О знамениях, последовавших при въезде Дон Кихота в его село, равно как и о других событиях, служащих к украшению и вящемуправдоподобию великой этой истории Когда же они въезжали в село, то, по словам Сида Ахмета, Дон Кихотувидел, что возле гумна ссорятся двое мальчишек, из коих один крикнулдругому: - Зря силы тратишь, Перикильо, - больше ты ее никогда в жизни неувидишь! Тут Дон Кихот сказал Санчо: - Ты обратил внимание, друг мой, что сказал мальчишка: "Больше ты ееникогда в жизни не увидишь"? - Ну и что ж такого? - возразил Санчо. - Мало ли что скажет мальчишка! - Как что ж такого? - воскликнул Дон Кихот. - Разве ты не понимаешь,что если применить эти слова ко мне, то выйдет, что мне не видать большеДульсинеи? Санчо только хотел было ему ответить, как вдруг увидел, что по полюбежит заяц, гонимый множеством охотников и борзых собак, и вот этот самыйзаяц от испуга юркнул и забился под брюхо к серому. Санчо поймал его голымируками и преподнес Дон Кихоту, но Дон Кихот сказал: - Malum signum! Malum signum! {1} Заяц бежит, за ним гонятся борзые, -не увижу я Дульсинею! - Странный вы человек, ваша милость, - заметил Санчо. - Предположим,что этот заяц - Дульсинея Тобосская, а борзые, которые его травят, - этолиходеи-волшебники, превратившие ее в сельчанку; она бежит, я ее ловлю иотдаю в руки вашей милости, а вы держите ее в объятиях и ласкаете - какая жеэто дурная примета и в чем же здесь можно видеть дурное предзнаменование? Двое только что повздоривших мальчишек подошли поглядеть на зайца, иодного из них Санчо спросил, из-за чего у них вышла ссора. На это мальчишка,который сказал: "Больше ты ее никогда в жизни не увидишь", ответил Санчо,что он отнял у своего товарища клетку со сверчками и больше никогда ему неотдаст. Санчо вынул из кармана четыре куарто и вручил их мальчугану, а унего взял клетку и, передав ее Дон Кихоту, молвил: - Готово дело, сеньор: все эти предзнаменования разрушены и развеяны впрах, хотя, впрочем, к нам с вами они имеют такое же точно касательство, какпрошлогодние тучи; это даже и я соображаю, хотя я и не дальнего ума человек.И если память мне не изменяет, я слыхал от нашего священника, что истиннымхристианам, и к тому же еще людям просвещенным, не подобает придаватьзначение таким пустякам, да и сами же вы, ваша милость, на днях мнеобъясняли, что христиане, верящие в приметы, дураки. Стало быть, и нечегонам тут из-за этого мешкать, поедемте дальше, прямо к себе домой. Подъехали охотники, потребовали своего зайца, и Дон Кихот им его отдал;Дон Кихот и Санчо поехали своей дорогой и при въезде в село увидели, что налужайке читают молитвы священник и бакалавр Карраско. Надобно знать, чтоСанчо Панса вместо попоны накрыл серого и перевязанные веревкой доспехи тоюсамою бумазейною мантией с языками пламени, которую на него надевали вгерцогском замке в ночь оживления Альтисидоры. Вдобавок он еще напялил ослуна голову колпак, - словом, такого превращения и такого наряда ни одноживотное ослиной породы не знало от сотворения мира. Священник и бакалавр тотчас узнали обоих путешественников и бросились кним с распростертыми объятиями. Дон Кихот спешился и крепко их обнял;деревенские же мальчишки своими рысьими, неумолимыми глазами еще издалиразглядели колпак на осле, и теперь они, сбежавшись гурьбой, скликали другдруга: - Эй, ребята, поглядите на осла Санчо: он наряднее самого Минго {2}, ина эту клячу Дон Кихота: у нее уже теперь все ребра видны! Наконец, окруженные мальчишками и сопровождаемые священником ибакалавром, Дон Кихот и Санчо въехали в село и направились к дому ДонКихота, на пороге коего стояли ключница и племянница, уже осведомленные обих приезде. Услышала об этом и супруга Санчо, Тереса Панса; растрепанная,полуодетая, схватив за руку дочку свою Санчику, она побежала встречать мужа;когда же она разглядела, что он не так наряжен, как, в ее представлении,приличествовало губернатору, то сказала ему: - Что это с тобой, муженек? Возвращаешься домой вроде как пешком ипритом еще еле ковыляешь; право, вид у тебя не как у губернатора, а словноты уже отгубернаторствовал. - Молчи, Тереса, - сказал Санчо, - по уму встречают - по платьюпровожают, дай только до дому дойти - уж наслушаешься ты чудес. Я привезденег, это самое главное, и нажил я их собственной смекалкой, а чтобы когообидеть - боже упаси. - Давай сюда денежки, любезный муженек, - рассудила Тереса, - а нажитыони могут быть всяко. Как бы ты их ни нажил - этим ты никого не удивишь. Санчика обняла отца и спросила, что он ей привез: видно было, что ждалаона его, как майского дождичка; затем она ухватилась за его пояс, а ославзяла под уздцы, жена с другой стороны взяла Санчо за руку, и все ониотправились к себе домой; Дон Кихот между тем остался у себя - на попеченииключницы и племянницы, а также в обществе священника и бакалавра. Не дав никому опомниться, Дон Кихот тотчас заперся с бакалавром исвященником и в кратких словах рассказал им о своем поражении и о том, чтоон принял на себя обязательство в течение года не выезжать