И развитие права

Объединение Германии на основе признаваемой всеми государ­ствами конституции (Франкфуртская конституция от 20 марта 1849 г.) или объединение под началом одного из крупнейших государств (Ав­стрия, Пруссия) стало к середине века довольно сложной дилеммой в Союзе германских государств, вобравшем в себя одну империю (Ав­стрия), пять королевств (Пруссия, Саксония, Бавария. Ганновер, Вюртемберг), десятки герцогств и княжеств, вольные города.

Германия по Франкфуртской конституции представляла собой федерацию земель во главе с императором, который должен был присягать делу охраны "империи и прав немецкого народа, а импер­скую конституцию соблюдать точно и добросовестно". Такую присягу приносит не только император, но и каждый имперский чиновник. Конституция объявляла об упразднении сословий, неприкосновен­ности личности, равенстве перед законом, отдельных свободах.

Парламент (рейхстаг) состоял из двух палат — Палаты госу­дарств, избираемой на шесть лет и заполняемой по принципу нерав­ного представительства (40 депутатов от Пруссии, 38 — от Австрии, 18 — от Баварии, 10 — от Саксонии, два от Гамбурга и по одному от большинства герцогств и княжеств), и Палаты народа (нижней пала­ты), которая избиралась на три года. Отдельные немецкие государства имели свою конституцию, правительство, чиновную иерархию.

Планировалось также создание Имперского суда с возложе­нием на него разбирательства жалоб отдельных государств, раз­ногласий между палатами, а также политических и частноправо­вых разногласий между государствами. Судебная власть признава­лась только за государством, родовые суды упразднялись и про­возглашалось, что "все равны перед судом" (§ 176).

Всякий немец, говорилось в ст. 159, имеет право обращать­ся с письменными прошениями и жалобами к правительству, к на­родным представителям и рейхстагу. Для возбуждения судебного преследования против государственного чиновника за действие по службе "не требовалось предварительного согласия начальства" (§ 160). Последнее положение повторено и в Конституции 1871 г.

Оба монарха, которым собрание предложило корону импера­тора, отказались от нее. Король прусский заметил в этой связи, что корона дается "милостью Божией" и не может быть делом со­брания. Ее принятие принесло бы "величайшее несчастье своим привкусом революции 1848 года".

После того как Франкфуртская конституция осталась бездей­ствующим проектом, а самих делегатов национального (учреди­тельного) собрания разогнало правительство Вюртемберга, на пер­вый план выдвинулся другой путь объединения — через создание малой федерации германских государств, группирующихся вокруг Австрии или Пруссии. Наибольшим успехом увенчались усилия Пруссии, в чем выдающуюся роль сыграл канцлер Прусского ко­ролевства, одаренный дипломат и политик князь Отто фон Бис­марк (1815—1898). Его ближайшими шагами стали меры по уско­ренному экономическому росту, затем война с Данией за включе­ние Шлезвига и Голштинии в Германский союз. Наиболее благо­приятные условия сложились в 50—60-е гг. Бисмарк в этот пери­од берет курс на личное руководство политикой Пруссии, и в осо­бенности на реорганизацию армии. Все это делалось с дальним прицелом — перехватить главенство в Союзе у Австрии и воссоз­дать Германию под главенством Пруссии.

Курс Бисмарка на милитаризацию вначале не встретил под­держки в палате депутатов. В одной из своих речей 1862 г. в ланд­таге Бисмарк, с присущей ему прямотой, заявил: "Великие вопросы века разрешаются не речами и не решениями большинства в пар­ламенте, а железом и кровью. Пруссия должна держать свои силы наготове, в ожидании благоприятного момента, который несколь­ко раз был упущен". Военные приготовления были продолжены, и это оказалось ненапрасным: Пруссия с большим успехом провела войну против Австрии (1866 г.) и против Франции (1870 г.).

Сразу же после победы над Австрией был образован Северо­германский союз, в который вошли все северные, ряд западных и южных немецких государств и который обеспечивался экономичес­кой и военной мощью Пруссии. В 1867 г. был изготовлен проект конституции для Северо-германского союза. В нем были воспроиз­ведены многие положения Франкфуртской конституции 1849 г., в том числе гражданские и политические свободы. Прусскому королю была вручена должность президента и вся полнота исполнительной власти, концентрировавшейся в руках канцлера, ответственного только перед королем.

