Глава 10. Я разлил вино и вернулся в гостиную

 

Джуд

 

 

Я разлил вино и вернулся в гостиную. Вечер представлял собой репетицию идеального семейного счастья, и ничто в этот момент не смогло бы разрушить эту идиллию.

Я подошел к дивану, на котором, свернувшись и смотря телевизор, лежала Зверушка. Когда я уходил за вином, то не заметил, что именно шло по ТВ, но сейчас это был одиннадцати часовой выпуск новостей.

Они рассказывали об официантке, найденной в Вашингтонском парке.

И прямо сейчас на экране красовалось лицо высокомерного червя Донавана Блейка, думающего, что он знает меня. Я остановился и вслушался в интервью с ним; он излагал свою собственную экспертизу и заверял общественность, что органы правопорядка уже встали на след чудовища, совершившего столь ужасный поступок.

Крошечный вздох Зверушки привлек мое внимание, и я взглянул на нее. Ее глаза расширялись по мере просмотра интервью, она была сосредоточена на каждом сказанном слове. Я мог видеть, как шестеренки закрутились в ее голове, когда она сложила вместе два и два, и, обернувшись, взглянула на меня.

- Что это значит? - спросила она. Казалось, она сжалась на диване.

Быстро подойдя к ней, я поставил бокалы на журнальный столик и сел рядом.

- Это ничего не значит, - сказал я, - возможно, Билли сделал это.

Ей было известно, что я лгу, я видел это в ее взгляде.

- Это была Норин, - сказала она, - не думаю, что Билли вообще знал ее. Я едва ее знала; она работала со мной на параллельной смене. И здесь говорят, что она стала жертвой рук КК.

- Я сомневаюсь, что это то, о чем тебе стоит переживать, - сказал я и улыбнулся.

Ее глаза все еще были полны страха, когда она сказала:

- Они говорят о моем исчезновении, и о том, что я могу находиться у КК. Тебе об этом что-то известно?

Я очень тщательно обдумал свой ответ. И наконец, сказал:

- Ты не пропала, ты прямо здесь. Если бы КК похитил тебя, ты уже была бы мертва, верно?

- Да, - прошептала она, окидывая меня взглядом сверху донизу. Некий животный инстинкт навеивал ей разные мысли, ее интуиция подсказывала, кто я такой.

- Кроме того, если бы КК похитил тебя, то это бы значило, что я и есть он, верно? - сказал я. Не знаю, почему я подталкивал ее к этому, зачем озвучил ей этот маленький факт.

Думаю, часть меня просто хотела, чтобы она догадалась, мне хотелось, чтобы ей было известно обо мне все, и не смотря на это, чтобы она хотела меня так же, как я ее.

Она всхлипнула и отвернулась. В таком положении она выглядела такой обаятельной и такой знакомой.

Что у меня снова возникло то чувство дежавю, мне почти показалось, что я вспомнил, откуда знаю ее, но это ощущение исчезло так же быстро, как и появилось.

Выпуск новостей продолжался, и на короткий миг на экране появилось ее старое фото. Что-то с родни фото, которое она могла бы выложить на Facebook; она стояла в уборной, подняв камеру и глядя в грязное зеркало, на ее лице было решительное выражение. Как будто она приняла, определенную для нее судьбой, жизнь.

Она резко повернула ко мне свое лицо и поморщилась, от вида собственного фото.

- Я не могу поверить, что это... - сказала она и посмотрела мне прямо в глаза, изучая меня, пытаясь что-то разглядеть в них.

Опровержение?

Я видел, как осознание ситуации отражалось в ее глазах.

Она знала кто я, что я, и испытывала страх, но на более глубоком, примитивном уровне, ей открылось то, насколько я опасен.

Опасность заставила ее феромоны вскипеть внутри тела.

Я мог учуять ее желание, страх, они смешивались в резком запахе, проникавшем мне под кожу и переключающем рычаг самоконтроля. Этот щелчок произошел в нас обоих. Борьба или бегство, и она избрала бегство.

Она вскочила, и я схватил ее. Мне удалось ухватиться за заднюю часть ее рубашки, и она влетела в журнальный столик, переворачивая его и бокалы с вином на пол.

Они опрокинулись на плотный, белый, пушистый ковер и брызнули, словно пятна крови.

Схватив ее за горло, я потащил Зверушку назад, усаживая на свои колени. Мой член был твердым, как скала, и я пытался усадить ее так, чтобы она его не касалась. Но ее задница все же невольно прижалась к нему, положив конец всякой сдержанности. Все происходящее переводило ситуацию на новый уровень.

