Глава 9. Спустя короткий промежуток времени на улицах воцаряется тишина

 

Спустя короткий промежуток времени на улицах воцаряется тишина. Изначально выживших скорпионов было немного, а теперь, я готова поспорить, их и вовсе не осталось.

Мужчины вылетают из ямы и скрываются в облаках. Один из них уносит на руках обмякшее тело ангела, который в противовес всем тем, кого я уже видела, действительно кажется мертвым.

Где-то вдали раздаются раскаты грома, а по коридорам заброшенных зданий свистит ветер.

Мы выжидаем до тех пор, пока не решаем, что приблизиться к руинам и взглянуть на все своими глазами уже безопасно. Я бы очень удивилась, найди мы хотя бы клочок ангельской кожи.

Мы подбираемся к булыжникам, стараясь не высовываться как можно дольше, хотя поблизости никого не видно. До дымящихся обломков остается пара шагов, как вдруг один из валунов скользит по склону вниз. Я замираю, расширив глаза и навострив уши.

За валуном отправляются и другие камни, формируя миниатюрный оползень. Кто-то пытается выбраться из разрушенного подвала. Мы все таимся за ближайшим автомобилем, не отрывая глаз от происходящего.

Еще больше обломков сыплется вниз, и спустя какое-то время на вершине горы из камней и щебня появляются руки. Следом голова. Поначалу мне кажется, что очередной подвид демона вырыл себе туннель прямо из ада. Но в следующую секунду существо вытягивает остальную часть своего тела из-под завала, дрожа и хрипя в процессе.

Это старушка. Правда, такой, как она, мне еще встречать не доводилось. Костлявая, сморщенная и будто вот-вот сломается. Ее кожа – вот что самое невероятное. Она настолько иссушена, что смахивает на вяленую говядину.

Тру-Тра и я переглядываемся, пребывая в шоке от этого зрелища. Старушка выбирается на поверхность и начинает брести вдоль руин, конечности ее дрожат как при артрите. Из одежды на ней потрепанный медицинский халат, который ей велик размеров на пять. Ткань покрыта грязью и ржавыми пятнами, сложно представить, что когда-то он был белоснежным. Выжившая осторожно ступает по щебню, глядя под ноги, она запахивает халат и обнимает себя за плечи.

Ветер бросает волосы ей в лицо, и она поднимает голову, чтобы убрать их в сторону. Есть что-то странное и в ее густых волосах, и в этом жесте. Проходит минута, прежде чем до меня доходит, в чем же загвоздка.

Когда это я видела, чтобы бабуля вскидывала голову и отбрасывала волосы от лица? А ее шевелюра, она же темная от кончиков до самых корней, хотя последним писком постапокалиптической моды среди пожилых дом является хотя бы пара сантиметров отросшей седины.

Когда из-за автомобилей показываемся мы, она замирает и глядит на нас словно испуганное животное. Даже иссушенная кожа на ее лице не мешает мне мучиться от мысли о том, что кого-то она мне напоминает.

И тут меня осеняет.

Перед глазами встает сцена: два маленьких ребенка висят на заборе и глядят вслед своей матери, направляющейся в обитель. Она оборачивается, чтобы послать и прощальный воздушный поцелуй.

В итоге их мать стала обедом для одного из зародышей скорпионов-ангелов. Я разбила резервуар мечом, но ничем ей больше не помогла, поскольку должна была постоять за себя.

И она жива.

Вот только выглядит теперь на полтинник. Прежде глаза ее были красивы, а теперь потерялись на лице, испещренном морщинами. Щеки настолько впали, что я практически вижу кости. Ее руки с длиннющими ногтями покрыты тоненькой кожей.

Увидев нас, покидающих свое укрытие, она приходит в ужас и начинает карабкаться с удвоенным рвением. Она пытается удрать от нас на четвереньках, и мое сердце просто разрывается, ведь я помню, какой она была прекрасной и здоровой до того, как до нее добрались монстры. Убежать далеко в таком состоянии ей не под силу и потому женщина прячется за почтовым ящиком.

Она же всего-навсего крошечная девчонка, но ей удалось выжить, а это заслуживает уважения. Она имеет право убраться подальше от места, где была погребена заживо, а для этого ей не мешало бы подкрепиться. Я роюсь в карманах и нахожу батончик «Сникерс». Проверяю, не ли у меня чего-то менее ценного, но, увы и ах.

Тогда я делаю несколько шагов в направлении этой бедняжки, съежившейся в своем укрытии.

У моей сестры в таких вещах опыта гораздо больше. Но, по-моему, я кое-чему у нее научилась, наблюдая за тем, как Пейдж приходит на помощь брошенным животным и искалеченным детям. Я оставляю шоколад на дороге, там, где женщина сможет его увидеть, а затем отступаю на несколько шагов назад, на безопасное для нее расстояние.

Какое-то время она просто смотрит на меня, словно побитый зверек, а затем хватает батончик быстрее, чем я могла бы предположить. В доли секунды она срывает обертку и запихивает шоколад в рот. Мышцы ее лица расслабляются по мере того, как немыслимая сладость и аромат Мира До обрушиваются на ее рецепторы.

- Мои дети, мой муж, - говорит она хрипло. - Куда все ушли?

- Не знаю, - отвечаю я ей. - Но многие люди перешли в лагерь Сопротивления. Возможно, и они тоже там.

- Что за лагерь Сопротивления?

- Сопротивление – это те, кто атаковал ангелов. Люди стекаются в лагерь, чтобы влиться в их ряды.

