М и р о в о з з р е н ие у ч ё н ы х .

Истинные учёные относились всегда очень осторожно ко вся- кого рода отрицаниям, а тем более – к отрицанию Бога. Они всегда понимали, что прямая обязанность и назначение науки заключа- ется в том, чтобы искать и доискиваться объяснений именно всего непонятного для неё. Все факты и явления, как ни казались бы на первый взгляд загадочными и чудесными, не могут быть отверг- нуты наукой; было бы совершеннейшим отступлением от самого коренного назначения науки отрицать неразъяснённый факт, или отвергать непонятное явление, ибо, в конце концов, рано или поздно, все они должны получить своё научное разъяснение, ста- новясь таким образом совершенно ясными данностями науки.

Лейбниц прямо предостерегает каждого от ошибок отрицания. Он говорит: «Я всегда находил, что бóльшая часть учений оказы- валась справедлива в том, что они утверждали, и почти всегда ошибалась в том, что они отрицали», т.е. в том, что они признавали нелепым. В этих простых словах ясно проглядывает то всеобъем- лющее глубокомыслие, вследствие которого Лейбниц отделяет ве- ликих мыслителей и людей, действительно преданных науке, от дилетантов и полуобразованной толпы. Обыкновенно принято су- дить обратно: умными людьми называть тех, которым нравится от- рицание, которые во всём сумеют найти смешную сторону, кото- рые всё бранят, ничего не одобряют, а только отрицают. Эти лич- ности вполне упускают из вида, что каждое утверждение, может быть, не совсем точное или даже совершенно ошибочное, – есть

~ 42 ~

 

всё-таки продукт мысли или исследования, имеющие всё-таки ка- кое-нибудь основание, тогда как простое отрицание, без серьёз- ного и основательного опровержения, является всегда продуктом незнания и непонимания.

Истинная наука никогда не высказывалась в смысле отрица- ния Бога; такого примера никто нам указать не может, ибо его ни- когда не было. Напротив, чем глубже знания человека, тем опре- делённее его понятия о познании Божества; в этом смысле выска- зывались, по крайней мере, многие учёные, и даже Ньютон сказал:

«Чем дальше человек проникает тайны природы, тем яснее перед ним открывается Единство Предвечного Плана».

Если бы истинное глубокое изучение науки доводило до отри- цания Бога, то все высшие и лучшие представители науки, или, все, так сказать, столпы человеческих знаний были бы вместе с тем и самыми рьяными атеистами; но этого нет, – они оказываются глубоко верующими людьми, все признавая истинного Бога Твор- цом Вселенной и Руководителем всего сущего:

Для большей наглядности приведём их подлинные выраже- ния:

1) Анаксагор первый в философии высказал противополож- ность между чувственно-ощущаемой материей и разумным Ду- хом. Он учил, что из покойного, хаотического состояния, в кото- ром находились сначала омиомерии (однородные частицы вроде атомов), они перешли к движению не вследствие необходимости, как учил Эмпедокл, а по воле Управляющего миром, Духа, нахо- дящегося вне мира. (Истор. Философии Бауэра).

2) Сократ заключил свою знаменитую речь, произнесённую им после объявления ему смертного приговора, следующими сло- вами: «Теперь нам пора расстаться, мне – чтобы умереть, вам – чтобы жить; но кого из нас ожидает лучшая доля, – это неизвестно никому, кроме Бога». (Апология Сократа).

3) Платон доказывал, что понятие о существовании Бога при- суще каждому человеку и что оно волнует и увлекает наши души сознанием нашего сродства с Ним. «Бог, – говорит он, – есть Еди- ное Существо, обнимающее все другие и заключающее в себе при- чину всего, что существует на небе и на земле. Бог есть высшая идея». С какой бы точки зрения мы ни взглянули на космогонию

~ 43 ~

 

Платона, примем ли мы, что Бог создал Идею или что Он только преобразовал бесформенную материю по образцу идей, – в обоих случаях, по учению Платона, Бог есть высшая Идея всякого бытия, Он есть Великий Разум, Источник всякого разума, Солнце, светом Которого озарён мир. Бог есть совершенство, Он всегда одинаков, Ему чужда зависть, и Он всегда желает только хорошего. Познать Бога в совершенстве невозможно для смертных, можно иметь только приблизительное понятие о Нём, или о том, с чем Он пред- ставляет сродство. Он должен быть добрым, потому, что доволен Собою, равным образом и мир должен быть прекрасен, потому что создан Им. Но почему Бог создал мир? Потому что Бог чужд зави- сти и желает, чтобы всё как можно более походило на Него; ввиду этого Он убедил Необходимость сделаться постоянной и гармо- ничной и дать преобразовать себя по совершенному образцу.