После победы над Францией и коронования германского импе­ратора в Версальском дворце была подготовлена и введена в дей­ствие Конституция Германской империи от 16 апреля 1871 г. Она представляла собой конституцию федерации 22 монархий и трех вольных городов (Любек, Гамбург, Бремен) при общем главенстве Пруссии, которой было предоставлено 17 из 58 голосов в Союзном совете (бундесрате), тогда как для приостановки движения како­го-либо законопроекта достаточно было всего 14 голосов. Главой империи стал король Пруссии — самого большого из объединив­шихся государств (свыше половины всей территории и 60% насе­ления). Он был главнокомандующим вооруженными силами, назна­чал всех высших имперских чиновников, включая главу правитель­ства — канцлера. Он же назначал делегатов в верхнюю палату.

Нижняя палата именовалась по традиции рейхстагом, изби­ралась на три года (после 1887 г. — на пять лет), обладала мало­значительными законодательными полномочиями и не имела ника­кого влияния и контроля над министрами и "руководящим мини­стром" — канцлером. Сам император был склонен к упразднению всеобщего избирательного права для мужчин и ликвидации пар­ламента на том основании, что они слишком напоминают порож­дение французской революции, которая была "преступлением против Бога и людей".

Основными чертами германской союзной империи можно считать следующие:

• все участники союза были монархиями, а не республиками;

• монархическая власть нелегко поддается ограничениям, хотя в конституции было записано, что имперские законы имеют преимущество перед законами областными и что "надзору импе­рии и ее законодательству принадлежит общее законодательство в гражданском праве, уголовное право и судопроизводство" (ст. 4 в ред. 1873 г., принятая после троекратного, начиная с 1871 г., об­суждения полномочий законодательного собрания империи);

• монархическая организация сохраняла крайнюю неравно­мерность могущества отдельных государств и привела к тому, что империя была оформлена как договорный союз. В преамбуле в свя­зи с этим говорилось, что прусский король от имени Северо-гер­манского союза и еще ряд монархов заключают "вечный союз для защиты союзной территории и применяемого на ее протяжении права, а также для обеспечения благосостояния немецкого наро­да. Этот союз будет именоваться Германской империей".

Первым имперским кодексом стал Уголовный кодекс 1871 г, составленный под большим влиянием французского кодекса. Он состоял из трех основных частей. В первой давалось разграничение преступлений, проступков и полицейских нарушений, во второй излагались положения о стадиях преступления, о соуча­стии, о смягчающих и отягчающих вину обстоятельствах. Третья часть излагала статьи, квалифицирующие отдельные виды пре­ступлений, и представляла собой особенную часть Кодекса.

Наибольшее число статей относилось к характеристике госу­дарственных преступлений (оскорбление императора и местных государей, призывы к неподчинению властям и др.). Особую разно­видность составляют в Кодексе преступления против общественно­го порядка (основание тайных обществ, незаконное противодей­ствие применению законов).

Наказания предусматривались разнообразные и нацелены были в основном на устрашение: смертная казнь, заключение в работный дом, тюремное заключение, помещение в крепость, арест, ограничение в правах, штраф.

Уголовно-процессуальный кодекс был принят в 1877 г. и стал важным дополнением карательного кодекса, вводя принцип состязательности сторон, свободной оценки доказательств, независимо­сти следственного судьи от прокурора и допуск адвоката на ста­дии предварительного следствия. В том же 1877 г. был введен Гражданско-процессуальный кодекс — очень объемный и детали­зированный. И только работа над гражданским кодексом растяну­лась почти на четверть века, закончившись в 1896 г.

Законодательство империи этого периода отмечено выработ­кой и принятием одного из первых законов, нацеленных на дис­криминацию и жесткую подконтрольность одного из массовых по­литических движений, организуемого и направляемого социалис­тическими партиями. Закон чаще всего упоминается как "исклю­чительный закон против социалистов" 1878 г., хотя на самом деле он носит иное название.

