Глава 14. Когда на нос «Красотки Джейн» обрушилась чудовищная волна, Тео удержался на ногах

Когда на нос «Красотки Джейн» обрушилась чудовищная волна, Тео удержался на ногах. Он вырос на яхтах, побывал не на одной шхуне ловцов омаров и знавал летние шторма, однако ни с чем подобным не сталкивался. Большой стекловолокнистый корпус ухнул в очередную яму, и Тео накрыл возбуждающий всплеск адреналина.

 

Корма судна задралась вверх, повиснув на мгновение, потом лодка снова нырнула. Даже в оранжевой непромокаемой рабочей спецодежде холод пробирал до костей. Соленая вода просачивалась за шиворот, каждый незащищенный участок тела промок и окоченел, однако спасительное убежище рулевой рубки Тео не прельщало. Ему хотелось жить. Хватать воздух полным ртом. Упиваться. Чтобы колотилось сердце и захватывало дух, чтобы обострились все чувства.

 

Позади поднимался другой вал воды. Береговая охрана радировала, что у терпящего бедствие траулера, «Трилистника», заглох двигатель после того, как его залило водой, а на борту два человека. Долго в океанской воде они не продержатся, учитывая ее температуру. Даже спасательные жилеты их не защитят. Тео перебрал в уме все, что знал о том, как действовать при переохлаждении.

 

Он тренировался в оказании первой помощи, когда проводил исследования для «Курорта». Идея научиться действовать в кризисных ситуациях будила писательское воображение и облегчала растущее ощущение удушья. Он начал обучение вопреки возражениям Кенли.

 

«Тебе нужно проводить время со мной!»

 

Получив лицензию, он пошел работать добровольцем в центре Филадельфии, где с чем только не имел дело, начиная со сломанных костей туристов и сердечных приступов у бегунов до регулярных травм при катании на скейте и укусов собак. Тео отправился в Нью-Йорк во время бушевавшего там урагана, чтобы помочь эвакуировать Манхэттенский госпиталь ветеранов и Куинсовский дом престарелых. И только одно ему не доводилось делать – спасать жизнь рыбакам, застигнутым посреди Северной Атлантики в разгар зимы. Тео лишь надеялся, что будет не слишком поздно.

 

 

На «Трилистник» они наткнулись неожиданно. Траулер едва держался на плаву, накренившись на правый борт и болтаясь в воде, как пустая пластиковая бутылка. К планширу цеплялся один человек. Другого Тео не видел.

 

Он расслышал грохот дизельного двигателя, когда Эд стал подводить ближе «Красотку Джейн» наперекор мощным волнам, пытавшимся развести суда друг от друга. Даррен с Джимом Гарсией, еще одним членом команды, которого Эд выбрал для миссии спасения, возились на обледенелой палубе, пытаясь прикрепить тонущий рыболовецкий траулер к своему судну. Как и Тео, они надели спасательные жилеты поверх ветровок.

 

Тео уловил выражение паники на лице рыбака, из последних сил державшегося за планшир, потом мельком увидел неподвижного второго члена команды, запутавшегося в тросах. Даррен уже начал обвязывать вокруг пояса канат, чтобы перебраться на тонувшую лодку. Тео добрался до товарища и отобрал линь.

 

- Что ты делаешь? – прокричал сквозь шум двигателя Даррен.

 

- Мне требуются физические упражнения! – прокричал в ответ Тео и стал обвязываться канатом вокруг пояса.

 

- Да ты с ума…

 

Но Тео уже вязал узел, и, не тратя время попусту на споры, Даррен обмотал свободный конец вокруг судовой утки. Потом неохотно вручил Тео свой нож и проворчал:

 

- Смотри, как бы тебя самого спасать не пришлось.

 

- Не дождетесь, - хорохорясь, нагло заявил Тео, на деле далеко не испытывая такую уверенность.

 

И то сказать, кто по нему заплачет, если он не выберется из этой передряги? Пожалуй, лишь его старик да несколько друзей. Они все переживут. А Энни?

 

Энни отпразднует с бутылкой шампанского.

