СИСТЕМНАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ БЕРТА ХЕЛЛИНГЕРА 20 страница

Людвиг: Это все, что я должен сделать, а все остальное ерунда?

Б.Х.: Что является сейчас решением?

Людвиг: Решение в том, чтобы я склонился перед моим отцом.

Б.Х.: И чтобы ты сказал матери: «Я принадлежу моему отцу, он тот, кто мне нужен». Тогда все остальное ты можешь забыть.

Людвиг (немного упрямо): Тогда все остальное неважно — сестра и так далее...

Б.Х.: Теперь это согласие в качестве обороны.

Корова и забор из колючей проволоки

Лидия: В данный момент я чувствую себя спокойной и сильной. Се­годня ночью я видела сон. Когда я проснулась, то сильно расплакалась. Тогда мне пришли в голову определенные образы. Один из них был та­кой: я видела маленького человека, который упал в бочку с дождевой водой, а потом я увидела мою сестру, но без какой-либо взаимосвязи...

Б.Х.: Это образы сна или что?

Лидия: Это было после сна, и при этом были слезы.

Б.Х.: В этом ничего нет.

Лидия: Хорошо, но это как-то связано с одним разговором...

Б.Х. (перебивая): Я не хочу этого знать.

Лидия (продолжая говорить): Хорошо, но несмотря на это, еще кое-что расскажу, хочешь ты это знать или нет.

Б.Х. (перебивая): Нет, это пример, который я хотел бы проанали­зировать. Тут есть некое переживание, и тогда начинается поиск его

объяснения. Каким бы ни было объяснение, оно приносит облегче­ние. Но оно никак не связано с понятиями «правильно» или «непра­вильно». В большинстве случаев человек ищет причины для собствен­ного бездействия или несчастья. Как только объяснение найдено, процесс, который был вызван переживанием, прекращается.

Это можно увидеть на примере истории мистики. Некоторые со­бытия у христиан, мусульман и буддистов очень похожи, а интерпре­тируют они их все по-разному. Они пытаются осмыслить его с помо­щью тех возможностей, которыми располагают. Но переживание нельзя обосновать, и нужна большая дисциплина, чтобы оставить все как есть и отказаться от объяснений. Нужно плыть в потоке и смот­реть, куда он несет. Так понятно, Лидия? Ты можешь это принять?

Лидия (немного надменно): Большое спасибо, но...

Б.Х.: Снова ничего. (Дальше группе) Если терапевт сейчас деталь­но остановится на том, что он или она приводит в качестве объясне­ния, то он помешает течению опыта. (Лидия начинает плакать. ОЪ-ращаясь к ней) Теперь ты возвращаешься к чувству. Это хорошо.

Я размышлял как-то о чистой правде и как с этим обходиться. Мудрец ведет себя с чистой правдой как корова с забором из колю­чей проволоки. Покуда есть что поесть, она держится подальше. А потом она ищет отверстие. (Смех в группе.) Теперь я дал тебе руко­водство к действию, как обходиться с некоторыми авторитетами.

Упрямство и дух противоречия

Хильдегард: Вчера я поняла, что я всегда сначала защищаюсь. Мне трудно на что-то согласиться. Я быстро реагирую упрямством.

Б.Х.: Это те люди, которыми лучше всего манипулировать. На упрямство всегда можно положиться. Здесь есть три сорта людей: первые сначала говорят «да», а потом думают; вторые сначала гово­рят «нет», а потом думают; а третьи сначала думают. (Пауза) Хиль­дегард это слышала? Она не могла это услышать, потому что тут же сказала «нет».

Пока варится яйцо

Эдда: У меня слегка учащено сердцебиение. Я все еще не отошла от отказа сегодня утром.

Б.Х.: Да, ты можешь спокойно пестовать это, если тебе угодно. Но пестовать это ты можешь, только если закроешь глаза.

Эдда: Я не хочу это пестовать, но я очень быстро понимаю, что упрямые...

Б.Х.: Ну-ну-ну. Это было приятно. Ты им показала.