В Германии возникает одна из первых социалистических партий — Рабочая партия Ф. Лассаля (1863 г.), которая ставит своей целью превращение рабочих в предпринимателей при содей­ствии государства. Рабочие составляют около 97% взрослого на­селения, и достаточно обеспечить им всеобщее и равное избира­тельное право, как они двинут дело своей партии далеко вперед по пути превращения в предпринимателей. В 1869 г. возникла со­циал-демократическая партия. В 1875 г. на съезде в Готе обе партии пришли к соглашению о выработке единой программы, где, в частности, было записано, что "освобождение труда — превращение средств труда в общее достояние общества и това-рищественности, регулирование самого труда должно быть делом самого рабочего класса, по отношению к которому все остальные классы есть сплошная реакционная масса". В 1878 г. на жизнь императора Вильгельма I было произведе­но два покушения. 11 мая в него стрелял на улице молодой под­мастерье Гедель, который, как комментировала печать, начитался социал-демократических изданий. Бисмарк сразу же внес проект закона против социал-демократии, но его отклонили под тем пред­логом, что вполне достаточно действующих законов.

2 июня в императора стрелял из окон своего дома доктор Нобилинг, который успел сделать два выстрела дробью в проез­жавший экипаж императора. Он ранил императора, и тот уже не смог заниматься государственными делами, переложив их на крон­принца. Нобилинг также, по комментариям прессы, увлекался со­циализмом. На этот раз законопроект Бисмарка был поддержан значительным большинством, хотя и как исключительная мера. Дело в том, что представители других партий при этом, естествен­но, были обеспокоены собственным будущим. Закон приняли в ка­честве эксперимента на 2—3 года, но действие фактически про­длевалось вплоть до начала 1890-х гг.

Акт носил название Закон об общеопасных устремлениях социал-демократии. В первом же параграфе разъяснялось его назначение: "Подлежат запрету общества, имеющие целью нис­провержение существующего государственного или общественного строя посредством социал-демократической или коммунистической деятельности, а также в случаях, когда деятельность во имя нис­провержения проявляется способом, опасным для общественного мира и в особенности для дружелюбных отношений между класса­ми".

Закон давал юридическую основу для правительственных реп­рессий, которые вскоре и начались — в виде запретов, высылки, тюремного заключения. Репрессии коснулись тысяч людей. Участие в запрещенном обществе наказывалось штрафом в 500 марок или тюремным заключением на срок до трех месяцев. В параграфе 3 было записано, что "профсоюзы не воспрещаются, но над ними учреждается чрезвычайный контроль государства". Несмотря на преследования, социалисты сумели заручиться на выборах под­держкой нескольких сотен тысяч голосов избирателей, и когда в 1890 г. эта поддержка выросла до полутора миллионов голосов, Закон пришлось отменить формально, а его инициатору и вдохно­вителю канцлеру Бисмарку настала пора уйти в отставку.

Книга гражданских законов (Burgerliches Gezetzbuch), приня­тая рейхстагом в 1896 г. и введенная в действие с 1 января 1900 г., явилась крупнейшей кодификацией конца прошлого века. В ходе ее разработки произошло упорядочение и частичное обновление старого гражданского права, состоявшего из разнородных парти­кулярных правовых систем (княжеских, городских, вотчинных), которых насчитывалось несколько десятков. Княжеское и вотчин­ное право отдельных земель сосуществовало со сборниками обще­го пандектного римского права, называвшегося еще и современ­ным римским правом (Heutig Romisches Recht), а также каноничес­кого права, городского и обычного права. Современное римское право носило субсидиарный (дополняющий) характер по отноше­нию к земскому (Landrecht) и обычному праву. Оно восполняло пробелы по правилу: "городское право ограничивает земское, зем­ское ограничивает общее пандектное" (Р. Зом).

До XIII в. германское пра­во было преимущественно неписаным обычным правом, оно сохра­нялось памятью и находило свое основное воплощение в решениях судов с участием соплеменников. Затем появились частные сбор­ники местных обычаев, наиболее известными среди которых ста­ли Саксонское зерцало судьи Эйке фон Репкова и Швабское зер­цало безымянного составителя. Первым гражданским кодексом стал Гражданский кодекс Баварского королевства, составленный в 1756 г., но самым вместительным оказался прусский сборник за­конов, вступивший в силу в 1794 г. под названием "Общее земс­кое право прусских провинций" (Allgemeines Landrecht fiir die Preussischen Staaten).