- Куда ты собираешься идти? - сказал я ей на ухо. Мой голос был резок и полон переполнявшей меня потребности. - Кто тебе поверит? Что ты скажешь? Кто-то похожий на меня, увидел кого-то похожего на тебя и просто захотел овладеть тобой? В то время как я мог бы заполучить любую женщину в городе? В стране?

- Я не пыталась сбежать, - сказала она и захныкала от того, что моя рука сильнее сжала ее горло. - Мне нужно подумать, осмыслить это. Если ты...

- Если я что? - спросил я, подталкивая ее к тому, чтобы закончить свою мысль. Мне хотелось, чтобы она сказала это вслух, я жаждал почувствовать, как ее тело вибрирует от страха и адреналина - чистейшая энергия, которой я так хотел обладать.

- Если ты и есть КК, - сказала она нехотя, - тогда почему я? Почему я все еще жива?

Она удивила меня, ее слова прозвучали почти ревностно, словно ей было неприятно, что я взял остальных и увековечил их.

Это не удивительно, учитывая, от какой жизни я спас ее. Что угодно было лучше, чем жизнь в той яме дерьма с гребаной свиньей вместо любовника.

Я ослабил свой захват и развернул ее к себе. Она оседлала меня, при этом ее юбка задралась до бедер. Но Зверушка лишь сильнее подалась вперед, прижимая свое горячее местечко к моему твердому члену.

Она хотела этого. Боже, мой мозг несся со скоростью миллион миль в минуту, она хотела меня так же сильно, как и я ее.

- Думаю, ты знаешь, почему я не убил тебя, - сказал я и жестко поцеловал ее. Я толкнулся языком в ее рот, проникая между поджатых губ и касаясь кончика ее собственного языка. Мне хотелось, чтобы она знала, что я владею ею, всем, что она собой представляет, всем, чего хочет, всем, что у нее есть... все это мое.

Она простонала и откинулась на меня, расположив свое тело напротив моего и пробежав руками по моей спине.

Зажав в руку горсть ее волос, я прижимал и удерживал на месте ее голову. Еще немного покружив языком вокруг ее, я подался назад и прикусил ее губу настолько, что она взвизгнула от боли.

- Что ты делаешь? - прошептала она. Жар ее дыхания так интенсивно ощущался на коже моего лица.

- То, что мне следовало сделать еще при нашей первой встрече, - ответил я и еще раз укусил ее, в этот раз за щеку. Она вскочила и вскрикнула, но взяв себя в руки, опустилась обратно.

- Обещай, что не причинишь мне боль, - прошептала она.

- Я не могу ничего тебе обещать, - сказал я и встал, подняв ее вместе с собой.

Она опустила ноги на пол и попыталась отступить.

- Пожалуйста, Джуд, не делай мне больно, - повторила она.

Я не ответил, взяв ее за руку, я притянул ее снова ближе и удерживал так некоторое время, глядя в глаза. Они были полны страха и похоти.

Схватив ее за волосы, я повернулся и направился, таща ее за собой, в свою спальню.

- Пожалуйста, - сказала она, спотыкаясь, - не причиняй мне боль.

Но я не мог остановиться и не остановился. Я не хотел останавливаться. Я хотел уничтожить ее и восстановить изнутри, сломать ее и зализать ее раны.

Мне отчаянно нужно было трахнуть ее, ощутить ее жар, потеряться внутри нее.

Но я не мог гарантировать, что не раню ее. Я никогда не делал этого прежде. Не удерживал никого живым, никого, кто бы так сильно затрагивал потребности внутри меня, никого, кого бы я так сильно хотел.

- Джуд, - умоляла она, пока мы двигались вдоль коридора, - пообещай, что ты не убьешь меня. Я не хочу умирать.

Остановившись, я обернулся к ней.

- Я не собираюсь убивать тебя, - сказал я, - но вероятно, я сделаю тебе больно. Потому я заранее извиняюсь за то, что планирую сделать.

Ее глаза полезли на лоб, и она начала плакать. Обернувшись, я снова потащил ее за собой, и она не стала сопротивляться, а по-прежнему двигалась за мной так, чтобы не отставать.

Какая-то ее часть, все еще хотела этого.

Не то чтобы для меня в тот момент это имело какое-то значение.

Я пнул дверь, открывая ее, и потащил Зверушку на свою огромную кровать. Она была не застелена еще с прошлой ночи, мои роскошные простыни были спутаны и отброшены в сторону. Я действительно плохо за собой убирал. Было иронично, что я мог тщательно убраться на месте преступления, но был неспособен это сделать в своем повседневном окружении.

