Глава 2. Я сказала это. Но не могла смотреть в глубокие темные глаза моего парня, пока слова слетали с моих губ

Никки

 

— Я люблю тебя, Марко.

Я сказала это. Но не могла смотреть в глубокие темные глаза моего парня, пока слова слетали с моих губ, потому что не была в этот момент до конца честна с ним. Мне показалось, что начать разговор с «я тебя люблю» будет проще, чем с «возможно, я беременна». Было подло говорить ему эти слова и не смотреть в глаза, но эти три слова должны стать началом. Я чувствую себя такой уязвимой, как никогда раньше.

Уязвимость это плохо.

Я медленно выдыхаю и собираю все свое мужество, чтобы взглянуть на парня, с кем я встречаюсь уже год. Мы потеряли девственность месяц назад друг с другом, когда его родители уезжали в Мексику навестить бабушку. 
Я не могу даже думать об этом сейчас, так как сосредоточена на нем.

Ладно, я сказала, что люблю тебя. Теперь твоя очередь говорить это, как тогда, когда ты прошептал мне это на ухо в первый раз, когда мы занимались любовью. Потом я скажу тебе, что у меня задержка, и я волнуюсь. А ты ответишь, что все будет хорошо, и мы справимся с этим вместе.

Он улыбается. Ну, или что-то вроде. Уголки его рта ползут вверх, как будто его что-то забавляет. Но мне не до шуток. Я пришла, чтобы заручиться его привязанностью и поддержкой — характеристиками, которые помогут мне поделиться своим секретом. Я смотрю на озеро Мичиган, жалея, что мы снаружи и надеясь, что никто из нашей школы не объявится здесь откуда ни возьмись. Я обхватываю себя руками. В Иллинойсе все еще прохладно и ветер с озера заставляет меня дрожать. Или, может быть, это мои нервы.

— Тебе не обязательно отвечать мне тем же, — говорю я, чтобы заполнить молчание, но это полная ложь. Я ожидаю от Марко этих же слов. Мне не хочется слышать их только в особых случая, или когда мы занимаемся любовью.

В первый раз он сказал это в сентябре после танцев, когда мы возвращались домой. Затем на Новый год, И День Святого Валентина. И мой день рождения. Множество ночей я пролежала в постели, думая о том, что наша любовь продлится вечно.

У нас немного друзей, потому что мы живем по разные стороны Фэйрфилд, но это никогда не имело значения. У нас все работало. После школы мы обычно шли в мой дом и просто… были друг с другом.

И теперь у нас, возможно, быть будет ребенок. Как он воспримет эти новости?

Сегодня последний день учебного года перед летними каникулами. Марко предложил пойти на пляж после школы, когда я сказала, что нам необходимо поговорить. 
На самом деле, это имеет смысл. Пляж — наше особенное место.

Наш первый поцелуй был на пляже прошлым летом. Он попросил меня стать его девушкой там на вторую неделю после начала учебного года. Мы делали снежных ангелов на этом же пляже в январе, когда выпал снег. Мы приезжали сюда, чтобы делиться своими тайнами, однажды он рассказал мне, где члены банды прятали оружие, чтобы полиция не поймала их. Марко всегда знал ребят, которые имеют с этим дело.

Он отходит от меня, и я сразу чувствую мурашки на коже, как будто мое тело знает, что тут происходит что-то еще помимо ветра, дующего с озера. Он запускает пальцы в волосы. Потом вздыхает. Дважды.

— Думаю, мы должны встречаться с другими людьми, — бормочет он.

Я склоняю голову в сторону. Очевидно, я не так его поняла.

Есть несколько фраз, которые девушка ожидает услышать, после признания в любви своему парню. Я могу взять их из головы прямо сейчас, но не думаю, что «встречаться с другими» это одна из них.

Я поражена. И не могу унять дрожь, когда думаю о беременности без него, улыбке и словах «все будет хорошо». 


— П-п-почему?

— Ты всегда говорила, что никогда не будешь встречаться с членом банды, и я собираюсь вступить.

— Конечно, я не буду встречаться с членом банды, — выпаливаю я. — Всего два дня назад ты говорил мне, что никогда не вступишь в банду, Марко. Это было прямо перед тем, как мы занимались любовью. Помнишь?

Он вздрагивает.

— Я сказал много вещей, которые не следовало бы говорить. И не мола бы ты, пожалуйста, не называть это занятием любовью... когда ты так говоришь, я чувствую себя дерьмом.

— А как мне это называть?


— Секс.

— Просто секс, да?

Он закатывает глаза, и я клянусь, что мой желудок дергается в ответ.

— Видишь, ты снова это делаешь — намеренно заставляешь меня чувствовать себя дерьмом.

— Я не специально это делаю.

Он открывает рот чтобы что-то сказать, но не найдя слов, закрывает его.
Я смотрю на его лицо в надежде, что он скажет: «Это просто шутка! Конечно, я буду с тобой, а не с Кровавыми Латино», но он этого не делает. Я чувствую так, как будто мое сердце разрывают на куски.

— Мы просто... разные.

— Нет, неправда. Мы идеально подходим друг другу. Мы ходим в одну школы, нам хорошо вместе... ты и я мексиканцы.

Он смеется.

— Ты и слова на испанском не знаешь, Никки. Мои родители и друзья обсуждают тебя, когда ты находишься рядом в комнате, а ты и бровью не ведешь. Ты не настоящая мексиканка.


Он что, издевается надо мной?

