Три пути движения человечества в результате распада первобытного общества

Первым следствием «железной революции» стала реструктуризация самого производственного бытия народов. Природные условия в Северной Африке, в Китае, в Индии позволили перейти к развитому сельскохозяйственному производству. Это выразилось в том,что продуктивное сельское хозяйство заняло господствующее положение в экономике этих народов, сделав две другие формы хозяйственной деятельности подсобными, обслуживающими аграрную доминанту.

Сходный по структуре процесс развивался в жизни других народов, которым природные условия диктовали иной способ эффективного применения металлообрабатывающего ремесла - имеется в виду перерастание охоты на животных в их пленение и искусственное массовое разведение, то есть в скотоводство. Особенно рельефно вырисовывается здесь роль металла при учете его использования для изготовления средств управления упряжными и верховыми животными (уздечки, ободья колес, шлемы, щиты, кольчуги, изготовление металлического оружия – основного орудия труда скотоводов-кочевников).

Суть процессов и у скотоводов и у земледельцев была одинакова. В обоих случаях речь шла о приручении, т.е. окультуривании. Произошло практическое изменение природной данности, только в первом случае это было сделано с флорой, во втором – с фауной. И тут и там переход от изначального способа общения с природой обеспечил более высокий уровень освобождения от былой рабской зависимости от природы и порождал неизвестную им прежде степень самоуважения.

И у скотоводов и у земледельцев происходил распад былого равновесия разных форм практики, одно направление становилось доминантой в зависимости от объективных природных условий. Эта доминанта подчиняла интересам своего господства две другие. Эта доминанта определяла тип общественного бытия и культуры – в одном случае – земледельческий, оседлый, в другом – скотоводческий кочевой.

Так,например, обширные площади и плодородные земли в долинах Нила, в Китае, в Мезоамерике, в Месопотамии делали возможным превращение земледелия в господствующий способ жизнедеятельности египтян, индусов, индейцев «майя»,тогда как горный ландшафт Средней Азии толкал к разведению скота. IV - III тысячелетия дон.э. по компетентному заключению историков шел поиск оптимального способа существования в условиях распада первобытной целостности бытия – это период существования земледельцев и скотоводов в непосредственном соседстве.

Процесс обособления одной из форм производственной деятельности был длительным,существовали некоторые гибридные или переходные формы. Но в целом форма доминантной отрасли зависела от природных условий, ландшафта и климата территории.

Следует обратить особое внимание на то обстоятельство, что радикальное совершенствование земледелия и скотоводства произошло не за счет усилий самих скотоводов и земледельцев, но совершенствовалась технология ремесленниками, суть деятельности которых и заключается непросто в изготовлении предметов, но в их непрерывном совершенствовании (в отличие от пастухов и землепашцев, труд которых заключался в повторении тех же производственных операций). Помощь пастухам и земледельцам приходила извне (в те далекие времена из ремесла, в наше время – от производства и науки).

Отсюданетрудно понять, каков может быть третий путь выхода общества из первобытногоединства всех форм практики – обретение самим ремеслом определяющего значения вобщественном производстве, что и произошло в Древней Греции.

Этот пункт рассуждений имеет особенно большое значение, т.к. эта форма деятельности и является в действительности производящим хозяйством. Выращивание злаков и разведение скота лишь изменяют формы существования природных объектов, а ремесло действительно не имеет в природе прообраза, здесь продукт в буквальном смысле произведен человеком, принадлежит, по терминологии греков к сфере «техне».

Поскольку,однако, продукт ремесла нельзя съесть, ремесло было и у земледельцев, и у скотоводов действительно вторичной деятельностью. Но в истории человечества сложилась однажды - но только однажды! – такая ситуация, когда производство несъедобных предметов стало основой социокультурного бытия целого народа, а земледелие и разведение скота приобрели подсобный характер. Профессионализация ремесла не только во много раз увеличила его эффективность, но и сделала необходимым спутником его торговлю. Именно это уникальное в древней истории событие и породило то, что историки стали воспринимать как труднообъяснимое «греческое чудо». Действительно, на общем фоне древней истории греческая цивилизация воспринимается как действительно нечто необыкновенное,если перейти на язык науки – как резкое отклонение от общих норм, как неповторимое, уникальное явление. Все древневосточные цивилизации при всем их своеобразии однотипны, так или иначе повторяют друг друга. Одна лишь греческая ни на кого не похожа и никого не повторяет. Огромно было значение этой технологической революции для самосознания самого ремесленника и окружающих его мыслителей – они увидели созидательные силы человека в соприкосновении с природой. Лозунговые формулировки: «Человек – есть мера всех вещей». Таким образом, греки открыли третий путь практически-производственного существования людей. Этот народ в основу своего бытия положил самую продуктивную из возможных тогда форм деятельности –ремесло, «техне».

Таким образом, разложение первобытного целого привело к возникновению трех параллельных траекторий движения культуры от исходного первобытного синкретизма.

Вместе с тем, внимательный анализ реального историко-культурного процесса показывает,что существовали различные промежуточные структуры производственной жизни народов, каждый из которых по-своему складывал пропорциональное соотношение земледелия, скотоводства и ремесла. Так, археологи, например, широко употребляют термин «земледельчески-скотоводческие культуры», обозначающий то состояние перехода, в котором еще не выявилась доминанта. Жизнь, например,народов Двуречья обеспечивалась и скотоводством и земледелием, однако на севере в Аккаде занимались больше скотоводством, а на юге, в Шумере – земледелием. В Средней Азии, например, существовали оседлые скотоводы, по отношению к сарматским племенам часто употребляют определения «кочевые и полукочевые» и т.д.

Но все возможные варианты соотношения этих форм практической деятельности не должны заслонить от нас их сущностные различия. С этой точки зрения примечателен текст о «сватовстве Инанны»: сама богиня Инанна превозносит земледельца, а Бог солнца Уту – пастуха; это значит, что уже в древности осознавались принципиальные различия этих форм деятельности, становившихся профессиональными. Совершенно справедливо отмечается во многих работах, что«ценности земледельческой общины противоположны ценностям кочевого племени, и ценности торгово-ремесленного полиса противоположны ценностям и земледельческих общин и скотоводческих обществ. Наиболее ясное и яркое проявление культуру древнегреческого полиса состоит в том, что она впервые стала культурой города. Не вообще города как поселения с монументальной архитектурой, а ремесленно-торгового центра.

В этой связи нельзя не заметить, что полисами нельзя называть древневосточные города. Греческие города и города азиатских цивилизаций в корне отличаются тем,что на Востоке город был лишь придатком храма или дворца правителя (на Крите,например, храм и дворец практически сливаются в единое). Столь же радикально отличается греческий полис от древнерусских городов, где население было тесно связано с прилегающей сельскохозяйственной округой и селилось так, чтобы найти защиту от кочевников. Киев был не столько городом торгово-ремесленным, сколько городом князей и их дружин (ремесло на Руси IX - XIII вв. находилось еще на начальной стадии отделения от земледелия). Аналогичным было положение в других городах. К тому же усобицы и татаро-монгольское нашествие приводили к периодическому истреблению городского населения, поэтому русский город лишался практически-производственной основы,которая сохранялась в европейских городах. (Поэтому в русских городах не возникало условий для появления культуры ренессансного типа).

Таким образом, различие между двумя типами города определяется не территориальным и этническим признаками, а характером лежавшего в их основе типа производственной практики и типом политической организации бытия. Греческий полис должен рассматриваться не как следующая ступень после Восточных цивилизаций, а как самостоятельный выход из первобытного состояния.