Глава 2. - У тебя была возможность взглянуть на ежеквартальный отчет по прибыли?

 

Джуд

 

- У тебя была возможность взглянуть на ежеквартальный отчет по прибыли?

Мой утренний кофе прервал смехотворно оптимистичный голос Томаса. Я окинул его взглядом сверху донизу, отмечая галстук с Симпсонами и потертость на обуви. Нужно будет сделать ему выговор за оба нарушения во время следующей оценки сотрудников.

- Я и не должен, - ответил я решительно и закрыл свою газету. Я позволил ему взглянуть на первую страницу, пестрящую заголовком о «Каскадном Киллере». Возможно, это была небольшая претензия на известность. Томас ничего нахрен не заметил, бесполезный мешок дерьма. - Есть что-то срочное, о чем мне нужно позаботиться?

- Э-э, - заикался он и бесил меня еще сильнее. Я ненавидел, когда меня бесят. Ненавидел, когда показывают слабость. И больше всего я ненавидел то, как люди пускают сопли, и то, какие картинки это вызывает у меня в голове. Изображения разбрызгивающейся артериальной крови, которая пропитывает мою одежду… скрежет зубов и плоть, рвущаяся под воздействием моей силы… испуганный взгляд, когда они понимают, что их жизнь закончена.

Успокоив себя, я улыбнулся и сказал:

- Ладно, я вернусь к этому после кофе. Чувак, тебе известно, что не стоит прерывать меня, пока я не допил свой первый галлон утреннего кофе?

Он засмеялся и попятился из моего кабинета:

- Нет проблем, босс, буду помнить об этом в следующий раз, - он развернулся, чтоб уйти, и я представил себе топор, торчащий из его спины. Чертовы квартальные отчеты о доходах, у кого есть время на это дерьмо? Чтоб не сталкиваться с этим, я и нанял таких людей, как он.

- Эй, Том, - кинул я ему вслед. Он обернулся с вопросом на лице. - Закроешь дверь, ага? Мне понадобится несколько чашек кофе, чтобы быть в здравом уме, - я засмеялся, он засмеялся, и дверь закрылась.

Я отхлебнул свой напиток и вернулся к газете. Идея здравомыслия – одна из тех, над которыми я ломаю голову уже годами. Не поймите превратно, но я никогда не чувствовал себя нормально. Конечно, я не слышу голоса и не получаю сообщения из радио-передач, но все же почему-то я всегда чувствовал самодовольное превосходство. В этом и есть моя причуда. Как будто у меня есть преимущество, или, знаете, что-то, чего нет у всего остального мира. Осуществление убийства, кажется, делает что-то с человеком, фокусирует различия и делает превосходство более очевидным.

Мое первое убийство было почти случайным. В течение нескольких недель после него я говорил себе, что это была случайность, продолжая ужасаться красочностью того момента.

Я подцепил девчонку в клубе, кажись, она была немецкой туристкой. Не так давно мне исполнилось девятнадцать, и мы с некоторыми ребятами праздновали, подобные мероприятия обычно заканчивались тем, что я приводил домой какую-то пьяную киску. Думаю, даже в юном возрасте я впечатлял женщин.

Мы пробрались на склад, где проходила вечеринка, используя липовые удостоверения личности. Я был вместе с какими-то придурками, знакомыми мне по высшей школе. Мы не связывались друг с другом с того лета, и до тех пор пока я не вернулся из Гарварда. Я всегда был популярен, благодаря наличию у меня своей квартиры и неограниченного количества денег, которые я выбрасывал на оплату проезда в такси и выпивку.

Девушка была милой, маленькой и темноволосой, с огромной улыбкой и прекрасными белыми зубами. Она была на несколько лет старше меня, но не знала, как по-английски сказать свой возраст. Предполагаю, ей было около двадцати пяти, плюс минус год или два.

