Глава 14. Жестокие сражения

 

Из глубины дома доносились приглушенные рыдания. Это было поздним вечером в начале 1991 года. Я делала последний обход комнат, проверяя, выключен ли свет и закрыты ли двери на ночь. Не в силах больше выносить этого, я выглянула на лестницу, ведущую на второй этаж. На верхней ступеньке сидела Диана и горько плакала, уткнувшись головой в колени. Ее длинные волосы раскачивались в такт сотрясавшим тело рыданиям.

Из гостиной послышался голос Чарльза:

— Ради Бога, Диана, иди сюда! Давай поговорим.

Я услышала, как он отодвинул стул и пошел в сторону холла. В тусклом свете можно было различить залитое слезами лицо Дианы.

— Я ненавижу тебя, Чарльз! — выкрикнула она и бросилась в свою комнату. — Как я ненавижу тебя!

Диана видела меня, но мне не хотелось сталкиваться с принцем. Я поспешила скрыться на кухне, а затем вышла из дома. Проходя по аллее, я представляла себе, как Чарльз взбегает по ступенькам и пытается попасть в комнату Дианы. Лучше держаться от них подальше, подумала я. Это не мое дело.

В эмоциональном плане 1991 год выдался самым тяжелым за все время моего пребывания в Хайгроуве. На Рождество супруги дошли до неприкрытой взаимной ненависти, и мы даже стали опасаться за их безопасность. Как ни странно это прозвучит, но я действительно боялась, что принцесса может совершить самоубийство или что-нибудь похуже. Они до такой степени не выносили общества друг друга, что пренебрегали даже обычной вежливостью.

Никто не должен был приехать до 18 января, и я обошла дом, чтобы убедиться, что все в порядке и что ни одна труба не лопнула. Закрывая жалюзи, я заметила, что пришел факс от Ричарда Эйларда. Это было сообщение службы безопасности о том, что в течение двадцати четырех часов во всех резиденциях королевской семьи будет объявлена учебная тревога. Такие мероприятия были привычным делом и включали в себя проверку автомашин и всех доставляемых грузов. В Хайгроуве и так поддерживались строгие меры безопасности, но канцелярия регулярно устраивала учебные тревоги, чтобы люди не теряли бдительность.

Я обнаружила также длинную и подробную записку личного секретаря принца Чарльза и принцессы Дианы, сэра Кристофера Эйри, предназначенную для всего персонала и озаглавленную «Меры экономии». Среди ее многочисленных параграфов был такой: «Необходимо следить за тем, чтобы свет в неиспользуемых комнатах был выключен». Еще в записке указывалась стоимость конвертов и пластиковых папок, а также напоминалось о низкой арендной плате за автомобили. Я всегда гасила свет в комнатах Чарльза и Дианы, и поэтому подумала, что они ошиблись адресом. Меня немало позабавило то, что Эйри беспокоится из-за каких-то пенни, когда королевский поезд и самолеты с вертолетами обходятся налогоплательщику в сотни тысяч фунтов в год.

Далее шло более приятное — список принадлежавших королеве и ее родственникам квартир, охотничьих домиков, коттеджей и флигелей, сдающихся на этот год. На время службы эти жилые помещения бесплатно предоставлялись обслуживающему персоналу и членам их семей. Друзья и возлюбленные должны были платить по три фунта с человека за ночь, что было весьма умеренной платой.

Внезапно послышался автомобильный гудок, а затем звук полицейской сирены. Я выглянула из окна и увидела, что за рулем на коленях охранника сидит Гарри и играет с рычагами управления.

Как только машина остановилась, Диана выскочила из нее и бросилась прямо в свою гостиную. Она включила телевизор, успев как раз к вечерней информационной программе.

— И так все время, — сказал телохранитель. — Она просила включить радио всякий раз, когда передавали сводку новостей.

Войска объединенных сил вступили в Кувейт, и Диана несказанно волновалась за своих друзей-офицеров, Дэвида Уотерхауза и особенно Джеймса Хьюита. Диана регулярно переписывалась с майором Хьюитом, пока он находился в районе Персидского залива, и не раз ставила прислугу в неловкое положение, прося отправить письмо с чьего-нибудь домашнего адреса.