из села, каковоеобязательство он-де намерен выполнять буквально, не отступая от него ни найоту, как подобает странствующему рыцарю, свято соблюдающему свой устав, ичто он собирается на этот год стать пастухом и уйти в безлюдные поля, гдеможно дать полную волю своим любовным думам, подвизаясь на поприщедобродетельной пастушеской жизни; и он-де просит священника и бакалавра,если только они не очень заняты и им не помешают более важные дела, к немуприсоединиться: он-де намерен приобрести стадо овец, вполне достаточное длятого, чтобы им всем иметь право называться пастухами, а еще, мол, он доводитдо их сведения, что главное уже сделано, ибо имена для них он подобрал, ипритом весьма подходящие. Священник полюбопытствовал, какие именно. ДонКихот ответил, что сам он будет называться пастухом Кихотисом, бакалавр -пастухом Каррасконом, священник - пастухом Пресвитериамбро, а Санчо Панса -пастухом Пансино. Этот новый предмет Дон-Кихотова помешательства поразилсвященника и бакалавра, однако ж, дабы он снова, рыцарских ради подвигов, непустился в странствия и в надежде на то, что за этот год он, может статься,поправится, они эту новую его затею одобрили и, безумную его мысль признаввполне здравою, согласились вместе с ним начать подвизаться на новомпоприще. - И вот еще что, - прибавил Самсон Карраско. - Всем известно, что язнаменитый поэт, так вот я все время буду сочинять стихи в пастушеском, всветском, в каком хотите роде, чтобы нам не скучно было скитаться в дебрях,но важнее всего, государи мои, чтобы каждый из нас придумал имя дляпастушки, которую он намерен воспевать, и пусть не останется ни одногодерева с самой крепкой корой, на коем мы эти имена не начертали бы и невырезали, как это принято и как это водится у влюбленных пастухов. - Все это совершенно верно, - заметил Дон Кихот, - но только мне личнонезачем придумывать имя для воображаемой пастушки, когда у меня естьнесравненная Дульсинея Тобосская, слава окрестных берегов, украшение нашихполей, святилище красоты, верх изящества, - словом, та, которой можновоздать любую хвалу, не опасаясь впасть в преувеличение. - Ваша правда, - согласился священник, - ну, а уж мы поищем себепастушек посговорчивей, не тех - так других. А Самсон Карраско подхватил: - Если же не найдем, то возьмем имена у тех, которые выведены иизображены в книгах, всеми читанных и перечитанных, - такие имена, как,например, Филида, Амарилис, Диана, Флерида, Галатея и Белисарда; коль скороони продаются на всех рынках, то почему бы нам не купить их и не приобрестив собственность? Если мою даму или, вернее сказать, пастушку зовут, положим,Аной, то я буду воспевать ее под именем Анарды, если Франсиской, то я назовуее Франсенией, если Лусией, то Лусиндой и так далее. Если же и Санчо Пансавступит в наше братство, то он может воспевать свою жену Тересу Панса подименем Тересайны. Посмеялся Дон Кихот этому последнему новообразованию, священник жеснова выразил полное одобрение почтенному и благородному начинанию ДонКихота и обещал проводить с ним все то время, какое будет у него оставатьсяпосле исполнения непременных его обязанностей. На этом священник и бакалаврс Дон Кихотом распрощались, а перед уходом обратились к нему с просьбойберечь свое здоровье и посоветовали обратить особое внимание на пищу. Племянница и ключница волею судеб слышали этот разговор, и как скоросвященник с бакалавром удалились, они вошли вдвоем к Дон Кихоту, и тутплемянница повела с ним такую речь: - Что это значит, дядюшка? Мы были уверены, что вы возвратились домойнавсегда и собираетесь вести мирный и достойный образ жизни, а вас,оказывается, тянет в новые дебри, как поется в песне - Пастушок, остановись-ка! {3} Ты откуда и куда? Честное слово, годы ваши не те! Тут вмешалась ключница: - Да разве полуденный зной - летом, ночная сырость и вой волков -зимою, разве это для вас, ваша милость? Конечно, нет; это поприще и занятиедля людей крепких, закаленных, приученных к этому делу, можно сказать, спеленок. Уж коли из двух зол выбирать, так лучше быть странствующим рыцарем,нежели пастухом. Право, сеньор, послушайтесь вы моего совета, - ведь я вамего даю не с пьяных глаз, а в здравом уме, и я недаром прожила на светеполвека, - оставайтесь дома, займитесь хозяйством, почаще исповедуйтесь,помогайте бедным, и если это не пойдет вам на пользу, то грех будет на моейдуше. - Полно, дочки, - сказал Дон Кихот, - я сам знаю, как мне надлежитпоступить. Уложите меня в постель, - я чувствую некоторое недомогание, - ипомните, что кем бы я ни был: странствующим ли рыцарем, пастухом ли, я вечнобуду о вас заботиться, в чем вы и убедитесь на деле. И тут обе милые дочки (а ведь ключница и племянница и правда были емукак дочки) уложили его в постель и постарались как можно лучше накормить егои угостить. 1 Дурная примета! (лат.) 2...наряднее самого Минго... - намек на наряд Минго Ревульго,описанный в "Куплетах Минго Ревульго" (см. примеч. к прологу второй части"Дон Кихота"). 3 Пастушок, остановись-ка!.. - строки из народной песни.