Эдда: Чего, чего?

17 — 2296

Б.Х.: Ты им показала. Но при этом ты, конечно, и проигрываешь тоже. ■

• Упрямство — это неспособность брать, и дилемма тут в том, что человек ждет, когда ему кто-то поможет. Однако если ему кто-то по­могает, то нужно его оттолкнуть, чтобы упрямство сохранилось. Но путем многолетних исследований я установил, что в случае упрям­ства есть решение: его на пять минут задвигают.

Триумф или успех

Гудрун: Сегодня я проснулась в шесть утра, и у меня было такое чувство, что вокруг меня сидит много народу и все говорят: «Ты дол­жна, ты обязана... ты должна проводить твоего друга. Ты должна сна­чала отдать ему должное, ты не можешь больше быть недовольной...»

Б.Х.: Ты должна каждому сказать, что ты это сделаешь... сделаю, сделаю, сделаю. Только в этом случае ты когда-нибудь от них изба­вишься (веселье).

Гудрун: Но это так много. Тут приходит один, который говорит...

Б.Х. (перебивая): Хорошо, хорошо, если тебе это доставляет уд-вольствие, то пожалуйста. Вот внутренняя стратегия, которую я тебе показал. Но она требует дисциплины, а самая высокая дисциплина, которая нужна человеку для выполнения стратегии, — это отказ от триумфа. Это две взаимоисключающие вещи: триумф и успех. Или у меня есть триумф, и я жертвую успехом, или у меня есть успех, и я жертвую триумфом. Такова дисциплина для достижения успеха, и поэтому в нем всегда есть некий элемент смирения. Я говорю о том успехе, который остается.

Гудрун: Я еще не решилась отказаться от триумфа.

Б.Х.: Точно, он у тебя будет, Когда распирает грудь — это имеет свою цену: там внутри преимущественно воздух. Ты слышала только слова.

Хильдегард: Моя сестра овдовела. У нее не было детей, и тогда она вышла замуж за вдовца, у которого есть взрослый сын. Этот сын очень трудный, и даже отец страдает от своего сына, который живет в той же местности. И хотя моя сестра знает, что это его сын, но она также видит, как он страдает из-за отношений с сыном, а еще как человек посторонний она видит, какие ошибки допускает отец, и даже гово­рит ему об этом. Но это не помогает.

Б.Х.: Ну да, конечно, нет! Она должна ему сказать: «Ты лучший отец для своего сына». '

Хильдеград: И я думаю сейчас, после того, как ты...

Б.Х. (перебивая): Ах, ну разве не изощренно она это вытеснила? (Обращаясь к Хильдегард) Что я сказал?

Хильдегард: Что она должна ему сказать: «Ты лучший отец для твое­го сына». И я хотела...

Б.Х.: Нет, нет, ты еще не совсем поняла. Ты услышала только слова.

Хильдегард: Я думаю, что к этому относится еще...

Б.Х.: Нет, нет, это еще не внутри у тебя. Я прерываю это сейчас.

Хотеть — знать

Хилъдегард: Я не знаю, как я себя чувствую.

Б.Х.: Когда человек этого не знает, ему всегда хорошо. Когда че­ловеку плохо, он это знает.

Хильдегард: Но мне и не так уж хорошо. Я чувствую, что в опре­деленные моменты у меня появляется большое волнение и многое оказывается затронуто, но потом это раз за разом очень быстро шмыгает в угол, чтобы я не могла туда попасть. И тогда остается один рассеянный туман, который тоже частично отделяет меня от реальности.

Б.Х.: Для волнения есть хороший угол, куда можно ускользнуть, чтобы избежать, изменения. Это хотеть — знать больше, чем это необ­ходимо, для того чтобы действовать. Это когда я хочу понять, вместо того чтобы продолжить движение и соответственно действовать. Зна­ние — это тот уголок, где на энергию налагается запрет. Еще что-то, Хильдегард?

Хильдегард: Для начала хватит.

Б.Х.: Ты это поняла?

