ПОРАЖЕНИЯХ МОЗГА

Глава 17

Эмоционально-личностная сфера и сознание как проблемы нейропсихологии

Как уже говорилось выше (см. гл. 7), Л. С. Выготский и А. Р. Лурия рассматривали высшие психические функции — или сложные формы психической деятельности, направленные на решение определенных психологических задач, — в качестве основных объектов исследования, основных, специфических для человека единиц психики, которые не­обходимо сопоставлять с мозгом при изучении проблемы «мозг и пси­хика». Именно высшие психические функции были тем главным ти­пом психических явлений, изучение которого позволило А. Р. Лурия существенным образом продвинуться в разработке кардинальной проблемы естествознания — проблемы мозговых основ психики. Од­нако помимо высших психических функций, к которым, по мнению А. Р. Лурия, относятся разные познавательные процессы, произволь­ные движения и действия, существуют и другие психические явления, иная психическая реальность, имеющая свои специфические особен­ности. Этим психическим явлениям в меньшей степени присущи характеристики, свойственные высшим психическим функциям: при­жизненное формирование (решающее значение в котором имеет со­циальная среда), опосредованность, осознанность, произвольность, К данной психической реальности принадлежат прежде всего явле­ния, относящиеся к следующим сферам:

♦ к эмоционально-личностной сфере, в которой существенную роль
играют врожденные (мало осознаваемые или неосознаваемые)
и непроизвольные психические процессы и состояния;

♦ к состояниям сознания — сложным интегративным сочетаниям
«образа мира» и «образа самого себя».

Эти комплексные психические явления исследованы современной нейропсихологией (как отечественной, так и зарубежной) пока явно

1Уава 17. Эмоционально-личностная сфера и сознание___________ 307

недостаточно. Следует отметить, что и в общей психологии указанные фундаментальные проблемы также относятся к числу мало разрабо­танных (прежде всего с естественно-научных позиций) и теоретически, и экспериментально, несмотря на множество публикаций, что связано как с принципиальной сложностью этого типа психических явлений, так и с большими трудностями адекватных методических подходов к их изучению.

В настоящее время внимание к этим фундаментальным проблемам психологической науки в целом заметно усилилось, прежде всего в связи с возрастанием интереса к психоаналитическому направлению в психологии. Хотя работы в русле этого направления посвящены главным образом изучению возможностей практического воздействия на эмоционально-личностную сферу человека и состояния его созна­ния (с помощью различных техник), они со всей остротой поставили вопрос о теоретическом осмыслении психоаналитической практики, что в свою очередь стимулировало развитие соответствующих экспе­риментальных исследований. В последние годы эта тематика стала актуальной и для нейропсихологии.

Как известно, в понимании эмоционально-личностной сферы как общепсихологической проблемы Л. С. Выготский и А. Р. Лурия зани­мали единую позицию. Они утверждали, что все психические явле­ния, включая и самые сложные, в целом подчиняются общим законам происхождения и организации, к которым относятся культурно-исто­рический генез и системное строение. Иными словами, эмоциональ­но-личностные психические явления, как и познавательные процес­сы, имеют системную организацию и формируются под влиянием культурно-исторических факторов.

Согласно Л. С. Выготскому, существует тесная связь между эмоцио­нальными и познавательными процессами («связь аффекта с интел­лектом»), что находит свое проявление в виде «интеллектуализации» эмоций как в ходе общественно-исторического развития человека, так и в онтогенезе. Анализируя различные теории эмоций (К. Г. Ланге, У. Джеймса, Ч. Дарвина, Г. Спенсера и др.), Л. С. Выготский утверж­дал, что ни одна из них не отвечает основным требованиям, необхо­димым для создания строго научной концепции. Антиисторичность «органической теории» К. Г. Ланге и У. Джеймса в сочетании с общим механистическим мировоззрением авторов были для Л. С. Выготского так же неприемлемы, как и антиорганичность «эволюционной теории» Ч. Дарвина и Г. Спенсера, полностью игнорировавших органические (физиологические) основы эмоций. Анализируя ошибки «центропе-

308__________________ Раздел III Нейропсихологический анализ нарушений

тальной» и «центрофугальной» теорий эмоций, Л. С. Выготский (1984) подчеркивал, что основу новой психологии эмоций должны составлять:

♦ принципы историзма, системности, социальной природы психи­
ки с одной стороны;

♦ принципы особой биологической (органической, мозговой) реали­
зации эмоциональных явлений, отличные от принципов реали­
зации познавательных процессов — с другой.