Диана вернулась на кухню и присоединилась к нам. Мы с Гарри и телохранителем сидели за столом.

— Похоже, все в порядке, — с облегчением сообщила она.

Я согласилась, что все эти события очень действуют на нервы.

— Действуют на нервы? — фыркнула Диана. — Это нечто большее, Венди, когда твои друзья рискуют там жизнью.

Она осталась только на одну ночь и после телефонного разговора с подругой спешно уехала в Лондон. Бедный Гарри был явно обескуражен таким поворотом событий.

Диана оставалась в Лондоне, и Чарльз мог спокойно вернуться в Хайгроув. Хотя подвижность его руки еще оставалась несколько ограниченной, физически он уже полностью оправился от падения с лошади и с головой ушел в бизнес и общественные дела.

Между ним и бывшим королем Греции Константином, или «Тино», как его называл Чарльз, возникли необыкновенно близкие, дружеские отношения. Тино часто приезжал среди недели сразу после ленча или в часы, когда Чарльз был свободен, и они отправлялись куда-нибудь обедать. Константин, подобно принцу Филипу, был склонен к грубоватым шуткам, и несдержанная на язык Джесси прямо заявляла:

— Интересно, куда исчезла эта парочка? Я ни на грош им не верю!

Не знаю, что подсказывала ей интуиция, поскольку сама я не замечала никаких признаков обмана.

В тот день я вызвала неудовольствие принца, так как не догадалась пригласить жокея Уилли Карсона на чашку чая, когда он явился, чтобы забрать посылку. Это была книга для королевы-матери. Взяв ее, Уилли, который оказался еще меньше ростом и изящнее, чем мне представлялось, тут же удалился.

— Венди, — в некотором возбуждении крикнул Чарльз, когда жокей ушел. — Это был Уилли Карсон?

Я кивнула. Принц разволновался и закричал:

— Быстро, быстро, останови же его! Мне нужно с ним поговорить.

Но было поздно. Его уже и след простыл.

— Ну вот, — сказал Чарльз. — Почему вы не попросили его подождать? Мне нужно было с ним поговорить.

— Я предложила, но он ответил, что торопится, — с негодованием ответила я.

Инцидент был исчерпан, но он послужил наглядной иллюстрацией того, как несдержанно порой вел себя принц Чарльз. Он не закатывал истерик, как принц Эндрю, но мог топнуть ногой и побагроветь от гнева, когда что-то делалось не так, как он хотел.

До самого конца месяца из-за сильных ветров и снегопадов Диана и Чарльз вели в Хайгроуве раздельную жизнь. Однажды на ленч, куда были приглашены четырнадцать официальных гостей, приехал Ричард Эйлард. Он остался и просидел с принцем в гостиной до позднего вечера. Его организаторские способности приводили Чарльза в восхищение, и он способствовал продвижению Ричарда по службе.

С нами Ричард был скрупулезно честен, но иногда чуть-чуть высокомерен. На протяжении многих месяцев во время ссор Чарльза и Дианы он находился в самом невыгодном положении, поскольку вынужден был отрицать все слухи и заботиться о сохранении брака.

В этом смысле обслуживающему персоналу было легче, так как нам запрещалось давать интервью журналистам и, следовательно, не было необходимости лгать.

 

* * *

 

Уильям теперь учился в закрытой школе, и его родители с нетерпением ожидали уик-эндов и каникул. И Чарльз, и Диана очень хотели видеть сына, поэтому был достигнут компромисс относительно того, сколько времени и где они проведут с мальчиком.

Репутация Чарльза как невнимательного отца абсолютно не соответствовала действительности. Двадцать второго февраля, за день до приезда Уильяма, он волновался сильнее, чем большинство отцов, которых я знала.