Когда мы добрались до моего дома, то еще немного выпили и поговорили, хотя признаюсь, с ее акцентом и заплетающимся от алкоголя языком, я едва мог понять и половину того, что она сказала.

Естественно, закончили мы голыми в постели, просто ерзали друг на друге, отчаянно ища точку опоры и хоть какое-то удовольствие.

Когда мне все это надоело, я оттолкнул ее и начал трахать. Чем сильнее я ее трахал, тем громче она орала на немецком, и бог знает еще на каких языках.

У нее был великолепный, красивый и мощный оргазм… но, блядь, слишком громкий. Меня передернуло от мысли о том, как это может обернуться для моих родителей. Контракт об аренде квартиры был заключен на их имя, и именно их репутация была на кону. Поэтому, трахаясь, я обернул руку вокруг ее горла, взял в рот ее грудь и потерял чувство времени и пространства, забыл, кто я такой. Важно было лишь то, чтобы она вела себя тихо, издавая небольшие сухие скрипучие звуки, вместо полноценных гортанных криков.

Я потерял всего себя. Растворился в ощущениях и власти, ощущая борьбу ее тела подо мной.

Кончая, я усилил свою хватку на ее горле и укусил ее за сосок так сильно, как только мог. Я почувствовал кожу под моими зубами и деформацию ее шеи под моей рукой. Она пыталась кричать от боли и страдания, но не могла; уверен, ей было не до оргазма в тот момент. Все, что ей удалось сделать, был теплый вздох, пока я заполнял ее своим семенем. Она умерла еще до того, как я излил последнюю каплю.

Я упал на нее сверху, ее тело было вялым, а голова откинулась в сторону. Она была так красива в тот момент, чрезвычайно спокойная и безмятежная, от этого я почти что снова кончил. Я чувствовал, как слезы струились из моих глаз от остроты ощущений происходящего.

Погладив ее по щеке, я выплюнул сосок изо рта, схватил его с простыни и погладил, прекрасная маленькая выпуклость переходила в кроваво-зубчатую ареолу.

Часть меня была шокирована собственными действиями, но по большему счету я был очарован и держал себя полностью под контролем.

Я лежал рядом с ней, мои руки бегали по ее остывающему телу, пока я не понял, что необходимо избавиться от нее. Если бы я только мог сохранить ее, сделать из нее чучело, сберечь ее великолепные формы, чтобы иметь возможность к ним прикоснуться.

Той ночью я встал и, смотря на ее раскинутое на кровати тело, дрочил. Я должен был кончить снова. Покатывая ее сосок между большим и указательным пальцами, я закончил свой безумный поступок.

Охваченный чувством срочности, я положил ее сосок в пластиковый пакет с застежкой и сунул его в заднюю часть морозильной камеры. Решив исследовать некоторые способы сохранения кожи, по крайней мере, имеющегося небольшого кусочка, после того как утилизирую ее труп.

Слава богу, она была небольшой, а я был, да и есть, здоровым мужчиной. Я возвышался над ней в жизни на добрый фут, мое тело было накачанным и мускулистым.

Мертвой, она была легкой как перышко, не больше ста десяти, ну может ста пятнадцати фунтов. Ну и минус вес соска, конечно. Думая об этом я улыбнулся.

Я завернул ее в имеющийся у меня брезент. До этого я не понимал, зачем купил эту штуку месяцами ранее, во время последнего визита домой, возможно, какая-то часть моего мозга уже тогда могла предвидеть мои позывы и желания, и решила сделать кое-какие приготовления для меня.

Я затолкал тело и брезент в огромный полиэтиленовый пакет для мусора. Когда я сделал с ней это, то все выглядело словно пакет с мусором, не более. Я хотел было выбросить ее в мусорный контейнер около моего дома, но колебался, опасаясь, что ее могут обнаружить так близко к моей квартире.