- Джуд, - сказала она, - мы можем это сделать медленно?

Она использовала мое имя, как способ достучаться до меня, думаю, это был прием, о котором ей доводилось слышала в шоу Опры или что-то в этом роде. Что-то по типу: поговорите со своим похитителем, используя его имя, заставьте его осознать, что вы реальный человек.

Я и так знал, что она реальный человек, но прежде всего для меня она была Зверушкой.

- Зверушка, - ответил я, - это случится. Так что ты можешь либо принять это и получить удовольствие, либо сражаться со мной и пострадать.

Я толкнул ее на кровать лицом вниз и опустился следом за ней. Укусив ее за плечо, я почувствовал, как ее тело напряглось под моим, и она ахнула.

- Я... я не знаю, - ответила она, ее голос был приглушен, так как она говорила в матрас, - я хочу... - она замолчала, когда я лизнул ее шею и стал посасывать мочку уха, на котором все еще был виден след от моего укуса.

- Что именно ты не знаешь? - спросил я и свел ручки за ее спиной, - ты не знаешь, хочешь ли, чтобы мой член оказался в тебе? Чувствуешь себя виноватой, от того что хочешь этого? Хочешь трахнуться с убийцей?

Она простонала и кивнула настолько, насколько она могла это сделать, учитывая то, что была прижата лицом к смятым простыням.

Скользнув ниже по ее телу, я ухватился за подол ее рубашки и потянул за него, в это время другой рукой, все еще удерживая ее руки напротив задницы.

Я провел языком вдоль ее позвоночника, пробегая по выступам и хребтам.

От этого она вздрогнула и повернула голову, делая глубокий вдох и издавая мяукающий звук, подобный пойманному в ловушку животному. Этот звук отдался эхом у меня в голове, мотивируя и распространяя наваждение по всему моему телу.

Я внезапно замер, отпустил ее руки и сказал:

- Не двигайся даже на дюйм.

Расстегнув ремень, я медленно вытащил его и обернул вокруг своей руки. Она не шевелилась, хорошая девочка.

Взглянув на ее идеальную, в форме сердца задницу, я нагнулся и задрал ей юбку, обнажая бедра. На ней были одеты изящные красные стринги, я схватил их и разорвал. Они отлетели в сторону всего от одного резкого рывка, от чего она застонала, слегка пошевелившись, но ее руки по-прежнему оставались за спиной.

Я потер ее гладкую круглую попку и медленно, неровно выдохнул. Мой член болел, я хотел наброситься на нее, укусить и выпороть, но не мог.

Это была та единственная женщина, которую мне не хотелось увековечивать. Я не хотел, чтобы ее тело онемело, не хотел смотреть, как из нее утекает жизнь, как ее тело напрягается, не хотел, чтобы свет в ее глазах погас.

Я хотел врезаться в ее живое тело, поддерживать ее непостоянную и изменчивую форму, врываться в нее, отстраняться и снова повторять свои движения, удовлетворять свою бесконечную нужду быть внутри нее, вокруг нее, рядом с ней.

Любовь. Я верил, что это была именно она.

Я был влюблен.

Черт.

Я расстегнул свои штаны, от этого звука она почти незаметно вздрогнула и всхлипнула, не то от страха, не то из-за волнения, для меня это не имело значения. Я зашел уже слишком далеко, чтобы переживать о таком.

Вышагнув из брюк, я встал позади нее, мой член пульсировал, а сердце выскакивало из груди, от чего в ушах стоял шум.

В комнате царила тишина, но от этого лишь острее ощущался бешеный бег моей крови по венам.

Я встал на колени позади нее на кровати, в ответ Зверушка изящно изогнула свое тело. Коленом я сильнее развел ее бедра.

Ее дыхание было тяжелым и поверхностным. На ее коже поблескивали бисеринки пота, а волосы выглядели почти что влажными.

Она всхлипнула, этот резкий звук в тихой комнате эхом отразился от стен, и я вдруг осознал, насколько гнетущая тишина окружала нас.

- Ты развратная сучка, - сказал я, нарушая молчание, - ты хочешь этого, не так ли?

Она кивнула и снова негромко всхлипнула, от удара моей ладонью по ее заднице.

Я наклонился вперед, обернул ремень вокруг ее шеи, протянул его через пряжку и плотно затянул, поднимая ее голову от простыней.

- Скажи мне, что ты хочешь этого, - приказал я и дернул за ремень.

- Я хочу, - сказала она тихим тонким голосом, переполненным волнением.

