Демократия развития

Первоначальная модель демократии была более озабочена защитой прав и интересов личности, но вскоре в ней появился существенно новый акцент – акцент на развитии человека и общества. Новые концепции, возникшие в этом русле, сегодня можно отнести к модели, называемой демократией развития. Наиболее смелый для своего времени подход в данной области выдвинул Ж.-.Ж. Руссо. Во многих отношениях идеи Руссо знаменовали собой решительный отказ от господствующей либеральной концепции демократии, в дальнейшее им суждено будет оказать влияние как на марксистские, так и на анархистские традиции, а еще позже – на «новых левых». Для Руссо демократия была средством, с помощью которого люди обретают свободу или независимость в смысле «подчинения лишь тому закону, который каждый из нас приписывает самому себе». Граждане в его модели «свободны» лишь тогда, когда они самым прямым и постоянным образом участвуют в делах сообщества. Руссо, таким образом, выходил за рамки того понимания демократии, которое сводит ее к выборам, и выдвигал идеал прямой демократии, совершенно радикальный для своего времени.

Однако в модели демократии Руссо совершено новым была его глубочайшая убежденность в том, что в конечном итоге свобода человека невозможна без его подчинения общей воле. Он считал, что общая воля – это «истинная» воля каждого гражданина в противоположность его «частной» или эгоистической, воле. Подчиняясь общей воле, люди тем самым следуют своей собственной «истинной природе»: общая воля – это то, к чему стремился бы каждый человек, если бы он всегда был бескорыстен. Руссо при этом имел в виду самую широкую демократию, для которой необходим весьма высокий уровень как политического, так и экономического развития. Он не был сторонником общественной собственности, но при этом предлагал, чтобы «ни один гражданин не был настолько богат, чтобы купить другого человека, и ни один настолько беден, чтобы ему приходилось продавать себя».

Модель демократии Руссо помогла сформироваться современной идее, с которой в 1960 – 1970-х годах выступали теоретики «новых левых». Речь идет об «обществе участия» – обществе, в котором каждый гражданин имел бы полную свободу развития через участие в решениях, определяющих его жизнь. Этого не достичь без открытости, подотчетности и децентрализации главных общественных институтов – семьи, рабочего места и местного сообщества, а вместе с тем и политических институтов – партий, групп интересов и законодательных органов. В основе этой модели лежит концепция «низовой» демократии, или, как ее еще называют, «демократии корней травы»: идея здесь заключается в том, что политическая власть должна восходить снизу вверх и при этом с максимально низкого уровня. Однако теория Руссо подвергается критике на том основании, что «истинная» воля граждан совершенно оторвана от их «мнимой», или чисто субъективной воли. Опасность здесь и впрямь заключается в том, что поскольку общую волю нельзя определить, опросив граждан об их желаниях (так как ими может руководить элементарный эгоизм), то появляется возможность определить эту волю сверху; и совершенно нельзя исключать, чего только на практике не делает диктатор, вообразивший себя носителем «истинных» интересов общества. Именно поэтому в Руссо видят пионера так называемой тоталитарной демократии[2].

Модель развивающейся демократии имела и более умеренный вариант, во многом связанный с либеральной моделью представительного правительства. Ее основополагающие элементы были сформулированы еще Джоном Стюартом Миллем. Главное достоинство демократии Милль усматривал в том, что она способствует «наивысшему и гармоничному» развитию способностей человека. Участие в политической жизни повышает уровень сознания граждан и воспитывает их чувства, словом, развивает их. Демократия здесь предстает как своего рода образование. Поэтому Милль призывал к расширению сферы участия граждан в политике, считая, что право голоса должно быть предоставлено всем людям, кроме неграмотных. Избирательное право – радикальнейшую для того времени идею – он распространял и на женщин. Важное место в его теории занимала и местная власть, сильная и независимая, чтобы больше людей исполняли те или иные должности.

Милль, как и другие либералы, осознавал и опасности демократии. Правда, в отличие от основных представителей либеральной мысли он совершенно не признавал идеи формального политического равенства. Так же, как в свое время Платон, он не считал, что все мнения в мире политики имеют одинаковое достоинство. Отсюда его предложение внести множественное голосование – такую систему, при которой неквалифицированный работник имел бы один голос, квалифицированный – два, а выпускник колледжа и ученый – пять или шесть голосов. Но у Милля были в данном случае и более серьезные сомнения, идущие от извечного страха либералов перед тем, что Алексис де Токвилль в знаменитой своей фразе назвал «тиранией большинства». Демократия с этой точки зрения всегда несет в себе опасность того, что права меньшинства и свобода личности могут быть принесены в жертву идее народа, что свобода дискуссии, критика, духовная жизнь вообще – все это может быть принесено в жертву некоей воле большинства, и тогда воцарится однообразие и скучный конформизм. Большинство ведь не всегда право; истина не выясняется процедурой поднятия руки при голосовании. Милль поэтому всячески поддерживал идею совещательной, или парламентской, демократии[3].