Глава 20. Сент-Клер сидит на полу. Он перекидывает ботинки через всю комнату

Сент-Клер сидит на полу. Он перекидывает ботинки через всю комнату. Они ударяются об дверь с громким стуком. Это первый звук, который издал любой из нас, после того как мы вошли в мою комнату.

— Прости, — смущается Сент-Клер. — Куда мне их поставить?

Но прежде чем я успеваю ответить, он выбалтывает:

— Элли думает, я должен поехать в Сан-Франциско. Я много раз чуть не покупал билет на самолёт, но мама этого бы не хотела. Если отец не хочет, то и мама не хочет. Я бы только добавил лишнее напряжение в ситуацию.

Я поражена его исповедью.

— Иногда я спрашиваю себя, вдруг она — Элли — вдруг она, понимаешь... — Его голос затихает. — Хочет, чтобы я исчез из её жизни.

Он никогда не обсуждал свою девушку. Почему сейчас? Не могу поверить, что должна её защищать. Выравниваю его ботинки около двери, лишь бы не смотреть ему в глаза.

— Она, наверное, просто устала видеть тебя несчастным. Как и все мы, — добавляю я. — Уверена... она места от беспокойства не находит.

— Хм.

Он смотрит, как я убираю свою собственную обувь и выкладываю содержимое карманов.

— Что насчёт меня? — спрашивает он после минуты тишины.

— Ты это к чему?

Сент-Клер исследует свои часы.

— Бакенбарды. Ты увидишь его в следующем месяце.

Он устанавливают... что? Границу? Что у него девушка, а я нацелена на другого? Только нет. Не совсем.

Но я не могу это сказать после того, как он упомянул Элли.

— Да, не могу дождаться нашей встречи. Он забавный парень, тебе бы понравился. Я увижу выступление его группы на Рождество. Тоф — классный парень, он бы тебе очень понравился. О. Я уже это говорила? Но он бы тебе понравился. Он действительно... забавный.

Заткнись, Анна. Закрой свой рот.

Сент-Клер расстёгивает, затем застёгивает, а затем снова расстёгивает ремешок на часах.

— Я выдохлась, — говорю я.

И это правда. Как всегда, наш разговор истощил меня. Заползаю на кровать и задаюсь вопросом, что сделает Сент-Клер. Ляжет на пол? Вернётся в свою комнату? Но он кладёт часы на столик и садится на мою кровать. Ложится рядом со мной. Он поверх одеял, я под ними. Мы всё ещё полностью одеты, минус обувь, но в целом ситуация очень щекотливая.

Сент-Клер вскакивает. Уверена, он собирается уйти, и я не знаю, чувствовать ли мне облегчение или разочарование, но... он просто выключает свет. Моя комната чёрна как смоль. Он шаркает обратно к кровати и шлёпается на неё.

— Уф! — восклицает он.

— Эй, тут тебе кровать.

— Спасибо за предупреждение.

— Без проблем.

— Холодрыга. У тебя вентилятор включён или что?

— Это ветер. У меня окно не плотно закрыто. Я затолкала полотенце в щель, но это мало помогло.

Он обходит кровать и снова садится.

— Ой!

— Да?

— Ремень. Было бы странно...

Спасибо, что он не видит, как я краснею.

— Конечно да.

И я слушаю, как он вытаскивает ремень из петель и аккуратно опускает на деревянный пол.

—Гм, — продолжает он. — Было бы странно…

— Да!

— Ой, не сердись. Я на брюки и не намекаю, только хочу под одеяло. Ветер ужасный.

Пускаю его под одеяло, и теперь мы лежим рядом. В моей узкой постели. Забавно, но я никогда не представляла, что моя первая ночёвка с парнем, ну, в общем, будет ночёвкой.

— Не хватает только «Шестнадцать свечей» и игры «признание или желание[35]».

Он закашливается.

— Ч-что?

— Я про кино, извращенец. Просто подумала, что давненько у меня не было вечеринки с ночёвкой.

Пауза.

— О!

Тишина.

Тишина.

— Сент-Клер?

— Да?

— Твой локоть упирается мне в спину.

— Блин. Прости.

Он ворочается и ворочается, и снова ворочается, пока мы не устраиваемся. Одна из его ног лежит на моих. Несмотря на два слоя штанов между нами, я чувствую себя голой и беззащитной. Он снова ворочается, и теперь вся моя нога, от голени до бедра, лежит на его ноге. Ощущаю запах его волос. М-м-м.

НЕТ!

Сглатываю, звук выходит очень громким. Сент-Клер снова откашливается. Я пытаюсь не шевелиться. Кажется, проходят часы, но, конечно, прошли только минуты. Дыхание Сент-Клера замедляется, тело расслабляется. Я тоже наконец начинаю расслабляться. Я хочу запомнить его аромат, прикосновение кожи — его рука лежит на моей — и мощь его тела. Чтобы ни произошло, я буду помнить этот момент всю оставшуюся жизнь.

Изучаю его профиль. Его губы, нос, ресницы. Он так красив.

Ветер стучит о стёкла, в коридоре тихо гудят лампы. Сент-Клер крепко спит. Как давно он не отдыхал? На сердце лежит ещё один нерешённый вопрос. Почему я так забочусь о нём, и почему желаю, чтобы было по-другому? Как может один человек так сбивать меня с толку?

Что это? Похоть? Или что-то другое в целом? И как я могу испытывать такие чувства к нему, не получая на них ответа? Он сказал, что ему я нравлюсь. Правда сказал. И даже при том, что он был пьян, он бы так не сделал, если в его словах, по крайней мере, не было и толики правды. Ведь так?

Не знаю.

Каждый раз, когда я с ним, я ничего не знаю. Он придвигается ближе. Его дыхание согревает шею. Я ничего не знаю. Он так красив, так прекрасен. Интересно, а если он... если я...

Луч света ударяет в лицо. Я щурю глаза, не понимая, где нахожусь. Дневной свет. Красные числа на часах высвечивают: 11:27. А! Я заснула? Какой сегодня день? И затем я вижу Сент-Клера в постели рядом с собой. И чуть не подпрыгиваю до потолка.

Значит, это был не сон.

Его рот открыт, одеяло сброшено. Рука покоится на животе. Рубашка задрана, и я вижу его живот. Взгляд леденеет.

Срань господня. Я только что переспала со Сент-Клером.