские» шорты, потому что без мамы я хрен чего найду. Кстати, ей надо позвонить. И жрать ещё так хочется. Я ж как утром ушёл, так и не приходил. Ну, вот только к вечеру и припёрся, и то щас улечу. Надеюсь, у меня остались деньги где-нибудь. Ведь не страшно, если я пойду в этих шортах и в футболке? Лето всё-таки, думаю, нормально. Не, надо ещё одни взять, мы же купаться будем. И ещё чего потеплее. Вечер уже. Шубу и шапку. Где-то была моя красная толстовка.

Я просто гавайский, солнечный мальчик. Наверное, один такой по центру иду в оранжевых шортах и красной толстовке ВЕЧЕРОМ. И в прекрасных кедах. Кстати, я не в одних шортах, у меня под оранжевыми ещё те, в которых я утром к своей девочке ходил, они зелёные. А хрен ли, в одних купаться, а в других ходить. Заболеть же можно. Хотя меня есть, кому лечить. У меня собственная медсестра, лечащая руками. Мне особо приятны её альтернативные методы лечения.

Каролина стояла у своего дома и КУРИЛА? Это она от нервов, потому что сейчас уже около полдевятого. Я опоздал на ЧАС. На целый час. Но зато я улыбался. А на самом деле, чего она курит? Она же… а, да ладно.

- Прости, я ключи не мог найти, - пиздец пиздёшь.

- Да ничего, всё равно ещё никто не приехал.

- За нами приедут? - да, и отвезут за мост, изнасилуют и убьют. Чур, мне Джерарда. Ладно-ладно, молчу.

- Ага. Как настроение? - Господи, да жрать мне хочется.

- Да отлично, весь день спал. У тебя?

- Ужас просто, брат мелкий достал. Предки уехали, он меня чуть не убил. То жрать, то играть, то чего-нибудь уронит, то куда-нибудь пальцы засунет… - бла, бла, бла. Давай всю свою жизнь мне расскажи. Почему нужно засирать мозг, если ты видишь, что у человека хорошее настроение, а у тебя плохое? Нужно засрать всем его что ли? Как-то я неправильно сказал. Ладно, смысл понятен. Она всё бубнила и бубнила, пока к нам не подъехала МАШИНА. ЭТА ТАКАЯ МАШИНА. Выше меня. Огромная, чёрная МАШИНА. О, да. Я на такой покатаюсь. Это по-любому чьих-то «корешей». Правда, такие как у Джи мне машины нравятся больше, у него вроде Subaru XT.

Мы туда еле впихнулись. Каролина-то нормально ещё, а вот меня запихали туда за руки и положили чуть ли не поверх трёх орущих идиотов. Ещё так музыка у них орала. Я думал, оглохну. Потом они вообще прыгать начали, и мы тряслись и подпрыгивали не только от хреновой дороги, но и от этих «ДАВАЙ-ДАВАЙ, ОПА, ДАВАЙ ЕЩЁ». У меня эта их музыка пошла по телу, когда они включили ещё громче. Ну ладно, я всё понимаю, они уже выпили и все дела, НО ОРАТЬ-ТО ТАК ЗАЧЕМ. Чувак за рулём тоже надрывался во всё горло и обливался пивом, у него все штаны сырые уже были. А меня так и кидало из стороны в сторону то на одного оленя, то на другого. А через насколько минут ко мне на шею уселась Каролина и начала подпевать. А ещё через пару минут начали петь уже все. Её ноги свешивались с моих плеч и болтались перед лицом, а потом она вообще как херанула в живот. И как по зубам бутылкой. Очень аккуратная девушка, я вам скажу. Мы проехали через мост, когда солнце уже заходило. Значит, что сейчас уже около полдесятого. Мне лично хочется встретить закат там, и мы, наверное, успеем. Не зря мы сюда переехали, очень классные места тут водятся. Надо запомнить дорогу и ехать не так долго, не больше часа. Правда, едем мы как больные. Ладно, это их проблемы. Может, сегодня стоит повеселиться, раз уж так совпало.