В Прусском общеземском уложении довольно искусно совме­щались элементы германского народного и римского пандектного права. Основное содержание его составило частное право с элемен­тами ленного, купеческого и горного права. Кроме того, в нем были представлены нормы публичного и уголовного права. По объему это очень обширный и детализированный сборник законодательных установлений, в котором его составители намеревались по возмож­ности охватить и предусмотреть все случаи. В итоге в кодексе пре­обладает казуистическое начало и отсутствуют общие принципы и нормы, облегчающие правоприменительную деятельность.

Самой совершенной кодификацией стало Саксонское граждан­ское уложение, изданное в 1863 г. и вступившее в силу в 1865 г. Построение этого кодекса предвосхищает структуру общегерман­ского уложения, оно включает в себя пять частей: общую часть, вещное право, обязательственное право ("право требований"), семейное право и наследственное право. Именно составители Сак­сонского уложения подвергли сомнению достоинства Кодекса На­полеона, объявив его "смешением начал римского права, притом неверно понятых, с французскими обычаями", и отказались от ин­ституционной системы в пользу пандектной системы изложения гражданского права.

Германское гражданское уложение (ГГУ) частично основывается на германских, частично на римских началах и лишь в незначительной своей части представляет собой нововведение. Еще в 1814 г. в Германии появилась брошюра профессора Тибо "О необходимости общего гражданского права в Германии", где обосновывалась необходимость объединения разрозненных правовых систем в рамках единой книги законов. Призыв Тибо поставил под сомнение историк Савиньи в брошюре "О призвании нашего времени к законодательству и правоведению", где внимание привлечено к недостаточной еще разработанности исторического материала, к отсутствию точного юридического языка и терминологии и высказано сомнение в полезности кодификации вообще, поскольку, по мнению Савиньи, кодификация является фактором, который за- держивает естественное возникновение и развитие права из народного сознания. Эта позиция нашла наибольшее понимание и поддержку в отдельных германских землях, тогда как общество, заинтересованное в политическом и правовом единстве, оставалось на стороне Тибо.

Система изложения кодекса — пандектная: общая часть, обя- зательственное право, вещное, семейное и наследственное право. Перестановка на первое место обязательственного права объяснялась его известной простотой в сравнении с разделом о вещном праве.

Общей части посвящена Книга 1 (§ 1—240). Здесь изложены институты и нормы, общезначимые для всего гражданского права, отчасти и для других отраслей права, а также относящиеся к статусу физических и юридических лиц, определению правоспособности и исчислению сроков давности.

Обязательственное право изложено в Книге 2 (§ 241—853), вещное — в Книге 3 (§ 854—1296), семейное право — в Книге 41 (§ 1297—1921), наследственное — в Книге 5 (§ 1922—2385). По мнению исследователей, в разделе о праве собственности (Кн. 3) в большей степени сказалось влияние германского общего права в разделе об обязательствах — влияние римского права. Согласно официальным разъяснениям, считалось общепризнанным, что для судьи законом является всякая правовая норма, включая нормы обычного права (§ 12 Закона о введении Устава гражданского судопроизводства от 30 января 1887 г.).

Уложение различает правоспособность физических и юридических лиц. Правоспособность человека "возникает с окончанием рождения", а совершеннолетие и связанная с ним дееспособность наступают с окончанием 21 года жизни (с 1974 г. — 18 лет). Лишенный правовой дееспособности или ограниченный в ней человек не может без разрешения своего законного представителя ни избирать, ни переменять место жительства. Жена должна следовать месту жительства мужа, так же как и законное дитя. Незаконный ребенок следует месту жительства матери, усыновленный — месту жительства усыновителя. Лише­ны дееспособности лица, не достигшие семилетнего возраста, на­ходящиеся в состоянии болезненного расстройства душевной дея­тельности и т. д. Волеизъявление недееспособного лица ничтожно. Действительность сделки несовершеннолетнего, заключенной без необходимого согласия законного представителя, зависит от по­следующего ее одобрения представителем.