«Убедил» – это выражение Платона. Согласно его воззрению, су- ществуют два вечных принципа: Разум и Необходимость, из сме- шения которых произошёл мир, но Разум убедил Необходимость дать себя преобразовать по совершенному образцу. Приводя в по- рядок хаос, Бог обратил его в Красоту. (Льюис, т.I, стр. 215).

4) Аристотель. Принцип аристотелевской теологии очень хо- рошо и очень сжато изложен у Ибервега, (Grundriss, 1, 4 Aufl. S. 175 u.f.): «Мир имеет свой принцип в Боге, Который есть принцип, не только таким образом, как порядок в войске, как имманентная форма, но и как сама по себе и для себя сущая субстанция, подобно полководцу в войске». Его заключение теологии показывает лежа- щую в основании этическую тенденцию, но онтологическая опора отвлечённого Бога заключается в положении, что всякое движе- ние, а также и развитие от возможности к действительности, имеет движущую причину, которая сама по себе недвижима. Как всякий отдельно возникший объект предполагает действительную движу- щую причину, так и мир вообще предполагает абсолютного Пер- вого двигателя, который образует косную саму по себе материю (Ланге т.I, примеч. V, стр. 67 – 68). В своей логике и метафизике Аристотель учил, что каждый предмет состоит из материи и формы, т.е. из материального субстрата и из идеи, по которой об- разуется материя. Поэтому для объяснения всего мира достаточно признать два начала: совершенно бескачественную материю и чи-

~ 44 ~

 

стую форму, или бескачественное мышление. По этому Боже- ственному мышлению материя принимает различные формы, ко- гда возможность (потенциальность) переходит в ней в действи- тельность (акциональность). Такое безначальное и бесконечное происхождение есть движение, никогда не достигающее своей цели, – само Божество. (Истор. Философии Бауэра).

5) Учение стоиков отличалось существенным образом от начал аристотелевского учения тем, что признавало Божество те- лесным и считало материю не вечной, а сотворённой Божеством, которое само себе образовало своё собственное тело. (Истор. Фи- лос. Бауэра).

6) Александрийская школа учила, что Бог, как бытие и мысль, есть Бог, представление о Котором выработано человече- ским разумом, и подняться до высшего понятия о Боге человек не может. Однако уже то, что разум наш сознаёт в этом отношении своё бессилие и уверен, что Бог есть нечто невыразимое и непо- стижимое, приводит нас к убеждению, что en dernière analyse Бог не есть бытие и Мысль. Что такое мысль? Каков её тип? – Оче- видно, типом её служит человеческий разум. Но что показывает нам исследование человеческого разума? – Оно проводит нас к за- ключению, что мыслить – значит сознавать какой-либо объект, от которого мыслящий отличает себя. Мыслить – значит сознавать себя, отделять свою личность от всех других объектов, определять отношение своего «я» к «не- я». Но вне Бога нет ничего, следова- тельно, в этом случае не может быть и речи об установлении раз- личий, о самоопределении и взаимных отношениях. Таким обра- зом Бог, в Своей высшей форме, не может думать, Он не может быть мыслью, не должен быть выше её. Отсюда необходимость третьей ипостаси, которая является третьей лишь в порядке обна- ружения её логическим анализом, не должна быть первой в по- рядке бытия; эта ипостась есть единство.

Единство не есть ни бытие, ни разум, но выше того и другого, выше всякого действия, выше всякого самоопределения. Как сложное содержится в простом, а многое в едином, точно так же простое содержится в единстве. Пока мы не признаем этого абсо- лютного единства, мы не овладеем сущностью предмета, ибо как

~ 45 ~

 

возможно составить себе понятие о ней вне этого принципа един- ства? Что такое индивид, животное, растение, как не единство, гла- венствующее над множеством? Что такое само множество – армия, собрание, стадо? Это связь, соединяющая части самых сложных предметов. Единство безусловно, неизменно, бесконечно и в са- мом себе находит удовлетворение; это не единица в арифметиче- ском смысле и не неделимая точка. Единство есть абсолютное, все- мирное Единое в его совершеннейшей простоте. Это высшая сту- пень совершенства, идеальная красота, высшее Добро. (Льюис, т.I., стр. 290, 291).

