ХРАМ РАЗУМА

 

Мы ставим перед собой потрясающе заманчивую и не менее сложную задачу — создать Храм Разума, о котором мечтали учив­шие нас русские старики.

Такого еще не бывало, хотя Древняя магия мечтала об этом, мечтали учители прошлого, типа Пифагора или Аполлония Тианского, да и наука заявляет о чем-то подобном. Однако наука всего лишь пытается применять Разум для раскрытия тайн при­роды, но очень мало занята самим Разумом, и у нас, в России, и за рубежом.

Собственно говоря, какой раздел науки, какая ее ветвь по­священа Разуму? Психология? Да, должна бы быть психология, но тут я со всей уверенностью могу сказать, что психология очень мало занималась собственно Разумом. Безусловно, многие пси­хологи исследовали разум, но в рамках определенных научных установок, а не как таковой. Как это ни странно, но разум — побочное дитя психологии, так и не развившееся в самостоя­тельное научное направление. До сих пор не сформирован даже полноценный научный аппарат исследования Разума. Сегодня психология даже не различает Разум и Мышление.

Может быть, философия в своей любви к мудрости занима­ется Разумом? Нет, это совсем не ее материя, за исключением разве что логики. Но логика не совсем уверенно признается час­тью философии, да к тому же в силу политических причин была не популярна в нашей стране последнее столетие.

Впрочем, есть ощущение, что это уже в прошлом, и начи­нается мощный подъем творческой мысли, по крайней мере, в России. Восстанавливаются разорванные еще революцией связи времен, все больше публикуется и старых забытых и новых неординарных работ, дающих надежду, по крайней мере, на то, что скоро в России будет создана общественно-исследовательская среда, в которой будет возможен и даже естественен и наш по­иск пути в Храм Разума. Это очень трудная задача, гораздо более трудная, чем задачи науки или религии.

Науке достаточно, чтобы человек освоил (то есть запомнил) ее инструментарий и применял в соответствии с предписанны­ми образцами. Сам человек ее, в каком-то смысле, не интересу­ет, даже если это "наука о человеке". Не интересует, по крайней мере, в тех частях, которые более всего занимают самого челове­ка. Такие "части" наука предпочитает не замечать или отдавать религии и искусству. Никаких действительных требований к зва­нию Ученого, кроме владения инструментарием, не предъявля­ется. В этом демократичность науки — любой, способный соответствовать этим минимальным требованиям, может стать уче­ным. Это привлекает людей к науке, но это же и пугает, — вспом­ните многочисленные кино- и литературные фантазии на тему "сумасшедшего ученого", стремящегося поработить мир. Кста­ти, этот образ не случаен, если мы посмотрим на это с точки зрения задач, изначально ставящихся наукой перед своими твор­цами. Главная из них — познавать и покорять мир.

Религия тоже демократична. Твоя задача, приходя в нее, просто отдаться, далее за тебя будут думать авторитеты — живые или ушедшие. В этом она сходна с партийными системами. Я по­мню, как пришел в одну из первых общин кришнаитов в Моск­ве, когда они только еще начали продавать свои книги. Я попал­ся на то, что они издали Бхагавад-Гиту, которую тогда еще было не достать. Беседа с руководителем общины сразу пошла, словно встретились родные. Ему было, очевидно, приятно, что я так захвачен идеями основной книги кришнаизма. В какой-то мо­мент он даже предложил мне стать одним из их проповедников. Кто его знает, может быть, я бы и согласился, так мне все каза­лось родственно, и так хорошо шел разговор о ведических кор­нях кришнаизма и русской народной культуры. Но что-то заста­вило спросить: "А остальную Махабхарату и Веды вы тоже изда­вать будете?" "Конечно!— уверенно воскликнул мой собеседник, потом задумался, поджал губы.— А зачем? Есть же Свами Прабхупада, он все сказал. Читай его, зачем тебе Веды?!" Тогда я понял, что кришнаиты издали не "Бхагавад-Гиту", а "Бхагавад-Гиту как она есть" у Прабхупады.