Юридические лица возникали и признавались таковыми при помощи специальной процедуры. Юридическими лицами могли быть общества и союзы (Vereine) и учреждения (Stiftungen). Под обще­ствами (ферейнами) подразумевались такие объединения, с кото­рыми входящие в их состав лица-участники связаны правами и обязанностями. Учреждения возникали в силу волеизъявления ча­стных лиц, выделяющих для достижения определенных целей часть своего имущества.

Различались две основные разновидности юридических лиц, и делалось это в зависимости от целей, ради которых они созда­вались, — ведение хозяйственного предприятия с целью извлече­ния прибыли либо ради осуществления деятельности нехозяй­ственного предприятия, например общества или учреждения, созданного с культурно-просветительными, научными и другими аналогичными целями.

Общество, которое имеет целью ведение хозяйственного пред­приятия, приобретает свою правоспособность через концессию (раз­решение) от правительства того союзного государства, в пределах которого общество имеет свое место жительства (§ 22). Местом жительства общества считается место, в котором находится его правление, если не постановлено иное.

Общество, которое не имеет целью ведение хозяйственного предприятия (общество с идеальными целями), приобретает граж­данскую правоспособность через внесение его в реестр обществ при подлежащем суде (уведомительный, регистрационный порядок оформления юридического лица). В тексте § 21 говорится о Wirtschaftliches Betrieb, т. е. о ведении всякого рода хозяйствен­ных (торговых и промышленных в широком смысле) дел с целью получения прибыли. Подлежащий суд — это участковый суд (Amtsgericht).

В § 45 изложены причины, по которым общество могло быть лишено правоспособности; они носят главным образом уголовный и политический характер. К обществам, не имеющим гражданской правоспособности, применяются постановления о товариществах. Различалась еще одна форма обществ — неправоспособные, к числу которых были отнесены многочисленные коллективы, имеющие характер объединения, но не отвечающие всем юридическим тре­бованиям кодекса (это были в основном рабочие союзы). Для них также действовали правила, установленные для договора товари­щества.

Для возникновения правоспособного учреждения требовалось помимо акта о создании учреждения утверждение его тем союз­ным государством, в пределах которого учреждение должно иметь свое место жительства (§ 80). Если осуществление цели учрежде­ния стало невозможным или если оно стало угрожать обществен­ным интересам, то соответствующие органы власти могут дать ему другое назначение или закрыть его (§87).

Отличительной чертой Уложения стало признание в качестве равноправного с физическими лицами субъекта правоотношений юридического лица. Вместе с тем оно не регулировало статус акционерных обществ и обществ с ограниченной ответственностью. Порядок их создания, регистрации и деятельности стал предметом регулирования в отдельных наряду с ГГУ законах. И в этом боль­шое своеобразие обновления законодательных регулирований в Германии в отличие от других стран с кодифицированным законо­дательством.

Наиболее типичным способом воз­никновения обязательств является договор, который в кодексе истолковывался как способ установления правовой связанности между несколькими лицами. "Если кто-либо предложит другому заключение договора, то он связывается этим предложением..." (§ 145). В основе договорного права кодекса лежал классический со­временный принцип свободы договора, который господствовал над правом обязательственных отношений. Этот принцип имел значение и для формы, в которую облекался договор. Кодекс предоставлял решение этого вопроса на усмотрение сторон и устанавливал обя­зательную письменную или судебную форму только для отдельных договоров.

Форма договора имела основополагающее значение только для особого вида обязательств, которые не допускались Кодексом Наполеона, — обязательств абстрактных. Предметом такого обя­зательства могло служить отвлеченное обещание уплаты долга, векселя. Разуме­ется, такое обещание должно быть облечено в письменную форму (§ 780). Эта юридическая конструкция в наибольшей мере со­ответствовала потребностям банковского дела и деятельности круп­ных промышленных предприятий.