— Венди, вы знаете, что завтра приезжает Уильям? — спрашивал он, и глаза его сияли. — Он так вытянулся! Просто не верится, как быстро они растут…

На следующий день после появления Дианы с детьми прилетел вертолет с Чарльзом. Когда машина приземлилась на лужайке, Уильям и Гарри бросились навстречу отцу. Несмотря на поврежденную руку, Чарльз подхватил обоих мальчиков и закружил. Если бы эту сцену заснять на пленку, как всегда поступала Диана, то несправедливое мнение о принце как о плохом отце немедленно было бы опровергнуто. Все трое направились к дому. Гарри прыгал вокруг отца, пока тот разговаривал со старшим сыном. Тиджер и Ру тявкали у них под ногами, словом, идиллия — полное взаимопонимание между отцом и сыновьями…

Вечером вся семья ужинала в гостиной, смеясь над рассказами Уильяма о его последних приключениях. На следующий день, когда Чарльз предложил организовать пикник и осмотреть несколько старых церквей, Диана тут же возразила, сказав, что лучше поехать на ближайшую ярмарку. Чарльз печально посмотрел на Диану, словно та использовала запрещенный прием — ее предложение больше понравилось мальчикам. Мне кажется, этот спор был не совсем честным, поскольку для детей главное — провести время с обоими родителями. И тем не менее Диана добилась своего.

По мере того как Уильям рос, отец и мать все чаще брали его на протокольные мероприятия. Он всегда волновался и воспринимал все это чрезвычайно серьезно. Хотя Гарри был еще слишком мал, чтобы исполнять «официальные» обязанности, Чарльз иногда сажал его с собой в вертолет при посещении воинских частей. Надевая свою (точную миниатюрную копию «взрослой») военную форму и красный берет, мальчик приходил в необычайное волнение. Чарльз, любивший обоих детей, испытывал особые чувства к Гарри. Он с одобрением наблюдал, как его младший сын гордо вышагивал вокруг дома в полном боевом снаряжении.

 

* * *

 

Окончательно поправившись, Чарльз возобновил свои еженедельные «частные» поездки. Двадцать седьмого марта он ненадолго появился в Хайгроуве, принял ванну, переоделся и объявил, что не будет обедать и ночевать.

Позвонила Диана, якобы для того, чтобы сказать Полу, как она рада, что он будет сопровождать их с Чарльзом во время официального визита в Чехословакию. Внезапно она спросила, где Чарльз, и Пол ответил, что он уехал.

— Куда? — поинтересовалась Диана.

— Не знаю, — честно ответил Пол.

— На какой машине? — продолжала принцесса и, выслушав ответ, положила трубку.

В апреле Диана привозила Гарри на уроки верховой езды каждый свободный уик-энд. Чарльз тем временем часто ездил в Шотландию и с неохотой оставался в Лондоне на официальные мероприятия. Поскольку его канцелярия в основном размещалась в Хайгроуве, он часто забывал здесь «важные» вещи — от своей ручки до книги и даже картины. В субботу 6 апреля ему понадобилась акварель, которую он оставил на столе, и Гарольд, дворецкий Кенсингтонского дворца, позвонил и попросил меня привезти ее в Лондон. У меня было очень много дел в эти выходные, и поначалу я отказалась. Он настаивал, и мы пришли к компромиссу, договорившись, что я встречусь с шофером на заправочной станции.

— Это не наша вина, — извинялся Гарольд. — Когда принцу что-нибудь нужно, все должны бежать сломя голову. Его не волнует, где именно были оставлены эти вещи.

Начался сезон игр в поло, и после нескольких месяцев непрерывных разъездов Чарльз на время перенес свою официальную резиденцию в Хайгроув. Возобновились тренировки с майором Рональдом Фергюссоном, чтобы восстановить форму после несчастного случая, произошедшего год назад. Чарльз с неохотой признавал, что уже не так молод и ловок. После каждой тренировки он страдал от болей в мышцах и растянутых связках.

Принц, тщательно следивший за своей внешностью, каждые две недели вызывал из Лондона парикмахера, чтобы тот подстригал его темные, начинающие редеть волосы. Обычно его привозил Джордж, ординарец Чарльза, а затем доставлял назад в город. Эти довольно дорогие поездки почему-то не привлекали внимания озабоченного экономией Ричарда Эйларда.

Оккупировав Хайгроув, Чарльз принимал здесь своих друзей, среди которых был директор Итона Эрик Андерсон со своей женой Поппи. Диана жила своей собственной жизнью в Лондоне. Примирившись с тем, что Хайгроув является территорией Чарльза, она встречалась с приятелями в других местах.