Самое страшное в партийных и религиозных системах любо­го масштаба, но особенно мелкого, называемого сектами, это тенденция к фанатизму. Если мы приглядимся, то увидим, что она естественна, потому что вытекает из основного принципа партийных и религиозных взаимоотношений — подчинения лич­ности другому вплоть до полного отказа от себя и собственного мнения. В партиях — это подчинение меньшинства большинству. Большинство всегда право, даже если оно не право. В религии - это отказ от себя ради освобождения от страха перед будущим, причем, воображаемым будущим. Но и там и тут это ведет к запрету думать иначе, чем предписывают основные авторитеты, ведущие тебя. Запрет на инакомыслие на психологическом уров­не приводит к начетничеству, то есть из страха перед своими мыслями (уязвимыми мыслями) ты в какой-то миг переключаешься на использование чужих мыслей, создаешь сеть четких, неуязвимых в каком-то смысле ответов на все вопросы, которые может задать тебе жизнь.

Кто не слышал фразы: "Читайте эту книгу, в ней все есть!". Это "все" и есть ответы — готовые ответы{!), которые можно просто запомнить или заучить — на все возникающие у адепта вопросы. Ну, а дальше работает механизм, описанный в русских бытовых сказках, суфийских притчах, анекдотах: если вляпался в яму — сделай все, чтобы в неё вляпалось как можно больше людей — и не так обидно, и в дураках не один! Это не просто демократично, это можно было бы считать гениальным, если бы только у такого механизма управления толпами был изобретатель. К сожалению, таково устройство человеческого Мышле­ния.

В этом смысле наш путь очень и очень недемократичен. Рож­даясь, раскрывая собственный разум и душу, умирая, ты не мо­жешь идти ни толпой, ни в паре. Это твой и только твой путь к себе, и это ежесекундная работа над собой, которую при всей помощи товарищей ты должен проделать сам и только сам. Это очень заманчивая работа — вернуть свой Разум из той колоссаль­ной сети, из того гигантского путаного клубка, что называется Мышлением или образцами поведения.

Образцы — это то, как общество предписывает нам дей­ствовать, чтобы мы его не разрушили. Разрушить его и действительно было бы глупо, да, пожалуй, и невозможно. Разрушь одно, и тут же возникнет новое, и, скорее всего, не лучше предыду­щего. Так что вопрос о разрушении не стоит перед нами, как никогда не стоял перед стариками. Будучи еще в самом начале своего ученичества, я задавал им множество вопросов, в том числе и политических, поскольку они определяют судьбу Рос­сии. И однажды я спросил Степаныча, как Тропа относилась к правительству.

— Никак,— ответил он.— Когда войны были, наши все му­жики воевали. А так никак.

— Совсем?

— Совсем! Ты что-нибудь можешь изменить в правитель­стве?

— Нет, но...

— Вот и не суйся, пока правителем не станешь. Если ты хозяин, тогда меняй! Ты можешь лезть только в то, чему ты хо­зяин! Все остальное — треп, чтобы не заниматься делом! У нас такие погоды и правительства стоят!

Не навреди, не сделай хуже, изыскивай возможности улуч­шать лично твою жизнь и увеличивать лично твое богатство. Бо­гатая нация отнюдь не та, у которой большой золотой запас в казне — была казна в России и нет ее, — а та, где богаты люди. Вычерпать карманы сложнее, чем украсть казну. Пожалуй, мож­но назвать эту позицию оппортунистической, что верно для всей крестьянской идеологии. Никаких революций, только медлен­ное и спокойное накопление улучшений, закрепляемых обыча­ем, традицией.

Впрочем, политика, государство — это довольно далекие от Тропы темы, а вот то, что русские люди не хотят больше ду­мать, — с этим мы сталкиваемся очень часто. У нас даже есть такое выражение: "мышление от не думал". Оно родилось из расхожих, привычных слов, которыми мы сейчас оправдываем свою глупость. Например, кого-то обвиняют во вредительстве, а он в ответ:

— Да что вы право! Я и не думал, что так плохо получится! Или высказывают обиду, а в ответ:

— Перестань, я и не думал тебя обижать!