Хильдегард: Боюсь, да (смех).

Б.Х.: Сейчас это исключение из правила, сейчас можно понимать.

Ирэне: Я слишком много думаю и чувствую себя тогда перенапря­женной. Сейчас время что-то делать, а не говорить, а потом я позво­ню маме.

Б.Х.: Есть же люди, которые встают под душ и считают капли. (Пауза) У нее это отклика не нашло, а у вас? *

Я приведу другой пример, чтобы пояснить этот процесс:

В Америке есть новый метод изучения языков. Там используют его в основном для обучения шпионов. Так они в кратчайшие сроки великолепно осваивают чужой язык. Метод этот очень прост: ученик получает шесть учителей, которые непрерывно обращаются к Нему на иностранном языке, пока он не перестает вообще что-либо пони­мать, и тогда он учится на другом уровне. И дети тоже так учатся. Шесть человек или больше непрерывно говорят что-то ребенку на иностранном языке.

17*

Молодые рыбки попадаются на удочку

Эдда: Я вспоминаю два сна из моего детства, и я хотела бы разоб­раться, что это за сны.

Б.Х.: Нет!

Эдда: Почему?

Б.Х.: У тебя сейчас больше шансов, когда ты спрашиваешь меня почему, или меньше?

Эдда: Меньше.

Б.Х.: Точно. Этот вопрбс «почему?» — попытка оттеснить другого в подчиненную позицию. Тогда я, так или иначе, перестаю быть те­рапевтом. Я хочу быть как минимум равным. То, что сейчас сделала Эдда, называется «бросить приманку». Молодые рыбки на это клю­ют. (Веселье.) Еще что-то, Эдда?

Эрих: Десять минут назад я проснулся с одним сном, который за­кончился...

Б.Х. (перебивая его): Нет, нет, я хочу иметь начало. (Все смеют­ся.) Как он начался? Только если ты хочешь это сказать.

Эрих: Я не знаю, последняя сцена показалась мне совершенно замечательной.

Б.Х. (ухмыляясь): Каким бы оно могло быть?

Эрих: Вдруг мне пришло на ум отправиться в паломничество.

Б.Х.: Это что-то о сне. То, что о сне говорится, не в счет. В счет идет только сам сон. Итак, я...

Эрих: Итак, я отправляюсь в чужой город.

Б.Х.: Вот эта фраза. Теперь ты должен проверить, то ли это, что нужно, ведет ли тебя туда хорошая сила или тебя гонит туда демон.

Эрих (немного тихо): Я думаю, это хорошая сила.

Б.Х.: Я думаю, это демон. Демон хитер.

В этом что-то есть

Катарина: У меня все еще вертится в голове, про чувства. В отно­шениях с людьми часто бывает так, что я автоматически занимаю противоположную позицию. Мне никак не удается за этим просле­дить, так быстро это происходит. Раз — и я уже там. Когда речь идет, например, о справедливости, я завожусь наверняка.

Б.Х.: Как-то одна женщина рассказала мне, что ее мать назвала ее шлюхой. Она спросила меня, что ей теперь делать. Она всегда уходи­ла в противоположную позицию. Я сказал ей, что ей следует согла­ситься: «Да, есть немного». Так что, когда ты в следующий раз захо­чешь снова занять контрпозицию, ты можешь сказать: «Что-то в этом есть».

Катарина: Это совсем просто.

Б.Х.: Прежде всего, тогда у другого с его позицией не будет над тобой власти. Когда человек знает, как с этим обходиться, этим мож­но почти что наслаждаться.

Принесенное из «домашнего кино»

Мануэля: У меня сильно бьется сердце, я боюсь, что у меня то же самое, что и у Эдды. Но я сейчас снова зареву, может быть, мне следу­ет передать слово дальше?

Б.Х.: Ох как страшно! Если ты оставишь глаза открытыми, сказа­ла Нора, то так реветь лучше. (Оба улыбаются.) И громко дышать. И смотреть. Так, да. И продолжать дышать. Но ты меня все еще не ви­дишь.