В воскресенье 2 июня Фэй Эпплби, поправлявшаяся после очередной схватки с раком, должна была крестить своих близнецов в Таунтоне. Диана обрадовалась возможности поехать и взяла с собой несколько человек из обслуживающего персонала. В пути произошел забавный случай, когда она попросила остановиться у придорожной гостиницы, чтобы воспользоваться туалетом. Несколько туристов удивленно взглянули на принцессу, когда она выскочила из машины и бросилась в туалет, и в недоумении повернулись к своим мужьям и женам. Те отвечали, что им, вероятно, почудилось. Через несколько минут, когда Диана возвращалась, все повторилось.

Церемония начиналась в половине одиннадцатого утра. Фэй была счастлива видеть Диану и стольких старых знакомых. Она ужасно похудела, но мальчики были восхитительны. Диана чувствовала себя в своей стихии, играя с детьми и беседуя с молодыми матерями.

Я подумала тогда, как естественно она держится на публике и какой может быть очаровательной и милой. Подобно всем в ее положении, Диана постоянно следила за тем, как окружающие воспринимают ее слова и поступки, но проделывала это с необычайным искусством. Стыдно, что она оказалась неспособна контролировать себя вдали от чужих глаз. Совершенно очевидно, что ее «домашнее» поведение сильно отличалось от того, что демонстрировалось на людях. Потом я поняла, что именно в этом состояло основное и потенциально трагическое противоречие характера Дианы: жесткая, расчетливая и своенравная натура, спрятанная под мягкой оболочкой.

 

* * *

 

В буфетной зазвонил телефон. В то же самое время принцу Чарльзу позвонили по личному номеру. С принцем Уильямом произошел несчастный случай. В гольф-клубе он получил удар клюшкой по голове. Жизнь его была вне опасности, но требовалась операция. Чарльз с побледневшим лицом спустился в холл и попросил принести пальто. Он нервно расхаживал взад-вперед в ожидании, пока выведут из гаража его «астон-мартин».

— Мне сказали, что это не опасно, — объяснил он. — Но я чувствую, что должен немедленно поехать в больницу и увидеться с ним.

Через несколько секунд мотор «астон-мартина» взревел, и автомобиль с сидящим за рулем принцем понесся по покрытой гравием аллее к главной дороге.

Несмотря на перенесенную операцию, Уильям приехал в Хайгроув в следующие выходные. Он все еще был слаб и вел себя тише, чем обычно. Ему запретили ездить верхом, чтобы предотвратить возможное падение и повторную травму головы.

 

* * *

 

В этом году традиционный ленч на свежем воздухе имел большой успех. Уильям и Гарри пригласили к себе школьных друзей. Тем не менее Диана сказала, что хочет устроить еще один, менее официальный, на котором будет присутствовать обслуживающий персонал.

Пикник состоялся в субботу 6 июля после возвращения Дианы из Уимблдона. [14]Чарльз уехал на званый обед, и поэтому принцесса попросила устроить вечеринку в королевской части сада. Пол и Мария привели сыновей, Николаса и Александра, чтобы они поиграли с Гарри.

Остальные расселись на траве, ели сосиски и пили вино.

Несмотря на то, что Диана письменно поблагодарила меня за подарок ко дню рождения — хрустального медвежонка, она обняла меня и сказала, как тронута тем, что я помню, какого именно зверя не хватает в ее коллекции. Мы поговорили о мальчиках и о ее делах. Диана пожаловалась на то, что ей трудно сосредоточиться во время появлений на публике.

— Я так устала, что в последние несколько дней мое единственное желание — поспать.

Я ответила, что прекрасно знаю, что она испытывает и что при таком количестве посетителей в Хайгроуве я тоже чувствую себя так, словно работаю в пятизвездочном отеле.

Ничего не было сказано о принце — за весь вечер никто ни разу даже не произнес его имя. Мы поняли, что как только он вернется, Диана уедет в Лондон. Они в совершенстве овладели искусством избегать друг друга. Это практически исключало их общение между с бой, а также избавляло прислугу от неприятных сцен.