7) Декарт учил: «Дабы познать природу Бога, насколько это доступно моей природе, я должен только соображать о каждой вещи, идею коей в себе имею: было бы совершенством или недо- статком владеть ею? Я могу быть уверен, что всё, отмеченное ка- ким-либо несовершенством, отсутствует в Нём, всё совершенное в нём находится. Таким образом в нём не может быть сомнений, не- постоянства, грусти и подобных вещей, не иметь которых и я был бы рад. Далее, я имею идеи о многих вещах телесных и чувствен- ных, ибо, хотя я и предположил, что нахожусь в состоянии снови- дения, и что всё мною видимое и воображаемое есть обман, я дол- жен был, однако, признать, что идеи эти действительно присут- ствовали в моей мысли. Но познав очень ясно, что во мне разумная природа вполне разделена от телесной, и соображая, что всякая со- ставленность свидетельствует о зависимости, а зависимость есть явно недостаток, заключим, что быть сложенным из двух природ не было бы для Бога совершенством, и что, следовательно, в нём нет такой составленности. А если есть во вселенной какие-либо тела, умы или иные натуры, не имеющие совершенства, то всех их бытие должно зависеть от Его могущества, так что без Него они не могли бы просуществовать и одного мгновения.

«Наконец, если есть ещё люди, которых и приведённые до- воды не убедят в существовании Бога и их души независимо от тела, то пусть знают, что все другие вещи, в кои они, может быть, более верят, как-то: что они имеют тело, что есть звёзды, земля и тому подобное, – менее достоверны». (М. Любимов, Филос. Декар. 1886, стр. 117 – 119).

~ 46 ~

 

Посвящая свои «Размышления» Сорбонне, он говорит: «Я все- гда думал, что два вопроса – о существовании Бога и о сущности души – должны считаться самыми главными в ряду тех вопросов, решать которые следует скорее философии, чем теологии; ибо, хотя для нас, верующих, совершенно достаточно верить в Бога и в то, что душа не погибает вместе с телом, но, без сомнения, неверу- ющих невозможно заставить признать какую-либо религию или даже какую-либо нравственную добродетель иначе, как путём до- водов разума». (Льюис, т.II, стр. 81).

8) Лорд Бэкон Веруламский находил, что учение о Боге не должно отделяться в воззрениях человека от того религиозного по- нятия, которое внушает Церковь; как мы должны против своей воли повиноваться Закону Божию, так точно должны приноравли- ваться к вере там, где она противоречит нашей природе. Чем сверхъестественнее кажется Божественная тайна, тем бóльшую славу воздаём мы Богу, когда веруем в Неё. (Истор. Филос. Бау- эра).

9) Спиноза был долгое время пугалом для теологов и для роб- ких мыслителей и всегда представлялся каким-то чудовищем, ате- истом, и притом, к вящему ужасу, атеистом-евреем; даже те, кото- рых не пугал самый смысл его системы, всё-таки считали его не более как холодным логиком. Но в сущности этот мощный диалек- тик был мудрым, добродетельным и любящим человеком.

В течение всей своей в высшей степени несчастной жизни, от- верженный всеми, окружённый самой безысходной нищетой, он отличался высоким мужеством, не оставившим его и в его послед- ние минуты, и при холодном, спокойном стоицизме он обнаружи- вал всегда детскую весёлость, исходящую из его мягкой и доброй души. В учёном мире распространял свои доктрины, на разработку которых потратил огромный труд, но детей он постоянно поучал аккуратному посещению богослужений.

Он имел обыкновение беседовать с своим хозяином и хозяй- кой, по возвращении их из церкви, о слышанной ими проповеди и о той пользе, какую она им приносит. Ему был чужд тот неблаго- разумный прозелитизм, который разрушает известного рода убеж- дения в умах, не способных принять убеждения другого рода. Од-

~ 47 ~

 

нажды хозяйка спросила его, – убеждён ли он, что её религия спа- сет её. Он отвечал: «Ваша религия хороша, и вам не следует искать другой; не сомневайтесь в том, что она спасёт вас, если вы присо- едините к своему благочестию мирные добродетели семейной жизни». (Истор. Фил. Льюиса, стр. 105).

Шлейермахер (Rede über die Religion, стр. 47) восклицает, го- воря о Спинозе; «Отдайте вместе со мною прядь своих волос праху святого, но отверженного Спинозы! Всемирный дух одушевлял его: бесконечное было для него началом и концом всего; вселенная

– его единственная и вечная любовь; он исполнен был религиоз- ного духа и религиозного чувства, и в этом отношении он стоял одинокий и непонятый; достигнув совершенства в своём искус- стве, он высоко возносился над толпою, не имея никаких привер- женцев и даже лишённый прав гражданства».