Мои родители родились в Мексике, как и остальные наши предки. Никто и ни за что не перепутал бы их с кем-то еще. Испанский их родной язык. Родители переехали в Соединенные Штаты после свадьбы. После этого, отец пошел в медицинскую школу и обустроился в Чикаго.

— Банда не делает тебя еще большим мексиканцем, Марко. Не ставь банду превыше наших отношений.

Он поднимает песок носком ботинка.

— No hablas pinche español[2].

— Я не понимаю, что ты говоришь. Можешь перевести, пожалуйста?

Он поднимает руки в отчаянии.

— Вот об этом я говорю. И если быть честным, я уже зависаю с Кровавыми некоторое время.

Как он может говорить такое? Я кладу руки на живот в слабой попытке защитить ребенка, который, возможно, растет внутри меня. Не могу сдержать слез, наворачивающихся на глаза. Знаю, что выгляжу отчаянной и жалкой, когда струйки слез бегут по моим щекам. Все, что у нас было с Марко, рассыпается прямо перед глазами. Я чувствую себя такой одинокой, как никогда в жизни.

— Я не могу в это поверить, — говорю я почти шепотом.

Может рассказать ему мой секрет. Возможно, это заставит его передумать, зная, что у нас может появиться ребенок. Но если я не беременна, то просто оттягиваю неизбежное?

— Я просто не хочу, чтобы ты постоянно пилила меня из-за Кровавых, — выпаливает он. — Все мои друзья уже присоединились.

Я смотрю на свои ногти. Прошлой ночью накрасила их и сделала дизайн в виде сердца на каждом ногте. На больших пальцах, внутри сердец, поставила инициалы МД — Марко Дельгадо. Думала, что он будет польщен. Очевидно, я сбрендила. Я быстро скрываю пальцы в кулаках.

— Мне очень жаль, — говорит он, потирая мое плечо, как родитель, утешающий ребенка. — Не плачь. Мы можем, ты знаешь, быть друзьями... друзьями с привилегиями, даже.

— Я не хочу быть другом с привилегиями, Марко. Я хочу быть твоей девушкой.

Все содержимое моего обеда грозится выйти наружу.

Что такого дает ему банда, чего не могу дать я?
Он молчит и снова пинает песок ногами.

Мои руки безвольно опускаются, когда осознаю, что не в силах это исправить. Он смотрит на меня по-другому, как будто я просто одна из девчонок в школе, а не девушка его мечты или будущая мать его детей.

Он вытаскивает мобильный из кармана и смотрит на время.

— Эм... сегодня вечером....

— Вечеринка в честь конца учебного года в Мэлнатти? — это «официально неофициальная» пицца пати для студентов Фейрфилд. Они установили большую палатку, на улице у их ресторана, с ди-джейем и кучей пиццы. После этого, большинство студентов останутся тусоваться на футбольном поле Фейрфилда, пока не приедет полиция ни не разгонит всех.

— Да, — говорит он. — Так что, если знаешь кого, кто заинтересован, дай мне знать.

— Ты продаешь наркотики? — я спрашиваю его.

Он пожимает плечами.

— Это деньги.

— Это грязные деньги, Марко. И незаконные. Не делай этого. Тебя могут арестовать и посадить в тюрьму.


— Я не нуждаюсь в гребаной лекции от тебя.

Он снова проверяет свой телефон. Он ждет звонка или сообщение от кого-то? Я чувствую, что я уже потеряла все, что когда-либо было между нами.

Слезы тихо бегут по моим щекам — явный признак того, что я совершенно, определенно не в порядке, но его это, кажется, не заботит. Я с силой вытираю их и проклинаю себя за слабость.
Мне по силам справится с этим. Я — независимая девушка, которая и без парня выяснит, как поступить. Очевидно, это моя проблема, и только моя. Если я беременна, то он поймет это, когда увидит мой живот, раздувшийся слово воздушный шар. Он поймет, что это его ребенок. Если он захочет признать нас и впустить в свою жизнь, тогда и поговорим.

Я смотрю на Марко и слегка улыбаюсь.

— Я не хочу контролировать тебя. Никогда не хотела быть той, которая удерживала бы тебя.

— Но ты так и делала... и до сих пор продолжаешь делать. Я так больше не могу!

Думаю, на самом деле, я зависима. У нас были отношения, и мне это нравилось. Не могу поверить в то, что больше не нужна ему. Это просто бессмысленно.

Ему приходит сообщение, но я не вижу от кого. Он что-то отвечает.

— Сможешь сама добраться до дома? — спрашивает он. Его пальцы двигаются быстро и яростно, печатая сообщение в телефоне.

— Я думаю, да.

— Круто. — Он наклоняется и целует меня в щеку. — Мои друзья думали, что ты придешь в бешенство. Ударишь меня или что-то в этом роде.

А это неплохая идея. Но нет, я не смогу его ударить.
Прежде чем я успеваю открыть рот и попросить его вернуться ко мне, потеряв при этом всякое достоинство, он разворачивается, чтобы уйти. И он уходит. С глаз долой, но определенно не из сердца.

Он променял меня на банду.

Мое дыхание становится прерывистым. Я смотрю на озеро, испытывая желание окунуться в него, и притвориться будто бы ничего не было. Отчаяние накрывает меня, как волны берег, и я начинаю неудержимо трястись. Мои колени опускаются на песок, и горячие слезы вновь текут из глаз. На этот раз даю им волю. Я кричу и плачу, когда вспоминаю каждый момент, что мы провели с Марко и молюсь, чтобы это была обычная задержка, а не беременность.

Забеременеть в пятнадцать лет не входило в мои планы.