 

Только не станет она праздновать. В этом-то и проблема с ней. Бесхитростный она человек. Тео весьма надеялся, что она отправится в Харп-Хауз, как он ей наказывал. Если она носит его ребенка…

 

Нет, сейчас он не может позволить себе на это отвлекаться. «Трилистник» тонул. Каждая минута на счету, иначе в опасности окажется «Красотка Джейн». Глядя на зазор между судами, Тео отчаянно надеялся, что вернется на борт до того, как это случится.

 

Он посматривал на волны, выискивая подходящий момент, и решился: каким-то образом умудрился перемахнуть постоянно менявшуюся щель между посудинами и забраться на скользкий полузатопленный корпус судна. Вцепившийся в планшир рыбак нашел в себе силы протянуть руку.

 

- Мой сын… - прохрипел он.

 

 

Тео заглянул вниз в кокпит. Попавшему в ловушку и потерявшему сознание пареньку от силы было лет шестнадцать. Тео сначала сосредоточился на мужчине. Просигналив Даррену, он помог поднять его, чтобы Даррен и Джим смогли подхватить и затащить рыбака на борт «Красотки Джейн». Губы у того посинели, он нуждался в срочной помощи, но Тео нужно было сперва освободить подростка.

 

Он проскользнул в кокпит, резиновые сапоги захлюпали в воде. Глаза мальчика были закрыты, он не шевелился. Судно тонуло, некогда было искать пульс. При крайней степени гипотермии существовало одно основное правило: никто не умирает, пока ему тепло и сухо.

 

Собравшись с силами, Тео продрался с ножом через запутанные тросы, стянувшие ноги мальчика, и крепко схватился за его спасательный жилет. Да будь Тео проклят, если освободил паренька, только чтобы того смыло за борт.

 

Джим с Дарреном сражались с баграми, прилагая все силы, чтобы удержать суда близко.

 

Тяжелое тело парнишки Тео поднял на палубу. Ему на голову, ослепив, обрушилась волна.

 

 

Наконец Даррен и Джим смогли дотянуться и втащить мальчика на борт «Красотки Джейн».

 

Сразу же следом Тео сам свалился на палубу «Красотки», но каждая секунда приближала спасенных к смерти, поэтому он немедленно, преодолевая усталость, встал на ноги. Пока Джим с Эдом занялись тонущим судном, Даррен помог Тео затащить спасенных рыбаков в каюту.

 

В отличие от своего сына, которому еще рано было бриться, мужчина носил бороду, его кожа задубела как у того, кто проводит много времени в море. Его начало трясти – добрый знак.

 

- Мой сын…

 

- Я о нем позабочусь, - заверил Тео, очень надеясь, что их скоро подберет береговая охрана.

 

В машине он держал чемоданчик с набором для оказания скорой помощи, однако оборудования для реанимации, в которой нуждались эти люди, не было.

 

При других обстоятельствах он применил бы приемы реанимации, но в случае сильного переохлаждения они могли оказаться губительными. Не переставая стаскивать свою одежду, Тео содрал со спасенных людей непромокаемые костюмы и завернул в сухие одеяла. Соорудил несколько согревающих пакетов, сложил их вместе, приложил к подмышкам мальчика и, наконец, поймал слабый пульс.

 

К появлению катера береговой охраны оба пострадавших уже были закутаны и согревались теплыми пакетами. К облегчению Тео, мальчика начало трясти, а его отец уже умудрялся выдавить из себя короткие фразы.

 

Тео передал полномочия врачу береговой охраны, которая начала вливать внутривенно лекарства и дала пострадавшим теплый увлажненный кислород. Мальчик открыл глаза, а его отец пытался сесть.

 

 

- Вы спасли… его жизнь. Спасли жизнь моему мальчику.

 

- Лежите, лежите, - приказал Тео, мягко укладывая мужчину обратно. – Мы рады, что смогли помочь.

До Харп-Хауза Тео добрался уже почти в два часа ночи. Несмотря на печку, на всю мощь включенную в «рэйндж ровере», зубы стучали от холода. Всего лишь несколько недель назад он сильно желал такого испытания холодом, однако после сегодняшних событий жаждал высушиться и обогреться. И все же сделал остановку у Коттеджа Лунного странника. Домик, облегчению Тео, пустовал. Трудно поверить, но Энни послушалась приказа.

 

Еще труднее было поверить своим глазам, где он ее нашел.

