СГУЩАЮТСЯ ТУЧИ

 

Теперь вернемся к Бильбо и к карликам. Всю ночь напролет карлики выставляли дозорных, но когда пришел рассвет, не было слышно и видно ни малейшего признака опасности. Более того; птицы слетались в большие стаи. Они мчались с юга, а вороны, еще живущие в окрестностях горы, непрестанно с громким карканьем кружили в небе.

- Что-то не то происходит, - проворчал Торин. – Время осенних перелетов миновало, а это птицы, которые жили здесь испокон веков. Они собираются в косяки и стаи, но с ними летят и стервятники, словно приближается битва!

 

И тут Бильбо оглянулся.

- Опять этот дрозд! – воскликнул он. – Кажется, птица спаслась, когда Смауг размолачивал вдребезги горный склон, но, боюсь, улиток для нее не осталось.

 

Да, это был тот самый дрозд, и Бильбо узнал его. Птица сел ан торчащий поблизости камень. Затем она распустила крылья и застрекотала, потом склонила голову набок, будто прислушиваясь, снова защелкала и снова прислушалась.

- Дрозд хочет что-то сказать. Это точно, - предположил Балин. – Но я никак не уловлю, что он говорит. Язык дроздов быстр и труден. Разбираешься в нем, Бильбо?

- Не очень, - смутился хоббит, который на самом деле ничего не понял из этой трескотни, - но птица вроде бы чем-то обеспокоена.

- Жаль, что это не ворон! – воскликнул Балин.

- А я думал, ты их терпеть не можешь. Мне показалось, что, когда мы сюда шли, ты их испугался.

 

 

- Так это же были вороны! Мерзкие подозрительные твари и грубиянки, как правило. Слыхал, как они нас поносили? Но вороны совсем другие. Их племя и народ Трора были в великой дружбе; птицы часто приносили нам тайные сведения и получали за это блестящие безделушки и прятали их в своих гнездах.

Вороны живут много лет, у них долгая память и свою мудрость они передают детям. Когда я был маленьким, я знавал немало воронов со скал. А эту площадку называли Вороновой Высоткой: вот здесь, по-над караулкой, жил когда-то мудрый Карк с женой. Но, думаю, никто из этого древнего племени здесь больше не селится.

 

 

Едва карлик окончил, дрозд громко крикнул и тут же улетел прочь.

А потом послышался шум крыльев – дрозд вернулся вместе с очень старой и дряхлой птицей. Она была уже полуслепая, едва держалась в воздухе, а на затылке у нее красовалась плешь. Это был огромный древний ворон. Он камнем опустился на землю, медленно забил крыльями и заковылял к Торину.

 

 

- О Торин, сын Троина, и Балин, сын Фундина! – хрипло прокаркал ворон (а Бильбо понял все, ибо птица говорила по-человечьи). – Я – Рок, сын Карка. Нет больше Карка, но вы знали его в былые времена. Три сотни лет и еще пятьдесят тому назад я вылупился из яйца, но помню, что говорил мне отец. Ныне я предводитель воронов горы. И хоть нас мало, мы не забыли древних государей. Многие мои соплеменники далеко, ибо идут великие вести с юга – одни радостные, иные не к добру.

Так слушайте! Видите, птицы слетаются к горе и к Долу со всех сторон света, ибо прошла молва о том, что Смауг умерщвлен!

 

- Умерщвлен? Погиб? – закричали наперебой карлики. – Сгинул?! Нам теперь нечего бояться: сокровища наши! – они запрыгали и закувыркались от радости.

- Да, умерщвлен, - молвил Рок. – Дрозд, пусть никогда не выпадут у него перья, видел это, и он нее солжет. Он был свидетелем того, как Смауг был сражен в полнолунье в битве с озерниками три ночи назад.