Я сожалел о своих поспешных эякуляциях, и почти запаниковал при мысли, что из-за этого меня могут связать с убийством. Я был так глуп, оставляя слишком много улик на теле. Мысль о том, чтобы быть взаперти была мне ненавистной, так как уже тогда я жаждал возможности повторить сделанное.

По сути, девушка просила об этом. Не только я был виновен. Она нашла меня, поняла мою природу и последовала за мной домой. Некоторые женщины, особенно самые красивые, ищут трагедию. Они желают покончить с жизнью прежде, чем состарятся и исчезнут в никуда.

Они находили меня и, таким образом, оставались увековеченными, умерали все еще красивыми и значимыми. До семейных проблем, детей, счетов… до того как тяжесть жизни навалится на них и измельчит в прах.

Я ездил в течение многих часов и остановился в Вашингтоне, где-то к северо-востоку от горы Ренье, на какой-то лесозаготовочной дороге. Было тревожно, что я не знал эту местность, но мне следовало избавиться от девушки.

На своем RangeRover я подъехал к узкой тропке. К тому времени уже появился дневной свет, но, к счастью, уже какое-то время мне никто не встречался.

Я остановился, открыл дверь и осторожно закрыл ее. Я знал, что звук хлопка закрывающейся автомобильной двери слышен в лесу на мили.

Вытащив пакет, я аккуратно затащил ее на несколько футов в подлесок, и лишь там выудил из мешка. Она вывалилась, брезент ослабился, и я развернул его, позволяя ее телу со стуком приземлиться на небольшую насыпь.

С одной стороны я проклинал свою ДНК, оставленную внутри нее, и вздрагивал при мысли о том, что могу быть пойман, но с другой – я был в восторге оставить ее здесь. Она была голая, ее удостоверение личности осталось у меня дома. Я знал, что непогода и животные сделают свою работу до тех пор, пока ее останки будут найдены каким-то любопытным туристом.

Я пересек границу штата, поэтому, скорее всего, когда ее найдут, то не смогут связать ее личность с Орегоном.

Кроме того, сложно было связать меня с ней той ночью; после часа мы покинули вечеринку, полную людей пьянее меня, и ни один из них не был в состоянии с уверенностью сказать, с кем я ушел.

Я был достаточно чокнутым, чтобы уже тогда предположить, что меня никогда не поймают. Возможно, это высокомерие, возможно, безумие, да, безусловно, в этом есть небольшая доля безумия.

Я потряс газетой и раскрыл ее, погружаясь в свежие бизнес новости, и позволяя воспоминаниям о моем первом убийстве улетучиться.

Нельзя было думать об этом слишком много в таком месте как это, подобные мысли возбуждали меня до такой степени, что я становился бесполезен.

Я раскрыл ноутбук и вошел в свой инвестиционный аккаунт. Если бы кто-нибудь зашел, то обнаружил меня крайне сосредоточенным на каком-то важном деле. Это была стратегия; я должен был притворяться заинтересованным достаточно долго, чтоб мой пульсирующий член успокоился достаточно для посещения сегодняшнего первого заседании правления.

 

***

 

- Хотите, чтобы я доставил вас сразу домой, сэр? - спросил мой водитель, когда я разместился на заднем сидении автомобиля компании. Это было длинное, черное и классическое авто. К сожалению, оно не имело магических свойств и так же, как и другие машины обречено застрять в пробке где-нибудь в пригороде, а я хотел сегодня вечером прогуляться.

Я просто смотрел на витрины магазинов. От того, что я не убивал женщин уже почти три месяца, в глубине моего разума нарастало побуждение к этому. Работать не удавалось, хорошо, что я был боссом, а то меня бы увольняли каждый чертов раз, когда я начинал цикл. Я бывал так рассеян, что забывал собственное имя.

И не мог с собой ничего поделать, правда, не мог. Когда ситуация становилась невыносимой, я исследовал зависимость, гуглилнахрен все от "Как мне перестать убивать" до "Фронтальная лоботомия приводит к социопатии".