Мануэла (быстро): Да нет, я вижу, что у тебя голубые глаза (все смеются).

Б.Х.: Ты первая, кто мне это говорит. У меня вовсе не голубые гла­за. Ты уж посмотри повнимательней.

Мануэла: Теперь я действительно этого не вижу.

Б.Х.: Вот именно это я и хотел тебе сказать. Ты даже не видишь моего лица. Какие у меня волосы?

Мануэла: Уж их-то я пока еще вижу.

Б.Х.: Ах, боже мой, у меня снова какие-то появились! (Громкий смех.) Еще что-то, Мануэла?

Мануэла: Нет.

Выход в том, что все может остаться так, как есть

Мирьям: В начале круга я была еще полностью в моей нынешней системе, но сейчас я снова думаю о том, что мои родители переезжа­ют из дома, в котором прожили сорок лет, а мы в этот дом въезжаем. Это очень-очень долгий процесс, когда моя мама, например, наво­дит порядок в чулане и когда еще раз всплывает все прошлое.

Б.Х.: Я бы не стал туда переезжать.

(Длительная пауза.)

Мирьям: Ты можешь объяснить почему?

Б.Х.: То, что очевидно, объяснений не требует.

Мирьям: Тогда оставлю-ка я все как есть.

Б.Х.: Ты как раз-таки и не оставляешь.

Мирьям: Да, я просто не могу сейчас ничего сказать по этому по­воду. Я же должна это сначала как-то проработать.

Б.Х.: Проработать — значит: я нахожу выход, что все может остать­ся так, как я это запланировала. У тебя нет выбора, потому что ты не готова принять оба варианта. У тебя был бы выбор, если бы ты приняла один вариант и проверила, как он на тебя подействует, приняла бы

другой и проверила его влияние на тебя. И в то же время позволила бы себе почувствовать, какое воздействие это оказывает на твою семью. В таком решении есть отрицание конца и непостоянства. Здесь есть ук­лонение от прощания и уклонение от назревшего конца.

Нерешительность

Марта: Я замечаю такую амбивалентность: я очень хотела бы сде­лать расстановку моей семьи и в то же время думаю, а не стоит ли мне записаться на следующий год, если я теперь не успею.

Б.Х.: Записаться-то ты можешь, только я тебя не возьму (улыба­ется, все смеются).

Марта: Я очень этого хочу, но я не знаю, достаточно ли я сообра­зительна.

Б.Х.: Нет, ты слишком медлительная. Но это ведь тоже замеча­тельно, наблюдать замыкающего процессию.

Марта: Тут есть и жадность тоже. Я хотела бы расставить мою се­мью, отношения с моим другом и, может быть, еще кое-что в связи с моей профессией.

Б.Х.: Да, уж если не всё, тогда совсем ничего.

Тайна пути

Мануэла: Я надеюсь, что во время курса я когда-нибудь приду к тому, чтобы сделать расстановку моей семьи. Я надеюсь, но я не знаю, удастся ли это.

Б.Х.: Скорее нет!

Мануэла: Хорошо, если ты так говоришь. Жаль, но, может быть, это и неплохо. (Начинает плакать и смотрит себе под ноги.)

Б.Х.: Я хочу сказать кое-что о тайне пути. Человек идет по пути вперед, оставляя все, что было до сих пор, позади, в том числе и прежнее понимание. И я скажу тебе еще кое-что по поводу пути: цели человек достигает последним шагом. Все остальное — подго­товка.

Я расскажу еще одну историю.

Осел

Один человек купил молодого осла и очень рано стал приучать его к суровости жизни. Он навьючивал на него тяжелые грузы, целыми днями заставлял его работать, а поесть ему давал только самое необходимое. И так вот маленький осел превратился вскоре в на­стоящего осла. Когда приходил его хозяин, он падал на колени, низ­ко склонял голову и охотно давал навьючить на себя любой тяже­лый груз, даже если иногда чуть не падал.