Случаи ограничения свободы договоров и признания их недей­ствительными также заслуживают внимания. Основания для таких ограничений не вполне совпадают с основаниями во французском Кодексе: это требования соответствия договоров "доброй совести" и "добрым нравам". Наиболее полной формулировкой указанных требований стало содержание § 138: "Сделка, противоречащая добрым нравам (Gutte Sitten), ничтожна. В частности, ничтожна сделка, по которой какое-либо лицо, пользуясь стесненным поло­жением, неопытностью, легкомыслием или слабоволием другого, заставляет последнего взамен каких-либо услуг со своей стороны пообещать или предоставить себе или третьему лицу имуществен­ные выгоды, явно несоразмерные встречному удовлетворению (несоразмерные оказанным услугам)". Здесь ключевым словом-по­нятием чисто юридического назначения является слово "несораз­мерные".

Этому параграфу в силу особой его роли в обеспечении спра­ведливости заключаемых договоренностей было присвоено почет­ное звание "королевского параграфа". Он стал преградой граби­тельскому ростовщичеству. Малосведущие в коммерческих делах помещики-юнкеры или легкомысленно заключившие кабальный договор займа на тяжелых для себя условиях офицеры неоднократ­но прибегали к услугам § 138.

Гораздо труднее было использовать его в случаях, связанных с навязыванием невыгодных или явно своекорыстных условий най­ма рабочей силы, поскольку санкцией было лишь расторжение несправедливого договора найма и возвращение сторон в прежнее состояние.

Другим требованием, связанным с ограничением свободы до­говора, стало требование толковать договор согласно "доброй со­вести" и, принимая во внимание обычаи гражданского оборота (§ 157), точно так же производить исполнение договора — "как того требует добрая совесть (Treu und Glauben), сообразуясь с обы­чаями гражданского оборота (Verkehrssitte)" (§ 242).

Уложение различает среди вещных прав следующие разновидности: право собственности, владения, а также пользования чужими вещами (земельные сервитуты, узуфрукт, право застройки), право на получение ценности из чужой вещи (залог, ипотека и др.), право на приобретение какой-либо вещи (право преимущественной по­купки и др.).

Содержание права собственности определяется при помощи терминов "власть", "закон" и "права третьих лиц". "Собственник вещи властен, насколько ему не препятствует закон или право третьих лиц, распоряжаться вещью по своему усмотрению и уст­ранять других от всякого на нее воздействия" (§ 903).

Статья о праве собственности предполагает и фиксирует два способа осуществления основных правомочий собственника (его правовой власти) — распоряжаться вещью по своему усмотрению (позитивное правомочие) и устранять других от всякого на нее воздействия (негативное правомочие). В Прусском земском уложе­нии 1794 г. собственником именовался тот, кто "управомочен сам или через третьих лиц собственной властью распоряжаться суб­станцией вещи или правом, с исключением третьих лиц".

При подготовке проекта ГГУ развернулась дискуссия по воп­росу об объеме и способах осуществления "власти распоряжаться" (т. е. по вопросу о выборе между: "пользоваться и злоупотреблять как заблагорассудится" и "пользоваться и распоряжаться по сво­ему усмотрению"). Одновременно с этим признавалось, что данное распоряжение должно считаться и с "велениями нравственности". По замечанию одного из комментаторов, "мы в германском праве не знаем такого абсолютного понятия собственности: оно привне­сено из римского права" (Ринглин). В конечном счете победила индивидуалистическая ориента­ция.

И все же ограничения для распоряжения собственностью были включены в кодекс в виде общего принципа, направленно­го против злоупотребления правом. Вначале его формулировка давалась вслед за тем абзацем, в котором содержалось определе­ние права собственности. В окончательной редакции он был поме­щен в § 226: "Не допускается осуществления права, если целью такого осуществления может быть только причинение вреда дру­гому".

Злоупотребление правом (или так называемая шикана) не известно ни имперскому законодательству, ни наполеоновскому Кодексу, ни Саксонскому уложению. Этот юридический институт сходен с формулой из прусского ландрехта, которая гласит: "...ник­то не может злоупотреблять своей собственностью для нарушения или причинения вреда другим".

Эти положения имеют явное общесоциальное и моральное назначение и вполне согласуются с рядом положений германского кодекса, относящихся к условиям признания недействительными уже заключенных соглашений, противоречащих "доброй совести" и "добрым нравам".