Одни из главных положений его этики суть следующие: «Есть одна только бесконечная субстанция, – она есть Бог. Всё, что су- ществует, существует в Боге; вне Его ничего нельзя себе предста- вить. Он есть всемирное существо, по отношению к Которому все предметы суть проявления Его. Он есть единственная субстанция; всё же другое есть модус; без субстанции, однако, модус не может существовать. Бог, как соединение атрибутов бесконечной суб- станции, есть natura naturans, а как проявление, как ряд модусов, под которыми являются Его атрибуты, Он есть natura naturata. Он

– причина всего, причина постоянная (имманентная), а не прехо- дящая. Он имеет два бесконечных атрибута – Протяжение и Мысль. Протяжение есть видимая мысль, а Мысль есть невидимое протяжение; это объективная и субъективная стороны, тождество которых есть Бог. Всякий предмет есть модус Божественного ат- рибута мысли. Декарт считал субстанциями протяжение и мысль, но что это несправедливо, ясно из того, что и то и другое мыслятся не per se, но per aliud. Если нечто протяжённо, то оно есть не само протяжение, но что-то предшествующее ему, оно есть субстанция. Субстанция не создаваема, но она сама творит в силу внутренней сущности своей. Существующих предметов может быть много, но Существование только одно; точно также и форм много, но суб- станция только одна. Бог есть “Idea immanens” – Единое и Всё». (Истор. Филос. Льюиса, стр. 115, 116).

~ 48 ~

 

10) Ньютон в своей «Optics» говорит так: «Первоначальное устройство таких чрезвычайно искусных частей животных, как глаза, уши, мозг, мускулы, сердце и проч., также инстинкт зверей и насекомых, – всё это не может быть произведением чего-нибудь другого, кроме мудрости и искусства могущественного, вечно жи- вого Деятеля, который, будучи во всех местах, может двигать те- лами, заключёнными в его безграничном и однообразном чувстви- лище, и таким образом образовать и преобразовать части мира го- раздо легче, чем мы можем двигать по нашей воле частями нашего тела. Мы не смотрим однако же на мир, как на тело Бога, и на части мира – как на части Бога. Бог есть однообразное существо, лишён- ное органов, членов или частей, и они суть Его создания, подчи- нённые Ему и служащие Его Воле.

Органы чувств не служат для того, чтобы ощущать образы ве- щей, а только для того чтобы доводить эти образы до чувствилища, Бог же не имеет нужды в таких органах, так как Он повсюду при- сущ самым вещам». (Мир как Целое, Страхова).

11) Лейбниц считал правильное понятие о Боге неизбежным и необходимым; ибо если бы не было в Боге, Творце мира, доста- точной причины для существования последнего и при том, если бы в нас не было достаточно условий и определённых способов для ведения всего существующего, то можно бы было с полною спра- ведливостью спросить, почему «ничто» не лучше, чем «нечто»?

«Бог, служащий основанием всего бытия, существующий единственно по своей внутренней необходимости, должен есте- ственно соединять в Себе всю реальность, все совершенства; Он есть безграничное существо, чужд всякого отрицания, абсолютная интеллигенция; потому и может быть только один Бог, Его Одного совершенно достаточно». (Истор. Филос. Бауэра).

12) Гейлинкс Арнольд: «Если моё тело двигается соответ- ственно моему желанию, то основание этого движения не лежит во мне, не в моей воле, но единственно по воле Бога движение моё это происходить в тот момент, когда я захочу.

Мы заблуждаемся, воображая, что мы в состоянии сделать сами что-либо в этом мире, мы только невольные наблюдатели зрелищ, даваемых Богом». (Истор. Фил. Бауэра).

~ 49 ~

 

13) Локк доказывает существование Бога тем, «что мир дол- жен же иметь Творца, так как из «ничего» ничего не может сде- латься, всё должно иметь свою причину. Многие естественно-ис- торические знаменитости XVII века выражались в этом направле- нии». (Истор. Фил. Бауэра).

14) Кант: «Мы постулируем бытие Бога, как основание нрав- ственного образца действий». (Ланге, т.I, стр. 272).