- Я не верю тебе, - сказал я и снова потянул. Она ахнула, но этот звук был коротким из-за сдавливающего ремня.

- Я хочу этого, - сказала она, и в этот раз ее голос был громче, решительнее. - Я хочу тебя, хочу, чтобы ты трахнул меня, Джуд, трахни меня сейчас.

- Ты чертова шлюха, - сказал я ей, одной рукой удерживая ремень, а вторую опуская к своему члену. Я взглянул вниз на ее красивые изгибы, она подалась назад, натягивая ремень так, что ее дыхание стало еще более рваным, и изогнула спину. - Ты прекрасная, совершенная, гребаная шлюха.

В ответ она издала протяжный стон и кивнула. Всем телом она прижалась ко мне, еще шире вытягивая свои ноги в стороны, раскрывая для меня свою идеальную киску.

Я мог почувствовать ее запах, сладкий и землистый. Вдыхая его, я расположился напротив ее узкой тесной щели. Это был самый интенсивный и насыщенный момент моей жизни. Все те девушки, которых я убил, и те, что остались живы после одноразового секса... все, с кем я когда-то был, казались сейчас бессмысленными.

Зверушка была единственной девочкой, которую я хотел трахать и любить, о ком хотел заботиться и чью жизнь сохранить.

Я дрожал; ремень покачивался от смеси моего страха и волнения. Меня ужасала мысль о том, что я могу потеряться в ней, забыться и очнуться в ее крови.

Неистовство моей потребности пугало даже меня самого. Но я не остановился, я не смог бы остановиться, даже если бы захотел.

И да, вы верно предполагаете, что я никогда и не хотел останавливаться.

Скользнув головкой члена между ее горячими, опухшими складочками влагалища, я почувствовал, как от этого по ее телу пробежала дрожь. Я медленно толкнулся в глубины ее красивой киски.

Я вонзался в нее, погружался, проталкивая свой конец немного глубже. Мне так сильно хотелось слиться со Зверушкой. Я хотел наполнить ее до предела, почувствовать, как она извивается подо мною.

Обычно, я получаю удовольствие от ощущения того, как жизнь утекает из женщин, от наблюдения за тем, как их тела становятся неподвижными.

Со Зверушкой же, я хотел наблюдать за ее движениями, за тем как она кончит, выкрикивая мое имя. Черт. Я хотел от нее большего, я хотел всего. Всего, что у нее было.

- Красивая девочка, - сказал я, врезаясь в нее. Ее голова дернулась от резкого толчка, она сжала свои руки и еще сильнее натянула ремень. Я стал сумасшедшим, окончательно потерявшись в этом бешеном трахе, потому не заметил, как она в одно мгновение потеряла сознание.

Не заметил, как ее тело стало вялым; я был близок к кульминации, так что не мог остановиться, даже если бы и осознал всю ситуацию. Кажется, что это некая повторяющаяся тема в моей жизни, я не смог бы остановиться, даже если бы захотел.

Ее руки ослабли и упали по бокам, а тело сотрясалось от моих толчков, пока я не погрузился в нее в последний раз.

Мне казалось, что меня поднимает до небес, моя хватка на ремне усилилась настолько, что костяшки пальцев побелели. Он был для меня словно спасательный круг, пуповина, удерживающая от полного безумия.

Я застонал и наполнил ее влагалище своей горячей спермой. Это было столь животным и плотским ощущением. Два несовершенных тела сливаются воедино в этом гребаном мире.

Она искала безопасность, а я стремился найти в ней свою нормальность.

Это было весьма непростой задачей, но я был уверен, что моя Зверушка сможет с ней справиться.

Я рухнул на нее, разматывая кожаный ремень со своей руки и выскальзывая из ее влажной киски.

Именно тогда я и понял, что она больше не со мной.

Она была без сознания. Ремень оставил глубокий красный отпечаток вокруг ее шеи, ее столь прекрасной шеи. Ее голова наклонилась в сторону, а тело безвольно перевернулось, когда я толкнул ее из-под себя.

Часть меня надеялась, что она мертва, что таким образом ей удастся избежать этой безумной гребаной участи под воздействием моей неописуемой одержимости.

Но конечно, большая часть меня надеялась, что она пережила этот приступ моего наваждения.

- Зверушка, - прошептал я, толкая ее в плечо. Она была повернута ко мне спиной. - Красавица, очнись.

Она застонала и повернулась на мой голос, улыбаясь. Я тоже улыбнулся. Это было совсем как в старом Голливудском романе. Ну, за исключением ремня. И убийства. И похищения. Черт возьми.