В § 905 перечисляются права собственника земли, которые поначалу включали властный контроль не только над поверхнос­тью земли вместе с воздушным столбом в границах земельного участка, но и над пространством под поверхностью земли. Одна­ко собственник не мог воспретить воздействие, происходящее на такой высоте или на такой глубине, на которых устранение это­го воздействия не представляет для него интереса, правда, за исключением полезных ископаемых, имеющих государственное значение, — металлов, угля, соли.

После принятия общегерманских законов о телеграфном со­общении (18 декабря 1899 г.) и воздушных путях (1 августа 1922 г.) земельному собственнику пришлось смириться с установкой теле­графных столбов и пролетами всевозможных летательных аппа­ратов.

Несколько сложнее воспринимается конструкция правомочия собственника на воспрепятствование подачи к нему с соседнего участка газа, дыма, пара, всевозможных запахов, копоти, тепла, сотрясений и т. д. Дело в том, что он обязан терпеть только те воздействия, которые незначительно нарушают его интересы при обычном использовании участка. Однако на практике он принуж­дался терпеть такие воздействия и такие загрязнения промышлен­ного происхождения, которые хотя и выходят за пределы незна­чительности, но не превышают обычных для данной местности воздействий.

Упомянутый § 905 снабжал собственника участка такой гаран­тией: он мог потребовать, чтобы на соседних участках не возводи­лись или не сохранялись такие сооружения, относительно которых можно с достоверностью утверждать, что существование их или пользование ими будет иметь своим последствием недопустимое воздействие на его участок.

Статья 106 Вводного закона дополняет эти положения тем, что сообщает о сохранении действия тех предписаний земского права (Landrecht), согласно которым сооружения или предприя­тия, испытывающие потребность в общественном использовании данного земельного участка, влекут ответственность их владель­цев за вред, который причиняется сооружением или предприяти­ем при общественном использовании земельного участка.

Регулирование имущественного владения было своеобразным и отличающимся от римского и французского образцов. По учению римских юристов, основными элементами владения было факти­ческое господство над вещью и намерение (воля) обладать ею. Это же различение элементов владения подчеркнуто и в Кодексе Наполеона при истолковании терминов "владение" и "держание", где владение как господство над вещью с желанием обладать ею обозначено "владением для себя" (ст. 2230), а держание — как "владение для другого" (ст. 2231).

По германскому кодексу владение вещью наступает в силу фактического господства над вещью и прекращается, когда владе­лец "откажется от господства над вещью" (§ 856). Устранив воле­вой элемент в конструкции владения, германский законодатель значительно расширил круг владельцев и саму область владения. Теперь владельцами могли признаваться некоторые категории не­дееспособных (дети), обладатели владением на договорной основе (арендаторы, залогодержатели, хранители, пользователи). В ито­ге возникла конструкция "удвоенного владения" — непосредствен­ного владения и опосредованного владения (типичный пример по­следнего — арендатор или заимодатель).

Уложение не только расширило область владельческих прав, но и снабдило их широкой сферой защиты от "самоуправного за­хвата" и иных вариантов "порочного владения" (§ 859, 861, 862). Эта конструкция нацелена на защиту "спокойного владения" даже в том случае, если это будет неблагоприятным для непосредствен­ных законных владельцев — собственников земли (юнкерство) и собственников домостроений и др.

Владение вещью приобретается, согласно кодексу, "путем установления фактического господства над нею", причем владелец "может силой противиться запрещенному самоуправству" — путем лишения владельца его владения помимо воли или путем воспрепятствования владельцу в осуществлении владения.

Причинение вреда порождает обязанность возместить вред. Лицо, которое противоправными или небрежными действиями причинило вред жизни, телесной неприкосновенности или здоро­вью, повлиявший на здоровье, свободу, право собственности или какое-либо иное право другого лица, обязано возместить потер­певшему понесенные вследствие этого убытки. Аналогичные обя­занности несет тот, кто нарушил закон, направленный на защи­ту других лиц. Если по содержанию закона возможно его невинов­ное нарушение, то обязанность возмещения причиненного вреда возлагается только при наличии вины (§ 823, п. 1—2).