«Две вещи, – говорит он в заключении своего сочинения (Kr. der. pract. Vern., 194), – наполняют меня всё новым и возрастаю- щим изумлением и страхом, чем чаще и продолжительнее я о них размышляю. Это – звёздное небо надо мной и нравственный закон во мне. И то, и другое я отнюдь не должен мыслить скрытым от себя в каком-то сумраке или лежащим в бесконечности за моим горизонтом; и то, и другое я действительно вижу перед собою и моё существование непосредственно связано с их бытием. Звёзд- ный мир начинается с того самого места, которое я занимаю во внешнем чувственном мире, и расширяет мою связь с окружаю- щим в необозримые протяжения миров над мирами и систем за си- стемами... Нравственный закон имеет начало в моём невидимом

«я», в моей личности и делает меня членом другого мира, истинно- бесконечного, но доступного только разумному познанию. И в этом новом мире я нахожу себя уже не случайным звеном, но в необходимом и общем соединении (с другими, подобными мне, существами). Взгляд на звёздное небо с его бесконечными мирами уничтожает всё моё значение, как физического существа, он напо- минает мне, что я должен буду отдать моё тело нашей планете (ко- торая сама составляет только точку в бесконечном мире), моё тело, в котором малая часть вещества, на короткое время и непостижи- мым образом получила жизненную силу. Но взгляд на присущий моей личности нравственный закон вновь и бесконечно поднимает моё значение, и именно как разумного существа. Этот закон от- крывает мне новую жизнь, независимую от моей животной при- роды и даже от всего чувственного мира, открывает по крайней мере по стольку, поскольку я целесообразно подчиняюсь в своих действиях этому нравственному порядку, не ограниченному усло- виями и пределами этой жизни, но простирающемуся в бесконеч- ность».

~ 50 ~

 

15) Шлоссер в своей Римской истории (XIV, 7) говорит: «Та- ким образом, даже заблуждение и обман людей стали одним из орудий, посредством которых Божество из гниющих остатков древнего мира, развило новую жизнь» (Ланге, т.I, стр. 135).

16) Виктор Гюго окончил своё духовное завещание словами:

«В Бога верую».

17) Паскаль: «Божество христиан не заключается просто в Боге, только Творце геометрических истин и системы элементов – это принадлежность язычников. Оно не заключается просто в Боге, Который влияет на жизнь и благосостояние людей, чтобы дать счастливое течение лет тем, которые пред ним преклоняются – это удел иудеев. Но Бог Авраама и Иакова, Бог христиан есть Бог любви и утешения; это Бог, наполняющий избранную душу и сердце, Бог, дающий им чувствовать их нравственную нищету и своё бесконечное милосердие; наконец, Бог, соединяющийся с их душою и наполняющий её блаженством, радостью, доверенностью и любовью.

Бог христиан есть Бог, дающий чувствовать душе, что Он её единственное благо, что весь покой её заключается в нём и что ра- дость её – любить Творца, Который в то же время заставляет её ненавидеть препятствия, удерживающие и не позволяющие лю- бить Его всеми силами. Самолюбие и похоть, удерживающие душу, для Него нетерпимы. Бог даёт ей чувствовать, что хотя она в основании и обладает самолюбием, но что Он один в состоянии её от того исцелить.

Вот как нужно по-христиански понимать Бога; но, чтобы Его узнать, нужно в то же время проникнуться своей нравственной ни- щетой и своей гнусностью и знать, что имеешь нужду в посред- нике, чтобы приблизиться к Нему и соединиться с Ним. Подобные чувства не должны быть разъединены, потому что в таком случае они не только бесполезны, но и опасны. Познание Бога без пони- мания нашей нравственной нищеты зарождает гордость. Познание нашей нравственной нищеты без познания Христа, производит от- чаяние, потому что в нём мы находим Бога, нашу нищету и един- ственный путь к её улучшению.

Мы можем знать Бога, не зная наши слабости, или знать наши слабости, не зная Бога, или даже Бога и наши слабости, не зная

~ 51 ~

 

средств избавиться от них; но мы не можем знать Христа, не зная вместе Бога и наши слабости и средства от них, потому что Хри- стос не только Бог, но это Бог, исправляющий наши слабости.

Таким образом, ищущие Бога без Христа не находят удовле- творительного или истинно для себя полного света, потому что или они не достигают до сознания одного Бога, или если дости- гают, то бесполезно для себя, от того что находят средства сбли- зиться с Богом без посредника, как без посредника узнали Его; сле- довательно, они впадают или в атеизм, или в деизм, – две вещи, почти одинаково не признаваемые христианской религией». (Pensees, page 244 – 246).

18) Агассис: «Соотношение родов и видов органического мира указывает на предшествовавший акт свободной, премудрой и всемогущей воли Божией». (Contributions to the natural history).