 

Вместо того чтобы уютно устроиться в одной из спален Харп-Хауза, она спала на диване в башне при включенном свете с раскрытой «Историей острова Перегрина», валявшейся на полу рядом с ней. Энни, должно быть, заскочила в коттедж, потому что переоделась в свои обычные джинсы и свитер. Как бы сильно Тео ни устал, при виде этих непокорных кудряшек, разметавшихся по потертой камчатой обивке дивана, он почувствовал прилив сил.

 

 

Энни перевернулась на бок и заморгала. Тео не удержался, чтобы не сказать:

 

- Милая, я дома.

 

Когда Энни села, серая парка, которой она укрывалась, соскользнула на ковер.

 

- Вы нашли судно? Что там случилось?

 

Тео содрал куртку.

 

- Мы сняли людей. Лодка затонула.

 

Энни, увидев его растрепанные волосы, влажный клин у горловины свитера, сочившиеся водой джинсы, встала.

 

- Ты весь промок.

 

- Несколько часов назад был куда мокрее.

 

- И дрожишь.

 

- Гипотермия. Первая стадия. Лучшее лечение – тело к телу голышом.

 

Она проигнорировала эту жалкую попытку пошутить, распознав за ней усталость Тео. В глазах Энни проглядывала неподдельная тревога.

 

- Как насчет прекрасного теплого душа? Ступай-ка наверх.

 

У Тео не нашлось сил спорить.

 

Энни пошла впереди него и к тому времени, когда он достиг вершины лестницы, уже ждала его с халатом, потом втолкнула в ванную и включила душ, словно Тео не мог этого сделать сам.

 

 

Ему хотелось сказать, чтобы она оставила его в покое, что ему не нужна мамочка. И вообще ей здесь не место. Ждать его. Доверять ему. Он с ума сходил от ее легковерности. В то же время был ей благодарен. Насколько он мог вспомнить, последней о нем пыталась заботиться Риган.

 

- Я приготовлю тебе что-нибудь горячее выпить, - сообщила Энни, поворачиваясь, чтобы уйти.

 

- Виски.

 

Вот уж чего точно нельзя пить, когда так продрог, как он, но вдруг она не знает?

 

Она знала. И когда Тео вышел из ванной, посвежевший после душа и завернутый в халат, Энни уже ждала его у двери с чашкой горячего шоколада. Тео заглянул в кружку с гримасой отвращения:

 

- Уж лучше бы там был алкоголь.

 

- Нет даже травяной настойки. Почему ты не сказал, что ты фельдшер скорой помощи?

 

- Боялся, что попросишь бесплатный осмотр области таза. Все время попадаюсь.

 

- Ты испорченный тип.

 

- Спасибо.

 

Он побрел в свою спальню, на ходу прихлебывая шоколад. Как же оказалось вкусно.

 

На пороге Тео задержался. Она откинула долбанные покрывала и даже взбила подушки.

 

 

Он отхлебнул напиток и оглянулся на стоявшую в коридоре Энни. Зеленый свитер помялся, отворот брючины зацепился за верх вязаного носка. Взъерошенная и разрумянившаяся, она никогда не выглядела сексуальнее, чем сейчас.

 

- Я так мерзну, - сказал Тео словно бы про себя. – Продрог до костей.

 

Энни наклонила набок голову.

 

- Хорошая попытка. Я не пойду с тобой в постель.

 

- Но тебе хочется. Признайся.

 

- О, безусловно. Почему бы сразу не прыгнуть в логово льва? – Она стрельнула в него золотыми искорками глаз. – Посмотри, куда меня это завело. К возможной беременности. Как насчет окатить ледяной водой ваши жаркие причиндалы, мистер Похотливый пес?

 

Да, совсем не смешно. По чести сказать, ужасно. Кроме того, как она это произнесла, со всеми этими колючими оскорблениями… Тео до смерти хотелось ее поцеловать. Вместо этого он с напускной уверенностью, которую совсем и не испытывал, заявил:

 

- Ты не беременна. – И сразу же, поскольку еще в первый раз она отказалась ему ответить, спросил: - Когда у тебя должны быть месячные?

 

- Это мое дело.

 

Да, умела она быть настоящей занозой. Как ловко отвлекала их от того, чего оба хотели. Или, может, хотел только он?

 

Энни заправила за ухо локон.