Брак признавался светским правовым институ­том, хотя и с характерной оговоркой о том, что "церковные обязан­ности в отношении брака сохраняют силу независимо от постанов­лений этого раздела" Уложения (§ 1588). Возраст для вступления в брак был довольно высоким — 16 лет для женщин и 21 год для муж­чин (для последних этот же возраст был возрастом гражданского совершеннолетия, обретения гражданской дееспособности). Из числа обстоятельств, препятствующих вступлению в брак, выделяется следующее: "Запрещается вступать в брак разведенному по прелю­бодеянию супругу с лицом, с которым разведенный супруг совершил прелюбодеяние, если по решению о разводе признано, что это прелюбодеяние послужило основанием к разводу" (§ 1312).

Развод признавался только при наличии особых обстоятельств (взаимного согласия супругов было недостаточно): злонамеренное оставление супруга, грубое нарушение созданных браком обязан­ностей (к этому разряду причислено "бесчестное и развратное поведение", которое глубоко расшатало супружеские отношения). Грубым нарушением считалось также жестокое обращение с суп­ругом. Столь жесткие требования к расторжению брака отчасти отражали устойчивость требований церковного протестантского права к браку и одновременно отвечали потребностям стабильно­сти и порядка, столь высоко ценимым в патриархальных кругах юнкерско-буржуазной Германии конца прошлого века.

Замужние женщины не были лишены дееспособности в иму­щественных делах, как это было сделано в отношении француз­ских женщин по Кодексу Наполеона. Напротив, имелась статья, которая наделяла замужнюю женщину правом "не подчиняться решению мужа, если оно представляется злоупотреблением со стороны мужа" (§ 1354). Однако неравенство сохранялось в личных правоотношениях: муж был вправе прекратить действие юридичес­ких отношений, если "деятельность жены вредит интересам суп­ружеского союза" (§ 1357).

Кроме того, кодекс признал общим для всех браков режим общности имущества с правом мужа им пользоваться и управлять. По этой системе имущество жены, принадлежащее ей до брака или приобретенное ею во время брака, остается ее собственнос­тью, но находится в управлении и пользовании мужа. Это имуще­ство названо в кодексе особым термином "внесенное имущество" (§ 1363). Всего в кодексе имущественным правоотношениям супру­гов посвящено 200 параграфов.

В регулировании института родительской власти кодекс при­держивается того способа, который был сформулирован еще пандектным правом: воспитание детей и руководство ими являются правом родителей, а не преимущественным правом отца. Внебрач­ным детям, которых в обществе всегда было значительное коли­чество, был предоставлен статус законных детей только по отно­шению к матери и ее родственникам (§ 1705). Более затрудненным оказалось положение внебрачного ребенка по отношению к отцу: "незаконный ребенок и его отец не признаются состоящими в род­стве со всеми вытекающими юридическими последствиями" (§ 1589). Кодекс смягчал это положение возможностью для вне­брачного ребенка и его матери требовать содержания до достиже­ния 16-летнего возраста, причем содержание это должно было соответствовать материальному положению матери, а не самого отца. Однако и эти обязанности по отношению к внебрачному ребенку отпадали в том случае, если поведение матери ребенка (в период его зачатия) не было безупречным, а для того чтобы в этом убе­диться, матери предстояло выдержать унизительную процедуру доказывания своего безупречного поведения.

В этой части кодекса юридическая логика торжествовала над заповедями доброй совести и добрых нравов, вполне согласуясь с требованиями консервативных нравов и традиций. И только с при­нятием Веймарской конституции в число основных конституцион­ных принципов было включено положение о равноправии обоих полов в браке (ст. 119), а также сформулировано право внебрач­ных детей на "такие же условия физического, духовного и обще­ственного развития, как и для детей, родившихся в браке" (ст. 121).

Наследственные имущественные права составляют важный раздел частного права, и этой области в ко­дексе посвящено свыше 450 параграфов. Здесь обнаруживается множество норм и институтов старого германского права и редкий в наследственном праве принцип, согласно которому наследодатель по закону не имеет пределов в обозначении передаваемой наслед­ственной массы.

При отсутствии близких родственников наследниками умер­шего могут признаваться родственни