Эксперимент с высшими ценностями: урок Ницше

Задача Ницше — сокрушить все прежние ценности с водружением на их место новых — была в себе самой противоречивой. Ведь смена ценностей сохраняла саму функцию ценности. Разоблачение идеалов оставляло нетронутой потребность в идеале. Остаться при одной витальной жизни оказалось невозможным. “Больной зверь” нуждается в излечении и для этого ему все равно нужны ценности, идеалы, идеи… Ценой собственного разума Ницше все же провел свой грандиозный эксперимент с высшими ценностями. И этот опыт, надо в этом признаться, провалился.

Ницше попытался “небо” безо всякого остатка растворить в “земле”, но при этом саму землю сделать “небом” — идеалом, в котором не было бы и тени трансценденции. Но земля была для него как “правда” и как “истина” трагедией: обезбоженность, пустота нигилизма, насилие, безысходность алчности и смерти, войны и роскоши. А всему этому по логике ницшевского (анти)идеала надо было сказать громкое “Да!”, причем чем громче, тем лучше, ибо тем мужественнее принятие жизни и благороднее позиция.

Но “небо” и “земля” — взаимосвязанные подсимволы целого символа: невозможно устранить один из них, оставшись при этом наедине с нетронутым другим. И действительно, после ницшевских экспериментов “небесные” коннотации “земли” обретают новые силы.

И в результате мысль теперь понимает, что сама ее ясность в конце концов состоит в том, чтобы непостижимое называть непостижимым и хранить тайну в качестве таковой. Мысль теперь сама становится на свой пост, но уже не по разоблачению потустороннего, ставшего якобы известным в его антижизненности и в его происхождении из посюстороннего, а по удержанию неизвестного, недоступного для нее самой, но символически ценного, ценного для самого бытия человека человеком. Мысль простирает теперь свою заботу если и не на полную действительность трансцендентного (что превышает ее возможности), то по крайней мере на саму возможность символической связи с ним. Иными словами, интеллектуальная честность мысли (ею Ницше оправдывал свои эксперименты) теперь не в том, чтобы разоблачать святое и третировать священное как фикцию или иллюзию, а в том, чтобы сказать: “Стоп! Здесь святое! Назад!”.

Еще одна интеллектуальная ошибка Ницше, на наш взгляд, в том, что он отождествлял смысл с ценностью. Вторжение самой идеи ценности в мир человека означает, что то, что выступало до того бытием, то есть самосущим истоком себя и своего другого, превращено в нечто зависимое от нового начала или того, что выступает таковым или принимается за таковое. Мы говорим о ценности жизни, здоровья, религии, нравственности и т.п., имея в виду, что все это служит чему-то другому, входит в состав его обусловливания, в его “расчет”. Что же это такое, если не человек как субъект сегодняшней цивилизации? Здоровье и сама жизнь человека ценны постольку, поскольку они необходимы для эффективного производства и поддержки цивилизации. Религия и нравственность нужны для поддержания социального мира и опять-таки для правильного течения материальной цивилизации. Быть ценностью — значит быть средством. Бытие же, напротив, есть идея (по крайней мере — бытие как идея) абсолютной цели (а не средства). Поэтому само аксиологическое зрение, ценностное мышление — симптом чрезмерного “раздувания” человека как субъекта, свидетельство опасного “злоупотребления ипостасностью” (С.Булгаков). По отношению к смыслу ценность поэтому выступает как его деградированный в силу чрезмерной субъективизации синоним. Но Ницше отождествляет смысл и ценность (№ 1, № 12, 113 и т.д.), приравнивает его к ней. В результате возникает усеченный и доступный для произвола субъект ценностный знак или знак ценности, который может силовым методом вкладываться в вещи или изыматься из них. Поэтому герменевтика Ницше оказывается по сути своей агрессивно-насильственной. Истолкование как агрессия, насилие как результат и средство борьбы ничем не умеряемых сил стало постулатом его постструктуралистских последователей. Итак, сила (произвола) субъекта власти в конечном счете над ценностью, но не над смыслом.

Подведем итоги. Принимая к сведению уроки эксперимента Ницше с высшими ценностями, мы уже не можем считать жизнь как таковую всегда правдой, не чувствуя при этом высшей оправданности разума и веры наставлять ее, выправлять ее стихийные импульсы, оформлять ее хаотическое кипение. Иными словами, эксперимент Ницше своим результатом способствует возвращению логосу тех прав, в которых европейский человек усомнился. Опыт Ницше продемонстрировал нам границы всех возможных философий жизни — они в себе не полны, если не дополнены философиями логоса и разума. Жизнь, исходя из самой себя в своей земной имманентности, бессильна дать себе действительно прочный смысл. Сфера смысла превосходит сферу непосредственной изменчивой жизненности и тем более никак не может быть к ней сведена. Так мы можем сформулировать один из главных уроков, извлекаемых нами из опыта Ницше с переоценкой ценностей.

В качестве критического оружия против фальши и лицемерия, наслаивающихся на земных воплощениях сферы смысла, натурализм и витализм в стиле Ницше сохраняют свою относительную и условную значимость и сегодня. Но надо ясно отдать себе отчет в том, что проделав опасную работу каскадера культуры, пытавшегося водрузить новые высшие ценности на месте старых и сорвавшись при этом, Ницше освобождает нас от необходимости повторять его рискованные трюки на канате богоборчества.

Провал эксперимента Ницше с высшими ценностями, эксперимента, проводившегося им как бы от лица самой жизни, свидетельствует об устойчивости смысла как тоже своего рода жизни, устраняясь от которой чисто биоподобная жизнь оказывается несостоятельной в своих претензиях на полагание нового смысла, исходя только из самой себя.

Если социолатрия Маркса в результате эмпирически осуществленного краха основанной на ней и (на время) реализовавшейся утопии способствует освобождению человека от прельщения социальностью, то сорвавшийся эксперимент с высшими ценностями, проделанный Ницше, освобождает нас от бездумного обожествления жизни как витального хаоса, от безоговорочного поклонения жизненным стихиям, от безоглядной витомании и биолатрии.