Л. С. Выготский разделял представления о существовании низших («натуральных») и высших (приобретенных) эмоций, считая, что пер­вые связаны с относительно элементарными, а вторые — с более слож­ными, социально обусловленными потребностями. Последователи Л. С. Выготского, разрабатывая проблему формирования эмоциональ­но-личностной сферы у ребенка, с помощью различных эксперимен­тальных методов показали, что в онтогенезе происходят как «интел­лектуализация», так и «волюнтаризация» эмоций, т. е. превращение сравнительно элементарных эмоций в высшие (в том числе в нрав­ственные, эстетические, интеллектуальные и др.), имеющие каче­ственно иное опосредованное строение (Л. И. Божович, 1995 и др.). Л. С. Выготский и его последователи были убеждены в возможности и перспективности строго экспериментального изучения как низших, так и высших эмоционально-личностных форм психической реально­сти (высших эмоций, значащих переживаний, смыслов, нравственных чувств и др.), что и стало позже предметом специальных исследова­ний ряда отечественных психологов.

Эмоционально-личностная сфера как общепсихологическая про­блема интересовала и А. Р. Лурия. Еще до встречи с Л. С. Выготским (в 1924 году) он занимался экспериментальным изучением «эмоцио­нальных конфликтов» — скрытых эмоциональных комплексов, — что было связано с его интересом к психоанализу. Вопреки популярной тогда «периферической теории» эмоций Джеймса—Ланге, сводившей эмоции к вегетативным реакциям, А. Р. Лурия предпринял исследова­ние эмоционально-личностной сферы посредством изучения рече­вых и двигательных реакций. Им была разработана «сопряженная моторная методика», представлявшая собой вариант ассоциативной методики (от испытуемого требовалось на слова-стимулы одновре­менно отвечать и речевыми, и двигательными реакциями), которая оказалась очень продуктивной. А. Р. Лурия показал, что сочетание словесных и двигательных ответов на слова-стимулы более адекватно отражает эмоциональное состояние испытуемых, чем вегетативные

Глава 17. Эмоционально-личностная сфера и сознание___________ 309

реакции. С помощью этой методики оказалось принципиально воз­можным объективизировать скрытые эмоциональные комплексы, причем их индикатором явились главным образом движения левой руки (что полностью соответствует современным представлениям о ведущей роли правого полушария в переработке «эмоциональной» ин­формации). Исследование показало, что скрытые эмоциональные со­стояния, или «аффективные комплексы», представляют собой слож­ные системные образования, включающие разные, связанные между собой компоненты (словесные, двигательные, вегетативные и др.). Было проведено исследование естественных и искусственных (со­зданных предварительно под гипнозом) «аффективных комплексов» у здоровых испытуемых; у студентов в ситуации экзаменов; у лиц, по­дозреваемых в преступлениях; у больных с невротическими расстрой­ствами. Результаты исследования были опубликованы в монографии («The Nature of Human Conflicts», 1932), которая имела огромный успех и неоднократно переиздавалась за рубежом¹. К сожалению, поз­же А. Р. Лурия к этой теме больше не возвращался.

Интересно, что способ изучения «аффективных следов» преступле­ния, предложенный А. Р. Лурия, оказался предвестником намного поз­же созданных в США детекторов лжи. Важно отметить, что этот спо­соб является более тонким и адекватным задаче объективизации эмоциональных состояний, чем регистрация эмоций с помощью ЭЭГ и вегетативных показателей, которые используются в современных детекторах лжи.

Нейропсихологическое изучение эмоционально-личностной сферы в работах Л. С. Выготского и А. Р. Лурия представлено в значительно меньшей степени по сравнению с познавательными и двигательными процессами.