Это была не этическая проблема. Не поймите меня превратно. Я верил, что на меня возложена миссия, и женщины, выбравшие меня, уже умирали и со временем бы приняли свою судьбу.

Проблема была скорее в неудобстве и необходимости синхронизации времени. Так как я делал это на протяжении десятилетия, то убил много, много женщин. Я не смог бы сказать вам точную цифру, не задумываясь, для этого нужно пересчитать мои трофеи, но приблизительно около двадцати пяти.

Были шансы, что в конечном итоге я попадусь. А я не хочу попасться. Попасться было бы так скучно. Такое бремя. Такой шаблонный провал. Акции нашей кампании начнут падать, как только станет известно, что главою был серийный убийца.

Обычно я был хорош в бизнесе, хотя, то, что позволяло мне перерезать женщине горло и подносить свой нож к ее груди, это же позволяло принять логическое бизнес-решение, даже не моргнув.

Каждый генеральный директор - социопат. Они должны ими быть. Бизнес - не самое приятное занятие, и только самые худшие люди с черными сердцами выживали в запутанных реках залов заседания и закулисьях сделок.

Так что я пытался побороть свои побуждения ради моей семьи, бизнеса и ради простого гребаного нежелания закончить за решеткой. Конечно, с моими деньгами, «за решеткой» означало какой-то загородный клуб, в какой-то исполнительной тюрьме, в каком-то месте на востоке. Но все-таки...

О, побуждения, те, мать вашу, побуждения. Сидя сегодня на интервью, я почти потерял весь свой самоконтроль. Самое изящное создание элегантно вошло через двери на смехотворно высоких каблуках и в слишком зауженном костюме. Она балансировала, как новорожденный олененок, волосы были зачесаны назад, а глаза широко открыты, взгляд серьезный и в то же время невинный.

Мне потребовались громадные усилия, чтобы не перепрыгнуть через стол, и не разорвать ее горло зубами. Я почти почувствовал ее горячую кровь, хлынувшую мне на руки, то, как ее сосок отрывается и движется между моими идеально белыми зубами.

Всё интервью я пытался сосредоточиться на ее вопросах, но не мог перестать смотреть на пульс у нее на шее. Там у нее была восхитительная маленькая родинка прямо над точкой, где я бы провел своим ножом, перерезая яремную вену, она была словно фокусная точка, сигнал для темных времен.

Я бы подкрался к ней сзади. Конечно, я мог вообще сгладить все свои острые углы, и женщины были бы готовы сбрасывать для меня свои трусики, как в старшей школе на концерте Тома Джонаса. Но когда накапливалось мое наваждение, я невольно смеялся немного громче и смотрел немного дольше положенного. Черт возьми, я не мог ничего с собой поделать.

Итак, вернемся к водителю, я сказал ему:

- Просто отвези меня домой, Джон, - и уставился в окно на переполненные улицы.

Он кивнул в зеркало заднего вида и двинулся. Мы выехали и присоединились к сотням других авто, едущих по своим делам той ночью.

Мы вели светскую беседу о погоде и фондовом рынке. Чтобы его осчастливить, я дал пару советов по инвестициям.

Он повидал всякое странное дерьмо в течение многих лет и держал свой рот на замке, потому я о нем заботился. Но делал это не слишком очевидно, просто немного чаевых тут и там. Я не мог напрямую платить человеку за его молчание. Это было бы неловко.

Он высадил меня перед моим зданием, шикарным кондоминиумом в районе АрлинтонХэйгс. Вы вероятно никогда не слышали о нем.

Я бросил ему сотку на выходные, небольшая дополнительная плата за его услуги, и направился наверх, чтобы переодеться.

Той ночью, я собирался притвориться простым работягой. Я натянул джинсы Levis, рабочие ботинки, рабочую плотную белую футболку и собрался уходить.