Ехали мы ещё минут десять, и место это оказалось очень спокойное. Домов почти не было. Но было много парков. Мы проехали мимо трёх или даже четырёх. Место как-то нагоняет на романтику. А я говорил, что тут нас изнасилуют и убьют. Кстати, на счёт домов, они были хоть и редкие, но это были такие домища. Шикарные, одним словом. Это типа какой-то загород? Тут все себе делают такие… места отдыха. Особнячки для отдыха. Мне бы такой. Особнячок. Но главное было даже не это. Как только мы подъехали к этому пляжу, у меня аж горло перехватило. Курорт, ребят, это как курорт. Место такое… просто не передать. Да что они так орут. Дали бы хоть мне пива что ли. Они прям по склону съехали, и когда это делали, заорали все вместе, а Каролина опять ёбнула мне в живот. Я же ведьме не позвонил.

Моё чудовище говорило, что эта Клара, м, Кайла. Надо как-то запомнить теперь. Короче, он говорил, что они все вместе собираются, но пока что кроме четырёх парней, Каролины и ещё двух незнакомых мне девушек ну и меня, никого не было. Парней я в общем-то тоже не очень помнил. Лица как-то… а так нет. Хотя, нет, вот тот высокий – это Денни. Да, точно.

- Хорошо тепло сегодня, а то ночевать здесь бывает холодновато, - Каролина, а ну стой. Какой ночевать? Она уже нажралась хуже Джерарда. Правда я его ещё не видел.

- Я не знал, что мы с ночёвкой, - она пихнула мне бутылку вина. Она щедрая? Ага, конечно, у неё в другой руке такая же была. Просто из двух пить… Хочется, но не можется. Вот и отдала мне одну. Вино, сегодня буду благородно бухать. Ну, ночевать, так ночевать. Только, простите, где?

- Пойдём им поможем вытащить…

Через полчаса они орали на весь пляж и носились с ветками. Это они так костёр делают. Мы с Каролиной уссывались то над этими придурками, то над едой, которую вытащили. Больше всего нас убила индейка. Блять, целая индейка. МЁРТВАЯ. Что они с ней делать будут. Ещё мы нашли одиннадцать упаковок жвачки, я посчитал, и два пакета с корицей. Такое ощущение, что мы будем жрать сырую индейку намазанную корицей, заедая жвачкой и запивая вином и пивом. Ужин сегодня будет просто прекрасным.

- Пошли палатку хоть одну поставим, - да просто отлично. Я её даже в трезвом состоянии не поставлю, а после полбутылки вина, я её… ну, понятно. Она зачем-то натянула на меня капюшон, мой красный капюшончик. Я теперь как Красная Шапочка. И я хочу своего волка. Я хочу «о, я пьяный». Так, всё, палатка.

Мы ничего не сделали, ну вернее пока что ничего. Она вообще каждые две минуты падала и начинала ржать в такт ребятам, которые «РАЗВОДИЛИ КОСТЁР», если это можно так назвать.

- Блин, это может не палатка вообще? - КОНЕЧНО, БЛЯТЬ. МЫ СПАЛЬНЫЙ МЕШОК ТУТ УЖЕ МИНУТ ТРИДЦАТЬ СОБИРАЕМ.

- Палатка-палатка, - просто у нас не руки, а… просто не руки. Господи, как она ржёт…

- Ребят, - а как она орёт, - идите сюда.

- Да справимся, - я поднял какую-то неизвестную часть этой хрени, которая кружилась. По-любому мы справимся. Ладно, пусть делают. Я тупая и безрукая Красная Шапочка. А вообще, палатка на песке – это охрененно просто. Не знаю, может так надо? Хрен знает, чего им надо. Пойду, посижу, закат буду смотреть. Пошли все в задницу.

Я уже так напился с этой бутылкой, что стал разговаривать с закатом. А что такого, не с кем поговорить. Они там костёр уже развели и бегают песни поют. Хорошо, что музыку хотя бы выключили, а то ведь это вообще пиздец бы был. Песок такой тёплый, не знаю как вода, надо потрогать, а так лень вставать. Ору на него, ору, что пьёт, а сам сижу в никакую, один бутылку вина выжрал. Я умница. Я тут как одинокий волк. Одинокая Красная Шапочка. Сколько несвязных мыслей. Опля. Конопля. Всё, хватит.

- Ты чего тут сидишь? - о-ой, она такая смешная, эта Каролина. Радуется, бегает в своём зелёном купальнике. Ну и дрищавая она. Я люблю, чтобы жирок был. У меня такая есть девочка. Так, тихо, Фрэнк. У него просто есть за что взяться. М-м… - Фрэнк, ты живой? - нет, я мёртвый, беги дальше. - Пошли купаться?