19) Малебранш: «Бог есть начало всех наших представлений и воли в человеческом уме. Он же есть единственная причина дви- жения всех чувственных предметов». (Истор. Филос. Бауэра).

20) Берклэ: «Наши представления, – это нечто духовное, ис- текающее из Бога, – Бог, в котором первообразно соединены все идеи, создаст их в нашем воображении; поэтому идеи могут суще- ствовать вне нас, но только в мыслящем существе, – в Боге». (Ис- тор. Фил. Бауэра).

21) Ватсон, астроном: «Изучение дивного механизма звёзд- ного неба возбуждает и укрепляет в нас удивление к бесконечному совершенству Всемогущего и живого Бога». (Theoret. Astronomy, 1877, стр. 8).

22) Астроном Гершель: «Чем более наука укрепляется в своих знаниях, тем с каждым днём является больше и больше до- казательств бесконечной жизни, существования Творца и силы Его всемогущества. Геология, математика, астрономия, естествен- ная история, – все приносят по камню в храм науки, воздвигаемый для восхваления и прославления Творца-Бога нашего.

23) Кеплер, открыв три великих удивительных закона, на ко- торых основывается новейшая астрономия, восклицает в заключе- нии Гармонии мира. «О Ты, Который чрез свет природы побудил нас желать страстно света Твоего милосердия, чтобы открыть нам свет Твоей славы: благодарю Тебя, Создатель мой и Бог, за то, что

~ 52 ~

 

дозволяешь мне удивляться Твоим творениям и любить их! Я окончил теперь подвиг своей жизни, вполне уверенный, что Тво- рец дал мне силу совершить его. Я поведал людям славу Твоих творений настолько, насколько мой ум мог понять их величествен- ную бесконечность. Мои чувства обратились на отыскание ис- тины; и насколько возможно было для меня это, я отыскивал её со всею справедливостью и чистосердечием. Если я, ничтожный червь пред Тобою, рождённый во грехе, высказал что-нибудь про- тивное Твоим благим намерениям, пусть Св. Дух внушит мне это, чтобы я мог то исправить. Если чудная красота Твоих творений возвысила мою душу, и если я искал славы между людьми по мере того, как подвигался в своём труде, предназначенном только к Твоему прославлению, то прости мне по Твоей благости и мило- сердию, и соделай, чтобы все мои произведения клонились к Твоей славе и способствовали к благу людей. Славьте Господа, о небес- ные гармонии, и вы, постигающие земную гармонию, славьте Его! Да прославляет душа моя Творца в продолжении всей моей жизни! Им и в нём существует весь мир материальный и духовный, суще- ствует всё, что мы постигаем и чего ещё не постигаем, потому что много ещё предстоит работы над тем, что мы оставляем неокон- ченным!»

24) Гёте говорит Экерману: «Я утверждаю, что у меня соста- вилось точное понятие о Боге, все мои мнения заключаются в сле- дующем: Бог непостижим, в человеке есть о Нём только смутное предчувствие и тусклое понятие. Но природа и чувство до того проникнуто Божеством, что оно нас руководит и поддерживает! В нём мы живём, дышим и существуем; мы радуемся и страдаем по вечным законам, в отношении которых мы, в одно и то же время, являемся существами действующими и страдательными; мы под- чиняемся им часто бессознательно. Дитя ест с удовольствием сладкий пирог, не заботясь о том, кто его приготовил; воробей клюет вишню, не спрашивая, как она выросла.

Понятна ли для нас идея о Боге? Хоть бы мы, подобно туркам, дали Ему сотню имён, всё-таки не могли бы обнять всех Его бес- численных свойств и были бы ещё бесконечно далеки от истины. Высочайшее Существо, Которое мы называем Богом, проявляется в человеке, во всей богатой и могущественной природе и великих

~ 53 ~

 

событиях мира; поэтому идея о Нём, составляемая применительно к свойствам человеческим, очевидно недостаточна».