Другим, кто это видел, было его жаль. Они говорили: «Какой бед­ный осел!» — и старались сделать ему что-нибудь хорошее. Один хотел дать ему кусок сахара, другой — кусок хлеба, а третий даже хотел заманить его на свое зеленое пастбище. Но он показал им, что он был за осел. Одного он укусил за руку, другого лягнул в бедро, а с третьим был упрям как осел. Тогда они сказали: «Ну и осел!» — и впредь оставляли его в покое.

Но у своего хозяина он ел с руки, даже если это была пустая солома. А тот везде его расхваливал и говорил: «Это самый большой осел, которого я когда-либо видел!» — и дал ему имя Ия. Позже люди не могли прийти к единому мнению о том, как произно­сится это имя, пока один диалектик из Баварии не решил, что оно должно звучать так: Щи) я(я).

г) Если не помогает понимание, поможет страдание: терапевтическая работа с симптомами

На семинарах Б.Х. делился некоторыми новыми идеями по пово­ду типичных динамик при образовании определенных симптомов и некоторыми неожиданными возможностями решения, которые я не хотел бы утаить от читателей.

Это можно показывать в цирке (кусание ногтей)

Андреа: Вчера меня заинтересовали истории, связанные с ночным недержанием мочи у девочки. А что беспокоит меня, так это то, что наша дочь уже долгое время грызет ногти.

Б.Х.: Ох, скажи ей, что она должна очень красиво округло их об­кусать, а затем посмотри, удалось ли ей сделать это красиво.

Андреа: Мы как-то уже делали это в течение какого-то времени, и она довольно-таки противилась этому.

Б.Х.: Второй вариант — это забыть, что она грызет ногти.

Андреа: По мне, это не совсем хорошо, потому что грызет она их очень интенсивно. Недавно она даже обкусала ногти на ногах.

Б.Х.: Это она может показывать в цирке. (Всеобщий смех.)

Андреа: Вальтер (ее муж) тоже не считает, что это так уж плохо, и говорит: «Давай я с этим разберусь, я беру это на себя».

Б.Х.: Но что действительно могло бы помочь, так это, может быть, одна маленькая зашифрованная история.

Одна молодая женщина с маленьким ребенком идет по улице. Ре­бенок говорит: «Я хочу мороженого». На что мать отвечает: «Нет, это плохо для твоих зубов». Чуть позже: «Я хочу мороженого». «Нет,отнего ты растолстеешь». Они идут дальше. «Я хочу мороженого!» «Нет, сей-

час это невозможно, это слишком дорого». Они идут дальше... В конце концов мать купила себе мороженое, поделилась немного с дочерью, и тогда все стало хорошо.

Андреа: Теперь я тоже этого не понимаю.

Б.Х.: Да, так она ведь и была зашифрована.

Я делаю это для тебя (например, заболеваю)

Очень часто симптомы являются попытками прийти в семье к компромиссу.

Гудрун: Когда у моего Отца была связь с подругой, у моей матери развилось заболевание щитовидной железы, а когда мне было восем­надцать и я ушла из дома, у меня началась та же болезнь. Мне это видится так, как будто это была та цена, которую я заплатила, чтобы смочь оставить мать.

Б.Х.: Терапевтической интервенцией здесь было бы сказать этому человеку: «Я делаю это для тебя. Да, два зоба все же лучше, чем один. Благодаря второму первый пропадает».

Гудрун: Скорее нет. Я точно видела, какие симптомы развились у моей матери.

Б.Х.: И ты ей подражаешь. Очень хорошо.

Головная боль как накопившаяся любовь

Участница: Сегодня с утра у меня так сильно болела голова, что я не могла прийти.

Б.Х.: Что это была за боль?

Участница: Мне кажется, что она не связана с простудой. Болело в области затылка и в ладьевидной ямке.

Б.X.: Знаешь, что означают головные боли? Скопившуюся любовь. Куда ж ей деться, любви? Выдыхать, например, — это один путь дать ей вытекать, и приветливо смотреть — это тоже путь. Ну, посмотри-ка сюда приветливо! Доброе утро!