Л. С. Выготский, опираясь на данные клинических и неврологиче­ских исследований, допускал (в соответствии с концепцией У. Кенно-на), что в мозговом обеспечении эмоций у человека важную роль игра­ют подкорковые таламические структуры, поскольку в зоне таламуса, имеющей обширные ассоциативные связи с корой головного мозга, происходит интеграция и перегруппировка различных афферентных потоков. Л. С. Выготскому (1984) импонировали также представле­ния В. М. Бехтерева о подкорково-корковых мозговых механизмах эмоций и идеи Д. Джексона о сущестиовании определенной иерархии

¹ См.: Лурия А. Р Природа человеческих конфликтов. — М.: Cogito centre, 2002.

310__________________ Раздел 111. Нейропсихологический анализ нарушений

нервных «центров» эмоций, подчинении низших «центров» высшим. Однако специальных исследований мозговой организации эмоций Л. С. Выготский не проводил.

Анализ трудов А. Р. Лурия, посвященных различным нейропсихо-логическим проблемам, также свидетельствует, что патологией эмо-ционально-личностноЙ сферы он специально не занимался. Однако в его работах имеются важные соображения, относящиеся к этой про­блеме, а также описания конкретных форм нарушений эмоционально-личностной сферы при разных очаговых поражениях мозга.

Патологию эмоционально-личностной сферы А. Р. Лурия описы­вал в качестве компонентов различных нейропсихологических синд­ромов, прежде всего синдромов поражения лобных долей мозга. Он отмечал, что при разных вариантах «лобного» синдрома возникает це­лый ряд симптомов нарушений эмоционально-личностной сферы в виде неадекватности эмоциональных реакций (эйфории, безразличия), некритичности, отсутствия устойчивых переживаний (или «эмоцио­нальных конфликтов»), изменения отношения к близким, к окружа­ющим, снижения уровня интересов, растормаживайия элементарных влечений и т. д. Эти нарушения сочетаются с изменениями поведения больного в целом: оно теряет черты целесообразности, продуманно­сти, активности; появляется аспонтанность (из-за отсутствия нор­мальных мотивов и целей) или «полевое поведение» (из-за замены адекватных мотивов и целей случайными).

А. Р. Лурия считал, что при локальных поражениях мозга между нарушениями эмоционально-личностной сферы и когнитивных про­цессов возможна диссоциация двух типов:

а) при явных эмоционально-личностных расстройствах частные
когнитивные функции (восприятие, память, мышление, речь)
остаются относительно сохранными;

б) нарушения различных когнитивных процессов протекают на фоне
относительной сохранности эмоционально-личностной сферы.

Первый тип диссоциации наблюдается при поражении передних отделов больших полушарий, второй — при поражении задних отде­лов. Таким образом, А. Р. Лурия выделял передне-задние различия ней­ропсихологических синдромов по отношению к эмоционально-личност­ной сфере.

Второе противопоставление синдромов, включающих эмоциональ­но-личностные нарушения, согласно А. Р. Лурия, связано с поражени­ем конвекситалъных и медиобазальных отделов коры больших полу­шарий.

Глава 17. Эмоционально-личностная сфера и сознание

Все это указывает на то, что основной функцией медиобазальных отделов мозга является не столько обеспечение связи с внешним миром (получение и переработка информации, программирование действий), сколько регу­ляция состояний мозга, модификация тонуса коры, влечений и аффектив­ной жизни. В этом смысле медиальные отделы больших полушарий можно, по-видимому, рассматривать как аппарат, надстроенный над образова­ниями лимбической системы и ретикулярной формации мозга. Нарушения поведения, которые возникают при их поражениях, резко отличаются от изменений психических процессов, наступающих 8 результате локальных поражений конвекситальных отделов коры.

Поражения медиальных (или медиобазальных) отделов лобной коры никог­да не вызывают первичных нарушений гнозиса и праксиса. Зрительное, слуховое и тактильное восприятие больных остается сохранным. Больные с поражениями этих систем в состоянии выполнять любые сложные движе­ния, у них сохранен праксис позы, они легко воспроизводят нужные поло­жения рук в пространстве, хорошо усваивают и повторяют ритмические структуры. Их речь — фонетически и морфологически — остается неизмен­ной, если отвлечься от ее вялости, а иногда монотонности. Столь же потен­циально сохранным остается у больных этой группы письмо, в котором можно заметить лишь признаки легкой истощаемости и быстрого перехо­да к микрографии, и чтение, в котором трудно отметить какие-либо осо­бенности.