25) Гизо сказал: «Вот факт, который, я думаю, заслуживает внимания противников сверхъестественности. Наукою признано и доказано, что наш земной шар не всегда находился в таком состо- янии, как теперь, но что в различные и неопределённые эпохи, он выдержал перевороты и преобразования, изменившие ему вид, фи- зический строй, народонаселение; что человек, в особенности, не всегда существовал на нём, и он не мог существовать в те различ- ные и последовательные периоды, через которые прошёл этот мир. Но как же он появился на нём? Человек может иметь только два объяснения своего начала: или он был совершеннейшим произве- дением природных сил вещества, или же творением сверхъесте- ственной силы, высшей над веществом; и только двумя причинами

– самовозрождением или сотворением – может он объяснить своё появление на земле. Но, признавая самовозрождение (чего я ни в каком случае не допускаю в своём сочинении), этот образ творе- ния мог только рождать существа младенческие в первом возрасте начинающейся жизни, и никто, я думаю, не говорил и никогда не скажет, что силою только одного самовозрождения, человек, т.е. мужчина и женщина – человеческая чета – могли произойти и од- нажды произошли из недра вещества совершенно сформирован- ными и взрослыми, в полном обладании сил и всех их способно- стей; только при этих условиях, человек, явившись в первый раз на земле, мог жить на ней, увековечить себя и основать род чело- веческий. И так, очевидно, другое начало человеческого рода единственно возможно, и только один факт сверхъестественного сотворения объясняет появление человека на земле». (L’Eglise et la société chrétienne, 1861, chap. IV).

26) Уоллес: «Большой шаг вперёд составляет то, что мы, вме- сто всей этой сложной теории, порождающей бесчисленные ди- леммы и противоречия, можем предложить гораздо более простое и основательное мнение, именно: материя не существует, как сущ- ность, отличная от силы, и что сила, в свою очередь, есть продукт духа».

Философия уже давно показала, что мы не можем доказать су- ществование вещества, как его обыкновенно понимают, и в то же

~ 54 ~

 

время она допускала, как доказанное для каждого из нас, наше соб- ственное, самосознающее существование. Теперь наука пришла к тому же результату, что и философия, и это согласие должно бы поселить в нас доверие к тому, чему они вместе нас учат.

«Взгляд, к которому мы теперь пришли, кажется мне более возвышенным и величественным, равно как и более простым чем какой бы то ни было другой. По этому взгляду вся вселенная про- никнута разумом и волей. Благодаря ему же, мы, наконец, можем перестать считать невозможным исследования о духе иначе как с точки зрения устаревших представлений о материи. Этот взгляд открывает нам возможность бесконечных форм бытия, связанных с бесконечно разнообразными проявлениями силы, совершенно отличной от того, что мы называем веществом, хотя не менее его реальной».

27) А. Секки: «Организм, каков бы он ни был, есть дело Пред- вечного Зодчего и то, что мы называем природой, ни что иное, как работа и искусство этого Высочайшего Зиждителя. Он то и дал форму организованной материи, подобно тому, как призвал к су- ществованию и движению грубую материю. Исключить это начало под каким бы то ни было предлогом значило бы закрыть себе путь к объяснению даже таких явлений, где оно ясно. Это до такой степени справедливо, что те, которые хотели бы всё объяс- нить одной материей, находятся вынужденными одарить её си- лами и активными свойствами, хотя и весьма разнообразными, но всё-таки недостаточными для достижения их целей; но они забы- вают, что эти силы стоят в явном противоречии с основным свой- ством материи – с инерцией. Во всяком случае, последнее звено этой цепи чудных существ всегда будет неразрывно связано с по- нятием Божества и служит для нас знаменитой аллегорией Го- мера».

28) Дарвин, по поводу постепенного усовершенствования глаза на различных ступенях органической лестницы, говорит:

«Пусть этот процесс будет происходить в течение миллионов лет; и в течение каждого года на миллионах особей разных видов; – не можем ли мы поверить, что живой оптический инструмент мог бы этим путём стать настолько совершеннее стеклянного, насколько дела Создателя совершеннее дел человеческих?» (Orig. of spec., VI

~ 55 ~

 

edit., p. 146). – На последней странице этого сочинения (т. IV, стр.

429) мы находим следующие слова: «Есть величие во взгляде на жизнь с её различными силами, по которому она была первона- чально вдохнута Творцом в немногие, или в одну форму».

Кроме того, в заключительной главе той же книги (стр. 421,

422) мы находим следующее: «Я не вижу основательной причины, почему взгляды, изложенные в этой книге, могли бы быть оскор- бительными для чьих бы то ни было религиозных чувств. Весьма утешительно вспомнить, как доказательство того, насколько пре- ходящи подобные впечатления, что на величайшее из открытий, когда-либо сделанных человеком, – на закон тяготения – Лейбниц нападал, как на подрывающее естественную религию и непочти- тельное по отношению к религии откровенной. Знаменитый писа- тель и вместе духовное лицо писал мне, что он постепенно научился видеть, что верование в то, что Бог создал небольшое число первобытных форм, способных к саморазвитию в другие не- обходимые формы, составляет столь же верное и столь же возвы- шенное понятие о Божестве, как и то, по которому Ему понадоби- лись бы новые акты творчества для возмещения пустот, причинён- ных действием Его же законов». (Данилевский, Дарвинизм, т. I, стр. 8, 9 и 11).