Все это так привычно, что кажется вполне приемлемым, даже естественным ответом, но только пока мы не вдумываемся в него. А вдумываться и вообще думать большинству из нас про­сто запрещено. И запрещено отнюдь не только и не столько об­ществом в политическом смысле. Гораздо больше запрещено вос­питанием дома и в школе. Кому запрещено, а кого не научили думать. Вспоминается слова Рэдрика Шухарта из романа "Пик­ник на обочине" Стругацких, в конце которого он стоит перед шаром, исполняющим желания, и почем свет материт весь мир за то, что его не научили думать. Позволю себе привести их по­чти целиком:

"Все равно ведь подумать надо. Дело непривычное — думать, вот в чем беда. Что такое "думать"? Думать — это значит извер­нуться, сфинтить, сблефовать, обвести вокруг пальца, но ведь здесь все это не годится... <-..>

Господи, да где же слова-то, мысли мои где? Он с размаху ударил себя полураскрытым кулаком по лицу. Ведь за всю жизнь ни одной мысли у меня не было! <...>

Подлость, подлость... И здесь они меня обвели, без языка оставили, гады... Шпана. Как был шпаной, так шпаной и соста­рился... Вот этого не должно быть! Ты слышишь? Чтобы на буду­щее это раз и навсегда было запрещено! Человек рожден, чтобы мыслить!"

И это не единичный случай и не случайность вообще. На­учить человека думать так сложно, что общество предпочитает просто "программировать" своих членов на "правильное", то есть безопасное для себя, поведение. Любое общество на нашей исто­рической памяти. Вспомнить хоть Диогена, ищущего Человека среди членов общества.

Диоген не член общества и он очень недемократичен. Он не может повести за собой толпу, он не может на основании каких-то формальных признаков впустить другого в свой мир, он даже не может позволить просто подражать себе, чтобы не создать новый образец поведения — он прогоняет Александра, когда тот говорит, что хотел бы провести остаток жизни, как Диоген.

"Отойди и не загораживай мне солнца!" Отойди и не заго­раживай мне света! Можно было бы сказать и так, потому что любой образец, который пытается претворить в жизнь подража­тель, как тень, загораживает свет Разума.

Даже если на Тропе будет много людей и они будут ощущать себя единым народом, Разум никогда не позволит нам превратиться ни в толпу, ни в секту, ни в партию. А это значит, что биологические законы, позволяющие приводить в движение боль­шие массы людей, к Тропе не применимы. Нас никогда не будет слишком много, и все пришедшие к нам, — "товар штучный", читай — особо ценный.

Само ученичество, назовем его ростом и вызреванием, очень болезненная вещь. А ученичество будет длиться всю жизнь, даже когда мы превратимся в хороших исследователей. Это суть психологического метода Тропы. Ученик, снимающий с себя защит­ные оболочки Мышления, но еще не создавший инструменты Разума, чрезвычайно уязвим. Его надо оберегать, поэтому стари­ки были очень заботливы. И нам на Тропе придется быть очень бережными, хотя и беспощадными друг к другу. Если мы не сбе­режем себя, не сбережем и Тропу, и Россию. Россия — это не шестая часть земли, это люди на ней живущие. Русские люди, если мы говорим о России. Жили здесь до нас и другие. Жизнь постарается смыть с лица земли этот наш с вами песчаный за­мок, как делала она неоднократно раньше. И тогда вы — как делалось это неоднократно раньше — восстановите его снова и снова. Но для этого вы должны почувствовать вкус Разума, хотя бы затем, чтобы было воспоминание, к которому стремиться. Это свойственно только родовитым людям — помнить свою ис­торию, свою прародину и самого себя, даже стирая собственную память во время очищения сознания.