Участница: Доброе утро!

Б.Х.: Другой путь — это дать ей вытекать через руки. Тут она тоже вытекает. Она вытекает через выдох, приветливый взгляд и через руки. Да, точно так.

Участница: Я часто думаю, что недостаточно люблю мужа.

Б.Х.: Да, ты этого не делаешь.

Участница: И это уйдет, если я осознанно встану рядом с ним?

Б.Х.: Точно!

Участница: Но это не течет само по себе, мне придется снова и снова делать это осознанно.

Б.Х.: Это не повредит. Главное, это помогает.

При болях в спине показано поклониться

Боли в спине всегда имеют одно и то же значение, за исключени­ем соматических причин, которые тоже следует учитывать. Боли в спине исцелить очень просто: путем глубокого поклона. Перед: кем? Посмотри, как ты сидишь. Это прямо противоположно поклону, По­клон идет вот так, со взглядом в пол. Если перевести его во «внутрен­ние» слова, поклон означает: «Я воздаю тебе должное». Эта фраза со­впадает с внутренним поклоном. Это совершенно удивительная фра­за! Она одновременно отделяет.

Людвиг: Когда я чувствую моего отца здесь, слева, с этой стороны становится тепло, потом это вот так переходит, и тогда у меня начи­нает болеть спина.

Б.Х.: Боли в спине всегда означают одно и то же. Знаешь, что? Боли в спине проходят, когда человек низко перед кем-то склоняет­ся, причем до земли. Перед кем тебе нужно это сделать?

Людвиг: Перед моим отцом.

Б.Х.: Точно, это сейчас внутренний образ, и ты должен дать ему возможность долго действовать, пока не почувствуешь: теперь он уми­ротворен. Тогда ты сможешь встать рядом с ним. Я не хотел говорить тебе это, но твой симптом показывает, что это нужно сказать. Но так намного лучше, когда сначала приходит симптом, а потом я это гово­рю, потому что тогда ты сам от себя получаешь внутреннюю реак­цию, что необходимо сделать. Тогда тебе нужно следовать не за мной, а за сигналом своего тела.

Фрауке: Я тоже застряла на болях в спине, которые сопровождали меня тридцать лет до операции. До сих пор я всегда думала, что это как-то связано с «нести и выносить».

Б.Х.: Это популярная интерпретация. Если бы она была верной, намного меньше людей мучилось бы болями в спине.

Динамика мании и ее ликвидация

Основная динамика мании, как мне кажется, такова, что человек не может или не имеет права брать у своего отца. Мать дает ребенку понять: хорошо только то, что приходит от меня, а то, что идет от отца и его семьи, плохо. Ты не имеешь права это брать. Бери только у меня! Тогда ребенок говорит: «Если я могу брать только у тебя, мама, тогда я отомщу и возьму столько, что мне это повредит». Мания — это, так сказать, месть и искупление за «не иметь права принять отца».

Но в этом есть уже и решение: стоит только человеку перед лицом матери взять у отца и дать ему пространство, как он сможет отказать-

ся от мании. Это относится к алкоголизму, наркомании и булимиИ. Это, по меньшей мере, один из компонентов, над которым стоит думать в случае любой мании.

Поскольку мания, по моему мнению, часто возникает тогда, ког* да доступ к отцу перекрыт матерью, то лечить наркоманов — как муж* чин, так и женщин — могут только мужчины. Если терапию возьмет! на себя женщина, она обычно встает между клиентом и его отцом, щ это мешает найти решение. Дать возможность клиенту подойти копш лучше всего может мужчина. Ведь речь здесь идет о хороших внутч| ренних образах. Если женщина-терапевт способна дать отцу клиента! или клиентки место в своем сердце, то она тоже может его представ-f лять.

Ютта: Я знаю два случая мании, где отцы умерли очень рано.

Б.Х.: Точно! Тогда они могут составить себе образ отца, поднять Л перед ним бутылку и сказать; «На здоровье, папа, рядом с тобой эти I очень вкусно», — и затем выпить, узнать, как это на вкус. Такой ла бы быть одна из возможностей.