Центральным признаком, характеризующим психические процессы боль­ных этой группы, являются отчетливое снижение тонуса, тенденция к аки­нетическому состоянию, быстрая истощаемость.

(А. Р.Лурия. Основы нейропсихологии. —M.:Academia, 2002. —С. 220-221.)

А. Р. Лурия отмечал, что при поражении медиобазалъных отделов коры лобных долей мозга (особенно орбитальной, как это наблюдает­ся при патологических очагах, расположенных в зоне ольфакторной ямки), благодаря их тесным связям с лимбической системой и гипота-ламическими образованиями, щептр синдрома перемещается в аффек­тивные расстройства» (1969, с. 300). Тогда наряду с эндокринными и вегетативными нарушениями, изменениями цикла «сон—бодрствова­ние» возникают стойкие изменения характера (повышенная эффек­тивность, вспыльчивость, растормаживание примитивных влечений, нарушение контроля за эмоциональными реакциями и т. п.). Больной нередко сам осознает произошедшие с ним изменения и жалуется на то, что у него «испортился характер». Поражение конвекситальных

Раздел III. Нейропсихологический анализ нарушений

На фоне снижения тонуса у больных обнаруживаются выраженные измене-ния аффективных процессов.

В отличие от больных с отчетливым лобным синдромом они не проявляют признаков эмоциональной беспечности или эйфории. В некоторых случа­ях эмоциональный тонус снижается и начинает граничить с безразличием, в других случаях он носит характер депрессии, тоски, страхов, которые со­провождаются выраженными вегетативными реакциями; иногда у таких больных возникает синдром «катастрофических реакций», «переживаний гибели мира* {Барток, 1926; А. С. Шмарьян, 1949 и др.). Эти особенности аффективных переживаний являются существенным признаком, отлича­ющим данную группу от больных с лобным синдромом.

(А. Р.Лурия. Основы нейропсихологии. —M.:Academia, 2002. —С. 221-222.)

отделов коры лобных долей мозга ведет к иным по структуре эмоцио­нально-личностным нарушениям, когда в большей степени выражены собственно личностные расстройства в виде изменения поведения, аспонтанности, импульсивности, изменения отношения к себе, к близ­ким, некритичности, снижения уровня интересов и т. д.

А. Р. Лурия отмечал также различный вклад левого и правого полу­шарий в эмоционально-личностную сферу. Он считал, что «к функци­ям правого полушария относится, по-видимому, и общее восприятие своей личности, поэтому частым симптомом поражения правого по­лушария является своеобразное отсутствие восприятия своих соб­ственных дефектов, которое давно известно в клинике под названием "анозогнозия"» (А. Р. Лурия, 1973, с. 226). Поведение больных с пора­жением правого полушария, по мнению А. Р. Лурия, имеет ряд черт, сближающих их с «лобными» больными, однако у правополушарных вне-лобных больных гораздо более сохранны намерения и планы. Этот факт А. Р. Лурия объяснял тем, что осознание собственных дефектов и «общее восприятие личности» предполагает участие речевых механиз­мов. Таким образом, А. Р. Лурия связывал с правым полушарием особые глубокие изменения личности, обусловленные дефектами осознанного «ощущения» самого себя.

Подробно о своем отношении к проблеме личности в нейропсихо­логии А. Р. Лурия говорил на одном из заседаний кафедры нейро- и патопсихологии факультета психологии МГУ им. М. В. Ломоносова (протокол от 24 ноября 1974 года). Он отмечал, что при всей сложно-

Глава 17. Эмоционально-личностная сфера и сознание

1урия

Несмотря на крайнюю ограниченность достоверных данных о функциях субдоминантного полушария, два факта можно считать прочно установлен­ными. Один из них известен давно и является совершенно бесспорным, другой был установлен в последнее время и нуждается в дополнительной

проверке.