29) Карл Фохт в Естественной истории Мироздания (перев. Пальховского, Москва, 63, стр. 18), говоря о небесных телах, за- канчивает главу нижеследующими словами: «Как велик и как прост весь этот процесс! Только Божество могло задумать и вы- полнить его; человеку же остаётся только размышлять о нём и ис- следовать его. И, конечно, мы через это приближаемся прямым пу- тём к нашему Величественному Отцу, Который может всё заду- мать, – соприсутствуем Ему и пребываем на Его совете; если же этого нельзя, то падите в прах и молитесь безмолвно».

30) Тиндаль кончает свою речь, читанную им в British Asso- ciation, в Белфасте, в 1874 году, следующими словами: «Мир вме- щает в себе, наряду с Ньютоном, Шекспира, наряду с Байлем – Ра- фаэля, наряду с Кантом – Бетховена, наряду с Дарвином – Кар- лейля. Ни в одном из них, лишь во всех их вполне выражается че- ловеческая натура. Они не противополагаются друг другу, они

~ 56 ~

 

друг друга восполняют, один не исключает другого, и все соеди- нимы вместе. И когда дух человека, не удовлетворённый всеми ими, подобно пилигриму в тоске по родине, обратится к той тайне, из недр которой он вышел, захочет соединить мысль и веру, когда при этом будет изгнан всякий след нетерпимости и изуверства и ясно будет сознано, что здесь для мысли нигде не может быть по- ложено крайней преграды и что последующим временам должна быть гарантирована свобода установить свои отношения к этой Тайне сообразно со своими собственными потребностями, тогда я, разбив те преграды, которые выставляет материализм, буду утвер- ждать, что здесь открывается поле для упражнения благородней- ших способностей, которые, в противоположность познаватель- ным, можно назвать творческими способностями.

31) Линней, окончив свои наблюдения над организацией рас- тений, восклицает: «Вечный, беспредельный, всеведущий и всемо- гущий Бог прошёл мимо меня. Я не видал Его лицом к лицу, но отблеск божества наполнил мою душу безмолвным удивлением. Я видел след Божий в Его творении; и везде, даже в самых мелких, незаметных Его произведениях, что за сила! Что за мудрость! Что за неизречённое совершенство! Я наблюдал, как одушевлённые существа, стоя на высшей ступени, связаны с царством растений, а растения, в свою очередь, с минералами, которые находятся в недрах земного шара, и как этот самый шар земной тяготеет к солнцу и в неизменном порядке обращается вокруг него, получая от него жизнь. Я видел, как солнце и все другие звёзды, вся сол- нечная система, бесконечное звёздное небо движется в простран- стве, поддерживается в пустоте по воле непостижимого первона- чального двигателя, Существа существ, Причины причин, Прави- теля и хранителя мира, Господа и Создателя всякого творения...

Все вещи носят на себе печать божественной мудрости и силы; в них заключается наше благо и источник нашего счастья. В пользе, какую они нам приносят, я вижу благость их Творца, их красота показывает Его мудрость, а их гармония – продолжение их существования, их точные размеры и неисчерпаемая производи- тельность показывают могущество этого великого Бога»!

Не это ли вы называете провидением? Да, это и есть провиде- ние; им только и объясняется устройство мира. Итак, справедливо

~ 57 ~

 

верить, что есть Бог, существо беспредельное, вечное, ни от кого не происходящее, не сотворённое, без которого ничего не суще- ствует, которое создало и устроило мир. Он невидим для наших глаз, которые наполняет лучами своего света; мы только мысленно постигаем Его, и Его величие таится в глубоком святилище нашего духа». (Бог в природе. Флам. стр. 5).

32) Вольтер, несмотря на то, что всю жизнь нападал на кле- рикалов и религию, находил богатую пищу для своего остроумия в исповеданиях вер, смеялся над чудесами, отлучениями от церкви, над кафедрой и катехизисом и считал за великую для себя честь быть гонимым клерикалами, приправляя всякое столкнове- ние с ними ядами своей сатиры, – всё же верил в существование Бога. В вопросе, следует ли принять достаточное основание для действия Бога, Вольтер ставит очень высоко убеждения Лейбница, который отвечал на это утвердительно; кроме того, он во многих своих произведениях рекомендует взгляды Ньют