Лучше исчезну я, чем ты, мой дорогой папочка

(истощение)

Я хотел бы сказать кое-что по поводу динамики истощения. Та­кая динамика не ограничивается только теми семьями, в которых есть ' такие случаи, истощение — это популярная манифестация.

Динамика, стоящая за истощением, такова: «Лучше я, чем ты», в смысле спасения. Вот, например, лучше я окажусь в тюрьме, чем ты; лучше исчезну я, чем должен будешь уйти ты; лучше умру я, чем ты; лучше болен буду я, чем ты. За этим стоит любовь, самопожертвова­ние в паре с идеей, что другой тогда сможет остаться. Раньше такая динамика часто выражалась в чахотке. Здесь внутри тоже есть исчез­новение. И в случаях самоубийства тоже нередка такая динамика; лучше я, чем ты. Зачастую это делается и задним числом. Реакция ребенка при этом не привязана к какому-то определенному времени. Если, к примеру, отец умер, когда ребенку было четыре года, в четыр­надцать он может начать страдать истощением с фантазией: «Лучше '] я, чем ты, папа». Хорошей фразой для истощенных является следую­щая: «Дорогой папа, даже если ты уйдешь — я останусь».

Пример:

Здесь была однажды молодая женщина, которая рассказала, что ее,щ отец был болен туберкулезом и подолгу лечился в санаториях. Иногда он ненадолго возвращался домой. С течением времени в семье роди-

лись восемь или девять детей. Но он постоянно очень подолгу отсутство­вал. Потом появились новые лекарства, он выздоровел и здоровым вер­нулся домой. Тогда мы сделали расстановку семьи, и отец в ней стоял совершенно снаружи. Тут стало ясно, что, когда он вернулся, его не по­приветствовали. Поэтому ситуация все еще оставалась такой, как будто он по-прежнему был в санатории. Молодой женщине, которая расстав­ляла свою семью, я сказал, что это можно поправить. У родителей вскоре после этого должен был быть юбилей совместной жизни, и уже были приглашены гости. И тогда она решила во время праздника справить это «добро пожаловать». Недавно я рассказал этот случай группе, и один участник сказал, что он друг этой женщины. Она воплотила свой план в жизнь, и это был большой успех.

Следующий пример — это работа с 17-летней женщиной, кото­рая находилась на стационарном лечении в одной психосоматичес­кой клинике в Шварцвальде. Б.Х. проводил в этой клинике«уперви-зию, и клиентка тоже была на той сессии.

Сначала Б.Х. спрашивает о решающих событиях или пережива­ниях в семье и не узнаёт о ядре семьи (отец, мать, клиентка и брат моложе ее на пять лет) ничего примечательного. Старший брат отца умер рано от пароксизма, а мать отца умерла в 1949 году от рака.

Генограмма семьи молодой женщины, страдающей истощением*:

* Сокращения: О-отец М — мать

1 — первый ребенок, дочь

2 - второй ребенок, сын ОО - отец отца

МО — мать отца

1БО — первый брат отца

Терапевт клиентки делает расстановку изначальной системы кли- «а ентки. Клиентка хотя и удивляется тому, что стоит так близко к отцу, | но не желает ничего менять.

Исходная расстановка:

Б.Х.: Как вы чувствуете себя на ваших местах?

Исполняющая роль клиентки: Мне не хватает воздуха — так тесно рядом с отцом и матерью.

Отец: Мне здесь очень хорошо. У меня такое чувство, что я стою в центре.

Б.Х.: Сейчас вы видите пример того, как человек делает какие-то * выводы на основе зрительного образа, а не ощущений на этом месте. Как выглядит чувство по отношению к дочери?

Отец: Я смотрю скорее прямо. По отношению к жене это скорее конфронтация. Что-то есть в воздухе между нами.

Мать: Я чувствую себя напряженной, и мне кажется, что все про­тив меня. Хоть я и стою так близко, я чувствую себя одинокой, и у меня мало контакта. Дочь — как центр тяжести, за который я дер­жусь. С мужем и сыном контакта нет.