Торину пришлось утихомирить карликов, чтобы узнать, какие еще вести принес ворон, а на это ушло еще немного времени. Наконец, закончив рассказ о битве, Рок продолжил:

 

- Радуйся, Торин Дубощит. Смело вступай в свои палаты, а богатства предков – твои, но не на долго: не только птицы слетаются сюда. Весть о смерти стража сокровищ разнеслась повсюду, а предания о богатствах Трора рассказывали не один век подряд, и теперь многие жаждут урвать хотя бы их малую толику. Уже сюда держат путь эльфы, а над ними кружат стервятники, ожидая битвы и падали. Да им озерники ропщут на карликов, повинных во всех их белах, ибо многие из них остались без крова, а многие умерли, потому что Смауг разрушил их город. Они тоже решили искать вознаграждения от бед в ваших сокровищах, невзирая на то, живы ли вы или нет.

 

 

Пусть мудрость подскажет вам верное решение, но тринадцатеро – это лишь малая горстка обитавшей здесь части племени Дурина, ныне рассеянного по миру. Если вам нужен совет, то верьте не старшине Озерного города, а тому, кто сразил дракона. Бард его имя, и он – один из долян, наследник и потомок Гириона. Он хотя и угрюм, но честен. Еще возможно примирение между карликами, людьми и эльфами, но вам это будет стоить немало золота. Я сказал все.

Тут Торин разгневался:

 

- Благодарствуй, Рок, сын Карка! Ты и твое племя не будут забыты. Но, пока мы живы, ни один вор без борьбы не унесет ни малейшей крупицы золота. А ежели хочешь большего, доставляй нам вести обо всем, что происходит вокруг. И еще, прошу, если у тебя есть молодые сильнокрылые гонцы, пошли их к моим родичам в северных горах, отправь на восток и на запад своих воронов с вестью о наших бедах. Но первым должен быть извещен мой двоюродный брат Даин из Железистого кряжа, ибо его воины хорошо вооружены и живут ближе всех к нам. Не медли!

- К радости или к горю твое решение, не скажу, - прокаркал Рок, - но сделаю все возможное, - и он немедленно улетел.

- Назад, в гору! – крикнул Торин. – Со временем туго!

- А без еды совсем худо! – не выдержал хоббит, сохраняя здравый смысл. Во всяком случае, ему казалось, что, откровенно говоря, приключение закончилось гибелью дракона. Бильбо в этот раз очень ошибся в своих мыслях, и он отдал бы большую часть своей доли, чтобы все закончилось миром.

- Назад, в гору! – подхватили карлики, словно и не услышав хоббита; пришлось Бильбо идти за ними.

 

 

У карликов, судя по последним новостям, было в запасе несколько дней. Они еще раз осмотрели пещеры и нашли, как и ожидали, Главные ворота открытыми. Все остальные двери и ворота (кроме потайной) Смауг давно разрушил или завалил. Теперь карликам предстоял тяжкий труд по укреплению Главных ворот. А ведь от них нужно было еще проложить новую тропу. Отыскалось немало орудий старых копателей, камнерезов и строителей, а уж карлики в этих делах были довольно искусны.

 

 

Карлики работали, а вороны постоянно приносили им вести. Так стало известно, что войско короля эльфов свернуло к озеру, и поэтому у карликов было в запасе еще немного времени. Но доброй новостью было то, что три лошадки спаслись и теперь бродили далеко вниз по Быстрянке, как раз там, где сгрузили поклажу. Фили и Кили были посланы искать пони и привезти на них все, что только возможно; конечно, путь им указывал ворон.

 

 

Пролетело еще четыре дня, и карлики узнали про военный союз людей с эльфами и про спешащее к горе воинство. Но надежды карликов выросли, ибо у них было еды на несколько недель (при бережном расходовании), - главным образом, всем надоевший корм, но корм все таки лучше, чем ничего, - к тому же вход уже был почти перекрыт стеной из уложенных всухую обтесанных камней. Стена была широка и высока, в ней были отверстия для стрельбы и просмотра; не было только выхода. Карлики взбирались на стену и спускались с нее по лестницам, а поклажу поднимали на веревках. У основания укрепления карлики оставили отверстие для реки, а возле входа в гору они так раскопали русло, что между стеной и водопадом появился пруд, из которого река мчалась к Долу. Теперь ворот можно было достичь только вплавь или по узкой тропе, бежавшей справа по уступам. Пони привели к лестнице над старым мостом, развьючили и отпустили на юг.

Наступила ночь, когда вдруг в Доле загорелось множество огней, будто бы то были кострища и факелы.