Первый заключается в том, что субдоминантное (правое у правши) полу­шарие, несмотря на его полное анатомическое сходство с левым, не имеет отношения к организации речевой деятельности, а его поражения — иног­да даже достаточно обширные — не затрагивают речевых процессов. Суб­доминантное полушарие в меньшей степени участвует также в реализации сложных интеллектуальных функций и обеспечении сложных форм двига­тельных актов {Сперри и др., 1967, 1969). Характерно, однако, что при пе­ререзке мозолистого тела и подаче раздражений в правое полушарие называние предметов оказывается невозможным, сохраняется, однако, способность к непосредственному восприятию объектов и к диффузному различению смыслов слов {Сперри и др., 1969; Газзанига, 1970,1972).

Важные данные, позволяющие косвенно установить роль правого полуша­рия мозга в организации психических процессов человека, дают наблюде­ния над больными с массивными поражениями правого полушария. Так, правши с поражением субдоминантного полушария не проявляют выра­женных нарушений активной речи, письма и чтения даже в тех случаях, ког­да эти поражения располагаются в пределах височной, теменно-заты-^ лочной и премоторной зон, что в случае левого полушария неизменно г

сти этой проблемы назрела необходимость ее специального экспери­ментального изучения. А. Р. Лурия предостерегал от уже предприни­мавшихся ранее в нейропсихологии вульгарно-материалистических (главным образом — психоморфологических) попыток связать поня­тия «личность» и «мозг». Не менее опасными он считал и представле­ния о надматериальной, исключительно духовной природе личности. А. Р. Лурия отмечал, что в целом проблема личности с позиций нейро­психологии должна решаться в русле тех же идей о системной дина­мической мозговой организации, прижизненном формировании и опосредованности психических явлений, продуктивность которых уже была доказана в исследованиях высших познавательных и двига­тельных функций. Признавая решающую роль влияний социальной среды на формирование личности, А. Р. Лурия подчеркивал: глав­ное — это «уметь дифференцировать, что в личности больного идет

Раздел III. Нейропсихологический анализ нарушений

►

вызывает грубые явления афазии. Различия между полушариями не огра­ничиваются самой речью. У больных с поражением соответствующих от­делов субдоминантного полушария не отмечается дефектов и в тех про­цессах, которые формируются на основе речи. У них часто нельзя обнаружить грубых нарушений логического мышления. Понимание логико-граммати­ческих структур, как и формальные логические операции, остается у них сохранным. Сохранными бывают и процессы счета.

Второй из вышеупомянутых нами фактов был установлен сравнительно не­давно в результате точных статистических исследований Г. Л. Тэйбера и его сотрудников (Г. Л. Тэйбер и др., 1960), показавших, что функциональная организация сенсорных процессов в субдоминантном полушарии носит значительно менее дифференцированный характер, чем в доминантном. Так, если нарушения кожной и глубокой чувствительности правой руки вы­зываются только поражениями постцентральных отделов левого полуша­рия, то такие же нарушения кожной и кинестетической чувствительности в левой руке могут возникать при значительно более рассеянных поражени­ях коры субдоминантного полушария. Меньшая функциональная диффе-ренцированность корковых структур правого полушария, связанных с сен­сорными процессами, по-видимому, является ее важной характеристикой. Однако на пути исследования роли субдоминантного полушария в орга­низации психических процессов возникает ряд трудностей.

(А. Р. Лурия. Основы нейропсихологии, — M.iAcademia, 2002. - С. 226-227.)

от органической патологии мозга, а что является фактором социаль­ной жизни, преломленным через ситуацию его болезни» («Хрестома­тия по нейропсихологии», 1999_Т с. 367). По мнению А. Р. Лурия, лич­ностные нарушения наблюдаются главным образом при поражении «блока программирования» и «энергетического блока» мозга, т. е. передних (префронтальных, конвекситальных) и глубинных (срединно расположенных на разных уровнях) мозговых структур. В первом слу­чае нарушаются главным образом произвольные компоненты лично­сти (программированное поведение, целеполагание, произвольная регуляция психических процессов, речевой контроль, самооценка и са­моконтроль и т.д.); во втором — в большей мере проявляется эмоцио­нальная и мотивационная патология (неадекватность эмоций, растор-маживание элементарных потребностей, «изменение характера» и т. д.), что ведет также и к личностным расстройствам.