Брат: Мне очень хорошо. Они тут играют так «по маленькой», а я смотрю в другом направлении.

Б.Х.: Когда видишь эту картину, то кажется, что кто-то должен стать туда вперед (показывает в направлении центра полукруга). Тут кого-то не хватает. Кто должен тут стоять? Возьму-ка я умершего старшего брата отца. (Ставит его напротив отца, движение 1.) Что изменилось?

Брат: Так лучше, у меня есть ориентация.

Исполняющая роль клиентки: Мне это дает воздух, до этого я чув­ствовала обоих родителей слишком близко и подавляюще. Родители теперь больше ориентируются туда, и я стала свободнее.

Мать: Когда он появился, у меня было такое чувство, что у меня отнимают власть. С фигурой там, впереди моя власть исчезает.

(Б.Х. ставит отца слева рядом с его братом на другую сторону, дви­жение 2.)

Брат отца: Теперь я не чувствую себя больше таким одиноким.

Отец: Здесь мне лучше, чем там.

Исполняющая роль клиентки: Мне еще лучше, я чувствую облегче­ние и большую свободу передвижения.

Б.Х.: Моим первым предположением было, что у отца есть тен­денция приближения к мертвому брату. Это является той силой, ко­торая вытягивает его из семьи.

(Ставит мать слева рядом с мужем.)

Мать: Так намного лучше. Здесь я на своем месте.

(Б.Х. ставит брата слева рядом с сестрой.)

Исполняющая роль клиентки: Мне сейчас тоже хорошо. Когда брат еще стоял там (показывает на его прежнее место), я думала: «Я же здесь сейчас страшно одинока». Было бы хорошо иметь больше мес­та, но такой одинокой я тоже быть не хотела.

Брат: Мне здесь не так хорошо.

(Б.Х. на пробу ставит брата справа рядом с братом отца, движе­ние 3.)

Брат: Так правильнее.

Б.Х: Это была только проверка, связан ли он как-то с дядей. Это подтвердилось.

Отец: С ним (сыном) мне здесь лучше.

Б.Х.: Я не совсем ему доверяю, говорит ли он то, что есть... Для терапевта очень важно это проверить. Нельзя принимать выска­зывания участника за истину, нужно наблюдать, воспринимает ли он сейчас то, что чувствует на этом месте или делает какие-то вы­воды и создает какие-то конструкции. В этом нужно тренировать­ся, и здесь есть хорошая возможность поучиться. Так что я прове­рил, есть ли связь сына с его мертвым дядей? Есть, но в таком виде это не решение, он должен вернуться назад, к сестре. (Ставит его назад к сестре, движение 4, а брата отца ставит за отца, движение 5.) Что это меняет?

Исполняющая роль клиентки: Так лучше.

Б.Х. (ставит за брата отца еще родителей отца): Что теперь?

Переходная и конечная расстановка:

Отец: Мне немного тесно, а так хорошо. (Брат отца и родители отступают немного назад.)

Отец: Так, кажется, хорошо. Сильно.

Мать: Я сильнее чувствую своего мужа и больше в нем участвую.

Исполняющая роль клиентки: Я бы тоже хотела, чтобы кого-ни­будь стоял позади меня, так мне здесь не нравится.

Б.Х. (ставит клиентку слева рядом с матерью, движение 6): Это только временно.

Исполняющая роль клиентки: Так лучше, здесь я чувствую больше силы.

Б.Х.: Да, хорошо обратиться к матери за силой, а затем снова вер­нуться на свое место. (Ставит дочь перед матерью.)

Исполняющая роль клиент: Это мне нравится. Здесь у меня есть ощущение силы и свободы. Но теперь мне жаль брата.

Б.Х.: Это же бьшо только временно, теперь ты снова можешь уйти назад к твоему брату. (Клиентке) Хотите попробовать, какие здесь чувства? (Клиентка занимает свое место — длительное молчание.)