 

- Они уже здесь! – крикнул Балин. – Их стан очень большой. Должно быть, они проникли в низину ночью по обоим берегам.

В этот раз карлики почти не спали. Утро выдалось ненастным. Вскоре к горе подошел отряд. Из-за стены карлики наблюдали, как враги вступили в долину и медленно стали подниматься к Главным воротам. Еще раньше карлики заметили в отряде вооруженных Озерников и лучников – эльфов. Кое-кто из них уже вскарабкался по скалам на плоскую площадку у водопада и с великим удивлением смотрел на пруд и на стену из недавно обтесанных валунов.

Воины стояли, указывая на стену, и переговаривались между собой, когда к ним обратился Торин:

- Кто вы, - громко крикнул он, - пришедшие с войной к вратам Торина, сына Троина, Подгорного Государя, и что вам нужно?

 

 

Но ответа не последовало. Некоторые отправились назад, а остальные, мельком оглядев стену и ее защитников, вскоре ушли за своими товарищами. Еще до наступления сумерек лагерь переместился к востоку от реки и стал прямо между двумя отрогами. Скалы огласили отзвуки голосов и песен, чего не было на протяжении многих дней. А еще зазвучала сладкая музыка эльфийских арф. Она нахлынула прямо на карликов, и им почудилось, будто морозный воздух согрелся, и повсюду разнеслось пьянящее благоухание свежих весенних лесных цветов.

 

 

Как же хотелось Бильбо сбежать из этого укрывища и разделить веселье пирующих у костров! Карликов, тех, что были помоложе, тоже очаровала музыка, и они заворчали, что дела могли бы сложиться иначе, если бы пришельцев встретили как друзей, но Торин промолчал.

Тогда карлики вынесли арфы и прочие инструменты, найденные в сокровищнице, и заиграли, чтобы задобрить своего государя; но пели они совсем не так, как эльфы, а как давным-давно в хоббичьей норке:

 

В чертог, одетый черной мглой,

Вернулся Государь былой.

Дракон убит, - так пусть же впредь

Врагов конец настигнет злой.

Стрела быстра и меч остер,

Крепки врата и с этих пор,

Лишь те, кто храбр и чист душой,

Придут под своды древних гор.

Когда-то заклинаний хор

Лился из старых рудных нор

И пели молоты в огнях,

Одевших каменный простор.

В венцах драконий огнь сверкал,

В сребре свет ясных звезд мерцал,

И песнопенье звонких арф

Будило замолчавший зал.

Освобожден подгорный трон!

Старейшины своих племен

Покиньте глушь и, возвратясь,

Вершите родичей закон.

Повсюду пусть летит молва:

Вернитесь в древние дома,

Струятся злато с серебром

И Государь открыл врата.

Вернулся Государь былой

В чертог, одетый черной мглой.

Дракон убит, - так пусть же впредь

Встречает враг конец такой!

 

Этой песней карлики угодили Торину; он снова улыбнулся, повеселел и даже стал прикидывать расстояние до Железистого кряжа и за сколько дней Даин доберется до Одинокой горы, если он вышел с войском, как только получил послание. Но от этой песни и от разговоров у Бильбо душа ушла в пятки – уж очень все это отдавало войной.

Рано на рассвете был замечен отряд копьеносцев, который перешел через реку и вступил в долину. Они несли перед собой зеленый стяг короля эльфов и синее знамя Озерников, пока не остановились у самых ворот.

 

 

Снова к ним громко обратился Торин:

- Кто вы, пришедшие с войной к вратам Торина, сына Троина, Подгорного Государя?

На сей раз Торин получил ответ.

 

Высокий черноволосый человек с угрюмым лицом выступил вперед.

- Привет тебе, Торин! – воззвал он. – Зачем ты оградился как вор в берлоге? Мы не враги тебе, и мы не чаяли увидеть тебя среди живых. Здесь мы никого не ждали, а теперь нам нужно поговорить и принять решение.

- Ты кто и о чем хочешь говорить?