Она моргает.

- Я помню тебя. Ты умерла.

- Мы обе живы, - возражаю я.

- Я умерла, - не слушает меня она. - И попала в ад.

Она вновь обхватывает себя руками.

Я не знаю, что на это сказать. Какая, в сущности, разница - умерла она или нет? Она определенно прошла через ад, ей виднее.

Сэнджей подходит к нам с таким видом, словно перед ним бездомная кошка.

- Как вас зовут?

Она смотрит на меня, желая убедиться, что ему можно доверять. Я киваю.

- Клара.

- Я Сэнджей. Что с вами произошло?

Она смотрит на свою подрагивающую руку.

- Монстр высосал из меня жизнь.

- Что за монстр? – спрашивает Сэнджей.

- Ангелы-скорпионы, это о них я вам рассказывала, - вмешиваюсь я.

- Адский доктор сказал, что меня отпустят, если я приведу их к своим маленьким девочкам, - говорит она монотонно, - Но я бы никогда не отказалась от них. Тогда он сказал, что монстр будет разжижать мои внутренности и питаться ими. Он говорил, что сформировавшиеся особи не станут меня убивать, но развивающиеся могут и сделают это.

Клара начинает дрожать.

- Он сказал, что мне предстоит такое мучение, какого даже не в силах вообразить. - Она закрывает глаза, словно это поможет удержать подступившие слезы. – Слава Богу, я не поверила ему. – Она немного задыхается. – Слава Богу, я даже не подозревала, как это больно.

Она начинает рыдать, но ни единой слезы не катится по ее щекам, словно из нее действительно высосали всю жидкость.

- Ты не предала своих детей и осталась жива, - говорю я. - Это единственное, что имеет значение.

Она накрывает своей дрожащей рукой мою ладонь и бросает взгляд на Сэнджея.

- Монстр убивал меня. И вдруг, откуда не возьмись, появляется она и спасает меня.

Сэнджей смотрит на меня с уважением. Я беспокоюсь, что она может рассказать ему и о Раффи, но оказывается, Клара потеряла сознание сразу после того, как увидела, что меня укусил скорпион. Так что помнит она не так уж много.

Пока мы пробираемся по обломкам, осознание произошедшего с Кларой разъедает меня изнутри, подобно кислоте. Сэнджей присаживается рядом с ней на тротуаре, расспрашивает ее о чем-то вполголоса и делает заметки. В Мире До утешение кого-то вроде Клары являлось призванием моей сестры.

Мы обнаруживаем несколько мертвых скорпионов и ни следа ангельской плоти. Ни капли крови, ни частицы кожи. Ничего, что помогло бы нам узнать о них больше.

- Одна маленькая ядерная бомбочка, - причитает Тра, пробираясь через завалы. – Я же больше и не прошу. Я же не жадный.

- Вот-вот, и детонатор, - подхватывает Тру, разгребая ногами обломки бетона. Судя по его тону, все ему здесь претит. – Ну правда, к чему эти ядерные прятки? Мы бы здорово развлеклись, взорвали бы пару пастбищ с коровами или что-то еще в этом роде

- Дружиище, - протягивает Тра. – Это было бы просто улетно! Только представь! Бууум! – Он изображает грибовидное облако. – Мууу!

Тру посылает ему страдальческий взгляд.

- Ну что за ребячество. Что за пренебрежение к ядерному оружию? Надо все хорошенько взвесить и рассчитать траекторию так, чтобы после взрыва на головы твоих врагов посыпались радиоактивные коровы.

- Прям на макушки, - соглашается Тра. - Одних раздавят, других заразят.

- Придется обмозговать, на каком расстоянии от эпицентра, поставить коров. Они должны стоять достаточно близко, чтобы взлететь, но не настолько, чтобы разом обратиться радиоактивной пылью, - замечает Тру. – Уверен, немного практики и все у нас с тобой получится.

- Я слышал, израильтяне запустили в ангелов ядерную боеголовку. Смели их с лица неба, так сказать, - припоминает Тра.

- Враки, - парирует Тру. – Никто бы не пожертвовал целой страной, ради пары зазевавшихся ангелов. Бессовестная трата ядерного оружия.

- В отличие от радиоактивных коров, - говорит Тра.

- Именно.

- Плюс, - продолжает Тра, - они вполне могут оказаться единственными отрицательными супергероями, способными противостоять радиации. Я тебе больше скажу, они могли бы ее поглощать, а затем запускать в нас!

- Никакие они не супергерои, дурачок, - не соглашается Тру. – Просто люди, способные летать. Их порвет на кусочки, как и любого из нас.

- Ну и где тогда ангельские трупы? – интересуется Тра.

Мы стоим в самом центре руин и всматриваемся в дыру на месте бывшего подвала. Переломанные человеческие тела разбросаны по всему периметру развалин, но крыльев нет ни у одного из них.

Налетает ветер, швыряя в нас ледяные капли дождя.

- Такое количество пуль и столь масштабные разрушения не могли просто взять и ранить их, они должны быть мертвы, - говорит один из парней, приехавших на другой машине. – Так ведь?

Мы все обмениваемся взглядами, не желая озвучивать то, о чем каждый из нас подумал.

- Они забрали с собой несколько тел, - отвечает Тру.

- Ага, - кивает Тра. – Но, судя по всему, те просто были в отключке.

- Здесь просто обязан заваляться мёртвый ангел, - говорит Тру, поднимая один из обломков бетона и заглядывая под него.

- Не могу не согласиться. Где-то они есть.

Вот только нигде их нет.