 

- Ты знал, что Джейси убила мужа?

 

Резкая смена темы моментально его отрезвила. Тео поднял кружку. Он все еще поверить не мог, что Энни сделала ему горячий шоколад.

 

- Конечно знал. Парень был настоящим ублюдком. Вот почему я бы никогда ее не уволил.

 

- Прекрати изображать такого праведника, - резко одернула его Энни. - Мы оба прекрасно знаем, как ты меня подставлял. – Она потерла руку через свитер. – Почему Джейси мне ничего не сказала?

 

 

- Сомневаюсь, что она жаждет это обсуждать.

 

- И все-таки мы с ней столько недель проработали бок о бок. Ты не считаешь, что она могла бы хоть что-то сказать?

 

- Очевидно, нет. – Тео поставил кружку с шоколадом. – Грейсон был на несколько лет старше меня. Грубый пацан. Даже тогда не особо был популярен, а сейчас и подавно по нему никто не будет скучать.

 

- Ей следовало мне сказать.

 

Тео не по нраву было видеть ее расстроенной, эту кудрявую женщину, которая играла в куклы и верила ненадежным людям. Он хотел утащить ее в постель. И даже пообещал бы не трогать ее, лишь бы стереть эти хмурые морщинки. Впрочем, шанса ему не оставили. Энни выключила свет и направилась вниз по лестнице. Конечно, следовало бы поблагодарить ее за заботу, но не одна она была тут занозой.

 

Энни не могла снова уснуть, поэтому схватила пальто, ключи от машины Тео и вышла из дому. На обратном пути с Омаровой вечеринки она не заговаривала с Джейси о том, что узнала. И Джейси не знала, что Энни отправилась в башню ждать Тео.

 

Прояснилось ночное небо, и над ней простерся звездный покров Млечного пути. Ей не хотелось с утра общаться ни с Джейси, ни с Тео. Однако вместо того чтобы сесть в машину, Энни подошла к краю подъездной дороги и посмотрела вниз.

 

 

Было слишком темно, чтобы разглядеть коттедж, но если кто-то там и чинил неприятности, то к этому времени наверняка уже исчез. Несколько недель назад она бы побоялась отправиться в коттедж посреди ночи, но остров закалил ее. Теперь Энни чуть ли не надеялась, что там кто-то окажется. По крайней мере, она бы узнала, кто этот таинственный мучитель.

 

Внутри «рэйндж ровера» пахло Тео: кожей и зимним холодом. Защитные барьеры Энни рушились так быстро, что она с трудом удерживала их на месте.

 

А потом еще Джейси. Они общались почти месяц, и та ни разу не упомянула о таком малюсеньком факте, что убила своего мужа. Разумеется, такого рода мелочь нелегко вставить в разговор, но следовало бы отыскать способ. Энни привыкла делиться секретами с подругами, однако их разговоры с Джейси никогда не углублялись в личное. Словно на шее у Джейси висела табличка «доступа нет».

 

Энни подъехала к темному коттеджу и вышла из машины. До следующей недели слесарь, которого она не могла себе позволить, точно не появится. Возможно, она найдет внутри какой-нибудь сюрприз. Дверь легко открылась, и Энни вошла в кухню, включила свет. Все было в точности, как она оставила. Прошлась по дому, включая лампы, заглянула в кладовку.

 

«Трусишка», - поднял ее на смех Питер.

 

«Заткнись, болван, - оборвала его Энни. – Я ведь здесь?»

 

Последнее время Лео ее не мучил, зато Питер, ее герой, все больше и больше задирался. Еще одно свидетельство, что жизнь идет наперекосяк.

На следующее утро голова у Энни раскалывалась, и ей требовался кофе. Она вышла из душа, завернулась в полотенце и прошлепала по холодному полу в кухню. В переднее окно лился ледяной желто-лимонный солнечный свет, от чего русалочье кресло сияло всеми цветами радуги. Как у Мэрайи очутилось это уродство? Русалка напоминала Энни одну из вульгарных, но ужасно дорогих скульптур Джеффа Кунса. Эти его статуи Розовой Пантеры, Майкла Джексона, животных из нержавейки, похожих на накачанные цветные металлизированные воздушные шары. Русалка словно сотворена воображением Кунса, будто…

 

Энни ахнула и бросилась в гостиную к ящикам, оставленным там накануне. Что, если кресло – один из образчиков Кунса? Шлепнувшись на колени и уронив при этом полотенце, она стала лихорадочно рыться в картонных коробках, ища гостевую книгу. Мэрайя никогда не могла бы себе позволить купить статую Кунса, поэтому та могла быть только подарком. Энни обнаружила гостевую книгу и лихорадочно перелистала страницы, ища нужное имя. Не нашла и стала просматривать снова и снова.