Глава 17. Эмоционально-личностная сфера и сознание

К функциям правого полушария относится, по-видимому, и общее воспри­ятие своей личности; поэтому частым симптомом поражения правого по­лушария является своеобразное отсутствие восприятия своих собствен­ных дефектов, которое давно известно под названием анозогнозия. Это явление заключается в том, что больной, даже при наличии паралича, как бы «не замечает» своего дефекта; при игнорировании левой стороны про­странства или при нарушении узнавания объектов больной не знает об этом, а поэтому и не пытается компенсировать свои дефекты. Это придает поведению больного с поражением правого полушария ряд особенностей, внешне сближающих его с поведением больного с лобным синдромом, от которого он отличается, однако, целым рядом существенных признаков, и в первую очередь гораздо большей сохранностью намерений и планов по­ведения.

Симптом анозогнозии обусловлен, видимо, тем, что правое полушарие не имеет отношения к таким формам анализа собственного поведения, осу­ществление которых предполагает участие сложных речевых механизмов. Природа и внутренние механизмы этого симптома остаются еще не изу­ченными и требуют дальнейшего анализа. (А. Р. Лурия. Основы нейропсихологии. — М.: Academia, 3002. — С. 229.)

В своем выступлении А. Р. Лурия говорил также о неразработанно­сти методического аппарата нейропсихологии, пригодного для изуче­ния эмоционально-личностной сферы у больных с локальными по­ражениями мозга. Он допускал, что предложенный Б. В. Зейгарник подход к изучению личности в патопсихологии — через анализ иерар­хии мотивов — может быть продуктивен и в нейропсихологии, так же как и опосредованное изучение личностных нарушений на основе анализа особенностей выполнения больным разных когнитивных за­даний. Однако он предполагал, что необходимы и специальные ме­тоды, предназначенные для изучения различных аспектов эмоцио­нально-личностной сферы у больных с локальными поражениями мозга.

Эти общие соображения об основных проявлениях, возможных моз­говых механизмах эмоционально-личностных расстройств и перспек­тивах их изучения, которые имеются в трудах А. Р. Лурия, помогают разрабатывать стратегию дальнейшего развития этого нового раздела нейропсихологии.

316__________________ Раздел III- Нейропсихологический анализ нарушений

Проблема сознания — как общепсихологическая проблема — была, как известно, центральной для Л. С. Выготского и его школы. Он при­давал ей решающее значение в построении новой психологии, осно­ванной на диалектико-материалистической методологии. В своей ра­боте «Исторический смысл психологического кризиса» (i960) он впервые из отечественных психологов заявил, что именно сознание, сознательные формы психики должны быть главным предметом пси­хологической науки. А. Н. Леонтьев (1972, 1977), характеризуя вклад Л. С. Выготского в методологию психологической науки, указывал, что он одним из первых среди отечественных психологов оценил всю важность проблемы сознания для формирования последовательно-материалистических позиций новой психологии. Разрешение кризиса в психологии, возникшего из-за несостоятельности и несовместимо­сти «описательной» психологии, или «психологии духовной жизни» (признававшей высшие сознательные формы психики, но отрицавшей возможность их научного объяснения), и «объяснительной» — физио­логической, или бихевиористической, — психологии (трактовавшей психику как совокупность рефлексов на стимулы и отрицавшей со­знание как особую психическую реальность), Л. С. Выготский видел в научном объективном изучении сознания, понимаемого как продукт общественно-исторического развития человека, как отражение объек­тивного и субъективного мира, сложившееся в процессе трудовой дея­тельности и общения. Иными словами, выход из кризиса Л. С. Выгот­ский видел в создании материалистической психологии как науки о высших, специфических для человека, сознательных формах психи­ческой деятельности.