Прежде чем выйти, я открыл комод возле двери спальни и выбрал удостоверение личности. И кем я буду сегодня? Джеймс Рональд, тридцати одного года, проживающий где-то в Калифорнии. По легенде, в Портленде я был в официальном отпуске и хотел хорошо провести время.

Бонусом работы в отрасли, такой как моя, является легкий доступ к поддельным удостоверениям. Люди думают о них, как о запасном варианте, лежащем вместе с деньгами на новую жизнь, в случае если им понадобится сбежать, когда капиталовложения придут в упадок.

К счастью для меня, я использую удостоверения для другого. Я не мог себе представить, как бы разгребал это дерьмо, не будь у меня денег, мне пришлось бы отступить и перестать убивать. Может быть, мне следовало начать оказывать благотворительную помощь сломленным убийцам, помочь нескольким братьям выбраться из задницы. Эта мысль меня насмешила.

Деньги делали для меня все проще, подумал я, когда вел свой только зарегистрированный Ford F150 в Ванкувер, штат Вашингтон, чтобы притвориться там кем-то другим. Сегодня ночью я искал легкую добычу, у меня был ранний завтрак с родителями, и через пару часов я хотел перекусить в WaffleHouse. Мне нужно было ее увидеть, насладиться ее видом, прежде чем отправиться домой спать.

Я курсировал по улицам со скоростью грузовиков, замедляясь возле перекрестков, там, где опытные проститутки торговали своими задницами.

Мне хотелось сладкой, сочной плоти, еще неиспорченной своим стадом.

Повернув за угол, я поехал по темной стороне улицы. Дикое место, где никогда не знаешь, что тебя ожидает.

Здесь я заметил одну. Идеально. Она выглядела испуганной, но прилагала все усилия, чтобы не сорваться. Улица была пустынной. Старшие шлюхи вышвырнули эту новую маленькую Бэмби со своей территории, на периферию.

Вознаградили меня отбросами.

На вид ей было около девятнадцати. Она не могла легально купить выпивку, но была здесь и продавала свое влагалище и рот по высокой цене.

Однако она была красива, и лишь это имело для меня значение.

- Эй, - позвал я, подъезжая к ней.

- Эй, - ответила она, кивнув, и подошла ближе к грузовику.

- Что ты сегодня предлагаешь? - спрашивая, я взглянул в зеркало заднего вида. Никто к нам не шел, никто не должен был заметить.

- Все, что ты хочешь, - ответила она и выдавила улыбку на своем ангельском личике.

- Я не видел тебя тут раньше, - сказал я и еще раз бросил взгляд вокруг, - запрыгивай, давай прокатимся?

Она сделала шаг в сторону грузовика, протянула руки, чтобы открыть двери, и прям как в сказке, я услышал звук предупреждающего сигнала полицейской машины ниже по улице. Я повернулся на сиденье и увидел, что они заталкивали кого-то в машину на расстоянии полквартала от главной улицы. Она замерла, с все еще лежащей на двери рукой, и посмотрела на то, как они валят одну из старших шлюх на землю.

- Не волнуйся, дорогая, - сказал я ей, - я не собираюсь ничего с тобой делать.

- Знаешь что? - ответила она и отступила назад, - я только что вспомнила... что реально занята сегодня.

С этими словами она развернулась на каблуках и бросилась по улице, в том направлении, откуда я приехал, прямо к полицейской машине.

- Хорошие инстинкты, - прошептал я себе под нос, - умная девочка.

Я включил передачу и умчал оттуда нахрен. Я не знал, пошла ли она прямо к копам, чтобы рассказать о мужчине в форде, от которого у нее волосы на теле встали дыбом, или просто побежала домой к своей милой семейке в пригороде. Я не был готов остаться и выяснить это.

Разочарованный, я решил вернуться в Портленд. Нужно было увидеть ее, понаблюдать за ней немного, прежде чем ехать домой.