 

Имени Кунса не значилось. Однако если он не посещал коттедж, это вовсе не значило, что кресло не могло выйти из-под его рук. Она ведь изучила подноготную картин, маленьких статуэток и большую часть альбомов и ничего не нашла. Возможно…

 

- То-то мне здесь нравится гораздо больше, чем в Харп-Хаузе, - раздался позади нее вкрадчивый голос.

 

 

Энни резко повернулась в сторону двери. На пороге стоял Тео, сунув пальцы в передние карманы джинсов, одетый в серую парку, которой она укрывалась ночью, в то время как ее единственное одеяние – полотенце – валялось на полу.

 

Несмотря на бешеное соитие в этой самой комнате, Тео не видел Энни обнаженной, впрочем, она подавила естественное стремление схватить упомянутое полотенце и выставить впереди себя, как викторианская девственница. Напротив, медленно потянулась за ним, словно ничего особенного не произошло.

 

- Ты уникальное великолепнейшее существо, - сказал Тео. – Неужели ни один из этих неудачников, твоих парней, никогда тебе этого не говорил?

 

Не тратя столько слов. Собственно, вообще не тратя слов. Приятно слышать, даже если такое говорит Тео. Энни подоткнула полотенце, однако, верная себе, вместо того чтобы грациозно подняться на ноги, потеряла равновесие и уселась на пятки.

 

- К счастью, - продолжил Тео, – для меня, как без пяти минут доктора, ничего из того, что я сейчас зрю, не является неведомым.

 

Энни потуже затянула полотенце, заодно собрав себя в кулак.

 

- Ты практически не врач, и надеюсь, что успел насладиться зрелищем, потому что больше не увидишь.

 

- Очень сомневаюсь.

 

- Вот как? Ты в самом деле намерен продолжать в том же духе?

 

- С трудом верится, что ты забыла, что я делал прошлым вечером.

 

Энни вскинула подбородок.

 

 

Тео грустно покачал головой.

 

- Как я геройски стоял перед лицом этих грозных акул и стофутовых волн… Айсбергов. А я упоминал пиратов? С другой стороны, полагаю, героизм не нуждается в вознаграждении. Не стоит мне ждать большего.

 

- Хорошая попытка. Иди приготовь мне кофе.

 

Он неспешно подошел к Энни и протянул руку.

 

- Позвольте сначала помочь вам.

 

- Отвали. - Она встала на сей раз без неуклюжих падений. – Что ты тут забыл спозаранку?

 

- Не так уж и рано, и тебе не стоило отправляться сюда одной.

 

- Прости, - со всей искренностью извинилась Энни.

 

Он перевел взгляд с ее босых ног на устроенный на полу беспорядок.

 

- Еще один взлом?

 

Она начало было рассказывать о русалочьем кресле, однако Тео снова вытаращился на ее ноги, и Энни прочувствовала все невыгодное положение человека, прикрытого лишь одним банным полотенцем.

 

- Я бы предпочла перепелиные яйца-пашот и свежеотжатый сок манго. Если не очень затруднит.

 

- Скинь полотенце, и я добавлю шампанское.

 

- Заманчиво. – Энни направилась в спальню. – Однако поскольку я, возможно, беременна, мне не следует пить.

 

Тео глубоко вздохнул. При этих отрезвляющих словах огонь страсти в его чреслах потух.

 

Пока Тео писал в студии, Энни сфотографировала кресло во всех ракурсах. Как только она доберется до Харп-Хауза, то пошлет по е-мейлу снимки торговому агенту Кунcа в Манхэттене. Если это и впрямь Кунс, то продажа его творения покроет все долги и еще кое-что останется.

 

Энни застегнула на молнию рюкзак. Мысли ее бродили вокруг человека, что заперся в студии.

 

«Ты уникальное великолепнейшее существо».