Само сознание трактовалось Л. С. Выготским (1960) как сложное системное и смысловое образование, в формировании которого цент­ральную роль играет речь, слово. Он считал, что речь, слово (т. е. использование языка в процессе общения) является коррелятом со­знания, а не мышления. Л. С. Выготский различал значение как объек­тивно сложившуюся устойчивую систему обобщений, стоящую за сло­вом, и смысл как индивидуальный, субъективный аспект значения. В процессе онтогенеза структура слова, его значение и смысл изменя­ются, вместе с этим изменяется и смысловое и системное строение сознания. В своих работах Л. С. Выготский трактовал развитие и изменение сознания у ребенка как процесс развития и изменения межфункционалъных связей и отношений (например, между восприя­тием и памятью). Он считал, что «центральное значение для всей структуры сознания и для всей системы деятельности психических

Глава17 Эмоционально-личностная сфера и сознание 317

>Ч'1р'р _/?.._, '..£.. _:■%_. ■^рч" "^уЧ ^^J.„ л^⁴". ¥. -V...".'^"г?'

Основное положение Л. С. Выготского звучит парадоксально. Оно заклю­чается в следующем: для того чтобы объяснить сложнейшие формы созна­тельной жизни человека, необходимо выйти за пределы организма, искать источники этой сознательной деятельности и «категориального» поведе­ния не в глубинах мозга и не в глубинах духа, а во внешних условиях жизни, в социально-исторических формах существования человека.

(А. Р. Лурия. Язык и сознание. - М.: МГУ, 1979. -С. 23.)

функций имеет развитие мышления. С этим тесно связана и идея "интеллектуализации" всех остальных функций» (Л. С. Выготский, 1960, с. 300). Таким образом, согласно Л. С. Выготскому, развитие ка­тегориального мышления, тесно связанное с развитием речи, опре­деляет смысловую структуру сознания.

Л. С. Выготский объединял свою концепцию сознания как высшей формы отражения с концепцией высших психических функций. Он считал, что в основе культурно-исторической теории развития выс­ших психических функций «<...> лежит учение о системном и смыс­ловом строении сознания человека», исходящее из признания перво­степенного значения следующих явлений:

♦ изменчивости межфункциональных связей и отношений;

♦ образования сложных динамических систем, интегрирующих це­
лый ряд элементарных функций;

♦ обобщающего отражения действительности в сознании.

«Все эти три момента представляют с точки зрения защищаемой нами теории самые существенные и основные, связанные в един­ство, особенности человеческого сознания...» (Л. С. Выготский, I960, с. 386).

А. Р. Лурия полностью разделял взгляды Л. С. Выготского на при­роду сознания. Вслед за Л. С. Выготским, он также развивал представле­ния о системном и смысловом строении сознания. Как и Л. С. Выготский, он считал, что изучение разных форм сознательной деятельности со­ставляет предмет психологии, а ее задачей является объяснение их с материалистических позиций. Он распространял культурно-истори­ческий подход на изучение не только отдельных высших психических функций, но и сознания в целом и проводил четкую грань между со­циально-историческими детерминантами сознания, определяющими

318__________________ Раздел 14- Нейропсихологический анализ нарушений

его возникновение и содержание, и мозговым субстратом сознания (т. е. мозгом как органом, реализующим сознание) (Л. Р. Лурия, 1963, 1970,19746,1977а, 1979 и др.)-

А. Р. Лурия, как и Л. С. Выготский, объединял проблему сознания (и отвлеченного мышления) с проблемой языка. В своей монографии «Язык и сознание» (1979), развивая идеи Л. С. Выготского о реша­ющей роли речи в формировании сознания, он обсуждает разные аспек­ты этой проблемы; семантическое строение слова, «семантические поля», развитие значений слов в онтогенезе, роль речи в протекании психических процессов, внутренняя речь, речевое высказывание, моз­говая организация речевой деятельности и др. Хотя эта работа скорее принадлежит к «речевому», нейролингвистическому направлению исследований А. Р. Лурия, однако в ней он ясно формулирует свою позицию об отношении языка (речи) и сознания. В этой монографии, а также и в других работах, он отмечает, что именно речь, применение языка приводит к формированию характерных для человека процес­сов сознательной и произвольной психической деятельности.

Строение сознания тесно связано со словом — единицей языка, — счи­тал А. Р. Лурия. Слово, обладающее значением, обеспечивает переход от чувственного познания к рациональному. Являясь «орудием созна­тельной деятельности», оно занимает центральное место в формиро­вании человеческого сознания.