- Ты в порядке? - спросил я и удивился самому себе, потому у меня было странное искреннее желание узнать, в порядке ли она. Мне правда было не все равно, я переживал о ее самочувствии.

- Что случилось? - спросила она, потягиваясь. Зверушка пододвинулась ближе и расположилась между моими руками. Я бережно обнял ее.

- Прости меня, - прошептал я ей на ухо и еще раз удивился своей искренности. Подлинности. От силы нахлынувших ощущений мои глаза почти что увлажнились.

Почти что.

- Почему ты извиняешься? - спросила она и взглянула на меня из-под густых пышных ресниц.

- Я почти, что травмировал тебя, - ответил я и поцеловал ее в лоб. Мой член снова был готов, прижимаясь к ее бедру.

- Да ты шутишь? - сказала она и отодвинулась, на ее лице застыло выражение удивления. - Это было безумием. Эпопеей. Это был мой самый сумасшедший чертов оргазм. Я потеряла сознание от того, настолько это было диким.

Мое сердце, как и член, были едины в переполнявшем желании, так что все, что я мог сделать, так это пригвоздить ее к кровати, стянуть одежду с ее тела и трахнуть еще раз.

После этого мы голышом сплелись друг с другом под простынями. Она замурлыкала и пошевелилась, наслаждаясь прикосновениями мягкой ткани к ее коже.

Ее рука скользнула вверх и вниз по моему предплечью, и, достигнув кисти, пробежалась по всем моим пальцам, пока она неотрывно смотрела на меня.

- Я до сих пор безумна, все это безумие, - сказала она, - я все еще не могу поверить, что ты тот, кто спас меня. И ты тот, кто... ты знаешь, с теми женщинами. Мне следовало бы сбежать за тридевять земель, но я все еще здесь.

- Фашист каждой женщине мил, - сказал я и взглянул в ее глаза, в поисках хоть какого-то признака обмана. Но я ничего такого не увидел, кроме неожиданного огня жажды. Она знала, что я убийца, что я убил для нее... и ей это нравилось.

- Что это значит? - спросила она, накручивая длинную прядь своих густых волнистых волос вокруг пальца. Я потерял ход своих мыслей, наблюдая за ней, представляя, как ее пальцы обхватывают мой член, как я посасываю ее большой палец, как ее ногти вонзаются в мою плоть, когда я толкаюсь и проникаю внутрь нее.

- Сильвия Плат, ее стихотворение "Папуля", - ответил я и не увидел на ее лице ни намека на понимание. Ей, несомненно, требовалось подтянуть обучение на несколько уровней. - Ты должна прочесть его, уверен, оно тебе понравится.

- Оно бы объяснило... это? - спросила она и уткнулась носом мне в грудь. Ее волосы щекотали, и в этот момент я еще сильнее в нее влюбился. Она пахла дождем. Или травянистыми полями после дождя. Боже, я не знал, она просто чертовски хорошо пахла.

Я деградировал рядом с ней, становился идиотом, влюбленным идиотом.

- Возможно, - ответил я, понимая, что она имела в виду. Она имела в виду меня, нас, ее признание моих пристрастий. - Это естественно, что тебя влечет ко мне. Такова суть вещей - каждая женщина обожает лидера стаи, эта истина прописана в человеческой ДНК. Независимо от того, что наша культура говорит нам о чувственных мужчинах и равноправии полов, на клеточном уровне женщины ощущают влечение к жестоким мужчинам.

- Думаешь, это и есть причина, по которой я оказалась с кем-то вроде Билли? И оставалась с ним, хоть он и был таким психом? - спросила она.

- Это не одно и то же, - сказал я ей, - он обидел тебя, и если бы ты когда-нибудь забеременела, то он навредил бы и вашим детям. Я же имею в виду кого-то, кто бы заботился о тебе, того, кто бы разрушил мир для твоей безопасности, если бы это потребовалось.

- И ты станешь этим кем-то для меня?

- Я уже стал, - ответил я и поцеловал ее. Она приподняла свою ногу и положила ее на мою, уткнувшись носом в мою грудь; ее дыхание замедлилось.

И через мгновение она уже спала, а я знал, что в скором времени последую ее примеру.

Все было так совершенно, нам обоим нравилось сложившееся положение вещей. Все было идеально и поразительно, и это ужасало меня.

Я боялся того, что не смогу долго сдерживать себя. Я не знал, как долго смогу продержаться.

Сколько времени пройдет, прежде чем мне нужно будет совершить убийство?