 

Приятно было услышать, даже если это неправда.

 

Энни взяла в привычку каждый день проверять домик феи, и сейчас там между двумя палочками свешивалось перо чайки, образуя пушистый гамак. В свете новых сведений Энни подумала о «бесплатном секрете» Ливии. Жирное пятно на конце протянутой руки стоящего человечка теперь становилось понятным. Пистолет. А тело на земле? Красные мазки на груди - не цветы и не сердце. Это кровь. Ливия нарисовала убийство своего отца.

 

Открылась задняя дверь, и из нее вышла Лиза. Она увидела Энни и помахала ей, потом направилась к заляпанному внедорожнику, припаркованному перед гаражом. Энни собралась с духом и вошла в дом.

 

В кухне пахло тостами, а Джейси нацепила на лицо уже ставшее привычным озабоченное выражение.

 

- Пожалуйста, не говори Тео, что здесь была Лиза. Ты же знаешь, как он к этому относится.

 

- Тео тебя не уволит, Джейси. Я тебе гарантирую.

 

Джейси повернулась к раковине и тихо проговорила:

 

- Сегодня утром я видела, как он покидал коттедж.

 

Энни не собиралась обсуждать Тео. Да и что бы она сказала? Что, возможно, от него беременна? Нелепая случайность.

 

«Ты и впрямь этому веришь?» – усомнилась Милашка, прищелкивая языком.

 

«Наша Энни становится чуток потаскушкой», - накинулся на нее Питер, образцовый герой.

 

«А сейчас кто задирается? - спросил Лео. – Выбирай-ка выражения, приятель».

 

Говорил он с привычной насмешкой, однако…

 

Энни не понимала, что творилось у нее в голове. И в присутствии Джейси сейчас было не время с этим разбираться.

 

- Я услышала, как умер твой муж, - призналась Энни.

 

Джейси, не глядя на нее, прохромала к столу и грохнулась на стул.

 

- И теперь ты думаешь, что я ужасный человек.

 

- Я не знаю, что и думать. Лучше бы ты мне раньше сказала.

 

- Я не люблю об этом говорить.

 

- Я поняла. Но мы ведь подруги. Если бы я знала, то поняла бы с самого начала, почему Ливия не говорит.

 

Джейси вздрогнула как от удара.

 

- Я сама точно не уверена, почему.

 

- Прекрати, Джейси. Я кое-что почитала про немоту.

 

Джейси закрыла лицо руками.

 

- Ты и представить не можешь, каково это – знать, какую боль ты причинил ребенку, которого сильно любишь.

 

Энни не могла вынести ее несчастный вид и отступила.

 

- Ты не обязана была мне рассказывать.

 

Джейси пытливо всматривалась в Энни.

 

- Я… не очень-то умею дружить. В детстве вокруг не много было девчонок. Да и я не хотела, чтобы кто-нибудь знал про моего отца, потому замыкалась от каждого, кто хотел познакомиться поближе. Даже от Лизы… Она самая близкая моя подруга, но мы не обсуждаем чересчур личные вещи. Иногда я думаю, что она сюда приезжает лишь затем, чтобы проверить дом в отсутствии Синтии.

 

Мысль, что Лиза работает соглядатаем Синтии, даже не приходила Энни в голову.

 

Джейси потерла ногу.

 

- Мне нравилось дружить с Риган, потому что она никогда ни о чем не спрашивала. Но она была куда умнее меня и вообще жила в другом мире.

 

Энни помнила Джейси как персонаж на заднем плане, о котором, возможно, забыла бы, если бы не случай в пещере.

 

- Я могла бы оказаться в тюрьме, - продолжила Джейси. – Каждую ночь я благодарю Господа, что мой крик услышал Букер Роуз и подбежал к дому как раз в тот момент, чтобы увидеть все через окно. – Она зажмурила глаза, потом снова открыла их. - Нед напился. И стал наступать на меня, размахивая пистолетом и угрожая мне. Ливия играла на полу. Она начала плакать, только Неду было все равно. Он приставил пушку к моей голове. Не думаю, что у него хватило бы духу выстрелить. Он просто хотел мне напомнить, кто в доме главный. Но я не могла стоять и слушать плач Ливии, поэтому схватила Неда за руку и… Это было страшно. Он выглядел таким потрясенным, когда оружие разрядилось, поверить не мог, что больше ему не командовать...