Как и Л. С. Выготский, А. Р. Лурия выделял значение и смысл сло­ва, связывая развитие сознания с развитием значения и смысла слов. Он считал, что на разных возрастных этапах развития ребенка значе­ние слова меняется, вместе с ним изменяется и строение его сознания. Поэтому учение о развитии смыслового и системного значения слова может быть одновременно обозначено как учение о смысловом и сис­темном развитии сознания. На раннем этапе развития ребенка его сознание носит преимущественно аффективный характер. Это этап отражения эмоциональных связей и отношений. Следующий этап со­ставляет отражение практических наглядно-действенных отношений и только на завершающем этапе сознание приобретает отвлеченный вербально-логический характер. Такова логика последовательного развития значения слова и одновременно — логика развития созна­ния, поскольку слово является «клеточкой сознания».

Нарушения сознания — как и эмоционально-личностные расстрой­ства — описывались А. Р. Лурия в контексте нейропсихологических синдромов. В нейропсихологических работах понятие «сознание» ис­пользовалось им в двух смыслах:

Глава 17. Эмоционально-личностная сфера и сознание

Рождение языка привело к тому, что постепенно возникла целая система кодов, которые обозначали предметы и действия; позже эта система кодов стала выделять признаки предметов и действий и их отношения, и наконец образовались сложные синтаксические коды целых предложений, которые могли формулировать сложные формы высказывания.

Эта система кодов и получила решающее значение для дальнейшего раз­вития сознательной деятельности человека. Язык, который сначала был глубоко связан с практикой, вплетен в практику и имел "симлрактический характер», постепенно стал отделяться от практики и сам стал заключать в себе систему кодов, достаточных для передачи любой информации, хотя, как мы увидим ниже, эта система кодов еще долго сохраняла теснейшую связь с конкретной человеческой деятельностью.

В результате общественный язык стал решающим орудием человеческого познания, благодаря которому человек смог выйти за пределы чувствен­ного опыта, выделить признаки, сформулировать известные обобщения или категории. Можно сказать, что если бы у человека не было труда и язы­ка, у него не было бы и отвлеченного «категориального» мышления.

Источники абстрактного мышления и «категориального» поведения надо, следовательно, искать не внутри человеческого сознания, не внутри моз­га, а вовне, в общественных формах исторического существования чело­века. Только таким путем (радикально отличным от всехтеорий традицион­ной психологии) можно объяснить возникновение сложных специфических человеческих форм сознательного поведения.

(А. Р. Лурия. Язык и сознание. ~ М.: МГУ, 1979. - С. 24-25.)

1) как некий фон (общая система значений и смыслов), на котором
протекают различные психические процессы (т. е. как «состоя­
ния сознания»);

2) как определенная особенность, свойство высших психических
процессов или психической деятельности («сознательные психи­
ческие процессы^, «сознательная психическая деятельность»).

В соответствии с требованиями к нейропсихологической диагно­стике оценка состояния сознания, согласно А. Р. Лурия, является обя­зательным компонентом общего исследования больного. Сохранное состояние сознания (как и в неврологии, и в психиатрии) определяется как адекватная ориентировка больного в окружающем (пространстве, времени) и в себе самом (в своей болезни), т. е. во внешнем и внутреннем мире. Эта общая оценка состояния сознания больного должна произ-

320__________________ Раздел III. Нейропсихологический анализ нарушений

водиться уже в ходе предварительной беседы с ним и, конечно, во вре­мя всего дальнейшего исследования.

А. Р. Лурия отмечал, что возможны первичные и вторичные затруд­нения больных при ответах на вопросы, адресующиеся к их ориенти­ровке в месте, времени и в самих себе. Первичные трудности связаны с подлинными нарушениями сознания, т. е. с подлинными нарушения­ми ориентировки (как, например, при просоночном состоянии созна­ния); вторичные являются следствием амнестико-афазических дефек­тов и отражают трудности словесной оценки окружающего. Они не могут рассматриваться как свидетельства расстройства сознания.

А. Р. Лурия выделял разные формы нарушения сознания, которые возникают в составе разных нейропсихологических синдромов. В его работа