- Не, потом, - я щас реально не хочу. Жрать я хочу, вот, что я хочу. А я раньше считал, что кости это сексуально, но сейчас не-е-ет. Кости пусть собаки грызут, а я хочу что-нибудь… что-нибудь Уэевское. Жрать что-нибудь Уэевское. Например, резиновые пальцы. Получается это не мясо, это резина. Блять, я хочу эти пальцы. О, да-а-а, я бы щас кончил от одних только пальцев. И так жарко, да ещё и вино, да ещё и эти мысли тупые. Каролина убежала там? Да, вроде. А хрен ли мне жарко, вечер уже. Сейчас солнце зайдёт и вообще холодно будет, но думаю, нам не будет. У нас столько жрачки, выпивки и костёр. Не умрём. НАВЕРНОЕ. Да они вообще вон купаются. Я если в воду пойду, то я просто пойду и упаду туда с счастливой рожей. Просто меня разорвёт сейчас от того насколько тут тепло, свободно и даже под футболкой от всего этого как-то зажгло, наверное, просто уже настолько жарко. А мне нравится моя красная толстовка, хрен я её сниму. Вы когда-нибудь падали на землю, песок, листья там, траву. Вот сидишь-сидишь и опускаешься, ложишься и просто начинаешь смотреть на небо. Как в фильме. Проходит пара минут и закрываешь глаза, начинаешь перебирать в руках этот песок или что там у вас. Если не делали так, то сделайте. Прямо как в фильме, да. У меня, например, сейчас всё кружится, и спиртное согревает внутри и визги эти их, даже они сейчас уже нравятся, и костёр трещит. Мне бы сейчас ещё пальцы кое-кого. Задницу, нос, рот, глаза, язык, родинки по отдельности в пакетике. Если серьёзно, хочется всего его. Я говорил, алкоголь помогает. Нет, заставляет просыпаться тому, что бы лучше спало. Я СЕЙЧАС САМ СЕБЯ ТРАХНУ. Эта херня с самого утра. Ненормальное желание. Зачем я выпил. Задрало лежать, пойду прогуляюсь.

Нащупав бутылку, я встал. Со второго раза, но это нормально. Это даже неплохо. Шорты съехали, да, поправим. У меня ещё там что-то осталось?.. Я закинул, получился один слабый глоток, но эта бутылка мне понравилась, пойду с ней встречать закат или провожать… Ушёл я от них далеко, очень далеко. Я их даже не слышал. Только видел костёр, который больше теперь был похож на огонёк зажигалки, чем на огроменное кострище диаметром с мой десятиметровый зад. Вот тут отличное место, тут и сяду со своей красной, сладенькой деткой, крошкой, какие там ещё есть тупые слова. Солнце, ты охрененное. Ты меня возбуждаешь. Что, блять, всё-ё-ё. Фига, я вижу Уэя. Вот это меня глючит. Привет, целая бутылка вина во мне и похотливые мысли. Если я щас буду лизаться с самим собой – это будет выглядеть странно. А когда ты трахаешься с самим собой – это типа не странно? Пойду воду потрогаю и посмотрю на своего воображаемого Уэя. Я поплёлся по песку, дошёл до самой воды и бутылку с собой ещё взял, она тоже хочет, я знаю. ОЙ-ОЙ-ОЙ, КУДА-ТО МЕНЯ ПОНЕСЛО НЕ ТУДА. Кто ржёт. Это не бутылка. Я повернулся и тут же херакнулся в воду, притом так прилично.

- Я тебя ищу везде, - опять Каролина, я чуть не обоссался от страха. - Чего ты тут один, они там сожрут всё щас, пошли-и-и, - у меня вся толстовка сырая, мать твою… Жрать.

- Я тут закат встречаю, - от этой водички я как-то немного в себя пришёл. И Джи уже не было. Вот это меня шибануло.

- Какой закат, его уже как минут двадцать нет, - она ещё подошла и обрызгала меня. - Ты сам встанешь? Или кого-нибудь позвать?

- Волка, - надо было подумать, а потом говорить. Я весь сырой. Освежился. Теперь хотя бы не жарко, но внутри всё равно печёт. Печёт, о Господи. Волка позови, хрен ли ты ржёшь.

- Я щас обмочусь, - она побежала обратно, и она так шаталась. Это или меня так, или она сама. Всё вместе, похоже. Надо из воды вылезть. Песок пристанет. Ну, и ладно. Каролина орёт на весь пляж, визгливая такая девка. Я бутылку потерял, где моя малышка..? Я ЕЁ ПОТЕРЯЛ. Урод.