В этом смысле Тропа совсем не демократична, она скорее аристократична по внутреннему самоощущению. Но и это невер­но, если задуматься о Мечте, правящей твоей жизнью, и о доро­ге, которая туда ведет. Мы так разобщены по своим желаниям и мечтам, что просто не можем быть вместе иначе как оболваненной, беснующейся и крушащей толпой. В покое мы предпочита­ем забиваться в свои личные норки, в свои убежища. Человека, не работающего над собой, не очищающего своего сознания ста­рики называли сумасшедшим покойником. Он либо крушит все вокруг в яростной ненависти, либо ищет покоя, то есть хочет упокоиться еще при жизни. Только пребывая в Разуме, мы мо­жем сделать жизнь полноценной и определиться со своими, с собственными желаниями, а не с теми, что внесены в нас извне.

Это начальный этап чистки или психологической работы над самим собой — создать из себя, условно говоря, инструмент психологического исследования. На мой взгляд, в принципе не до­пустимо вести психологическое исследование, пока ты не владе­ешь собой, своими органами восприятия, мышлением и Разу­мом. Пока ты, по сути, не в себе, то есть ''ушедший с ума" в каком-то смысле. А ведь наука делается в основном как раз людь­ми, ощущающими охоту ее делать, значит, ощущающими, что им именно этого и не достает. Психология как наука делалась подвигами именно тех и только тех, кто осознал себя ушедшим с ума и хотел вернуть собственную цельность. Остальные только паразитировали на их открытиях.

Второй этап — попытаться понять, что же является твоей настоящей мечтой и создать образ ее достижения. Он возможен только после того, как ты освободишься от всех детских нереа­лизованных желаний, которые считаешь своими мечтами. Ска­жем, наесться мороженого, не ходить в школу, купить платье, как у Таньки из старшей группы, отомстить всем, кто тебя недо­оценил и так далее, и тому подобное...

А как только ты поймешь, что твоя настоящая и давно за­давленная как недостижимая Мечта очень и очень велика, ты поймешь и то, что для ее достижения тебе нужны соратники, знания, возможности и место, где этим заниматься, пока не наберешь силы, чтобы сделать последние шаги в одиночестве. Вот это и есть Тропа для тех, кому она подходит. Да, последние три шага за свой предел ты сделаешь один. Даже если рядом с тобой будет дружина, эти шаги ты все-таки сделаешь один. Это твой подвиг. Но до предела еще нужно добраться, дойти.

Говорят, что раньше, в век золотой, это было просто... Но мы живем в том мире, в котором живем!

 

Ты удаленькой дородний добрый молодец,

Ай ты славныя богатырь святорусьскии!

Прямоезжая дорожка заколодела,

Заколодела дорожка, замуравела,

А и по той ли по дорожке прямоезжою

Да и пехотою никто да не прохаживал,

На добром коне да не проезживал:

Как у той ли-то у грязи-то у Черноей,

Да у той ли у березы у покляпыя,

Да у той ли речки у Смородины.

У того креста у Леванидова,

Сиди Соловей разбойник во сыром дубу,

Сиди Соловей разбойник

Одихмантьев сын,

А то свищет Соловей да по соловьему,

Ён крычит злодей разбойник по звериному

И от него ли-то от посвисту соловьяго,

И от него ли-то от покрыку зверинаго,

То все травушки муравы уплетаются,

Все лазуревы цветочки отсыпаются,

Темны лесушки к земли вси приклоняются,

А что есть людей, то вси мертвы лежат.

Прямоезжею дороженькой пятьсот есть верст,

А и окольноёй дорожкой цела тысяща.

 

Литература

1. Апресян Ю. Д. Избранные труды. — Т. II. Интегральное описа­ние языка и системная лексикография. — М.: Школа "Языки рус­ской культуры", 1995.

2. Зеленин Д. К. Великорусские народные присловья как матери­ал для этнографии // Избранные труды. Статьи по духовной культу­ре 1901-1913. - М.: Индрик, 1994.

3. Слово о полку Игореве: Древнерусский текст и переводы / Сост., вступ. статья, подготовка древнерусского текста и коммент. В. И. Стеллецкого. — М.: Сов. Россия, 1981.