 

- О, Джейси…

 

- Я не знаю, как об этом поговорить с Ливией. Когда бы я ни пыталась, она вырывается и убегает прочь, поэтому я перестала пытаться в надежде, что она забудет.

 

- Ей нужно поговорить с врачом, - мягко сказала Энни.

 

- И как мне это устроить? Не похоже, что у нас на острове есть такой, и даже если бы я смогла свозить ее на прием на материк, я не могу себе это позволить. – Джейси выглядела расстроенной, словно постарела на несколько лет. – С тех пор как это стряслось, она только с тобой по-настоящему общается.

 

«Не со мной», - подумала Энни.

 

Ливия привязалась к Негоднице.

 

Глаза Джейси наполнились слезами.

 

- Поверить не могу, что обидела тебя. После всего, что ты для меня сделала.

 

В комнату вбежала Ливия, положив конец их разговору.

 

После того как Энни отправилась в Харп-Хауз, Тео переместился в гостиную, чтобы писать, но смена декораций не помогала. Чертов подросток не хотел умирать.

 

С рисунка Энни на него уставился этот паренек. Тео нравились большие не по росту часы на запястье мальчика, непослушные вихры, чуть заметные озабоченные морщинки на лбу. Энни отвергала свой талант художника. Может, она не была мастером, зато чертовски хорошим иллюстратором.

 

Паренек сразу же запал Тео в душу, став таким же живым в мыслях, как любой из сотворенных им героев. Безо всякой подготовки Тео в конце концов поместил мальчишку в рукопись как второстепенного персонажа, двенадцатилетнего паренька по имени Смельчак Стриж, перенесенного из современного Нью-Йорка в Лондон девятнадцатого века. Стрижу предполагалось стать следующей жертвой доктора Квентина Пирса, однако до сих пор парню удавалось то, чего не смогли сделать взрослые, - ускользать от погони.

 

Теперь психопат Квентин пребывал в неистовой ярости, направленной на то, чтобы подвергнуть маленького беспризорника самым изощренным пыткам.

 

Тео решил не описывать смерть мальчика, что в «Курорте», возможно бы, спокойно сделал, однако на сей раз ему не хватало духа. Мимолетное упоминание долетавшего из пекарни запаха будет вполне достаточно.

 

Однако паренек был ловок. Хотя его перенесли в среду по большей части незнакомую – обстановку, не вписывавшуюся в ведомые ему пределы пространства и времени, – он умудрился остаться в живых. И сделал это без помощи социальных работников, законов об охране прав детей и без малейшей поддержки взрослых, не говоря уже о сотовых телефонах и компьютерах.

 

Сначала Тео не мог придумать, как мальчик чудесным образом не раз спасался, но потом автора осенило. Видео-игры. Играя в них, пока состоятельные родители-трудоголики паренька покоряли Уолл-стрит, он приобрел быстрые рефлексы, отточил дедуктивное мастерство и в странной обстановке чувствовал себя как рыба в воде. Стрижа запугивали, но он не сдался.

 

Тео никогда не описывал в книге детей, и будь он проклят, если сделает это еще раз. Он нажал клавишу «уничтожить», стерев два часа работы. Это не детская история, и Тео вовремя спохватился, пока маленький паршивец не развернулся вовсю.

 

Тео вытянул ноги и потер подбородок. Энни распаковала на полу коробки, но еще их не убрала. Она витает в облаках. Тео не верил, что Мэрайя ей что-нибудь оставила.

 

Зато Энни не витала в облаках, когда дело касалось его. Ему хотелось, чтобы она уже перестала мучить его вероятностью, что беременна, либо подала ему идею, когда будет знать наверняка. Кенли никогда не хотела детей, и в этом их взгляды совпадали. От одной мысли снова нести ответственность за кого-то Тео бросало в холодный пот. Лучше уж приставить к виску пистолет.

 

Тео редко думал о Кенли с того вечера, как рассказал о ней Энни, и ему это не нравилось. Энни хотела, чтобы он легко отнесся к смерти жены, однако это кое-что говорило о самой Энни и ничего о нем. Тео нужна была его вина. Как единственный способ примириться с собственным существованием.