Жрать хочется, жрать. И избавиться от песка, ибо он везде. Куривом воняет. Что такое. Опять меня глючит что ли. Толстовка куда-то побежала. Я ТОЧНО ВИНО ПИЛ? С меня стягивают толстовку, фу какая она сырая.

- Тихо-тихо, - опа, это точно глюки, а? О, блин. Нет. Хотя, не уверен. - Руки подними, херня ты пьяная, - ну, хорошо. Я поднял руки и с меня стянули мою сырую, красную толстовку. На меня ещё песок посыпался с неё. Я Песочный человек. Русалочка. И Красная Шапочка. - Ты придурок, что тут делаешь, совсем крыша съехала что ли, - какой мальчик. Я его знаю.

- А ч-чего?

- Покупаться в одежде решил он. Простынешь, я теб…

- Залечишь, - он на меня своей сигаретой дымил и вообще так близко сидит. И сам пьяный, щас меня ещё обожжёт.

- Убью, - ну, так неинтересно. Какой он белый. - Ты есть хочешь?

- Очень, - я покачал головой, посмотрел вниз и попытался выжать низ своей футболки, неприятно же вообще. Всё ко мне прилипло, буэ.

- Тебе не холодно случайно?

- Жарко.

- Ты серьёзно? - он стал рыться у себя в кармане… куртки? Такая чёрная, кожаная куртка. Ему идёт. Ему всё идёт. Я серьёзно? Я вообще серьёзен. О, огурец достал. Я щас этот огурец кое-куда кое-кому запихаю.

- Сам жри.

- Он солёный, - Джи, а Джи. Я тебя щас съем, вместо огурца. Если это галлюцинации, то это КОНЕЦ. - Я уже второй день не мылся.

- А чего ты мне не сказал, что у тебя горячей воды нет? - охренел вообще.

- Я не знал. А, стоп, я не мылся не поэтому, - что? Это то, о чём я думаю? О, нет-нет.

- А почему? - он так и держал этот огурец у меня перед носом, и я косился то на него, то на этого бомжа, который не мылся два дня. Мы же вчера вечером… к-как, БЛЯТЬ.

- Я вообще могу неделю не мыться.

- Фу-у-у, - я замахал руками и заморщился, да ещё так замахал, что чуть прошёлся по волосам и щеке. Гладкий, побрился.

- Чего у тебя на голове, рогатая скотина.

- Сам ты парн… парнокопытный, - Джерард заржал и схватил меня за голову, выронил свою сигарету изо рта, а я не могу же в таком состоянии сидеть, если на меня наваливается такой пончик. Да ещё такой сексуальный пончик. Ну, вот я и свалился, а он на меня. Пахнет не пивом, какой-то… каким-то спиртом ТЕХНИЧЕСКИМ. Стеклоочиститель? Да ладно, он бы умер. Хотя, это же хлеб. Пончик, кексик. Да что. Со мной. Такое. И он не мылся два дня. Должно быть противно, а меня заводит. Поэтому утром я унюхал именно его запах и лично для меня он был совсем не противным. Он был какой-то, я даже не знаю какой. Молочная булочка. Да что у меня везде хлеб какой-то.

- Давно у тебя эта каракатица?

- Это скорпион.

- Ты скорпион? - у него такая улыбка, шестьдесят четырёх зубная улыбка. У него такие маленькие, ровные зубки. Заткнись, Фрэнк.

- Нет, я каракатица.

- А я баран, - да ты баран, ты очень довольный баран. А серьёзно, чего он довольный такой.

- Я знал, - если честно, я на подсозналке и не мог ассоциировать Джерарда с каким-то другим знаком. Ну, он мог быть ещё тельцом, мне кажется. Но баран, то есть овен, ну, подходит он ему больше всего. Несколько секунд он просто висел надо мной и так классно улыбался. Заряжает он меня своей энергетикой. Любой энергетикой. Неважно, какая она. Она может быть и не только положительной. Я чувствую, когда он в чём-то сомневается и когда… да когда ему просто плохо. Но я, конечно, не всегда это могу чувствовать. Но если у меня это получается, а это скорее даже происходит спонтанно, то мне с ним так хорошо и уютно. И через спирт и сигареты действительно пробивался его запах. Он был сладкий? Чуть-чуть, но я не знаю, как его назвать более точно. Не такой прям сладкий.

- Поможешь мне завтра доски на кухне поменять?

- Т