4. Грачев М. А. Язык из мрака: блатная музыка и феня. Словарь. — Нижний Новгород; Издательство "Флокс", 1992. — С. 9.

5. Налепин А. Л. Н. Е. Ончуков и русская школа фольклорных экспедиций // Русский фольклор. Т. XXVIII. Эпические традиции. Материалы и исследования. — СПб.: Наука 1995. — С. 82.

6. Быт великорусских крестьян-землепашцев. Описание матери­алов этнографического бюро князя В. Н. Тенишева / Авторы соста­вители: Б. М. Фирсов, И. Г. Киселева. — СПб.: Издательство Европей­ского дома, 1993. - С. 115.

7. Повесть временных лет. — СПб.: Наука, 1996. — С. 8.

8. Великорус в своих песнях, обрядах, обычаях, верованиях, сказках, легендах и т.п. Материалы собранные и приведенные в по­рядок П. В. Шейном. — Т. I. — Вып. 1. — СПб.: Издание императорской академии наук, 1898.

9. Голубиная книга: русские народные духовные стихи XI-XIX вв. / Сост., вступ. статья, примеч. Л. Ф. Солощенко, Ю.С. Прокошина. — М.: Моск. рабочий, 1991. — С. 19.

10. Федотов Г. Стихи духовные. (Русская народная вера по духов­ным стихам). — М.: Прогресс, Гнозис, 1991. — С. 125.

11. Клибанов А. И. Народная социальная утопия в России: Период феодализма. — М.: 1977. — С. 10-11. — Цит. по №4.

12. Мудрость народная. Жизнь человека в русском фольклоре. Вып. I. Младенчество; Детство/Сост. В. Аникин. — М.: Худож. лит., 1991.

13. Цивьян Т. В. Отгадка в загадке: разгадка загадки? // Исследо­вания в области балто-славянской духовной культуры. Загадка как текст. 1. - М.: Индрик. 1994. - С. 187.

14. Догиновский К. Д. О быте казаков Восточного Забайкалья // Живая сирина. - СПб.: 1902. - Вып. II. - С. 190.

15. Собрание разных песен М. Д. Чулкова. Части I, II и III с при­бавлением. — СПб.: 1913.

16. Маковский М. М. Сравнительный словарь мифологической сим­волики в индоевропейских языках: Образ мира и миры образов. —• М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1996. — С. 15.

17. Мифы народов мира. Энциклопедия. — М.: Советская энцик­лопедия. 1991.

18. Зубов Н. И. Научные фантомы славянского Олимпа // Живая старина. — 1995. — № 3. — С. 46.

19. Мазалова Н. Е. Физические особенности человека в представ­лениях русских // Независимый журнал Кунсткамера. Этнографи­ческие тетради. — Совместное издание Музея антропологии и эт­нографии имени Петра Великого (Кунсткамера) Российской Ака­демии Наук и Центра "Петербургское Востоковедение". — СПб.: 1994. - Вып. 5-6. -С. 150.

20. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. — М.: Русский язык. 1991.

21. Топоров В. Н. К реконструкции мифа о мировом яйце // Тру­ды по знаковым системам. III. Ученые записки Тартуского гос. уни­верситета. — Тарту: 1967. — С. 86.

22. Фасмер. М. Этимологический словарь русского языка. — М.: Прогресс, 1987.

23. Евсюков В. В. Мифы о вселенной. — Новосибирск: Наука, 1988.-С. 18.

24. Даль В. И. О поверьях, суевериях и предрассудках русского народа. — СПб.: Издательство Литера, 1994. — С. 74.

25. Шеппинг Д. Щ. Русская народность в ее поверьях, обрядах и сказках. — М.: 1862. — С. 114.

26. Надеждин И. И. Об этнографическом изучении народности русской // Этнографическое обозрение. — 1994. — № 1.

27. Кавелин К. Д. Задачи психологии. Соображения о методах и программе психологических исследований. — СПб.: 1872. — С. 33.