 

- Я – Бард и моей рукой сражен дракон, а твои сокровища освобождены. Разве это тебе ни о чем не говорит? Более того, я по праву – потомок и наследник Гириона из Дола, а в твоих кладовых немало богатств из его чертогов и городов, которые похитил Смауг. Разве об этом нельзя не помянуть? Еще Смауг в последней битве разрушил дома жителей Эсгарота, а я пока служу их старшине. Я говорю от его имени и спрашиваю: не испытываешь ли ты жалости и сострадания к несчастным. Они помогли тебе, а в награду получили разорение, пускай и ненамеренное.

 

Гордые и суровые слова были справедливы; и Бильбо решил, что Торин сразу поймет, о чем шла речь. Конечно, хоббит и не ждал, что вспомнят о том, кто именно узнал о слабом месте в драконьей броне, но он и не подозревал, какими чарами обладает золото, если оно не один век принадлежало дракону; не знал он и о ревностной страсти карликов к богатствам. В последние дни Торин немало часов проводил в сокровищнице, и вожделение золота одурманило его. И хотя он разыскивал Сердце Горы, времени было достаточно, чтобы положить глаз на многие прекрасные вещи, пробуждающие воспоминания о трудах и горестях его народа.

 

 

- Худшее из доказательств ты приберёг напоследок, - ответил Торин. – Нет ни у кого прав на богатства моего народа, и пусть кто-нибудь посмеет оспорить это. Сокровища не принадлежали дракону и его злодеяния не будут оплачены. За товары и помощь Озерников мы воздадим в свое время. Но мы не дадим ничего, даже цены каравая хлеба, коли нам угрожают силой. Пока перед воротами стоит вооруженной войско, мы видим в вас воров и грабителей.

 

А теперь пришел мой черед спрашивать, что бы получили наши родичи, если бы нашли сокровищницу без стража, а нас – убитыми?

- Справедливый вопрос, - согласился Бард. – Но вы все живы, а мы не грабители. Более того, у богачей должно быть сострадание к беднякам, которые выше всяких прав, ибо последние помогли в час нужды. К тому же остальные мои вопросы остались без ответа.

- Я уже сказал, что не буду говорить ни с кем, пока под моими воротами стоит войско, тем паче с дружинниками короля эльфов, к которому я не питаю добрых чувств. В этом споре ему нечего делать. Уходите сейчас, а не то в ответ полетят стрелы! И прежде, чем говорить со мной, отошлите войско эльфов в их лес, а портом возвращайтесь, сложив оружие задолго до того, как подойдете к моему порогу.

 

- Король эльфов – мой друг, и он помог моему народу в годину бедствия, хотя его дружбы мы не искали, - возразил в ответ Бард. – Мы даем тебе время, чтобы обдумать свои слова. Призови всю свою мудрость до нашего возвращения, Торин Дубощит.

Бард отошел, и отряд отправился в лагерь.

Прошло много часов, и вот показались знаменосцы; глашатаи выступили вперед и затрубили в трубы.

 

 

- От имени Эсгарота и Пущи, - прокричал один из них, - мы обращаемся к Торину Дубощиту, сыну Троина, нарекшему себя Подгорным Королем, и просим его хорошо обдумать наши требования, иначе он будет объявлен врагом. Он обязуется выдать Барду как победителю дракона и наследнику Гириона двенадцатую часть всех своих богатств. Из этой части Бард сам выделит пожертвования в помощь Эсгарота; а ежели Торин желает почестей и дружбы в окрестных землях, каковыми пользовались его предки, то он даст часть золота во благо людей с озера.

Тут Торин натянул лук и выстрелил в глашатая.

 

- Коль таков твой ответ, - выкрикнул посол, - я объявляю осаду горы. Вы не покинете ее лона, пока сами не пожелаете говорить. Мы же не применим оружия против вас, но оставляем с вами наедине ваше золото. Ешьте его, если хотите!

На этом глашатаи уехали, а карлики засовещались. Торин так озлобился, что даже если бы они и хотели бы его упрекнуть, то не посмели бы. К тому же большинство разделяло его убеждения, кроме толстого старика Бомбура, Фили и Кили. От такого поворота дел Бильбо, разумеется, стало не по себе. Пребывание в горе ему порядком опротивело, и ему не нравилось жить взаперти.

- Вся эта гора насквозь провоняла драконом, - ворчал он про себя. – От нее меня уже с души воротит. Да и корм уж поперек горла стоит.