Я припарковался с противоположной стороны улицы в тени. Не то, чтобы это имело значение. Я ездил к WaffleHouse на различных авто, так что этот грузовик она не должна была еще видеть. Последние несколько раз это был Jeep YJ, перед этим была HondaCivic.

В ту ночь она сияла, не просто от флуоресцентных ламп, освещающих закусочную, но что-то неземное исходило от ее кожи, ее плоти.

Она, смеясь, откинула голову. Я любил ее улыбку. Ее губы были полные и окрашенные в красный, не то чтобы я одобрял этот цвет, но с ним она больше была похожа на девушку с открытки пятидесятых годов, чем на простую шлюху.

Я расстегнул молнию и вытащил свой член, его толщина идеально помещалась в моей хватке, я начал гладить, увидев, как она нагнулась поднять салфетку, брошенную кем-то на пол.

Я любил ее зад; он как идеальное перевернутое сердце, хороший и мясистый. Мне хотелось укусить его, втянуть ее кожу в рот.

Не поглотить, всего на всего засос на ее сладкой плоти. Оставить метку, что она принадлежит мне, и я владею ею. Ее тело станет моей территорией, недоступной для кого бы то ни было.

Мои движения ускорились, когда она занялась заполнением салфетниц, выстроенных на прилавке. Не знаю, что именно взволновало меня, но ее движения делали ее такой безопасной, одомашненной. Это становилось больным ритуалом; я дрочил тут уже так много раз, но эта ночь ощущалась еще безумнее. Мои побуждения в сочетании с желанием трахнуть ее, держать и никогда не отпускать... добавили остроты моему удовольствию, это было почти болезненно.

Я закончил, выпустив сплошную горячую струю в свободную руку, освобождаясь, я лающе выдохнул, и это нарушило тишину в грузовике. Я сомкнул ладонь над членом, принимая в руку все свое семя. Черт, нужно было запастись собственными салфетками. Мой набор для убийств был вне досягаемости на тот момент, и под рукой ничего не было, чтоб вытереться.

Я поднял ладонь ко рту и слизал все теплым и влажным языком, очищая себя перед поездкой домой.

Вкус был острым, слегка соленым и горьковатым. Во рту было едкое ощущение.

Необходимо было отпустить мои побуждения, прежде чем они достигнут опасного уровня, уже сейчас моя сперма была нездоровой на вкус.

Я вытер остатки о свои штаны, застегнул молнию и смотрел на нее еще несколько секунд, до того как грузовик тронулся, везя меня домой.

Что-то произошло со мной позже, после душа и рюмки водки, когда я удобно устроился под пуховым одеялом на своем двуспальном матрасе. Мне пришло в голову, что та девушка в переулке была похожей на моего ангела из WaffleHouse.

Возможно, у меня вырабатывался тип. Это плохо; мне нельзя было иметь тип.

Типы - это инструмент правоохранительных органов, чтобы соединить точки и решить головоломку. На данный момент, тела, которые они обнаружили, были случайными, женщины с разным цветом кожи, из различных слоев общества. Если бы трупы не разложились до такого плохого состояния, они бы уже поняли, что у каждой женщины не хватает соска, но к моему счастью, наша влажная погода и обилие диких животных быстро сделало свою работу на человеческой плоти.

Я должен быть внимателен к себе в этом вопросе. Возможно, мне нужно прекратить заниматься подобными вещами с ней, чтобы не стать в последующем слишком заметным.

Если у меня появился тип, то я обречен.

Но будет крайне трудно не убивать похожих на нее. Она была совершенно идеальной, и пришло время, когда я должен был начать за ней ухаживать.

Я прижался телом к подушке, представляя, что это она. Мой член снова воспрянул к жизни, пока я представил запах ее волос и гладкость ее кожи, прижатой ко мне.

Последнее, о чем я подумал, прежде чем провалиться в сон, - как я могу себе помочь не разорвать на части этого великолепного маленького ангела.

В тот момент это казалось мне возможным.