28. Сеченов И. М. Собрание сочинений. Том II. Статьи психологи­ческие и популярные очерки. — М.: МГУ, 1908. — С. 3.

29. Ярошевский М. Г. Наука о поведении: русский путь. — М.: Издательство "Институт практической психологии", Воронеж: НПО "МОДЭК", 1996.

30. Будшгоеа Е. А. Социально-психологические проблемы в рус­ской науке. — М.: Наука. 1983. — Гл. 4. Этническая психология.

31. Шпет Г. Г. Сочинения. — М.: Правда, 1989.

32. Коул М. Культурно-историческая психология: наука будущего. — М.: "Когито-Центр", Издательство "Институт психологии РАН", 1997.

33. Юнг К. Г. Об архетипах коллективного бессознательного // Архетип и символ / Сост. и вступ. ст. А. М. Руткевича. — М.: Ренес­санс, 1991.

34. Введение в этническую психологию. Учебное пособие / Под ред. д-ра псих, наук Ю. П. Платонова. - СПб.: СПБУ. 1995. - С. 50.

35. Психология. Словарь. — М.: Политиздат, 1990.

36. Философский энциклопедический словарь.—М.: ИНФРА-М, 1997.

37. Зелинский Ф. "Вильгельм Вундт и психология языка" // Вопро­сы философии и психологии. — № 62 (II). — М.: 1902. — С. 635-667.

38. Ревзин И.И, Воспоминания // Из работ московского семи­отического круга. — М.: "Языки русской культуры", 1997. — С. 807.

39. Элиаде М. Аспекты мифа / Пер, с фр. В. Большакова. — М.: "Инвест-ППП", 1995. - С. 17.

40. Петренко В. Ф. Личность человека — основа его картины мира // Модели мира / Российская Ассоциация искусственного интел­лекта. - М.: 1997. - С. 11-12.

41. Белецкая Н.Н. Языческая символика славянских архаических ритуалов. — М.: Наука, 1978.

42. Еремина В. И. Ритуал и фольклор. — СПб.: Наука, 1991.

43. Великорусские заклинания. Сборник Л. Н. Майкова. Издатель­ство Европейского Дома. — СПб.: 1994. — С. 142.

44. Познвнский Н. Заговоры. Опыт исследования происхождения и развития заговорных формул. — М.: "Индрик", 1995.

45. Полный русский песенник. Более 600 песен русских и цыган­ских. — М.: Типография т-ва И. Д. Сытина, Пятницкая ул, с.д., 1905.

46. Гаген-Торн Н.И. Магическое значение волос и головного убо­ра в свадебных обрядах Восточной Европы // Советская этнография. -1933.-М 5-6.-С. 77.

47. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. - М.: Педагогика-пресс, 1994. — С. 382.

48. Песни Свердловской области. Сборник/ Сост. Калужникова Т. И._; Казанцева М. Г., Теплов В. И. — Свердловск: 1988. — Песня записана в селе Малобрусянское Белоярского района Екатеринбургской об­ласти в 1977 г. от Елькиной Е.С., Соколовой Т. Е., Елькиной П. С., Катугиной А. И., Черняковой А. М.

49. Илья Муромец и Соловей Разбойник. Исполнитель А. Дьяков // Гильфердинг А. Ф. Онежские былины. — СПб.: 1873. — С. 621.

50. М. Элиаде. Мифы, сновидения, мистерии. — "Рефл-бук" ''Вак-лекр", 1996. - С. 62.

51. Петухов В. В. Воображение и познание // Модели мира. — М.: Российская Ассоциация искусственного интеллекта, 1997. — С. 27.

52. Бергсон А. Творческая эволюция. — СПб.: Русская мысль, 1914. - С. 78.

53. Ениколопов С.И- Три образующие картины мира. // Модели мира. — М.: Российская ассоциация искусственного интеллекта, 1997. - С. 35-36.

 

 

Добро пожаловать

в библиотеку "Народа"

http://www.narobshrodver.narod.ru/lit-ra.html